Разочарованные

     Драко всеми силами пытался оградить Гермиону от всего этого, но любопытные все равно совали свой нос в ее личную жизнь.

Поттер постоянно интересовался ее самочувствием, чего не делал добрые полгода, и это знатно напрягало Драко, который боялся, что шрамоголовый что-то ляпнет.

Девчонка Уизли тоже стала путаться под ногами довольно часто, и Малфою совсем не нравилось ее ехидное лицо. Было в нем что-то хищное, словно она уже догнала добычу и загнала ее в угол, а теперь наслаждалась последней агонией. И тут сразу вспоминалось испуганное лицо Невилла и его белые губы, шепчущие те страшные слова, что он успел подслушать.

Сама же Гермиона чувствовала себя прекрасно. Вернулся цвет лица и блеск в карих глазах. Пришел даже аппетит, и она ела за двоих, иногда поражая друзей своими предпочтениями. Она чувствовала себя прекрасно ровно до того момента, пока не приходилось врать друзьям, что устала или ей срочно надо в библиотеку – она проводила время с Драко Малфоем, главным врагом их Трио и, по совместительству, первым красавчиком школы.

Она зарекалась больше не приходить на тайные встречи с этим слизеринцем, но ноги сами несли ее, а сердце ускорялось. Она понимала, что все неправильно, но ничего не могла с этим поделать. Она даже не могла попросить, чтобы он позволил ей хотя бы друзьям признаться.

Но что-то ее беспокоило, и она никак не могла это объяснить. Все просто было... другим. Другим и неправильным. Его волосы были недостаточно мягкими, как ей хотелось бы. Его руки были слишком холодными, а касания пальцев слишком собственническими. А его губы и вовсе ее терзали. И Гермиона не могла объяснить себе все это, но понимала, что влюбленные так себя не ведут.

Беда пришла откуда не ждали – от Блейза Забини, который каждый вечер стал проводить в Башне старост. Он так много времени был тут, что Гермиона как-то в шутку предложила переехать к ним и спать на диване. И Блейз периодически ночевал именно на этом диване.

– Ты скучаешь по Тео? – в один из апрельских вечеров спросил Блейз, вглядываясь в дно бокала. Суровый взгляд Драко мулат игнорировал самым наглым образом.

– По кому? – переспросила гриффиндорка.

– По Теодору, – любезно уточнил Забини. – Теодор Нотт, – повисло в комнате.

Драко почувствовал, как она напряглась. Вот не касаясь ее, он почувствовал.

– Блейз, это не очень хорошая тема для разговора, – сухо сказал Малфой.

– Почему же? – Блейз вскинул на друга глаза, а потом перевел взгляд на Грейнджер. – Мы все потеряли друга, не так ли? Разве мы не должны... сплотиться?

– Я не собираюсь горевать, – жестко ответила девушка. – Это был ваш друг, но не мой. Я вам сочувствую, – добавила она, чтобы смягчить речь.

– Но разве ты не потеряла нечто большее, чем дружбу? – не сдавался мулат.

– Блейз, она тебе ответила, – попытался Драко прекратить этот разговор. Грейнджер могла вспомнить в любой момент, и тогда ему была бы жопа. Он уже видел, на что способна эта ведьма.

– Я хочу услышать от нее, что Нотт для нее пустое место.

– От тебя я этого не ожидала, Блейз, – Грейнджер захлопнула книгу, по которой проверяла свой конспект. – Я могу это простить другой половине школы, которая меня так разыгрывает, но не тебя. Мы ведь с тобой друзья, неужели ты тоже веришь в тот слух, что пустил Нотт?

– Что, блять? – вытаращился Забини.

– Я с ним не спала, это он меня заставил, и мне плевать, что он вам всем рассказал, – холодно отчеканила гриффиндорка.

– Ты поэтому его так ненавидишь? – уточнил Забини.

– За это я его никогда не прощу, – возразила Гермиона. – А ненавижу я его за то, что он похитил моих родителей и стер им память, – жестко добавила она. – Я не хочу об этом говорить, – с этими словами Гермиона ушла наверх, к себе. Она верила каждому слову, что произнесла, но понимала, что что-то упускает.

– Он стер им память? – уточнил Драко услышанное.

– Он похитил ее родителей? – Блейз тоже был в шоке.

Повисло молчание, где каждый обдумывал услышанное. Но Забини его нарушил:

– Как так получилось, что Грейнджер забыла Нотта начисто?

– Ну почему забыла? Она помнит, что он...

– Насильник, да, – перебил мулат друга. – Интересно получается.

– Блейз, просто молчи.

– Мне интересно просто, – хмыкнул Забини, – у тебя было столько вариантов, а ты снова стер ей память и подсунул новые воспоминания.

– Не стирал, – огрызнулся Драко. – Просто... подменил.

– А нахуя? – вполне логичный вопрос.

– Я запаниковал, и не знал, как сделать лучше, – соврал Драко. – У нее была истерика, она ведь отключила эмоции. И это первое, что пришло в голову.

– Драко, это слишком ювелирная работа, – заметил Блейз. – Ты хорошо справился.

– Спасибо.

– Но я не идиот, – продолжил Блейз в том же духе. – Это требует много времени и сил. Нельзя так просто заменить одного человека на другого во всех воспоминаниях.

– Мне повезло значит, – пожал плечами блондин.

– Угу, два раза.

– Блейз, в чем проблема? По-моему, мы все в плюсе. Грейнджер не убивается по Нотту...

– А ты потрахиваешь ее, да?

– Ну... да, временами. И все довольны. Она считает, что влюблена в меня, так что у нас все обоюдно, – откинулся Малфой в кресле, подложив руки под голову.

Он врал. Теперь, когда она стала так доступна для него, он не мог. Просто не мог. Не получалось. Ее синие глазы смотрели прямо в гнилую душу, выворачивая наизнанку. И ему приходилось ее отворачивать от себя и брать сзади, лишь бы не видеть ее глаз. Его глаз. Себя в них.

– Что это? – настороженно спросил Драко, когда Блейз достал небольшой пузырек.

– Амортенция.

– Амор... ты чего? – напрягался Малфой.

– Та самая, которую Поттер сварил, и которой так восхищался Слизнорт.

– И зачем ты ее сюда принес?

– Хочу кое-что проверить.

– И кому из нас ты ее подольешь?

Но Блейз не ответил. Вместо ответа он просто выронил пузырек на пол, а потом наступил на него туфлей.

– Сука, – Малфой прикрыл глаза.

– Чем пахнет твоя амортенция, Драко? – Забини даже корпусом подался вперед, чтобы расслышать любой звук, что издаст друг.

– Какая же ты тварь, – прошептал Драко.

– Моя амортенция пахнет корицей, хотя я терпеть ее не могу. А твоя, друг?

– Катись к дементорам, – рычит Драко, чем вызывает улыбку у Блейза.

– Грейнджер! – громко кричит Забини. И когда девушка с недовольным видом появилась у лестницы, спросил, – Драко купил новые сигареты, чем пахнет? Эти лучше или пусть старые курит?

Блейз затаил дыхание, а Малфой прикрыл глаза, ожидая вердикта.

– Мне эти нравятся больше, – сказала девушка, принюхавшись. – Пахнет цитрусовыми. Определенно лучше, чем зеленое яблоко, – и скрылась, получив от Блейза довольный кивок.

– Цитрусы, – довольно подытожил Блейз. – Почему то вспоминаю Нотта, который постоянно таскал мандарины.

– Убирайся, – шепчет Драко.

– Ты теряешь хватку, раз не смог подправить ее память, – Блейз довольно улыбается. – Ты в заднице, Драко, и я не хочу быть рядом, когда она вспомнит все.

Это не было озвучено, но Драко чувствовал, что Блейз винит его в том, что он забрал часть Тео у Гермионы. Это было важно – сказать прямо сейчас, в спину Забини, чтобы не потерять еще одного друга.

– Он жив. Нотт жив.

– Говоришь, как Гермиона. Эта болячка передается половым путем, или я должен беспокоиться за себя?

– Серьезно, Блейз, Нотт жив, я в этом совершенно уверен.

– Почему? – Блейз даже обернулся ради такого.

– Он подарил мне шар..

– Что, гадаешь по вечерам? – хихикнул мулат.

– Шар, наполненный его магией.

– И? – Блейз облизнул пересохшие губы. – Нотт правда жив?

– Да, бабочка в нем жива, но... – запнулся блондин. – Но краски потухли.

– Значит, он связался с темной магией, – скорее для себя произносит Блейз. – Во что он ввязался? – спрашивает Блейз.

– Я не знаю, – качает головой Драко.

– На кой черт ему родители Грейнджер?

– Я не знаю, – вновь повторяет Драко.

– Что вообще тут происходит?

– Я не знаю.

Блейз ушел, не прощаясь, просто кивнул.

Как только Забини ушел, Драко снял с себя беззаботную маску. Это было понятно и без намеков Забини, что Нотт слишком глубоко пустил свои корни в Грейнджер, но Драко все же тешил себя надеждой, что если не будет прошлого, в котором они собачились с Грейнджер, у него был бы шанс. Хотя бы мизерный, но шанс. И этот шанс только что разбился, рухнув с седьмого неба.

Он прекрасно понимал, что у них нет с Грейнджер и шанса на нормальное будущее. У нее есть будущее, если не ринется грудью защищать шрамоголового от заклятья, но у него нет. Он должен выполнить задание Темного Лорда, а это было самоубийство. Он эгоистично выкроил себе пару недель счастья, но прекрасно понимал, что это... неправда, ложь, фальшь, обман, иллюзия. Он и рад обмануться, но Гермиона часто уклонялась от его поцелуев, часто выдергивала свои пальчики из его крепкой ладони.

А теперь еще и это.

Но глупо было злиться на нее.

Из-за амортенции. Это ведь просто... запах.

Его амортенция пахла цитрусовым рафом с палочкой корицы.

Вдох. Выдох. Пиздец.

Последние четыре дня между ними было напряжение, которое можно было заметить невооруженным глазом. Казалось, его можно было даже потрогать. Малфой вел себя отвратительно, и сам это признавал. Но не мог понять, почему так поступает.

С одной стороны он хотел тепла и объятий, но другая его сторона понимала, что Грейнджер вновь потеряет еще одного слизеринца, и ей будет сново больно. Именно поэтому он отталкивал ее, периодически даже оскорблял, а она все проглатывала и улыбалась в ответ, выбивая почву из под ног.

Но и Грейнджер тоже показывала свой характер, и он не понимал ее истерик. Буквально на пустом месте. А Грейнджер и не могла ему объяснить. Она сама еще не совсем разобралась, как именно это получилось, ведь они были так осторожны. Но она сделала три теста, и все три показали одинаковый ответ.

Она беременна.

Первым ее словом было "пиздец", которое так часто употреблял Малфой.

Первой ее реакцией были слезы, ведь эта беременность совершенно не вписывалась в это время. Кругом война, а она с животом. У нее даже нет образования, а она уже беременна. Вот что такое "пиздец" – залететь в семнадцать лет, пользуясь противозачаточными зельями. Если бы Грейнджер знала, что это дело рук Паркинсон – она бы придушила слизеринку собственными руками.

Это было семь дней назад. Ровно семь дней. Неделя. Прошла неделя, а она так и не нашла выход из этой ситуации. Целая неделя – она упустила столько времени.

Все это время она спала одна, ссылаясь на "эти" дни. Которых у нее уже не было второй месяц, а она даже не заметила, списывая все на стресс. Малфой, конечно, заявил, что его это не смущает, и он знает пару заклинаний, как очищать мягкие поверхности, вроде дивана или ковра, но злобный взгляд Гермионы заставил его дрочить в душевой в гордом одиночестве.

Каждый день она мерила шагами свою комнату, размышляя, что же делать дальше, но дальше она всегда начинала плакать, жалея и ругая свою тупую голову, а затем забывалась тревожным сном.

Иногда она вскакивала посреди ночи, найдя решение – у нее есть родители, и вместе они справятся. А потом девушка сново начинала рыдать – у нее больше не было родителей. Была просто чета Грейнджер, что мирно жила где-то в Австралии, совершенно не помня о том, что семнадцать лет назад у них родилась умная девчушка.

Она не могла рассказать об этом Джинни, которая стала слишком агрессивно себя вести. Грейнджер просто перестала ей доверять. Но и других подруг у нее не было. Знакомые, однокурсники, но никак не подруги.

Мальчикам о таком было рассказывать стыдно, да и как мальчишки могли помочь в этом деликатном деле.

Обратиться к мадам Помфри казалось тоже слишком постыдным поступком. Гермиона почему-то представила, как округляются глаза у добродушной женщины, как она разочаровывается в отличнице, что забеременела, не окончив школу. Гермиона даже не могла попросить зелье от тошноты, поскольку Помфри заподозрила бы ее.

Оставался только один единственный вариант, от которого гриффиндорка приходила в ужас. Надо было наконец-то найти смелость и рассказать об этом Драко. Но она откладывала и откладывала, как будто проблема могла сама рассосаться.

Гермиона была уверена, что Малфой сначала наорёт на нее, а потом сделает то, на что не смогла решиться она – предложит аборт. Нет, не так. Не предложит, а будет категорически на этом настаивать. Зачем ему ребенок от грязнокровки?

А потом ее прошибал холодный пот, ведь Драко наследник старинного рода. Вдруг этот ребенок архи важен для него? Вдруг ее убьют, чтобы скрыть постыдное происхождение наследника?

И эти размышления шли по кругу.

Но сегодня Драко нарушил ставший уже привычным скучный уклад ее жизни.

– Драко, – Гермиона тут же встала с краешка кровати, на котором придавалась самобичеванию.

– Грейнджер, – он по-прежнему не мог назвать ее по имени. Хотел, но привычка брала свое.

– Я хочу спать.

– Какое совпадение, – улыбнулся парень, – я тоже.

– Ну так иди к себе, – предлагает Гермиона. – Выспишься.

– Я соскучился по тебе, – слизеринец раздевался, уже повесил пиджак на ее стул и скинул галстук на пол.

– Да, но...

– Неделя, Грейнджер, – остановил он ее. – Я не силен в вашей там особенной женской физиологии, но это уже перебор точно, – длинные пальцы ловко расстегивали пуговицы на белой рубашке.

– Но мне неприятно, – попробовала Гермиона украсть себе еще хоть ночь в одиночестве.

– Ну я тогда не знаю, чем тебе помочь, – на минутку задумался Драко. – У Панси это обычно занимало четыре дня. Если тебя это напрягает, ну губку там засунь или еще что, чтобы не...

– Серьезно? – рассмеялась девушка.

– Я скучал, – снова повторил он, и голодными глазами впился в ее фигуру.

– По мне или по моему телу? – горько подметила девушка.

– По твоей груди уж точно, – хмыкнул Драко и бросил расстегивать пуговицы на собственной рубашке.

– Ты как обычно.

– И весь твой, – двусмысленно подчеркнул он. Но Грейнджер даже не покраснела, как это делала раньше. И это радовало – его девочка раскрепостилась.

До нее было пару шагов, но он сделал один, и этого хватило. Его губы, жесткие и смелые, впились в ее рот, податливый и сладкий. Она пыталась что-то сказать, но попытка провалилась сразу же, ведь как только ее губы приоткрылись, его язык, словно завоеватель, вторгся в рот, собирая дань с ранее покоренной территории. И Гермиона отдавала все и всю себя.

Его сильные руки сжали ее ягодицы, прижимая к себе, и Гермиона почувствовала – он очень скучал. Он сдерживал все свои низменные или животные порывы, даря ей несколько минут прелюдии. И она наслаждалась каждой секундой.

Но вот он уже подхватил ее, а через пару секунд опустился на кровать, а она сидела сверху, на его коленях. Не прекращая поцелуй, он смог стянуть с нее майку, в которой она спала, и теперь наслаждался тем, как ее грудь прижималась к нему.

Он не соврал Грейнджер, когда заявил, что скучал по ее груди. Она ему нравилась. Ее грудь доставляла удовольствие обоим, и Малфой был готов ласкать одну только грудь часами, наблюдая, как разные эмоции сменяются на лице гриффиндорке. Он мог возбудить ее легкими поглаживаниями по груди. Он мог заставить течь ее водопадом, дразня соски. А мог прикусить сосок, и Грейнджер срывалась и скакала на парне, который снизу наблюдал за своим львенком. А главное, за грудью, которая подпрыгивала в такт.

И вот сейчас он просто провел пальцем по соскам, а она уже застонала. Он просто лизнул розовый сосок, а она уже покрылась мурашками. Его губы не успели еще сомкнуться на ореле, как она уже задрожала.

Предвкушение – лучшая прелюдия. А ее стоны – лучший афродизиак.

Комнату наполнили ее стоны – протяжные и хриплые, короткие и звонкие, но такие чувственные, необходимые, как воздух.

Она хотела его, елозя на нем, и он прекрасно чувствовал ее жар.

Он хотел ее, жадно трогая все ее тело. Но ему было плевать на душу. Именно поэтому он резко перевернул девушку и навис над ней, наблюдая, как широко распахнулись ее глаза. Возбуждена до предела – не видно даже радужки. Не было этой синевы во взгляде, словно укор.

Ее рука сама потянула за его ремень, и он сдержал стон, который почти огласил комнату. Но он главный, и он не позволил. Он возьмет ее тогда, когда сам захочет. Когда она не сможет больше терпеть и будет умолять.

Одной рукой он пригвоздил обе ее руки на ее головой. Его горячий язык скользил по линии подбородка, спускаясь ниже. Но не настолько ниже, как ей хотелось бы, а всего лишь к груди. Ее хватило лишь на несколько минут, а потом она начала бессвязно хныкать и просить войти в нее уже наконец. А он смеялся и оттягивал этот момент, намеренно задевая напряженный сосок зубами.

– Они такие чувствительные, – прошептал слизеринец. – Гораздо сильнее, чем раньше.

Гермионе казалось, что это будет длиться целую вечность, даже если она начнет его умолять или попробует подкупить, то этот жестокий красавец продлит эту сладкую пытку. Но гриффиндорка ошибалась. Начало было великолепным, но вот конец был каким-то скомканным, словно у слизеринца резко поменялись планы. Она хотела, чтобы их секс был медленным, чтобы каждый толчок длился целую вечность, но Малфой решил иначе, и она кончила спустя несколько минут. Гермиона не была уверена, что парень тоже разрядился, но он уже застегивал ширинку.

– Ты уходишь? – спросила она, словно не верила глазам.

– А ты не видишь? – искривил Драко в улыбке губы.

– Но я думала...

– Ты хотела побыть одна? Наслаждайся, милая, – саркастически пожелал он. – Доброй ночи.

Портрет громко хлопнул, оповещая, что второй староста покинул Башню. И сердце Гермионы тоже ухнуло – Малфой понял, как-то догадался и теперь в ярости. Как иначе можно было объяснить эту странную перемену в нем?

Малфой намеренно громко хлопнул портретом, чтобы Грейнджер и не подумала за ним идти. Но как только портрет встал на место, слизеринец сполз по нему, опускаясь на колени. Зубы были плотно сжаты, сдерживая болезненные стоны. Предплечье не просто пекло – оно горело. Слизеринец подвернул рукав и увидел, как татуировка шевелилась, как змея уродливо извивалась, играя всеми оттенками черного, призывая жалкого раба к великому хозяину.

– Серьезно? – прошипел Малфой. – В такой час?

Но призыв есть призыв, и он не мог ничего поделать. У него были конкретные инструкции на этот случай, и он поспешил к человеку, который мог помочь ему в этой идиотской ситуации.

Драко добежал до нужной двери и отчаянно постучал в нее. Пелена перед глазами и гул в ушах изрядно все затрудняли.

– Полночь. Я надеюсь у вас что-то серьез... Драко?

– Профессор Снегг, мне надо домой, срочно, – Драко показал руку с закатанным рукавом. И преподаватель подвинулся, пропуская юношу вперед.

Мэнор встречал его оглушающей тишиной. И Драко показалось, что все это ему привиделось. Но это лишь показалось, ведь в мгновение ока появился домовик.

– Молодой хозяин, – поклонился эльф. – Темный Лорд ждет вас.

– А где все? – осмотрелся Драко.

– Вас одного, – и в следующий миг домовой взял Драко за руку и перенес его.

– Ты заставил меня ждать, – Драко вздрогнул от этого голоса.

– Мой Лорд, – парень тут же склонил голову в почтительном поклоне.

– Ты заставил меня ждать, – повторил Том Реддл.

– Я ведь еще учусь, – попробовал Малфой оправдаться, – поэтому не могу тут же появляться перед вами, сэр.

Но Лорда Волан-де-Морта такой ответ не устроил, поэтому Драко в это же мгновение ощутил на себе его недовольство, согнувшись по полам. Не Круцио, конечно, но было также неприятно.

– Я требую от своих слуг исключительного повиновения, или ты считаешь, раз Малфой, то тебе все позволено?

– Нет, – хрипит Драко, захлебываясь кровью.

Но Реддл проявил великодушие, и Драко смог дышать полноценно.

– Когда ты убьешь директора? – сразу начал Реддл.

– Я работаю над этим, – уверенно ответил Драко.

Его работа завершилась уже давно, в тот момент, когда юноша починил Исчезательный шкаф, и канарейки его опробовали. Но была Грейнджер. Была жизнь.

– Долго, – констатирует Реддл. – Неделя, или я приму меры, Драко, для твоей стимуляции.

Малфой вздрогнул. Темный Лорд умел прекрасно маскировать угрозу за заботой или пониманием.

– А если я... – Драко облизнул кончиком языка верхнюю губу, – а если я смогу провести в Хогвартс Пожирателей?

– Продолжай, – разрешил Темный Лорд и даже заметно расслабился в кресле.

Драко только сейчас понял, что рядом не было его вечного спутника – Нагайны, поэтому хоть немного, но расслабился, насколько вообще можно было расслабиться в одной комнате с самым Темным магом. А потом Драко заметил фигуру, кутающуюся в дорожную мантию. Обычно по левую руку от Лорда стоял его отец, но сейчас там был кто-то другой. Кто-то, кому Темный Лорд выказывал доверие. И кто-то, кто не доверял ему, Малфою, раз продолжать прятать лицо в глубине капюшона.

И Драко рассказал свой план, придерживая подробности. Он знал, что Темный Лорд обязательно заставит Беллу проконтролировать его или же убить. Именно поэтому он смело заявил, что вышлет тетке письмо с инструкцией. Он надеялся, что Волан-де-Морта впечатлит его план. Или хотя бы он будет не разочарован им.

Но Темный Лорд даже не перебил его, что уже было хорошим знаком. Том Реддл был впечатлен, ведь он так и не смог вернуться в Хогвартс, а у него там... Дела.

Фигура наклонилась и что-то прошептала Темному Лорду.

– Шкаф? – спросил Том.

– Шкаф, – кивнул Драко. Он был озадачен и удивлен. Фигура в мантии вызывала все больший и больший интерес.

– Первая половина мая, Драко, крайний срок тебе, – и Лорд взмахнул рукой, показывая, что юноша свободен.

И Драко вновь склонился в поклоне, а потом стал пятиться назад, к выходу, не рискуя повернуться спиной к Темному магу. Последнее, что он увидел прежде, чем двери гостиной захлопнулись, так это то, что фигура протянула руки к капюшону и медленно сняла его, но полутьма прекрасно скрывала лицо. А еще Драко заметил массивный перстень и медальон, что гордо висел поверх мантии. Что-то ускользало, нужна была еще пара секунд, чтобы вглядеться в фигуру, но двери закрылись.

Тут же возник домовик, который сообщил, что Нарцисса ждет его в своей маленькой белой гостиной. И Драко побежал к матери, не скрывая улыбки, словно ребенок, несся по ступенькам, перескакивая через каждую вторую.

А за закрытыми дверями состоялся крайне напряженный разговор.

– Как ты узнал? – спросил Темный маг.

– Про шкаф? – второму собеседнику не хотелось раскрывать все свои карты.

– Разве еще что-то есть в Выручай-комнате?

– Ну не знаю, – фигура позволила себе дерзость и тоже села, не спрашивая разрешения. – Я видел там одну диадему, очень красивая.

– Про шкаф, – недовольно прошипел Реддл.

– Так это я его и починил, – признался собеседник Темного Лорда. – Вытащил одну детальку, но подбросил книгу, как вернуть все обратно. Уверен, что даже и пуффендуйцы справились бы, тем более, там были картинки, – добавил парень.

Волан-де-Морт восхищался этим парнем. Сначала он ставил на наследника Малфоев, но тот, казалось, не понимал той чести, что ему была уготована. А этот парнишка сам вызвался и проявлял инициативность. Истинный Пожиратель. Настоящий наследник старинного рода.

Сначала Волан-де-Морта это радовало. Он видел в своем извращенном мозгу парня в роли своего наследника, преемника, так сказать. Но сейчас мальчонка его пугал. Особенно, когда вернулся из Албании. Особенно, когда узнал про диадему Когтевран. Особенно его одержимость грязнокровкой.

У Темного Лорда не было друзей, именно поэтому он держал врагов еще ближе. Именно поэтому юноша сидел по левую руку.

– Ты обещал мне грязнокровку в Пожиратели, – напомнил Том.

– Насколько я помню, милорд, я обещал, что она добровольно к вам придет, – хмыкнул юноша.

– Ты забываешься, Нотт-младший, – Темный Лорд направил на Теодора палочку, но ни одно заклинание так и не сорвалось с кончика.

Нотт поднял брови, словно ожидая продолжения. Две минуты тишины, и Темный Лорд отложил палочку в сторону.

– Вы обещали сохранить ей жизнь, милорд, – напомнил Тео и поднялся.

Нотт не пресмыкался, подобно Драко, а просто склонил голову в жесте прощания. Теодор закутался в мантию и направился к выходу из гостиной. Уже в самых дверях, он обернулся:

– Кстати, я единственный Нотт теперь, – Тео видел, как блеснули глаза Темного Лорда.

– Почему? – шепчет Реддл.

– Семья... делает нас... уязвимыми, – нашелся парень. Он видел, что Темный Лорд понял. Они похожи больше, чем могли себе представить. Но оба – особенные.

Нотт ушел, а Темный Лорд так и продолжил смотреть в дверной проем, в котором скрылся парень. В нем чувствовалась мощь и азарт. Нотт ходил по краю лезвия, щекоча острием нервы всем. В свои семнадцать Темный Лорд был немного... скромнее.

Этот юноша переиграл его. Сначала он посмел заключить с ним сделку, а потом ему хватило дерзости предложить новые условия. Но этому выскочке этого показалось мало, и он заключил Непреложный обет, след которого сейчас небольшим золотом отливал на запястье Темного Лорда. Но и этого было недостаточно для унижения самого великого Темного мага – Нотт отправился в Албанию, где когда-то скрывался сам Том.

Что-то там произошло, в результате чего сердце юноши временно перестало биться, запечатляя обет мертвым кольцом на руке Реддла. Сам же Нотт вовсе освободился от обязательств.

И Реддл это понимал. Чувствовал, что Нотт это делает и говорит не потому, что когда-то заключил обет, а в качестве одолжения. Особого одолжения. А больше всего на свете Реддл ненавидел одолжения. Особенно в свой адрес.

Щелчок длинными пальцами, и домовик тут как тут.

– Мне нужен Фенрир.

Щелчок аппарации, еще один – и оборотень появился перед волшебником.

– Малфой-младший проведет вас в Хогвартс, – начал Темный Лорд, – и я хочу, если предоставится возможность, конечно, чтобы ты хорошо позабавился с подружкой Поттера.

Но Сивый понял, что это не рекомендация. Он обязан был заполучить эту возможность.

– И мне совсем неважно, как мерзко она потом будет выглядеть. Обещаю, что даже не убью ваших щенков, если такие будут. Ты понял меня?

– Да, – рычит Сивый. За щенков ему было обидно. Чтобы чистокровный оборотень позволил себе... Зубы стали удлиняться сами по себе, превращаясь в острые клыки.

– Свободен.

Щелчок аппарации – это домовик поспешил перенести оборотня. Естественно, не получив за это ничего, кроме пинка.

– Я могу чем-то еще помочь? – застенчиво спросил домовик.

Существо не боялось волшебника. Вся его сущность – служить господам. Он просто хочет быть полезным.

– Конечно, – растянул бледные губы маг. Домовик радостно взмахнул ушами, а потом его добродушные глаза навсегда остекленели, запечатляя зеленую вспышку.

Темный Лорд покинул Малфой-мэнор через окно – просто закружился в вихре аппарации и вынес оконную раму, взмывая ввысь.

А этажом ниже Нарцисса пыталась убедить сына остаться хотя бы на ночь. Пусть причина его пребывания дома в такое время была не очень хорошей, но женщина считала, что нельзя упускать возможность.

– Мама, но меня ведь ждет Снегг, – это был уже последний аргумент. Больше у Драко ничего не было в запасе, и он уже целых пятнадцать минут отказывался от предложения матери.

– Останься дома, Драко, – настаивает женщина. – Ты ведь знаешь, дома и стены лечат.

Так и хотелось сказать, что лечит Грейнджер, но юноша вовремя прикусил язык.

– Северус не глупый человек, милый, – Нарцисса ласково потрепала сына по волосам, – он точно знает, что я тебя не отпущу.

И Драко сдался.

Как будто ему снова десять. Теплое молоко с печеньем и заботливая рука, перебирающая платиновые пряди.

– А где отец?

– Кто-кто?

Вот и закончилось детство. Болезнь Нарциссы по-прежнему дурманила разум этой прекрасной женщины.

– Да никто, мам, – улыбнулся Драко.

– Вот, держи, – Нарцисса протянула ему флакон. – Забирает тревоги и успокаивает.

– Тебе это выписал целитель? – Драко повертел в руках бутылек без наклеек и прочих опознавательных знаков.

– Нет, это мне прислал твой друг, Теодор Нотт, – Малфой напрягся. – И знаешь, это лучшее средство из всех, что мне приносили. Даже зелья нашего целителя не такие хорошие, – поделилась радостью миссис Малфой. – Попроси у своего друга еще для меня, а то запас, который он мне прислал, подходит к концу.

– Конечно, мам, – Драко попытался спрятать тревогу за улыбкой.

Дверь мягко закрылась за Нарциссой, и Драко откинулся на подушки. Но пузырек с волшебным снадобьем не давал покоя. И чтобы себя не искушать, Малфой вылил его в большой фикус, что стоял у балконной двери.

Утром он будет беспардонно вытащен из постели Люциусом, которой велит ему немедленно отправляться в школу. И у Драко не будет и секунды, чтобы попрощаться с матерью или поговорить с отцом о вчерашних странностях.

Лишь когда Люциус толкнул парня в камин, Драко понял – фикус завял. Все шестнадцать лет он стоял и радовал глаз, а за ночь завял. И это после того, как Драко вылил в его горшок чудо-настойку от Теодора. Настойку, которую пила его мать уже длительное время.

Рот практически приоткрылся в крике, но отец уже вложил летучий порох в его ладонь, а суровый взгляд Люциуса говорил о том, что разговора не будет. Последнее, что видел Драко, прежде чем исчезнуть в зеленом пламени, это напуганное лицо матери.

Теперь Драко точно знал, что что-то происходит. Положение его семьи меняется. Ветер дует в другую сторону.

– Явился, – встретил Снегг своего ученика.

– Мне нужно обратно, – воскликнул Малфой.

– Ты пробыл там всю ночь, – напомнил Снегг.

– Мне срочно нужно обратно! Дайте порох! – парень требовательно вытянул руку вперед.

– Еще будут пожелания? – издевательски уточнил профессор и ударил парня по руке.

– Моя мать умирает!

– Она просто больна, – отпарировал Снегг. – И это началось, когда...

– Нотт ее травит, – выпалил Драко.

– Что? – напрягся Северус.

– Моя мать пьет какое-то зелье, которое дал ей Теодор Нотт.

– Это лучшее зелье, что я видел, Драко.

– Вы его видели?

– Да, Нарцисса прислала мне один образец.

– И вы ей позволили пить это?

– Драко, это очень хорошая работа, и твоей матери повезло, что она его заполучила. Я до сих пор не смог повторить состав.

– Вчера она дала мне его, чтобы я смог уснуть, а я вылил его в фикус.

– Глупо с твоей стороны.

– И фикус завял менее, чем за восемь часов. Как вы это объясните?

– Зелье имеет накапливающий эффект.

– Что будет, когда она перестанет его принимать?

Выразительное молчание Снегга стало ему ответом.

– Понял, – сухо кивнул Драко. – Прошу меня простить, у меня дела, – Драко вылетел из кабинета, матеря Нотта на чем свет стоит.

Ему повезло – Грейнджер не оказалось в Башне старост. Или это ей повезло. Но Драко воспользовался тем, что был один – он потерял контроль.

Он крушил собственную комнату. Резкими движениями рук он смахнул все предметы со стола. Также резко поднял стул и запустил его в зеркало, наслаждась, с каким звуком оно осыпалось на пол. Он кричал. Он плакал от бессилия. Руки пытались опуститься, но Драко упорно их поднимал, чтобы запустить каким-либо предметом в стену.

– Драко? – Блейз озадаченно смотрел на друга.

Малфой обернулся лишь на секунду, а затем продолжил ураганом сметать все.

– Драко, черт тебя побери!

– Ну конечно, святой Блейз, – саркастически подметил парень. – Когда кому-то плохо, ты тут как тут.

– Драко, я...

– Катись к черту, мамочка-Забини, я большой мальчик и все держу под контролем.

– Под контролем? – голос Блейза спокоен. – Где твой контроль, Драко?

– Убирайся из моей комнаты! Катись к черту из моей жизни!

– Да что на тебя нашло?! – в ответ закричал мулат.

– Я хочу побыть один! Оставьте меня в покое!

Малфой наконец-то нашел то, что искал – шар. Подарок Нотта. Драко размахнулся и со всей дури швырнул его в стену, наблюдая, как медленно осколки закружили по воздуху.

Забини тут же бросился к Драко в попытке удержать друга, сковав ему движения. Он не знал, что можно сказать в этой ситуации, поэтому молчал – и это было лучший вариант. Но оба слизеринца замерли, ведь комната наполнилась пронзительным воем. Парни синхронно закрыли уши и глаза, а когда открыли, то увидели, как серая бабочка порхала над осколками, что зависли в воздухе. Она кружила и кружила над ними, а потом взорвалась, обдавая слизеринцев теплой волной магии.

– Он... он умер? – Забини не верил, что эти слова могли сорваться с его губ.

– Для меня, да, – выдохнул блондин.

Как странно это не звучало, но магия Тео лечила, затягивала душевные раны, впитывала в себя боль. Слезы по-прежнему текли по лицу Малфоя, но это были уже не слезы бессильной ярости. Слезы облегчения омывали его осунувшееся лицо.

– Он тогда мне заявил, что все ради семьи, – вдруг сказал Драко, чувствуя, как ладонь Забини все крепче и крепче сжимает его плечо в знак поддержки. – А Грейнджер практически его семья. Я тогда рассмеялся ему в лицо.

– А что он?

– Он медленно убивает мою мать.

– Он что?.. – мозг отказывался в это верить.

– Он прислал ей какие-то зелья, которые замедляют ее болезнь, но при этом медленно отравляют ее. Она умирает, Блейз.

– Драко, без этих зелий она могла не дожить и до этого момента, ты же...

– Да, она помнит меня, но разве это жизнь?

– Но все же лучше, чем могло быть.

Молчание. Осмысление. Боль.

– Они так похожи, – вдруг шепчет Драко. – Темный Лорд и Тео.

– Разве? – Пытается Забини смягчить боль друга. – Мне кажется, Нотт слишком спокоен для всего этого дерьма, в котором мы варимся.

– О да, – с жаром воскликнул Малфой. – Тихий мальчик, кто бы мог подумать, – горько говорит Драко. – Они оба хотят власти. И они ее получили, Блейз, – Малфой поворачивается лицом к другу. – Они знают мои страхи и дают мне понять, что я в их руках. Лицемеры!

Забини молчит. Малфой слишком взвинчен, и Блейз дает шанс выплеснуть свой яд на него, а не на Грейнджер. Снова.

– Но это хорошо, – улыбается Драко, а Блейз вздрагивает от его безумной улыбки. – Даже замечательно. Они думают, что загнали меня в угол. Но страх, Блейз, он толкает меня на поступки, которых я бы не совершил, размышляя здраво. Это прекрасно, – повторил Драко.

А дальше по сценарию – спина к спине и взмахи палочками, и через минуту комната была в первозданном виде.

– А сейчас мне нужна Грейнджер.

Блейз покачал головой. Если то, что сказал Драко правда, то друг совершенно не делал выводы из прошлых ошибок.

– Ты тоже так думаешь? – Драко правильно расценил разочарованный взгляд друга.

– Что я думаю?

– Что она не моя.

– Рад, что был полезен для тебя, – улыбнулся Забини.

Немного мешкая, Драко протянул мулату руку, и тот пожал ее, тоже немного помешкав.

А вот Теодор Нотт не мог позволить себе такой роскоши – высказаться кому-либо. Однажды он уже доверился не тому человеку, и сейчас отчаянно барахтался на поверхности, борясь с волнами, что безжалостно выплевывали его не на тот берег.

Он отказался от всех, и ему было тяжело. С каждым днем руки опускались ниже и ниже, но плечи упорно распрямлялись, не позволяя сложиться под ношей, которую нес парень. Некого было винить и не на кого было роптать – он сам так решил. У него было всего два варианта – выбрать одну из сторон – но он пошел своей дорогой.

Было легко покинуть Хогвартс, было сложно расстаться с Гермионой. Но он не мог рисковать, именно поэтому не посвятил ее в свой план. Собственно, никакого плана то и не было – так, наброски. Даже его отец не знал, что задумал Нотт-младший. Сын просто сказал ему, что поможет ему сбежать из камеры, но не уточнил, каким именно образом. Так что слезы Нотта-старшего были очень натуральны и очень кстати.

Сам же Теодор тут же отправился в Малфой-мэнор. Да, он был отчаянным, но не глупым, поэтому предпочел держать Темного Лорда в курсе событий. И естественно, что волшебник был не доволен. Но Нотт не был удивлен, ведь Волан-де-Морт никогда не был доволен, максимум, он бывал в хорошем расположении духа, но иногда на его лице появлялась загадочная улыбка, когда он гладил свою змею.

Естественно, недовольство Темного Лорда выплеснулось в Круцио, но Нотт выдержал его, покрепче сжав зубы. Всего лишь пару капель крови попало на пол из прокушенной губы, но ни один стон не вырвался из его рта – и это понравилось Темному волшебнику. Недовольство сменилось предвкушением, когда юноша заявил, что в течении месяца Пожиратели смерти смогут самолично навестить Хогвартс. И на губах Темного Лорда засияла та самая загадочная улыбка. А затем предвкушение сменилось жгучим интересом, когда Нотт заявил, что планирует скрыться в Албании – все равно его будет искать вся магическая Британия.

Тео не дрогнул, когда Реддл проник в его разум – он знал, что так и случится. Но Том так и не смог найти подвох, ведь юноша был открыт и серьезен в своих намерениях. Да, он хотел быть первым среди лучших. Да, он хотел заслужить похвалу своего господина. Да, он хотел быть полезен. И да, он хотел победы. Именно поэтому Темный Лорд заключил очередную сделку с Теодором, напоминая, что жизнь отца по-прежнему в его длинных и когтистых пальцах.

Да, Нотт хотел быть лучшим, чтобы соответствовать лучшей.

Да, он хотел добиться определенной близости с Реддлом, чтобы знать, куда бить.

Да, ему нужна победа. Ему нужен новый мир, без запаха крови или огня. Он обязательно найдет место под солнцем в новом мире. Вместе с Грейнджер. И совсем неважно, что это будет за мир. Пусть побеждает любая сторона – лишь бы поскорее.

Темный Лорд был прав в одном – его отец по-прежнему был в Азкабане, и, действительно, его судьба поностью зависела от настроения Волан-де-Морта. И Тео осознавал, что наврятли Темный Лорд взорвет весь Азкабан, чтобы исполнить желание мальчишки.

Но и Нотт-старший был непромохом, он сразу воспользовался каким-то постановлением или указом, чтобы смягчить себе условия. Он был единственным родственником Теодора, тело которого так и не нашли, именно по этой причине он считался живым, но пропавшим, а Нотт-старший смог выбить себе домашний арест. Но даже под конвоем он так и прибыл в поместье – он был похищен. Похищен, собственным сыном.

В безопасном месте у них состоялся длительный разговор, и они оба пришли к выводу, раз их обоих теперь усердно разыскивают, то им лучше разделиться. Тео видел, что отец хотел еще с ним поговорить, но был таким уставшим, что бросил лишь короткое "Утром", а следом провалился в глубокий сон.

А утром он найдет на столе завещание отца. У Нотта-старшего не было волшебной палочки, и он был слишком истощен для невербальной магии, поэтому сделал это по старинке, по-магловски – повесился. А в завещании, помимо основного и прочего, Нотт-старший завещал сыну свои непрожитые годы. И Тео чувствовал, что ритуал прошел успешно. Энергия отца, словно щитом, окружала парня, а кровавые руны на полу и воск подтверждали, что происходящее не сон.

Вот теперь он действительно один. Теперь ему нечего терять. Теперь им нельзя манипулировать. Оставалась только Гермиона Грейнджер, но Нотт был уверен, что Малфой о ней позаботится, ведь это единственное, что требовалось от блондина.

Но Малфой совершенно не внушал доверия, поэтому вечерами тревога в груди парня росла. Днем он ее не замечал – было некогда, а вот вечерами он был готов выть. Все было слишком сложно.

Но у Тео был человек, на которого он мог положиться – Блейз Забини. Стабильно, пару раз в неделю, серая сова прилетала к его скромному арендованному жилищу. Но Нотт не позволял себе вскрыть хотя б один конверт. Слизеринец просто убеждался, что на конверте красивый и ровный почерк Забини, и при помощи палочки отправлял сову обратно. Это была единственная связь с прошлой жизнью.

Но как-то раз ему стало плохо – буквально мир стал кружиться, и парень рухнул на пол. Казалась, прошла минута-другая, как он снова очнулся. Очнулся – а над ним хлопочут пара колдомедиков и причитает Твикс.

– Пить, – прохрипел тогда Нотт.

– Ну и напугали вы нас, мистер Нотт, – укоризненно, но в то же время с облегчением сказал колдомедик, что был постарше.

– Это все жара, – улыбнулся Нотт, но тут же скривился от боли.

– Мальчик мой, – прошелестел где-то над ухом голос седовласого лекаря. – Ты был мертв целых три минуты! – и мир парня снова погрузился в темноту.

Так годы жизни Нотта-старшего спасли его наследнику жизнь.

Блейз Забини смог откачать Гермиону Грейнджер на полу в ванной за эти три минуты. Но они оба никогда не узнают об этой магии, что их соединила. Или спасла.

Но первым делом, что сделает Тео, когда очнется – отправится в Хогвартс. Жизнь слишком короткая, а война слишком затягивается, чтобы строить планы – нужно жить мгновением.

Нотт оказался в Хогвартсе точно также, как и покинул его. Да, на территории замка был защитный барьер, но Нотт все еще числился тут студентом. Да, на территории школы нельзя аппарировать, но Нотту это и не нужно, ведь он умеет летать. Это забирало неимоверное количество сил, но оно того стоило – летать без помощи метлы или других предметов. Нотт не мог припомнить никого, кроме самого Темного Лорда, кто еще так бы умел. Но это было впечатляюще.

Грейнджер, как обычно, оставила окно открытым, и слизеринец мягко приземлился у окна. Легкие тут же наполнились ее запахом, что аж глаза защипало от нахлынувших воспоминаний. Рука на автомате потянулась к нагрудному карману – там он хранил кольцо.

Сразу же промелькнула шальная мысль – а что если забрать ее отсюда? А что если он найдет министерского чиновника, который гордо объявит их мужем и женой? А что если сбежать на другой континент от всего этого?

Нет. Грейнджер достойна лучшего. Большего. Всему свое время. Ему нужен был стимул дойти до конца – и если он вернется, то она будет самой красивой невестой в этом мире. Когда он вернется. Он сам не заметил, как стал крутить кольцо между пальцами.

Грейнджер его словно не замечала, чем вызывала удивление у парня. По его логике, она должна была кинуть в него какое-то заклятье, чтобы сделать ему больно. Так больно, как он сделал ей. Но вместо этого она подняла высоко свой очаровательный носик и гордо заявила, что его нет.

Нет – он не понимал значение этого слова. На его губах играла приятная улыбка, в то время как ее были плотно сжаты.

Он не понимал, почему она считает, что он галлюцинация. Он даже протянул ей руку, чтобы она убедилось, что он настоящий – холодный, но настоящий. А она в ответ залепетала про дурман и Блейза. Он чуть умом не тронулся, когда понял, что она натворила. У нее так просто это получалось говорить, а он умер внутри, когда она сказала, что "не смогла жить без него".

Он помнил ее тело, ее приятные изгибы. Помнил каждую черточку ее лица и каждый взгляд. Но он не смог сдержаться, когда она оказалась близко.

Честное слово, он не хотел. Раз уж судьба решила так над ним подшутить, он и хотел остаться воспоминанием, галлюцинацией. Он должен был дать ей выбор, и она должна была выбрать жизнь дальше. Но ее руки уже обхватили его шею, и правильное решение становилось с каждым поцелуем все дальше и дальше.

Он запоминал все. Впитывал, как губка. Каждый поцелуй. Каждый вдох. Каждый выдох. Каждое слово, что она шептала. Он пытался ответить на все ее вопросы, но не давая надежду – он сам был не уверен в будущем.

Все произошло слишком быстро. Вот она его целует, а вот он уже сверху и вколачивается в нее, стараясь найти покой. А она – милая, нежная – трепетно проводит по его груди и плечам своими крохотными ладошками.

Он высвободился тогда из ее объятий, видя, что она засыпает, и стал одеваться, но она подошла к нему и обняла. Спиной он чувствовал, как ей было спокойно рядом. Она снова просила не уходить. Снова не желала просыпаться. И ему будет стыдно еще долго, но они занялись сексом второй раз, и он взял ее грубо, практически по-животному.

Он ушел, когда она окончательно заснула. Уходя, привел комнату в порядок, создавая видимость того, что это очередной сон – небольшая попытка заставить девушку жить дальше. Им нельзя видеться, чтобы не бередить раны. Но забыл поднять Историю Хогвартса, что обронила девушка возле двери. А еще оставил кольцо под подушкой. Грейнджер умная – она разберется.

Свое сердце он тоже оставил тут.

На войне нет времени эмоциям и привязанностям, но Грейнджер это сохранит.

Ему нужно было вернуться в Албанию. Юноша пытался повторить маршрут Волан-де-Морта. Так думал сам Темный Лорд. Но выбор страны, в которой скрывался Нотт, был весьма прост – для начала, она имела значение для Тома Реддла, но главное – ее местоположение. Совсем рядом с Грецией. Темный Лорд и подумать не мог, что школьник догадался. И Нотт чувствовал, что скоро найдет то, что в корне изменит ситуацию.

Бросив прощальный взгляд на шатенку, Нотт снова взмыл высоко в небо и, оказавшись вне действия купола, аппарировал в Албанию.

Несмотря на всю паршивость ситуации, Драко не унывал – он реально жил на все сто. Казалось, будто кто-то отмотал время назад, и блондин вернулся в прошлое – стал таким же заносчивым слизеринцем, каким был предыдущие пять с половиной лет. Даже Блейз стал более внимательно приглядывать за другом, ожидая после такого явно наигранного веселья большой срыв.

Страдала лишь Грейнджер, не понимая частоту смены его настроения. Она вообще перестала его понимать, А он перестал с ней разговаривать – исключительно трахал, как в последний раз. И каждый раз Гермионе приходилось откладывать важный для обоих разговор.

Но зато вернулись ежедневные посиделки в гостиной старост. Блейз отчаянно пытался заменить Теодора, отпуская шуточки, но все было не то. Он и сам это понимал, но ничего не мог с этим поделать – пустота внутри него жаждала, чтобы ее чем-то заполнили. Он приходил сюда не ради Драко, он приходил к Гермионе, которая отдалялась от всех. Он не хотел, чтобы она забыла Нотта. Когда война дышит тебе в затылок и пытается отнять все, надо держаться за воспоминания.

Казалось, что нельзя быть ближе, чем они уже были, но Гермиона смогла его удивить. Это случилось неожиданно для обоих. Они сидели на диване и разговаривали, ожидая, когда Малфой закончит свои ежедневные и секретные дела, в которые никого не посвящал. Как вдруг Гермиона резко сорвалась и убежала наверх.

Ее не было минут пять, и Блей стал беспокоиться.

– Все хорошо? – постучался он в дверь ванной комнаты.

– Да, – крикнула она. – Пару минут, и я выйду.

Прошло еще пять, а она по-прежнему не вышла. Он просто потянул за дверную ручку, и та поддалась, даже магией не пришлось пользоваться.

– Что с тобой? – тут же спросил Забини.

– Все н-нормально, – тихо ответила девушка.

Она сидела на полу, прислонившись затылком к шкафчику. Лоб покрылся испариной, а дыхание было сбивчивое и никак не могло прийти в норму.

– Что происходит? – Блейз хотел получить честный ответ.

Вместо ответа Гермиона снова подползла к унитазу и склонилась над ним. Ее тошнило, и сильнее, чем обычно.

– Грейнджер... – растерянно произносит Блейз. Он придерживает ее волосы, пока девушку рвет. – Грейнджер, это ведь не то, о чем я думаю?

Как только ее живот прекратил содрогаться в спазмах, она применила очищающее, чтобы освежить дыхание, а затем снова заняла позицию у шкафчика.

– Ты тоже считаешь, что морепродукты сегодня были не очень? – попыталась она уйти от ответа.

– Я просто пытаюсь понять, почему ты оказалась в таком положении, – почему-то шепчет Блейз. – Как давно?

Он узнал ее маленький и грязный секрет. Не было смысла юлить, но было желание рассказать хоть кому-то.

– Примерно два с половиной месяца, – признается гриффиндорка.

– И кто... кто отец?

– Малфой, это же логично, – почему-то возмущается гриффиндорка.

Блейз делает в уме некоторые подсчеты. Нотт тогда еще был с ними.

– Не Теодор? – на всякий случай уточняет мулат.

Ее щеки тут же вспыхнули.

– Очень надеюсь, что Нотту хватило мозгов воспользоваться магией, когда он насиловал меня.

Блейз был в корне не согласен с ее словами, но она была права – неужели друзьям не хватило мозгов?

– Кто еще знает?

– Никто.

– А Драко?

– Я скажу ему, но позднее, – ответ был честный. Сколько бы раз она не пыталась с ним это обсудить, он ловко засовывал свой язык в ее рот и заставлял девушку потерять мысль. – Наверное, перед летними каникулами.

Если до этого момента Забини мучался трудным выбором – Драко или же Теодор – то сейчас Блейз выбрал Гермиону. Он будет для нее самым лучшим другом на свете. Вечная френдзона. Но истинная дружба, которую может предложить только слизеринец.

– Мы справимся, – обещает он ей и сжимает хрупкое плечо в жесте поддержки.

Она слабо, но улыбается. Просто не верит. Не конкретно ему, а вообще. Но теперь она стала смеяться с шуток Забини в гостиной Башни старост.

Жизнь не спеша, но налаживалась.

Малфой привычно обходил замок по вечерам. Не то чтобы парень обожал дежурства, но вот целую неделю он прилежно дежурил. Целую неделю Грейнджер делала ему сюрпризы, затаскивая в Выручай-комнату.

Мерлин, что эта чертовка творила с ним. У него буквально закатывались глаза в удовольствии, когда она опускалась на колени. Он бы хотел провести тут всю ночь с ней, но она всегда уходила, загадочно подмигнув и оставляя его яйца совершенно опустошенным. На все про все меньше часа, но Драко чувствовал себя как никогда живым.

И сегодня все было по привычному сценарию. Правда, он опоздал, но это им не помешало. Секс хоть и был скомканным, но она прекрасно на нем поскакала. Привычно чмокнув его в губы, девушка стала собираться.

– Почему ты мне даешь всего час? – не выдержал Драко и задал вопрос, который его терзал.

– Ну вот такая я вот вредная, – рассмеялась гриффиндорка.

– Грейнджер, это не ответ.

– Ты ведь знаешь, что я должна...

– Да-да, твои друзья, – закончил он за нее, на корню обрубая ее пластинку, которую она всегда заводила. – Просто почему ты в спальне не такая?

Но она снова улыбнулась и поспешила скрыться. А он улыбнулся, когда она уже скрылась.

Насвистывая, он пришел в Башню Старост. Как обычно, его встретили Блейз и Грейнджер, которая и бровью не вела в его сторону. Словно это не она высасывала все соки из него каких-то жалких пятнадцать минут назад. Словно это не его сперма медленно растекалась по ее бедрам.

А еще он заметил, как она сблизилась с Блейзом, но, к собственному удивлению, его это не волновало, ведь она ежедневно доказывала ему, какая у него важная роль в ее жизни.

Но каждый вечер она сидела с самым невозмутимым видом на свете, и это заставляло желать ее еще больше.

Блейз всегда давал им время побыть вдвоем. И в этот раз он тоже ушел, чтобы вернуться позднее.

Все шло по обычному сценарию. Он положил свою ладонь на ее колено, и его рука медленно поползла выше. Как обычно, она уже успела принять душ и привести себя в порядок. Малфой облизнул собственные губы – второй раунд начинается.

Сначала он пугался, когда Гермиона начинала просить его остановиться или быть чуточку нежнее. Но потом вспоминал, какой развратной была гриффиндорка в Выручай-комнате, как просила быть грубее. И сейчас он тоже был грубым. Он считал, что Гериона играет с ним, ведь он имел глупость признаться ей, что хотел бы сыграть в такую игру.

И сейчас он улыбался, ведь Гермиона хорошо вжилась в роль. Драко даже цокнул языком – роль жертвы насилия была великолепна в ее исполнении, и он даже сам верил ей, что она этого не хочет. Все эти ее кроткие "пожалуйста" и холодные ручки, пытающиеся остановить его неумолимые ладони.

Ее вскрики протеста со времени превращались в горячие стоны, которые и мертвого бы свели с ума, а он был всего лишь подростком. Живым и страстным.

Он хотел с ней обсудить все то, что происходила в Выручай-комнате, но Гермиона ясно дала ему понять еще там, что все, что происходит в Выручай комнате, навсегда остается в Выручай-комнате. И он молчал. Он лишь пару раз за все время обмолвился об этом, но Грейнджер сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. И Драко принял правила этой игры.

Вот и сейчас он грубо вколачивался в нее сзади, звонко шлепая девушку по ягодицам. Она болезненно постанывала его имя, а он лишь смеялся в ответ, наблюдая, как ее задница приобретает красноватый оттенок. Плотно сжатое колечко ануса так и манило, и Драко стал уверенно разрабатывать его средним пальцем.

– Нет! – дернулась гриффиндорка, но Малфоя было не остановить.

– Грейнджер, у тебя уже был такой опыт, – напомнил он.

– И мне не понравилось!

– Я возбужу тебя так, что член, как родной, проскочит.

– Мне не нравится, – упорно повторила она.

– Но мне это нравится.

– Сам себя и трахай, – заявила Гермиона.

– Не дотягиваюсь, – притворно сокрушался Драко.

Между парой завязалась легкая борьба – Грейнджер хотела вовсе прекратить этот половой акт, а Малфой планировал хорошенько провести ночь, наполнив все ее дырочки. Он даже выпил одно волшебное зелье, когда покидал Выручай-комнату, так что был уверен, что ночь будет долгой. И приятной до судорог... Он был сильнее, поэтому смог осуществить еще одну свою пошлую фантазию – привязать Гермиону к кровати и трахать, как мечтал все эти годы.

Два галстука – слизеринский и гриффиндорский – обвили ее запястья. Они же и зафиксировали ее руки, надежно привязав девушку к кровати. Она была подвижной, но вот оказать должного сопротивления не могла, как ни старалась. Чары на комнату, чтобы никто не побеспокоил. Никто – Блейз, который стал слишком уж опекать девушку. Его девушку.

– Малфой, это не нормально, – попыталась она его образумить.

Он потянул ее за волосы, заставив максимально откинут голову назад. Их глаза встретились. Он никогда бы так не сделал, но он прекрасно помнил, как течет его гриффиндорка при появлении грубости. Он прекрасно помнил, как чуть сам не кончил в штаны, когда она попросила плюнуть ей в рот в Выручай-комнате.

– Грейнджер, давай просто повторим то, что происходит в Выручай-комнате?

Но это было не предложение. Это была констатация факта. Он запечатлел невесомый поцелуй на ее лбу, а затем надавил девушке на спину, задавая необходимый для него прогиб. Но Гермиону это не устраивала, поэтому она пыталась наотмашь пнуть его ногами.

– Если ты не прекратишь, то я тебя накажу, – предупреждает Драко.

И конечно же, на радость слизеринцу, она не прекратила.

– Попроси меня, и я остановлюсь, – доносится до Гермионы, но она никак не понимает, о чем его нужно попросить.

А в следующую секунду на нежную кожу ягодиц опускается ремень. Хороший, брендовый ремень из драконьей кожи. Она взвизгнула, лаская слух парня. Малфой давно понял, что боль может заводить, просто редко кто разделял подобное, но Грейнджер показала ему, что не против иногда позволять делать с собой все. И сейчас ему не нужен был жалкий час – сегодня у него впереди целая ночь.

Уже на третьем ударе ремень смог рассечь кожу, оставляя после себя багровый рубец, который немного кровоточил. Но она по-прежнему не просила его. Он нанес еще три удара, заставляя девушку сорвать глотку в крике. Новые удары, чуть слабее, чем предыдущие, задели ее половые губы. Намеренно. Это был нечеловеческий вопль, Драко даже замер, ожидая мольбы, но она по-прежнему молча плакала. Десятый удар был финальным – дальше слизеринец сам не смог продолжить.

Ремень выпал из вспотевших пальцев, которые стали ощупывать нанесенный ущерб. Чертовски нежно. До боли приятно. Кончиками пальцев он прошелся по каждой припухлости, размазывая местами выступающую кровь. И эта нежность добила гриффиндорку.

– Пожалуйста, – только смогла прошептать она.

Но он услышал. Он все понял. Она разрыдалась сильнее, когда он стал нежно поглаживать ее по спине. Но Малфой всегда оставался Малфоем, тем более, когда был без одежды.

Гермиона вздрогнула всем телом, когда несколько его пальцев стали дразнить вход влагалища, а большой палец закружил по клитору. Удовольствие, щедро посыпанное болью. Всего лишь одно неверное движение в сторону, и она закричала бы от боли, но парень ловко удерживал ее на нужной стороне.

Малфой еще долго бы мог удерживать ее на этой сладкой грани, если бы не собственное возбуждение, на поводу которого он и пошел.

Было глубоко за полночь, когда Малфой рухнул рядом с девушкой. Щелчок пальцами, и путы, что ее все еще держали, спали. Она также рухнула, и он поспешил притянуть ее к себе.

У нее совершенно не было сил. Даже сказать, как все это было мерзко.Она и подумать не могла, что секс может быть настолько грязным и эгоистичным. Болела каждая клеточка, каждый атом. Завтра она поставит точку в этих отношениях. Она не позволит ему больше использовать свое тело, когда он не может выделить и пары минут на разговор.

Драко прижимал ее к себе. Дышал с ней в такт. Она была прекрасна. Под стать такому монстру, как он.

Было ли ему стыдно? – Отнюдь.

Жалел ли он? – Только о том, что заставил пить ее эти женские зелья.

Сейчас, когда жизнь казалась не такой уж и долгой, ценности становились другими.

Он положил руки на ее живот – он отдал бы все богатства мира, чтобы оставить в ней частичку себя. Ту частичку, которая бы напоминала о нем. О них. О их большой... чего-то там. О чем в книжках пишут.

Объятия успокаивали их души, и они забылись тревожным, но сном.

Уже завтра ее мир рухнет, ведь Драко отречется от нее. Но сегодня – сейчас – они были вдвоем.

Розовые очки спали неожиданно. Драко просто притянул ее к себе для поцелуя, и она ответила, со всем пылом, на который была способна. Она хотела сказать ему, что вчерашнее не должно повториться, но была перебита.

– Твою мать, – голос Гарри ее отрезвил, и она отпрянула от Драко.

– Поттер, Уизли, – поджал губы Малфой.

– Гермиона, отойди от этого урода, – Рон был сама любезность.

Вариантов была масса. Можно было начать нелепо оправдываться, громко заявлять, что это не то, о чем они подумали, или же вовсе провалиться сквозь землю от стыда.

Но Гермиона выбрала другой вариант.

– Он не урод, мальчики, – начала она издалека.

– Он лапал тебя, – прорычал Уизли.

– А тебе завидно, да? – подал голос Малфой.

– Не лапал, – поправила девушка. – Мы целовались.

– Гермиона! – ахнул Поттер.

– Да, Гарри, когда люди нравятся друг другу, они целуются.

– Нрав... – задыхался Уизли. – Он же хорек!

– Следите за выражениями, – просит девушка.

– Он тебя проклял? Заставил? Шантажирует? – Гарри отчаянно пытается найти объяснение увиденному. Он даже очки протер о мантию.

– Нет.

– Но он не может тебе нравится, – произносит Рон полным неверия голосом.

– Ты сам все видел, Уизли, – самодовольно произносит Драко.

Ему было приятно, что Грейнджер заявила, что он ей нравится. Но как же хотелось большего. Но с другой стороны – он был не готов афишировать их связь.

– Грейнджер, – Драко обезоруживающе улыбнулся, – если я с тобой трахался несколько раз, это не значит, что мы пара, увы, – и ушел, оставив ее одну разбираться в этой ситуации.

Гермиона шокировано смотрела ему вслед. Он нравился ей чуть больше, чем просто нравился. Чуть глубже. Возможно, это была влюбленность. Но сейчас она провожала его спину взглядом и не верила, что он так просто от нее отказался. Малфой казался не из пугливых.

– Ты спишь с ним? – голос Рона разрезал тишину.

– Больше не буду, – прошелестела она и убежала.

Жаль, что нельзя так просто сбежать от всех проблем.

Сам же Малфой с замиранием сердца ждал вечера. Ждал их очередную встречу в Выручай-комнате. Хотя сейчас он очень сомневался, что гриффиндорка придет. Но он сможет объяснить ей свое поведение. Если она придет.

И она пришла.

Она снова была такой, какой ему бы хотелось. Ни намека на то, что произошло днем. И Драко почувствовал облегчение. Ему не пришлось извиняться – да он и не был мастером в этом. Но его гриффиндорка не обижалась. И сейчас он с наслаждением, с закрытыми глазами, нежно трахал ее ротик. Она дарила ему чувство облегчения, а он в знак признательности не пытался засунуть поглубже.

Но все хорошее имеет особенность заканчиваться. И идиллия, в которой жил парень, не была исключением. Он кончил ей на лицо, запачкав грудь и волосы. И в этом момент открыл глаза. Серое встретилось с карим. В дверях Выручай-комнаты стояла... еще одна Грейнджер.

– Что?.. – вопрос повис в воздухе.

Грейнджер, что стояла в дверях, развернулась и побежала. Малфой рывком поднял Грейнджер, что только что наградила его отменными оральными ласками.

– Кто ты? – его рука с силой сжималась на шее девушке.

– Ты можешь остаться со мной еще минут десять и увидишь, – хрипит лже-Грейнджер. – Или же ты можешь побежать вслед за настоящей.

И Драко выбрал второй вариант. Отшвырнул ненастоящую Гермиону и, находу застегивая штаны, побежал, словно от этого зависела его жизнь. А она ведь действительно зависела от этого.

– Грейнджер, подожди, – кричит он, но Гермиона и не думает останавливаться. – Стой, твою мать!

Он догнал ее и сразу же впечатал корпусом в стену.

– Дай мне объяснится, – просит он, повышая голос.

– Катись к черту, Малфой, – она борется с ним, стараясь оттолкнуть парня и убежать.

– Грейнджер, это не то, что ты дум...

– Правда что ли? – огрызнулась девушка. – Ты просто решил показать ей свой член вблизи?

– Я думал, что это ты!

– Тебе что, секса не хватало, раз ты пошел на все это?

– Мне тебя не хватало, дура!

– Никогда меня не трогай больше, – решительно просит гриффиндорка.

– Грейнджер, я правда думал, что это твоя игра, – нелепо, но он пытается оправдаться. Но ей это не нужно. Больше не нужно.

– Кто она?

– Я не знаю.

– То есть ты не...

– Она сказала, что через десять минут спадет оборотное.

– И ты ушел? – ахает девушка.

– Я выбрал тебя, – просто ответил слизеринец.

– Мне это не нужно, – она добивала парня его же словами.

– Грейнджер...

Сожаление. Сожаление летало в воздухе, соединяя этих двоих, но в то же время отталкивая на разные полюса. Она смотрела на него с разочарованием, складывая кусочки пазлов, понимая его поведение, но не понимая мотивов.

А он смотрел в ее глаза. В ее прекрасные глаза, что были для него океанов. Но сейчас там был не океан, там было "Мертвое море".

– Почему ты так поступил с нами? – задает она ему вопрос.

Он напрягается. Неужели она ждет от него те самые слова? Те самые, которые он иногда прокручивает в своем мозгу, не решаясь озвучить вслух? Она еще вчера призналась ему в симпатии на глазах у Поттера и Уизли. Он был обязан ответить ей хотя бы взаимностью, если не хотел прямо сейчас раскрываться полностью.

– Потому что я сломлен, Грейнджер.

Слабак. Не смог.

– А я была готова поверить в каждую твою ложь.

Да, Грейнджер была его морем, и сейчас она топила его.

Хватка его рук ослабла, и девушка смогла сбежать. Ни слезинки не было пролито – нечему.

А Малфой пошел в обратную сторону. Где-то в глубине теплилась надежда, что вторая Гермиона по-прежнему ждет его в Выручай-комнате. Но этг ложь. Конечно же, девчонка сбежала.

Если бы у него было время, он бы обязательно подумал, кто это смертница, что решила так жестоко его разыграть. Может быть Панси настолько отчаялась? Или Лаванда решила вернуть его былое расположение?

Но времени не было. Сегодня в Хогвартс должны были прийти необычные посетители в масках. Времени не было даже на то, чтобы поговорить с Гермионой.

Лже-Грейнджер же быстро скрылась следом за Драко. Девушка быстрым шагом шла по коридорам, не оглядываясь, пока не дошла до туалета Плаксы Миртл.

– Как все прошло? – ее там уже ждали.

– Думаю, сегодня ты тоже хорошенько потрахаешься, – хихикнула Джиневра. – Она наконец-то додумалась.

– Действительно, самая умная ведьма столетия, – хмыкнул ее собеседник. – Ты сегодня рано, у тебя осталось еще минут десять.

– Плюс-минус, – согласилась девушка. – Но говорю же, зубрила нас застукала.

– Расскажи, как она вас застукала.

– Как раз в тот момент, когда он кончил мне на лицо. Думаю, она не сможет его простить. Тебе стоит поторопиться, если хочешь ее хорошенько утешить.

– Но у меня еще есть десять минут, плюс-минус.

– Нет, – Джинни делает шаг назад.

– Почему?

– Больше нет.

– Почему?

– Ты мой брат, Рон! Это неправильно!

– То ты ведь сейчас Гермиона.

– Но ты все равно мой брат, – не сдается Джинни.

– Верно, – улыбается Рон, – я твой брат. Так помоги старшему братику, – он уже расстегнул ремень школьных брюк и пуговицу, а его рука нырнула в трусы.

– Но это неправильно! – снова повторила Джинни.

– Но ты слишком любишь секс, – Рон указывает на ее недостатки. – Ты единственная девочка в нашей семье, и тебя избаловали. Так что не ломайся и покажи эти ахуенные сиськи.

Она моргнула, а потом пальцы медленно стали расстегивать блузку. Рон что-то пробормотал, когда показался лифчик. Женские пальчики стянули чашечки бюстгальтера вниз, освобождая грудь из тесного плена. Рональд облизнулся, когда на свет показались розовые соски.

Джинни уже знала, как помочь Рону. Они делали это целую неделю – доводили друг друга до безумия. Это было настоящее сумасшествие, этл было неправильно, но они не переступали грань – не было никакого проникновения. Просто небольшой петтинг.

Рона трясло, когда он видел, как Джинни-Гермиона медленно облизнула собственные пальцы, а затем сжала их на сосках, которые с благодарностью откликались на нежные прикосновения.

Рон смотрел шоу, которое было исключительно для него. Его рука стала интенсивнее шевелиться в трусах, подводя парня к ожидаемому финалу.

Джинни была возбуждена. Она умело довела себя до той точки, когда нужно было кончить, и неважно, кто смотрит на тебя или где ты находишься. Облизнув пальцы и пошире расставив ноги, она юркнула в свои трусики, сразу начав быстро теребить набухший клитор. Спустя минуту-другую, она вытащила свои пальцы, покрытые влагой, и облизнула их.

Это окончательно сорвало голову Рону, и юноша в два прыжка сократил между ними расстояние. Он несильно толкнул ее, и она ввалилась в туалетную кабинку.

– Поможем друг другу? – предлагает Рон, и Джинни ставит одну ногу на ободок унитаза.

И пусть это была ненастоящая Грейнджер, его эмоции и желания были настоящими. Возбуждение кололо вены и кипятило кровь, когда он увидел, как она расставила для него ноги. Он видел, как она блестела там, внизу. Для него. Член дернулся в агонии, но Рон поспешил накрыть его рукой.

Вместо ответа Джинни убрала его ладонь с пениса и заменила своей. Ее пальцы крепко охватили ствол, и Рон стал агрессивно толкаться. Но он не был эгоистом, поэтому его рука юркнула на треугольник волос девушки.

У парня закатывались глаза, когда Гермиона подмахивала ему, глубже насаживаясь на пальцы.

– Черт, – стонал Рон.

Ненастоящая Гермиона свободной рукой стала массировать свои напряженные соски, ускоряя свой оргазм. Вид Грейнджер, ласкающей себя, окончательно выбил пол из под ног Рона. Парень уже не стеснялся громко стонать, точно зная, что в этот туалет никто не зайдет.

Его ладонь легла поверх женской. Движения стали размашистыми, быстрыми. Джинни тут же поняла, как ей теперь нужно ему дрочить, и сбросила его руку.

Сам же Рон был почти близко, а вот его партнерша нет.

– Ты маленькая, избалованная сука, – произносит Рон между стонами.

– Что? – округлились ее глаза. – Я твоя сестра, Рональд!

– Дин и Симус рассказывали, как трахнули тебя вдвоем. Я знаю, ты теперь кончаешь только от грубости.

– Нет.

– Ну или когда в твоей узкой дырочке находится пару крепких хуев, – с этими словами он сжал ее за шею.

– Рон, – только и смогла прохрипеть девушка.

– Не останавливайся, и я позволю тебе кончить, – пообещал парень.

И Джинни утроила свои усилия. Все, лишь бы он кончил быстрее. Его рука задрала ее юбку к груди, открывая обзор на то, что она скрывала. Немного костлявые бедра не портили картину. Словно околдованный, он смотрел, как его пальцы теряются в ней и как выходят, полностью покрытые ее естественной смазкой. Он уже смог засунуть в нее все чертыре пальца и согнуть их там, вызывая болезненный стон.

Разум Рона был одурманен страстью, и он не понимал разницу между Гермионой и Джинни. И сейчас девушке было больно, потому что Гермиона была не готова к таким экспериментам и не практиковала подобное.

Но парня было не остановить. Немного силы, и он смог уже разорвать ее, засунув кисть на половину.

Джинни стонала, кричала, просила остановиться, но Рон был, как скала. Ни шагу назад. Все на алтарь удовольствия. Но сущность Джинни взяла свое, и она смогла получить удовольствие. Она любила секс во всех его проявлениях. Особенно такой животный. Особенно с болью. Это был ее фетиш. И сейчас она текла, как никогда в жизни. Ее заводило даже то, что это был ее брат.

Но рука Рона по-прежнему сжимала горло, ограничивая доступ кислорода. И это тоже очень нравилось Джинни. Когда не знаешь, где ты. Когда все плывет перед глазами и кажется нереальным. И лишь боль удерживает тебя тут. Она громко кончила, хрипя ругательства и дергаясь всем телом. Мощная судорога скрутила каждую конечность, заставив зажмуриться. Она вскрикнула, когда Рон с силой сжал напряженный сосок подушечками пальцев. Было больно до слез, но губы просили еще.

Он кончил ей на живот, и смотрел, как сперма медленно течет вниз. Его рука размазала сперму по животу, запачкала сосок, намеренно делая больно. Даже по губам прошелся его вымазанный палец. А она просила еще.

– Если бы я знал, – улыбнулся Рон пугающей улыбкой, – что моя примерная сестричка еще та шлюшка, – его рука вновь прошлась по животу, собирая сперму, – то думаю, у нас были бы более приятные каникулы, – его пальцы массировали клитор, что очень бурно реагировал на прикосновения. – Мы могли бы быть полезными друг для друга, – он больно щелкнул по небольшому скоплению оголенных нервов. – Шлюха, – оттолкнул он ее.

Поправив штаны, он вышел. Джинни была права, Гермиона должна нуждаться в утешении, он его предоставит ей. Полный спектр услуг.

Спустя три минуты Гермиона стала Джинни, которая, утирая слезы унижения, выбежала из туалета на втором этаже.

Но планы у всех резко поменялись. Гарри собрал друзей и шепотом рассказал, что сегодня он идет с Дамблдором на секретную миссию.

– Это для ордена, да? – шепотом спросила Гермиона.

– Это связано с крестражами, – несмело улыбнулся зеленоглазый мальчишка. – Дамблдор что-то нашел, и берет меня с собой.

– Я так рада, – улыбнулась Гермиона. Это действительно была хорошая новость за длительное время.

– Это да, но... – замялся Поттер. – Дамблдора не будет в замке, а это значит, что может что-то случиться.

– Я думаю, ты снова себя накручиваешь, – хмурится Гермиона.

– У меня какое-то неприятное предчувствие, – признается Гарри и трет шрам. – Я чувствую, что что-то случится.

– Хорошо, Гарри, – сдается гриффиндорка, когда видит беспокойство в глазах друга. – Мы будет патрулировать замок этой ночью. Думаю, мы даже попросим кого-нибудь из Отряда Дамблдора нам помочь.

– Да, друг, мы справимся, – рука Рона ложится на плечо Гермионы. Она вздрагивает, но не сбрасывает.

– Да, все будет замечательно, – посылает она улыбку обоим мальчикам.

– Гарри, а может, нужно с вами сходить? – предлагает Рон.

– Нет, – слишком резко отвечает Гарри. – Это очень ответственно и опасно.

– Именно поэтому я и предлагаю.

– Ты не избранный, так что не нужно.

Тишина.

– Может, возьмешь тогда пистолет? – предлагает Рон. – Не знаю, куда вы отправитесь, но волшебники не забудут эту встречу.

– И не переживут, – не смог Гарри сдержать улыбки.

– Что за пистолет? – настороженно спросила девушка.

– Артур Уизли принес с работы, и я помог ему разобраться, как им пользоваться, еще на каникулах.

– Он принес два пистолета, поэтому один я оставил себе, – вставил свои две копейки Рон.

– И вы мне только сейчас об этом говорите? – удивилась Гермиона.

– Мы знали, что тебе это не понравится, – виновато улыбнулся Гарри. – Но мы с Роном научились стрелять.

– Да, мы пару раз в неделю тренировались в Выручай-комнате, – поддакнул Рональд.

– Это ведь опасно, – покачала головой гриффиндорка.

– А еще от нее не спасает Протего, – поделился Гарри.

– Мы думаем, что это может нам пригодится.

– Ох, мальчики, – Гермиона обняла обоих друзей. – Я так боюсь за вас.

– Да ладно тебе, что с нами случится, – улыбнулся Гарри.

Все, что угодно. С ними может случиться абсолютно все. Но он всегда держался молодцом. Если Гарри потеряет уверенность, вся Британия тоже ее потеряет. Поэтому улыбка редко сходила с лица Избранного.

– Это вам, – Гарри протянул пузырек, который в начале года вручил ему Гораций.

– Зелье удачи? – Гермиона сразу же определила его. – Оставь себе, кто знает, что там может случиться.

– Я хочу, чтобы это было у вас, – не соглашается Гарри. – Я буду с Дамблдором, а вы совсем одни.

– Давай сюда, – Рон протягивает руку. Уж ему точно понадобится удача. И это действительно удача, что сегодня Гарри не будет в замке.

– Тут хватит на шесть глотков, – предупреждает Гарри.

– Думаю, мы можем попросить Невилла, – тут же предлагает Гермиона. – Он тоже староста и не вызовет подозрений.

– Я предупрежу Джинни.

– Еще двоих хотя бы, – протягивает Гарри.

– Мы справимся, – обещает Рон. – Думай о другом.

– Будь осторожен, Гарри, – дает последние наставления Гермиона.

Поттер уходит. Ему нужно время побыть одному. Он должен настроиться и все такое. Он совершенно не знает, что там будет. И ему страшно. Также страшно, как было год назад, когда Темный Лорд смог проникнуть в его разум. Было такое же гадкое чувство.

– Через пару часов? – спрашивает Рон.

– Да, давай начнем с подземелий?

– Хорошо, Гермиона. Я буду очень ждать нашу встречу. Я предупрежу остальных.

– Хорошо, – и они разошлись.

Тучи сгущались над замком, затягивая небо.

Ровно через два часа Гермиона спускалась в подземелья, не догадываясь, что судьба подготовила ей очередной удар.

Ровно через два часа и пятнадцать минут Драко Малфой покинул Выручай-комнату, чтобы попрощаться с Гермионой.

Ровно через два часа и семнадцать минут он был удивлен, что Гермиона покинула Башню Старост, оглядываясь, словно желая убедиться, что за ней никто не следит.

Он удивился еще больше, когда она направилась в подземелья. А затем он запаниковал, когда следом туда пошли Джинни и Лаванда. Что-то подсказывало слизеринцу, что это не просто так.

Он попытался отмахнуться от нехорошего чувства, что щекотало ему нервы, но времени не было на эти глупости. Он хотел извиниться, но не судьба.

И тут как нельзя вовремя ему вспомнились слова Невилла. Невилла, который переживал за Гермиону. Те самые слова, которые он подслушал. Тошнота подкатила к горлу Драко, и он не просто пошел, побежал следом.

Как же все было не вовремя. Как всегда.

Он не знал, куда идти дальше. Темные коридоры подземелий не давали подсказки. Но тут он услышал какие-то звуки. Шанс того, что это была Грейнджер был чертовски мал, но он рискнул.

– Что тут, блять, происходит? – завопил он, когда нашел тот кабинет, из которого доносились непонятные звуки.

Сейчас звуки были вполне понятны. Звук борьбы, рвущейся материи и мольбы.

Не мешкая, Драко потянулся за палочкой, чтобы отшвырнуть рыжего ублюдка от Гермионы, но ему в спину прилетело два заклинания, которые он не смог заблокировать. Он не ожидал, что кто-то способен кинуть в спину проклятия.

Тугие цепи сковали руки и обвились вокруг его груди, не давая не то что пошевелиться, но и банально вдохнуть полной грудью. Он обернулся – Лаванда и Джинни.

– Пустите, – рычит Малфой.

– А я боялась, что ты не успеешь на шоу, – хихикнула Браун.

– Она же ваша подруга, – Малфой не понимал, что тут происходит.

– Одногруппница, но не подруга, – медленно произносит Джинни.

Крики Гермионы отвлекают его от девчонок и он поворачивается. Он столько раз ее брал грубо, несколько раз даже изнасиловал, но Рональд, удобно расположившийся между ее ног, вызывал рвотный рефлекс.

– Отойди от нее! – кричит Драко и хочет подбежать, но две волшебные палочки, направленные на него, удерживают на месте.

Рон повернул к нему голову и растянул губы в мерзкой улыбке.

– Я теперь понял, почему ты трахаешься с ней, – и он толкнулся в Гермиону, осуществляя давние мечты. То, что он не смог сделать летом, он реализовывал сейчас.

– Прекрати! – кричал Драко, но Рон лишь смеялся в ответ, выбивая из Гермионы болезненные стоны.

Малфой кричал и ругался, поэтому кто-то наложил на него силенцио. Теперь комната наполнилась ее сиплыми стонами и мольбой, а еще его довольным причмокиванием.

Малфой видел, как довольно закрывались его глаза. Как глубоко этот урод входил в ее бунтующее тело. Как жадно его руки лапали то, что не должно принадлежать ему. Как синяки разливались по ее телу. А еще он видел, что ее борьба постепенно слабела. Силы покидали девушку, она не могла больше кричать и царапаться.

Ее голова повернулась вбок, и ее карие глаза встретились с серыми, в которых плескалась ненависть и нежность. Он извинялся взглядом за свою беспомощность. Он обещал ей молча отомстить. И она кивнула, принимая его обещание. У нее из уголка глаза вытекла слеза. И Малфой тоже заплакал. Никогда в жизни он не ощущал себя настолько ничтожным.

Его голова громко стукнулась об пол, когда он выплескивал все свои эмоции. Плечи содрогались в истерике, но он не замечал этого. Как и едких комментариев за своей спиной. Все, что он хотел, так это чтобы Грейнджер потеряла сознание и не помнила этого.

И его молитвы были услышаны. Грейнджер отключилась. И Рон был этим чертовски недоволен, о чем заявил во всеуслышание. Его счастье, что Малфой не мог ему ответить.

– Интересно, а ты в задницу ее трахал? – спросил Рон. – У нее такая задница, – руки тут же провели экскурсию по ней.

Малфой послал в Рона обещание убить его при первой возможности, но взгляд слизеринца лишь позабавил Рона.

– Не понимаю, как ты с ней мог спать, она же сухая, – недовольно заметил он. – Мне кажется, я ее немного порвал, надеюсь, это не проблема? – продолжал он глумиться. – Конечно, первые сантиметров десять было свободно, но дальше, как новенькая. Мне понравилось, – признался он. – Но я не ручаюсь, что ее задница меня переживет, – рассмеялся гриффиндорец.

А Малфою было все равно, что какой-то идиот высмеивает его или унижает. Принижает. Глумится. Его интересовала только Грейнджер.

С ненавистью он оглянулся на девчонку Уизли. Он предполагал, что все это придумала именно она, ведь ее братец был туп.

– Это гриффиндорские разборки, – ответила она на его взгляд.

Он снова уткнулся лбом в пол. Он сам не понял, когда все это закончилось. Когда Рон с рычанием кончил и ушел. Когда цепи перестали его сковывать. Когда Гермиона пришла в себя. Он потерялся во времени.

Но вот она зашевелилась чуть активнее, и он поднялся, ей нужна была поддержка. И он рядом. В кой-то веки.

Каждое движение причиняло ей боль, и она постанывала, прикусив губу. Он хотел подать ей руку и помочь. Но он уже знал эту гриффиндорскую натуру, и что Гермиона откажется от помощи. Его храбрая девочка.

Он был шокирован этим. Пуговицы были вырваны, а лифчик жестоко сдернут вниз. Вся грудь была в засосах. Местами он видел отпечаток зубов. Талия и бёдра девушки были уже в синяках – Малфой, не напрягаясь, смог разглядеть на них отпечатки пальцев. По ногам стекала сперма вперемешку с кровью. Даже на шее был отпечаток ладони.

Но все это мелочи. Самое страшное, что сделал Уизли, так это предал ее доверие. Нанес удар в спину, жестоко изнасиловав в одном из классов подземелья.

Было трудно, но она смогла сесть. Ее губа была рассечена – Уизли ударил ее, пытаясь заставить умолкнуть.

– Что ты будешь делать дальше? – спросил он.

Время тянулось долго. Но он был готов ждать. Хоть всю жизнь, которая ему еще осталась.

– Пойду за тобой, – она встречается с ним взглядом.

Малфой подумал. Он не возражал. Только сначала нужно уладить одно дельце. Он снял с себя мантию и протянул девушке. Та с благодарностью ее приняла. Он пошел в Башню Старост, не оглядываясь. А она шла следом тенью.

Он помог принять ей ванну, стирая все грязные прикосновения. Но душу нельзя было постирать. Осторожно подхватил ее на руки и помог выбраться из теплой воды. С невероятной нежностью промокнул влагу на ее теле, с ужасом подмечая, как она вздрагивает от его беглых прикосновений.

Он отнес ее в свою комнату и уложил на кровать. Но она обвила руки вокруг его шеи и прошептала:

– Пообещай мне одну вещь, – просит она.

– Все, что угодно.

– Убей его, если подвернется возможность.

И он кивает.

– Спасибо, – прошелестела девушка. – Я должна тебе кое-что рассказать.

– Тебе нужно поспать.

– Нет, Драко, я это должна была сказать тебе намного раньше, но не знала, как.

Внутри все ликовало. Но он не мог позволить ей произнести эти слова.

– Завтра, Грейнджер, расскажи мне об этом завтра.

Если оно наступит.

– Сейчас, – настаивает она.

– Завтра, Грейнджер. Жизнь ведь не кончится завтра. Ты успеешь мне все сказать, – он не врал. Он обязательно вернется. Его планы снова меняются. – Я тоже тебе кое-что расскажу, – обещает он.

Она заснула. Моментально. Убаюканная его голосом. А он решительным шагом направился в Выручай-комнату – надо встретить гостей.

Ее грубо разбудили. Она вскрикнула, когда увидела над собой склонившегося Рона.

– Убирайся! – шипит она, придерживая одеяло у груди. Драко потрудился над ней, и многие раны затянулись или поблекли.

– Так и знал, что найду тебя в его постели. Такая ненасытная, да?

– Убирайся, – повторила Гермиона.

– Собирайся, надо идти.

– Я не собираюсь с тобой обходить замок.

– Гермиона, над замком висит черная метка, а Дамблдора еще нет.

Она скептически на него посмотрела. Словно это была очередная уловка.

– Посмотри в окно, – и она посмотрела. Уродливый зеленый череп освещал ночное небо.

– Дай мне три минуты, – просит она.

Рон напуган до чертиков. Кивает. Спускается вниз. А уже через две с половиной минуты они бегут по этажам замка.

– Куда мы бежим? – спрашивает Рон.

– Понятия не имею, – останавливается Гермиона, чтобы перевести дух.

– Что нам делать?

– Без паники, – Гермиона берет дело в свои руки. – Спустись вниз и найди Забини. Возможно, в этом замешаны слизеринцы. Или они не замешаны, но на них подумают. Предупреди Забини. А еще найди старост факультета, пусть всех разбудят. Собери Отряд Дамблдора. Я буду на Астрономической башне, оттуда хороший вид на всю территорию.

Он кивает и убегает. С каждым ее шагом сердце замедляет свой ритм. Гарри был прав. Мать твою, как же он был прав.

Она несется на Астрономическую башню, а сердце ломает ребра. Она крадется на цыпочках, услышав голоса. Кажется, там профессор Дамблдор... и Драко!

Замирает у двери, подслушивая.

– Он выбрал меня, – с жаром восклицает парень. – Я должен это сделать!

– Но ты ведь не убийца, Драко, – мягко произносит старик.

– Да откуда вам это знать!

– О, Драко, я знаю и про ожерелье и про то, что это ты подменил бутылку.

– Я много чего еще натворил.

– Драко, я знал одного мальчика, который совершил неправильный выбор.

– Профессор, я должен вас убить, иначе Темный Лорд убьет меня, – Гермиона видела, как Драко направил палочку на директора.

– Тогда я облегчу тебе задачу, – Директор школы поднимает руки, словно сдается, а Драко ловким Экспеллиармусом отбрасывает его палочку. – Неплохо, – похвалил он.

Но палочка дрожит. И Альбус обращается к слизеринцу:

– Ты не должен этого делать.

– Ох, пожалуйста, замолчите, – просит Драко. – И без вас тошно.

– Мы можем тебя укрыть. Тебя и всю семью, – обещает Дамблдор защиту.

– Он убьет нас быстрее. Всех нас.

– Я думал, у вас появился стимул жить, Драко. Я заметил, что вы очень подружились кое с кем. И я горжусь вашим выбором. Думаю, она тоже.

– Она тоже? Вы уверены?

– Абсолютно, мой мальчик.

Его палочка опустилась вниз. Гермиона физически ощутила облегчение. Но рано было радоваться.

– Почему ты медлишь, Драко? – Беллатриса материализовалась из ниоткуда.

– О, так ты привел друзей? – удивился старик. – Но как?

– Исчезательный шкаф. Выручай-комната. Я его починил.

– Это великолепно, – казалось, директор на самом деле был горд своим учеником.

– Давай, убей его, – науськивает тетка на ухо.

Его палочка вновь неуверенно поднялась.

– Вашу мать, Грейнджер, – Снегг была сама любезность. – Гарри Поттер там?

– Я не знаю, но он был с Дамблдором, – гриффиндорка была шокирована поведением профессора.

А между делом, Снегг уже ногой открыл дверь и появился на площадке.

– Северус, – поджала губы Беллатриса. Пожирательница знала о Непреложном обете, но до последнего надеялась, что Драко не спасует.

Гермиона верила, что преподаватель встанет на сторону директора и ордена, но встал по правую руку Драко.

– Нет, – врывается она и встает рядом с директором. – Уходите.

Ага, два раза. Пожиратели рассмеялись с ее глупости. И только сейчас девушка заметила, что за спиной Драко, помимо Беллы, стояли еще семеро.

– Грязнокровка, – огромный человек вышел вперед, и Гермиона смогла признать в нем Сивого. – Не убегай после представления, у меня на тебя планы, – прошелся он языком по своим клыкам, заставив девушку поежиться.

– Северус, – вдруг позвал директор, и Гермиона только сейчас обратила внимание, насколько он был слаб. – Ты ведь помнишь, да?

Едва заметно, но Снегг кивнул.

– Давай же, Драко, – Беллатрису аж трясет от возбуждения.

– Драко, – Гермиона вздрогнула, когда его имя сорвалось с губ, – пожалуйста.

– Как ты смеешь, грязь, обращаться к чистокровному волшебнику? – шипит Блэк. – Тебе не разрешали, – она делает несколько шагов по направлению к Грейнджер, но Снегг ее останавливает:

– Мы тут не для этого.

– Поговорим с тобой позже, – мерзко улыбается Белла. – Ну как девочки.

Гермиона больше ничего не смогла выговорить, а он ждал. Пока ее горло скрутил спазм, Драко ждал. Но не дождался. Но понял. Его палочка опустилась вниз. Он не хотел быть тем, кто сделает неправильный выбор. Похоже, планы менялись, и ему не выйти отсюда живым. Но по крайней мере он ее не разочарует. Палочка падает на пол.

– Сукин ты сын, – Рон появился неожиданно.

Его появление сопровождалось резкими звуками. Но никто не понял, что произошло. Никто, кроме Грейнджер. Она точно слышала два выстрела.

Пожиратели стали переговариваться с собой, пытаясь понять, что сейчас произошло. Что за заклинание применил этот рыжий парень.

А потом...

Стало резко тихо – Драко даже не слышал, как воет ветер, а ветер был сильный, судя по тому, как волосы Грейнджер развивались. Идеальная тишина. Идеальный вечер. Правильное решение.

Глаза всех присутствующих были устремлены на него, и впервые он был не рад такому вниманию к своей персоне. Он перевел свой взгляд на свою грудь – алое пятно росло на глазах, бессовестно пачкая белый атлас. Во рту было вязко, скапливалась кровь, которую было необходимо сплюнуть, но не при них – он не покажет свою слабость при посторонних. Не при ней.

Площадка озарилась светом, и он поднял глаза в небо – комета снова пролетела, но он не смог сиять ярче.

Это было нужно – сказать, что любит. Но ноги подкашивались, а мир стал стремительно сужаться и шататься. Перед глазами сплошные кислотные пиксели, но он смог разглядеть ее глаза. Глаза, которые боялись за него.

Не смог.

Он не понимал, почему правильные решения приносят боль и кровь. Где обещанная награда? Где радость?

Он посмотрел на нее, а из глаза выбежала одинокая слеза.

– Я... п-п-пытался, – единственное признание, что сорвалось с губ слизеринца.

Тьма забрала то, что по праву принадлежало ей.

Среди Пожирателей началась паника. Никто из них не должен был умереть, кроме старика, который был жив, хоть и выглядел не очень. Каждый переживал за себя – Темный Лорд снесет голову за любого чистокровного, чья кровь пролилась. Тем более за отпрыска Пожирателя.

– Северус, – напоминает о себе Альбус.

Снегг поворачивается на звук. Стрик молит о пощаде. Взгляд напоминает обо всех обещаниях. Упреках.

– Авада Кедавра, – даже не дрогнул. – Уходим, – повернулся он к стайке Пожирателей.

Снегг заботливо взял Драко на руки. Не при помощи магии, а по-человечески. Словно Драко был чем-то большим, чем просто слизеринец.

Но не только для него он был чем-то большим. Гермиона упала на колени и закричала. Ее вопль заставил некоторых прикрыть уши.

– Сожгите все, что попадется на пути, – командовала Белла. – Наведите беспорядок.

– В другой раз, грязнокровка, – подмигнул ей оборотень.

Пожиратели не просто покинули замок, они триумфально прошествовали по лестнице. Триумфально прошлись по Большому залу, круша все, что попадалось им на пути.

– Мы убили Альбуса Дамблдора, – кричала она пьяным от восторга голоса. Она важно вышагивала по столу в грязным туфлях. – А совсем скоро мы снова вернемся.

Они вышли наружу, но и там продолжили дебоширить. Кажется, кто-то поджег хижину Хагрида.

Пожиратели отошли не совсем далеко, и их можно было еще догнать. Именно в этот момент Гарри скинул мантию невидимку и появился на Астрономической башне. Все это время ему казалось, что его на месте удерживает заклинание обездвиживания, но сейчас он понял, что это был страх. Сломя голову он побежал следом.

– Он ведь тебе доверял! – ревел Поттер, швыряя заклинания в спину Снегга. – Подонок. Предатель.

Но Снегг ловко отбивал заклинания школьника.

– Я смотрю, вы во вкус вошли. Предали и моего отца, и директора, – Гарри нес ахинею, но боль искала выход. – Даже Сириус погиб из-за вас.

– Замолчите, мистер Поттер, – Снегг обернулся.

Взмах палочки, и Гарри сбит с ног, но даже из такого положения он послал в профессора Сектумсемпру.

– Отбито, Поттер. И так будет вновь, пока вы не дисциплинируете ваш разум.

Снегг кому-то передал Малфоя и велел срочно доставить его домой. Сам же задержался, выделив несколько минут на Гарри.

И Гарри узнал несколько истин. Во-первых, Снегг был отличным магом, его тело ломалось под его заклятиями. Во-вторых, это Снегг был тем самым Принцем-полукровкой, коим восхищался Гарри.

Звездное небо, в которое смотрел юноша, было прекрасно. Тут и там включались звезды, словно тоже оплакивали Дамблдора. Как и сотни палочек, что поднимались вверх.

Но на Астрономической башне разворачивалась настоящая трагедия. Гермиона кричала на Рона, а тот не мог сдержать улыбки. Он позволял ее маленьким кулачкам опускаться на его тело. Он решил, дать ей выпустить свой гнев. Драко Малфой больше не стоит на его пути.

Она пыталась сдержать слезы в глазах, но они лились бесконечным потоком.

– За что? – не понимала она. – Он ведь опустил палочку. Он бы не убил.

– Он Пожиратель, Гермиона. Рано или поздно, он бы кого-то убил.

– Он опускал палочку! – настаивала на своем девушка. Его палочка была уже спрятана в кармане ее мантии. Она подобрала ее сразу же.

– Мы сражаемся на стороне Ордена, – напомнил Рон. – Если ты яшкаешься с Пожирателем, это ничего не меняет. Твоя задача убивать их при первой возможности.

– Он наш ровесник, Рон.

– Он Пожиратель, – не сдавался Уизли.

И все начиналось заново. Ее слезы, обвинения, ее кулачки на его груди и его горячий шепот на ухо, который обещал, что все это пройдет.

Во время очередной тирады, она резко замолчала и согнулась пополам.

– Что такое? – Рон тут же кинулся к ней.

– Не подходи ко мне, убийца.

– Что с тобой? – он искренне переживал, а ей реально нужна была помощь.

Именно поэтому она сдалась.

– Живот, – простонала Гермиона.

– Колит? Режет? Что надо сделать?

– Помоги дойти до больничного крыла, – она протягивает ему руку

– Тебя ранили? – обеспокоено спрашивает Рон.

– Нет, я беременна.

– От ... Ты залетела от Пожирателя? – она пошатнулась, настолько сильным было его отвращение.

– Сейчас не время, мне нужна помощь, – взывала она к его человечности.

Но его мир, который он придумал, рушился. Снова Драко стоит на его пути.

– Конечно, – безэмоционально произносит Рон. – Идем.

Аккуратно придерживает ее за талию. Дверь со скрипом открывается, а в следующую секунду мир бешено вращается, когда она почувствовала сильный толчок в спину.

Витиеватая лестница и больше ста ступеней. Чудо, что она не сломала шею. Рон вальяжно спускается и останавливается перед ней. Она не может поднять голову и посмотреть на него. Видит лишь его начищенные туфли.

– Помоги мне, – просит она, трогая кончик его туфли. Она чувствует, как кровь бежит по ногам, но не чувствует боли. Лишь липкий страх.

Он присаживается на корточки, убирает с ее лица прилипший влажный локон.

– Конечно, – обещает он. Встает.

А в следующее мгновение пинает ее в живот, заставив нечеловечно закричать.

– Все, чем смогу, – уточняет он, пиная второй раз.

Он все же принес ее в Больничную крыло, где мадам Помфри плакала в своем уголке. Но заметив, что кому-то нужна помощь, она тут же ринулась, забыв все печали, приглушая боль.

– Что с ней?

– Моя девушка упала с лестницы. Ну знаете, она была там, на башне, с директором, а теперь вот...

– Клади ее сюда бегом, – указывает женщина на кушетку. – В нее что-то попало? – уточняет она.

– Мы ждали ребенка.

– Ох, – сокрушается Помфри. – Дружок, тебе придется постоять за ширмой, – и Рон кивает.

Мадам Помфри делала все возможное и невозможное. Спустя примерно час она вынырнула из-за ширмы.

– Как она?

– Мисс Грейнджер через пару дней может покинуть больничное крыло, но...

– Но?

– Мне жаль, но ребенка я не смогла спасти.

Рон поджал губы, сдерживая улыбку. Это была прекрасная новость – призрак Малфоя снова померк в его ярко раскрашенных мечтах.

Гермиона стала подавать признаки жизни, и Помфри кинулась к девушке. Мадам рассказала ей все, пряча глаза. Женщина пообещала сохранить все в тайне, но Гермионе было глубоко плевать.

Она начала плакать, кричать и метаться в кровати. Помфри пришлось насильно влить в нее большую дозу успокоительного. Рон ушел. Поэтому женщина решила составить Гермионе компанию.

– Все будет хорошая, милая, – гладила она девушку по волосам. – Ты сильная, крепкая, у тебя обязательно будут еще дети.

А Гермиона начала плакать сильнее, ведь она знала, что мир никогда не увидит ребёнка Драко Малфоя. Его ребёнок был особенным и неповторим. И она не сберегла его. За одну ночь она потеряла сразу обоих. Ей не нужны были другие дети – ей нужен был он. Единственное, что Драко подарил ей. Единственное, о чем не знал. Единственное, что она смогла украсть у него взамен на своё сердце.