Разочарованные

     Он ожидал, что она сломается или забьется в угол, но она смело смотрела на него и слегка выгибала бровь, когда встречалась с ним взглядом.

Он ждал, что она побежит все рассказывать друзьям, и те придут решать проблему кулаками, но вместо этого ему досталось лишь от Блейза. Тот его ударил. Не избил, не пинал до беспамятства, а именно ударил.

Прошло две недели, а казалось, будто это произошло вчера. Он сидел в ванной на полу, поджав под себя ноги, и ждал, пока она проснется и уйдет. То, что она убежит, было очевидно. Он вздрогнул, когда услышал топот ее босых ног, а затем хлопнувший портрет. Он решил в это утро напиться до беспамятства, но Блейз Забини влетел в его комнату.

– Что же ты наделал? – шепчет мулат, чуть ли не с отвращением глядя на друга. Но Драко молчит, пустыми глазами глядя сквозь него. – Как ты это исправишь? – Забини показывает, что знает, что произошло.

– А что я могу сделать? – Драко пытается сфокусироваться на лице друга. – Что?! – кричит он.

– Ты мог бы...

– Да ни хера я не могу! – кричит Малфой и запускает руку в свои волосы. – Я могу послать ей презент, но уверен, что она засунет его в мою же жопу, потому что, блять, она не такая. Деньги она тоже не возьмет. Тогда что? Что, блять, я могу сделать?! – отчаяние било через край.

– Ты можешь...

– Что я могу? – перебивает снова Драко. – Сделать из нее честную женщину? Да мне никогда в жизни не разрешат жениться на грязнокровке! Да я сам никогда не захочу связать себя браком с подобной! Вот еще, лишиться семьи и наследства! Не такой уж это был и хороший секс, знаешь ли, – тараторит парень.

– Ты мог бы извиниться! – кричит Блейз. Драко открыл было рот, но передумал что-либо говорить. Оба парня понимали, что слова бессмысленны. Смерив друга холодным, практически презрительным взглядом, и укоризненно покачав головой, Забини поворачивается к другу спиной. – Ты стоишь тут такой бедный и жалеешь себя, – мулат сжал руки в кулаки. Он скорее почувствовал спиной, как Драко закатил глаза – друг всегда так реагировал, когда кто-то начинал учить его жизни. Блейз повернулся и ударил Малфоя по лицу. С огромным удовольствием Блейз услышал, как под его пальцами хрустнул нос. Малфой выглядел потерянным и ошеломленным. – Пока ты тут жалеешь себя, там, по ту сторону портрета, находится девушка, которая плачет, Малфой, – Блейз плотно сжал челюсть. – А я вот смотрю на тебя и не понимаю, что в тебе такого особенного, – и ушел, громко хлопнув дверью.

Грейнджер настояла на том, чтобы Блейз не говорил о случившемся с Гарри и Роном, Забини же попросил не вмешивать в это Нотта. Оба понимали, что чем меньше людей об этом знают, тем лучше.

И сегодня был первый раз, когда они снова оказались вчетвером в Башне старост. Малфой сидел отдельно в кресле, смотря на троицу, которая удобно расположилась на диване и что-то обсуждала.

– Драко, а как считаешь ты? – спросил его мнение Теодор.

– Похуй, – пожал плечами Малфой, вцепившись в бокал.

– Но все же? – настаивает друг.

– Как считает она, помните? – указывает кивком головы он на Гермиону. – Точно также, только наоборот.

– Но это же глупо, – говорит Теодор.

– Похуй, – снова отвечает блондин.

– Да-да, – Забини пытается забрать все внимание на себя. – У него совершенно нет настроения, и он обязательно его испортит нам всем.

– Обязательно, – улыбается Драко, отпивая янтарную жидкость. – Я вообще не понимаю, почему никто больше не пьет, – кивнул он на стаканчики сока. – Что, мамочка-Грейнджер утратила влияние на гриффиндорских оболтусов или пошла на повышение в Слизерин? – хмыкнул Малфой.

– Тебя вот ебет? – огрызнулся Забини, вызвав недоуменный взгляд у Теодора.

– Нет, но хотелось бы, – ухмыльнулся Малфой.

– Перехочется, – многообещающе процедил Блейз.

Беседа не клеилась совершенно. Каждый ощущал эту напряженность в воздухе, но не каждый понимал, откуда она взялась.

– Кажется, мне тут не рады, – жизнерадостно бросил Драко, но никто на него так и не удосужился посмотреть. Закатив глаза, парень ушел к себе.

Спустя некоторое время Блейз, послав многозначительный взгляд Гермионе, тоже ушел в подземелья, оставив девушку наедине с Ноттом. Это первый раз за две недели, как она будет снова ночевать тут. И не секрет, что она боится остаться с белобрысым парнем наедине.

– Наверное, мне тоже пора, – посылает Теодор очаровательную улыбку Гермионе.

– Уже? – обеспокоено спросила девушка.

– А разве у нас есть какие-то планы? – смеется слизеринец.

– Нет, – поспешно отвечает гриффиндорка. – Никаких, – нервно улыбается она.

– Тогда спокойной ночи, – он легонько сжимает ее за локоть.

Гермиона отчаянно вцепилась в его плечи, совершенно не готовая к тому, что он уйдет. Тео давал ей чувство безопасности, а сейчас ей это нужно было больше всего на свете.

– Ты не заболела? – обеспокоено спросил парень, щупая ее лоб. – Ты вся дрожишь.

– Тео, – Гермиона нервно облизнула губы. – Ты не мог бы... – Гермиона собиралась с мыслями. – Не мог бы остаться сегодня?

– Сегодня? – почему-то Нотт сделал акцент на слове "Сегодня", а не на "Остаться".

– Может и завтра, я не знаю, – всхлипнула девушка.

– Что происходит? – Нотт тут же взял себя в руки.

– Все хорошо, – поспешила его заверить гриффиндорка.

– Я не первый день тебя знаю, – он выжидающе смотрит на нее. – Это Малфой?

– Что?

– Что?

– Ты прав, мы действительно давно знакомы, и ты очень хорошо меня знаешь, но... – Гермиона замялась.

– Гермиона, это что, новый этап наших отношений? – играет парень бровями. – Честно, я тронут, – улыбнулся он ей. – Но ты к этому не готова.

– Но мы же можем начать... с чего-то?

Вместо ответа Теодор властно притягивает ее к себе, вызывая легкое "О" из ее горла. Она не успела ничего сказать или возразить, как он нежно поцеловал ее губы. Девушка напряглась, каждый нерв натянулся, как струна, но Нотт не переходил рамки дозволенного, он просто получал удовольствие от поцелуя, пытаясь увлечь за собой Гермиону, и девушка сдалась, слепо следуя за ним.

С ним было спокойно. С Тео она не то чтобы чувствовала себя особенной, но, по крайней мере, желанной, а главное, что он и вправду был, словно каменной стеной. Гермиона Грейнджер наслушалась много гадостей и низких предположений в свой адрес о том, как она заманила Нотта в свои сети, но ни одна фраза, ни один пренебрежительный взгляд не коснулся ее, когда Тео шел рядом. Наоборот, все сразу хотели услышать ее мнение по тому или иному вопросу. Лицемеры.

Гермиона вздрогнула, когда он положил свою ладонь на ее затылок, привлекая ближе. Она содрогнулась, когда его рука сжала ее талию. Дрожь пробежала по позвоночнику, и Гермиона не смогла ее скрыть.

– Ты не готова, – подытожил парень, медленно отстраняясь от девушки. Он видел, что Гермиона хотела возразить ему, поэтому прислонил указательный палец к ее губам. – Я не понимаю, зачем тебе это нужно, но я останусь, если ты этого хочешь, – Гермиона благодарно закивала.

– Тебе это, наверное, кажется глупым, но...

– Гермиона, – перебил ее Теодор. – Я не считаю тебя глупой, и если ты меня об этом попросила, то в этом действительно была острая необходимость. И это все, что мне стоит знать, верно? – он буквально пронизывает ее своими синими глазами.

– Спасибо, – кивает девушка.

– Ну что, по кроваткам? – улыбается парень, и Гермиона вкладывает свою ладонь в его протянутую руку.

Гермиона взяла пижаму и поспешила в ванную комнату, чтобы переодеться, почистить зубы и просто привести себя в порядок. В голове совершенно не укладывалось, как она разделит комнату с парнем, но на этом настоял Блейз Забини, поэтому все должно было пройти гладко. Выдохнув, Гермиона вернулась в комнату.

– О, ты наколдовал кресло?

– Трансформировал стул, – уточнил слизеринец.

– Ааа, – протянула Гермиона. – Понятно.

Нотт же не был готов к подобному приключению, поэтому он просто снял верх, а штаны трансформировал в пижамные, и сейчас он выглядел весьма соблазнительно, стоя в центре комнаты. Гермиона с шумом выпустила воздух, когда разглядела его кубики.

– Может, передумаешь? – пошутил Нотт. Гермиона вытаращила на него глаза, и юноша рассмеялся. – Я пошутил, – поднял он руки. – Но ты бы себя видела. Я выключу свет, ложись.

Свет был погашен, и каждый лежал на своем месте. Тео сложил руки за голову и смотрел в потолок, пытаясь объяснить странное поведение друзей, но, как назло, в его голову не приходила ни одна стоящая идея. Он понимал, что в этом наверняка замешан Малфой, но он не мог и представить себе всю глубину его проступка.

Гермиона же вертелась в своей кровати – никак не получалось найти удобное положение. Девушка понимала, что это все игра ее воображения, но она отчетливо видела монстра, что выглядывал из приоткрытой дверцы шкафа. В окне тоже просматривался чей-то страшный силуэт. Даже на комнатную дверь было страшно смотреть, ведь в любую минуту сюда мог ворваться монстр.

– Тео, – в ночной тишине ее голос прозвучал слишком жалобно. – Ты спишь?

– Нет, – тут же откликнулся парень. – Что случилось?

– А ты когда был маленький, кто жил у тебя под кроватью? – она села, обняв острые коленки руками.

– Какой монстр, ты имеешь ввиду? – он лег на бок, подперев голову руками. – Не знаю. Наверное, никакой. Мой отец каждый вечер заглядывал в мой шкаф, под мою кровать и в мой сундук, и показывал, что там никого нет, – он кинул беглый взгляд на дрожащую девушку. – А у тебя в комнате, наверное, жили принцессы? – улыбается он, пытаясь увести девушку в приятные мысли.

– Монстры. У меня в шкафу жили монстры, и мой папа купил мне игрушечных солдатиков, чтобы они меня оберегали, – шмыгает носом девушка. – И я всегда клала их в постель. Мне так было спокойнее.

– В чем проблема, Гермиона? – настороженно спрашивает слизеринец.

– Тут тоже есть монстр, – прикрывает она глаза. – Но нет защиты, – Нотт смотрит на нее и не имеет понятия, как ей помочь. Но Гермиона помогает себе сама. – Тео, – зовет она его, – когда ты тут, я не хочу спать одна.

– Ты уверена? – парень резко сел.

– Абсолютно.

Не спеша, словно давая Гермионе шанс повернуть назад, он перебирается в ее постель. Аккуратно ложится с краю, но Гермиона шепчет:

– Ближе, – и он послушно к ней пододвигается. Нотт понимает, что это не то, что должно быть, но весьма неплохо. По крайней мере, лучше, чем спать на стуле, хоть и удачно трансформированном.

Тео немного сгибает руку, и девушка тут же ложится на его грудь. Касание к его коже приятно обжигает, но мысли не путаются. Он осторожно, боясь спугнуть девушку, не обнимает, но придерживает ее. Его размеренное дыхание успокаивает ее, и Гермиона засыпает, водя по его надежной груди пальчиками.

Когда же ее тонкая рука расслабленно упала на его грудь, Нотт выдохнул. Определенно лежать тут, в этой комнате, с этой девушкой было приятно, но это было не то. Когда он это планировал, все было другим, более легким и радужным. А сейчас он не мог сделать то, что следовало бы. Он привязался к ней, она была неплохим человеком, а он медленно, но бесповоротно тянул ее в бездну. Она сама не замечала, как он ей манипулировал. Ему мешали его друзья, и она стала меньше проводить с ними время, потому что сама так решила. Малфой путал его карты, и Гермиона всячески его стала избегать. Все складывалось так удачно, что хотелось самого себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это все реально.

А теперь она сама попросила его остаться с ней. Нотт был слишком умным и понимал, что это не шаг вперед, а два назад. Но это было очень вовремя. Скоро у него день рождение, и парень четко знал, что после рождественских каникул вернется в школу с Черной меткой на предплечье. Он уже выполнил одно поручение, а второе было практически закончено. Он нежно посмотрел на Гермиону. Девушка была виновата только в том, что была подругой знаменитого Гарри Поттера, а сам Нотт был влюблен в другую. Просто так совпало.

Он чуть сильнее сжал беззащитное тельце, что так доверительно к нему прижалось. Гриффиндорка что-то пробормотала и отвернулась от него. Не долго думая, Нотт тоже повернулся на бок и прижался к ней животом, уткнувшись носом в ее волосы. От нее привычно пахло корицей. Он сам подсыпал ее в чай или горячий шоколад, вызывая у девушки скромную улыбку. Это не была забота. Просто другая очень любила корицу. Он сам не заметил, как уснул, погруженный в приятные мечты о будущем.

Утром Малфой колотил в дверь ванной комнаты, настойчиво требуя, чтобы она поторопилась.

– Грязнокровка, ты никогда не отмоешься от грязи, – стучался он. – А я опаздываю.

Вода перестала бежать, и Драко набрал в легкие побольше воздуха , чтобы в очередной раз указать этой гриффиндорке на ее место. У его ног, конечно же, и желательно на коленях. Он подавился воздухом и закашлялся, когда дверь открылась, и показался улыбающийся Теодор Нотт.

– Я слышал, что ты что-то просил, но не понял, что конкретно, – вместо приветствия сказал Тео. – Все хорошо?

– Вполне, – Малфой все никак не мог откашляться.

– Я почистил зубы твоей щеткой, надеюсь, ты не против, – Тео пропустил внутрь Драко. – С меня причитается, – парень скрылся в комнате у Гермионы.

Даже стена задрожала, когда он захлопнул дверь. Блондин вцепился в раковину, словно она могла удержать его. От падения или в себе. В голове билась мысль, что это все нереально, бред больной души, но взрыв хохота за стеной дал ясно ему понять, что все происходит взаправду. Было чувство, будто он упустил что-то важное, а потом была боль, заставившая стиснуть зубы. Кровь медленно капала в раковину, стекая по его пальцам, а зеркало было разбито. Парень смотрел в осколки, стараясь рассмотреть себя, но на него взирал монстр, только в его собственном обличии.

Определенно, Малфой был заинтригован. Он кидал далеко недвусмысленные взгляды на парочку в течение дня, но не смог подловить их. Тогда он поменял тактику – плотно занялся Ноттом.

– Драко, да что тебе от меня нужно? – взвыл вечером парень в гостиной Слизерина, куда в кой-то веки удосужился спуститься Малфой.

– Ты и Грейнджер, – Драко делает паузу. – У вас что, все серьезно?

– Какая разница? – огрызается Тео.

– Просто когда-то давно мы спорили, курсе так на четвертом, кто из школы ее первый завалит и все такое...

– И? – Нотт устало прикрыл глаза.

– И я не помню, сколько тебе должен.

– Драко, это какой-то бред.

– Как и сама идея трахаться с гриффиндорками.

– Ты сам с ними спишь периодически!

– Но не с Грейнджер же!

– Как ты понимаешь, меня это радует, – смеется Нотт.

– Трахнуть – это одно, а вот провести всю ночь... – усмехается Драко. – Или вы трахались всю ночь? – поддевает он друга. Но Нотт молчит, и что-то мерзкое разливается по венам Малфоя. – Нотт, мы же... Нам нельзя.

– И что ты мне этим хочешь сказать? – не выдержал Теодор. – Ты думаешь, я это забыл? Может, я еще влюбился, скажешь ты? Драко, мы с тобой еще стоять на двух ногах не могли, а уже были обязаны всем! Даже если мы потеряем с тобой память, мы никогда не забудем, что мы ебучие наследники ебучего старинного рода. Да к тому же единственные, правда же? – Драко кивнул. – Тогда давай хотя бы ты не будешь что-то от меня ожидать, а?

– Ну и какова Грейнджер в постели? – попытался Драко разрядить обстановку. Этот разговор про семью и долг был взаимно неприятным.

Нотт чувствовал какой-то подвох в интересах друга, поэтому спокойно проговорил, сам от себя не ожидая:

– Обычная курочка, – улыбнулся Теодор. – Только с золотыми перышкам, – облизнулся парень. – Было приятно ее ощипать.

Малфой услышал то, что хотел услышать. Но какой ценой! Какая мерзость текла по его венам. Словно парализующий яд растекался внутри него, замедляя сердцебиение.

– Ладно, мне дежурить надо, – попрощался Драко.

Он шел по коридору, никого замечая. Хогвартс стал ему вторым домом, но сейчас его серые стены давили на парня. Юноше было тихо. Так тихо, что он слышал, как сердце медленно гоняло кровь по его организму. Подумать только, каких-то жалких минут двадцать назад, это сердце билось и страдало. А сейчас было пусто. Нет, не так. Была какая-то опустошающая злость.

– А я все ждала, когда ты начнешь обходить замок, – вынырнула из какой-то ниши Панси. – Я совсем замерзла, – прижалась к нему девушка.

– Панси, я не в настроении, – он попытался разжать ее руки, что мертвой хваткой вцепились в его воротник.

– Я так скучала по тебе, – она нежно поцеловала его в шею. – Хочу тебя, – прошептала девушка ему в самое ухо, а потом ее губы жадно впились в его.

Малфой был вынужден признать, что если уж Паркинсон пришло в голову потрахаться, она обязательно это сделает. Даже если и не с ним. Она потянула его за собой назад, в нишу, и он шагнул. Когда она спиной уткнулась в камень, его руки привычно обхватили ее под ягодицами, а ее ноги сразу же закинулись на его пояс. Все было так привычно, что Малфой еле сдержал зевок. Желая закончить это поскорее, он одной рукой полез под ее короткую юбку, и простонал, когда понял, что белья на девушке не было.

– Шалим, Панси? – горячий шепот у ее уха.

Он сразу толкается в нее тремя пальцами, вызывая у слизеринки стон наслаждения.

– Еще, – требует девушка, прикрыв глаза. И Малфой слушается.

У парня было такое ощущение, что он мог бы туда и всю руку засунуть по самый локоть, настолько она была мокрой.

– Нет, – Малфой ставит девушку на пол и брезгливо вытирает ладонь о ее блузку. Это было не то.

– Что? – ее глаза округлились.

– О, не строй из себя дурочку. То, что я сегодня пошел именно этим маршрутом – лишь совпадение. Ты ждала кого-то другого?

– Нет, конечно.

– Паркинсон, мне это надоело, – Драко чуть ослабил галстук. – Мы не будем трахаться тогда, когда ты этого захочешь.

– Конечно, – огрызнулась Паркинсон. – Это я раздвигаю свои ноги, когда ты этого попросишь, – скрестила она руки на груди.

– Не совсем, – фыркнул парень. – Обычно ты опускаешься на колени, а я и не прошу, – он смотрит, как ее лицо стремительно меняет и цвет, и выражение.

– Потому что я тебя люблю, Драко.

– Я тебя нет, Панс. Секс – это не то, из-за чего люди женятся, понимаешь?

– Ты никогда и не думал на мне жениться? Так ведь? – она вскидывает на него злые глаза.

– Жениться на той, в ком побывала добрая половина хуев Хогвартса? – уточнил он.

– Драко, – шипит Панси.

– Я очень ценю твою практику, но Панси... – он не договорил, ее рука быстро опустилась на его щеку.

– Тебе очень повезло, что ты леди, пусть и шлюховатая.

Панси молча проглотила обвинение. Это не первый раз, и даже не второй и не третий, она знала, чувствовала, что что-то случилось, поэтому он такой агрессивный. Он знал, что она спит только с ним. Никто и пальцем ее не тронет. Просто однажды он был не совсем трезв, и позвал Забини присоединиться к ним. И теперь всячески попрекает девушку этим, не помня, как она отчаянно сопротивлялась тогда.

– Но я хочу только тебя, – шмыгнула девушка носом, стараясь не расплакаться. Она прекрасно знала, что Малфой терпеть не мог слабость.

– Ну так трахнись с кем-то, в чем проблема? – в его глазах пляшут чертики. – Можешь просто раздвинуть свои стройные ножки, и за тебя все сделают.

– Драко...

– Грейнджер, неужели ты думаешь, что я не знаю о твоем перепихоне с Блейзом и Ноттом?!

Из ее груди одной фамилией выбили весь воздух. Он что-то продолжал говорить, но она его уже не слышала. Видела, что губы что-то говорили, может, кричали, но она ничего не могла разобрать. Ей хотелось упасть на пол и кричать, верещать или визжать от боли. Хотелось ранить его так же сильно, как это сделал он. Она думала, гадала, почему он так холоден с ней, он не был близок с ней чуть больше четырех недель, и она отчаялась настолько, что вышла его искать полуголой. А оказывается... Грейнджер. Которая встречается с Ноттом. С близким другом. Панси усмехнулась, понимая, что за нее ему уже сделали больно. Она отодвинула слизеринца в сторону, и на ватных ногах пошла в подземелье.

Он догнал ее, развернул к себе и по всей видимости что-то спросил, но девушка подняла на него глаза, в которых плескалась боль и прошептала:

– Взаимности. Мне бы чуточку взаимности от тебя, – он тревожно на не смотрит. – Я желаю тебе, Драко Малфой, взаимности, – в потом ушла, оставив его недоуменно смотреть ей вслед.

Несмотря на это маленькое происшествие, он продолжил патрулирование. Оштрафовав пару-тройку учеников, он решил, что на сегодня его миссия выполнена, ведь ребята всем разнесут, если уже не разнесли, что он в плохом настроении, и все уже скорее всего спрятались получше или же скрылись в своих гостиных.

У парня и в мыслях не было ничего плохого, ведь он полностью был поглощен пустотой, но она сама его нашла – Лаванда Браун. Или он наткнулся на нее, что совершенно неважно. Злость поглощала его, а сейчас парень нащупал клапан, чтобы ее слить. Драко ухмыльнулся – возможно он сделает это буквально. Он даже обрадовался, когда заметил, что Браун была грустной.

– Что, ночка не задалась, да? – вместо приветствия говорит он. – Или этот рыжий настолько плох, что ты ревешь? – Лаванда отрицательно качает головой. – Что, настолько хорош? – глумится он, но девушка снова качает головой. – Что, даже не попал? Или попал, но не туда?

– Это все Нотт, – сжимает она свои наманикюренные пальчики в кулачки. – Этот кретин рассказал, что видел... меня и тебя. При Роне! Представляешь?

– И что?

– И он бросил меня. Меня!

– Ну, может ты избавилась от балласта? – подбадривает он.

– А может ты и прав, – жизнерадостно заключает блондинка. – Уверена, это к лучшему.

Для Лаванды все складывалось как нельзя лучше. Если бы она знала, что сам Драко Малфой будет ее утешать в коридоре, то она самолично рассказала все Рону.

– А знаешь, что это значит? – легкая улыбка тронула его губы. Девушка заинтересованно на него посмотрела. – Я смело могу сделать так, – кривит он душой. Он бы в любом случае спокойно мог это сделать – поцеловать ее. Да вообще любую.

Его губы пустили заряд электричества по ее телу. Его руки были пламенем, что медленно сжигали ее.

– Чего ты хочешь? – спустя некоторое время он оторвался от ее губ.

– Тебя, – выдыхает она.

– Глупая, – хрипло смеется парень.

– Я хочу по-настоящему, а не как всегда, – она заскулила, когда он больно обхватил ее грудь сквозь ткань и снова впился в ее рот.

Он властно привлек ее за талию, когда они шли по коридору. Лаванда была готова раздвинуть ноги прямо там, но Малфой настоял, чтобы они сделали это в его спальне. Поэтому девушка, окрыленная, порхала рядом с ним. Она что-то без умолку болтала, прижимаясь к его крепкому плечу, а он загадочно улыбался. Он испытывал чуть ли не физическое удовольствие, представляя, как уже через несколько минут он сотрет это глупо-вдохновенное выражение с ее лица, как ее глаза расширятся от безмолвного ужаса, а рот изогнется в крайне болезненном стоне.

Она заплатит за все.

Портрет скрипнул, пропуская парочку.

– Привет всем, – поздоровалась Лаванда, демонстративно сжав локоть Драко.

– Ты сегодня не один, – удивился Нотт.

– Да, – Драко сел в кресло и усадил на свои колени Браун.

– Выпьете? – Теодор кивнул на графин с соком.

– Мы не дети, – сморщила нос Лаванда.

– Ну это ты верно подметила, – ухмыльнулся Теодор. – Насколько я помню, Драко физически не сможет выпить что-то дешевле нескольких сотен галеонов.

– Может, поднимемся наверх, дорогуша? – обольстительная улыбка заиграла на губах Малфоя, и Лаванда чарующе улыбнулась ему в ответ.

Гермиона вздрогнула, когда услышала его "дорогуша". По телу пробежала холодная дрожь, а глаза сразу плотно зажмурились.

– А как же Паркинсон, Малфой? – собралась с духом Гермиона.

– А ты ее тут видишь? – он впился в нее взглядом.

– Тебя это что, Лаванда, не смущает? – Гермиона пыталась остановить однокурсницу.

– Грейнджер, мне кажется, или ты завидуешь? – подал голос Драко.

– Тогда пусть она уходит не так громко, как твои предыдущие... пассии.

– Не переживай, она задержится, – хмыкнул Малфой. – А может, я ее тоже поселю у себя.

С тяжелым сердцем Гермиона провожала Лаванду наверх. Уже на самой вершине лестницы Драко обернулся и, поймав взгляд гриффиндорки, растянул губы в оскале, заставив девушку вздрогнуть.

– Ты в порядке? – обеспокоено спросил Теодор.

– Устала немного.

– А я тебе говорил, что те две книжки были лишними, – рассмеялся парень.

– Тео, – рассмеялась в ответ девушка.

– Ладно, давай перевернем еще одну страницу, а остальное закончим потом? – предлагает парень, когда смех девушки затих.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Вдвоем действительно быстрее, – они склонились над небольшим томиком с рунами.

– Напомни, а зачем мы это делаем? – спросил он, потерев уставшие глаза.

– Ну мне интересны руны, – попробовала Гермиона уйти от ответа.

– Но я не об этом тебя спросил, – Тео потер виски. – Ты делаешь это, потому что тебе нравятся руны. Я это делаю, потому что мне нравишься ты. Но почему мы уже третий час переводим бессвязный текст – это для меня загадка.

– Я тебе нравлюсь?

– Вот ты сейчас серьезно? – он в упор посмотрел на нее.

– Нет, просто тяну время, чтобы придумать хороший ответ, – рассмеялась девушка.

– Может, тогда спать, а утром ты мне расскажешь? – ехидно подмигнул Нотт.

– Идет! – со смехом соглашается девушка.

Он помог донести ей книги, а потом, легко поцеловав ее в макушку, хотел уйти к себе в подземелья, но Гермиона остро чувствовала необходимость не оставаться одной сегодня, ведь Лаванда могла позвать на помощь:

– А ты не останешься?

– Опять?

– Мне с тобой спокойно.

И он остался. Снова.

В этот раз Нотт уснул первым, а Гермиона лишь притворялась спящей, прислушиваясь ко всем звукам. Она сама не заметила, как забылась тревожным сном.

А вот через две стены обстановка была не так спокойна. Лаванда забилась в угол и выставила вперед руки, пытаясь спастись от Малфоя. Ее юбка была разорвана до самых бедер, а на блузке были оторваны рукава.

– Разве ты не этого хотела? – спросил Драко.

– Н-н-нет! – она заикалась от ужаса. Страх парализовывал, а слизеринец лишь забавлялся ее паникой. – П-п-почему?

– За что, ты хотела спросить? – поправил он ее и сел на кровать.

– За что? – она дрожащими пальцами размазывала косметику по своему лицу.

– Ты так красива, – словно зачарованный, он смотрел на нее. Как низко она пала, умоляя его сейчас. Он никогда не стремился стать деспотом, но жизнь ему не оставила выбора, забрав самое дорогое из-за банального недопонимания. По ее вине.

Все так хорошо шло, а он снова все испортил. Может быть, Грейнджер не отвечала ему взаимностью, но Малфой чувствовал, даже был уверен, что девушка совсем не возражала против его общества. Раньше.

– Ну признай, что ты ведь этого хотела.

– Нет!

– Не этого? То есть ты не хотела, чтобы я трахнул тебя в кровати?

– Не так, – всхлипывает девушка.

– Согласен, у меня тоже другие планы на тебя, – он долго смотрит на нее, а потом просит, – раздень меня.

– Нет, – Лаванда медленно оседает на пол. – Я не позволю...

– Мы оба знаем, что позволишь, не делай трагедию, – усмехается парень. – Лаванда, – да, он запомнил ее имя, когда Гермиона обратилась к ней в гостиной, – если я прошу что-то сделать, это надо делать сразу и молча, запомни.

– Я не хочу, – шепчет она.

– Ты меня сейчас оскорбляешь, – он натянул на лицо грустную маску. – Я думал, что быть моей девушкой – это золотая мечта многих.

– Твоей... кем? – слезы вмиг высохли, а в глазах полыхнул огонь.

– Моей девушкой, – будничным тоном повторил Драко.

– А ты разве не с Паркинсон? – прощупала девушка почву.

– Ну трахался я с ней чаще, чем с другими, но парой мы не были, – ее глаза заблестели от возможностей, которые открывались перед ней. – Ты, конечно, не одна из двадцати восьми, но ведь тоже чистокровная, если я правильно помню? – она кивает. – Просто не строй воздушные замки, и все будет хорошо, – она опять кивает. – А теперь, – он выразительно на нее смотрит, – раздень меня.

Она на коленях ползет к нему, неверяще глядя в глаза. Все было нереально. Это не может быть правдой, но вот она протянула руку и коснулась его бедра. "Правда, – выдохнула она". Ее руки, поначалу такие не смелые, медленно расстегивали ремень, а затем ширинку. Ее губы жадно сомкнулись на его члене, а затем слишком медленно поползли вниз, к основанию. Он откинулся назад, лениво устроившись на локти, и наблюдал, как гриффиндорка старательно доказывала, что достойна стать его девушкой. Драко закрыл глаза, абстрагируясь от окружающего мира, но настойчивые губы Лаванды возвращали его в реальность, от которой он пытался сбежать. Он обильно кончил ей в рот, а потом прохрипел:

– Раздевайся.

Одежда посыпалась на пол ненужной кипой. Он подмял ее под себя, а она выжидающе застонала, подстегивая его. Его губы были точны, как хирургический скальпель – одним касанием они попадали в наиболее чувственное место. Она уже сорвала голос, а он и не думал останавливаться, доводя Лаванду до исступления. Ее грудь приятно ныла от его вездесущих пальцев и влажного языка, а между ног было невыносимо жарко. И как назло, Драко совершенно не торопился спускаться к ее бедрам. Девушка недовольно простонала и сама решила себе помочь, беззастенчиво запуская свои юркие пальчики между бедер.

– Не так быстро, – хмыкнул Драко, убирая ее руки.

– Ну пожалуйста, – захныкала девушка.

– Жди, – в ответ прошептал он.

Он на коленях возвышался над ней, и девушка часто-часто задышала, пожирая его глазами. Ее похотливый взгляд скользил по его широким плечам, прошелся по груди, а затем соскользнул вниз, где между его узкими бедрами виднелся гордо возвышающийся член. Лаванда вновь посмотрела в его глаза, а затем улыбнулась. Парень придвинулся чуть ближе, помещая свой член между ее грудями, и Лаванд тут же принялась его надрачивать, легонько массируя с двух сторон своими большими сиськами. Она первый раз видела, не слышала и не ощущала языком, а именно видела, как ему хорошо, как закатывались его глаза, а рот немного приоткрылся в немом стоне.

Она не успела опомниться, как он уже ее перевернул, заставив облокотился локтями на кровать. Девушка застонала, когда он запустил руку в ее волосы, а затем, намотав их на кулак, резко дернул на себя, заставив прислониться к своему животу.

– Ты ведь этого хочешь? – он дует ей на ухо, заставив девушку вздрогнуть

– Да.

– Ты ведь никому не расскажешь, что между нами происходит?

– Да.

– Клянешься?

– Да, – в последний раз выдыхает она. Как только с ее губ слетело согласие, едва заметное кольцо обвилось вокруг ее запястья, связывая двух людей.

Малфой тут же толкнул ее в исходную позу, пристраивая головку члена к ее влагалищу. Ей нравились его ритмичные толчки в ней, а он отдавал должное тому, как сильно она прогибалась. Обоим срывало голову, когда он полностью выходил, а затем снова наполнял ее. Она вновь потянулась к своему клитору, желая кончить, но Малфой тут же вышел из нее и больно ударил девушку по промежности, вызывая визг.

– Моя спальня, дорогуша, мои правила, – она не видела, в каком оскале исказилось его лицо, но оно и к лучшему. Он вновь лениво вошел в нее, но девушка содрогнулась отнюдь не от приятных ощущений – она ощутила настойчивое поглаживание его пальцев на своем анусе.

– Не нужно, – дернулась гриффиндорка, но он лишь до боли сжал ее бедра. – Пожалуйста, – взвизгнула она и попыталась оттолкнуть его, запустив назад руки.

– Не стоит, – взмах руки, и запястья девушки были надежно опутаны веревкой. – Обычно я не тороплюсь, и в такие моменты предпочитаю использовать галстуки или чулки, но ведь у нас целый год впереди, верно?

– Не нужно, – Лаванда пытается тщетно освободить руки, но они надежно привязаны к кровати.

– Как ты хотела, детка, – усмехнулся он, и стал неторопливо толкаться в ней, полностью сфокусировавшись на тугой дырочке ануса.

– У меня еще не было анального секса, – шокировано признается Браун.

– Значит, привыкай.

Малфой решил для первого раза быть нежным. Потребовалось всего лишь пара очищающих и восемнадцать минут – и Малфой наблюдал, как в ее анус помещалось четыре его пальца. Он растягивал его, а затем выходил, наблюдая, как сфинктер возвращается в исходное положение. А потом снова входил, и так бесконечно долго – целых восемнадцать минут.

Лаванда перебровала все способы его остановить – начиная от мольбы и заканчивая отборным матом, но Драко лишь хрипло смеялся в ответ. Даже угроза того, что утром она расскажет Макгонагалл об этом, не возымела нужного эффекта, ведь парень точно знал, что тоненькая нить на запястье не позволит ей и рта раскрыть.

– Расслабься, – советует он. – Может, тебе даже понравится.

– Да что ты, – раздраженно хмыкает Браун.

– Читал, что некоторые могут испытать анальный оргазм, – доверительно сообщает он.

– Я так рада за них, – стиснула Браун зубы. Острая боль прошла, но неприятное ощущение осталось. "То ли еще будет завтра, – невесело подумала Лаванда", ощущая каждое шевеление его пальцев. Член покинул ее вагину, и девушка не могла больше отвлекаться на приятные ощущения.

– А я так рад за тебя, – он начал медленно проталкивать член в ее попу, отмечая, как сильно напряглись ее мышцы. – Серьезно, Лаванда, анал может быть приятным.

– Но не когда ты девушка, – тут же парировала Браун, сдерживая рвущиеся стоны.

– А если так? – он начал свободной рукой поглаживать ее клитор. – Или так, – он легонько сжал его пальцами. – Или может быть вот так? – парень стал быстро-быстро вращать пальцем. – А если так? – он похлопал по набухшему бугорку. – Как ты предпочитаешь?

– Я предпочитаю по классике, – шепчет она, но сама начинает отчаянно тереться о его пальцы.

– Отсосать и спать? – смеется он. – Для этого у меня была Панси, – по-взрослому, безапелляционно заявляет он, делая резкий выпад членом.

Как только Лаванда подумала, что, в принципе, первый анальный опыт не так плох, Драко решил, что хватит загонять на пол шишечки.

– Ты ведь понимаешь, что на комнате чары, и ты можешь кричать, сколько влезет, – она кивает. А затем одним резким движением он вгоняет в нее член до конца, вызывая крайне болезненный стон вперемешку с матом.

Она закричала – почти также, как Грейнджер. Но недостаточно, чтобы он смог забыть ее проступок.

Спустя примерно полчаса Лаванда поняла несколько вещей. Первое, Малфой никогда не шутит, и его слова надо воспринимать чуть ли не буквально. Второе, у него был огромный член для подростка, которым он умел пользоваться. А третье, что совершенно не укладывалось в ее голове, несмотря на боль, она все же бурно кончила под ним, когда он стал теребить ее клитор.

Он ушел в душ смывать ту грязь, в которую вляпался, а Лаванда так и осталась на кровати с неловко выпяченным задом. У нее не было сил ни на что, даже чтобы просто прилечь – любое шевеление причиняло боль. Ей казалось, что даже дышать было больно. Слезы унижения повисли на ее длинных ресницах. Она лежала и искала в себе силы подняться, чтобы гордо уйти. Но не могла. Девушка чувствовала, как пульсирует ее сфинктер, ритмично выплескивая его сперму, которая текла по ее ногам.

– А мне нравится, как ты меня встречаешь, – ухмыльнулся Драко на пороге комнаты в одном полотенце. – Хочу, чтобы ты всегда так меня встречала, – он уже сел рядом и шлепнул ее по ягодице, вызвав стон.

– Спасибо, – прошептала она, когда он применил к ней очищающее. – Не нужно, – с ужасом сказала она, когда он сжал свои руки под ее грудью.

И Лаванда пошла по второму кругу ада, познав простую истину – не все то золото, что блестит.

Он лежал на спине, удобно положив голову на руку, и курил, лениво стряхивая пепел прямо на пол. Растерзанная Лаванда лежала тут же, под его боком, периодически всхлипывая. Браун уже совершенно не завидовала Паркинсон, но было поздно. Она бросала украдкой взгляды на своего насильника, но, казалось, он был далеко отсюда.

– Не ной, – просит он, смерив девушку пренебрежительным взглядом.

Она смотрит в его стальные глаза – глаза настоящего убийцы или маньяка, и дрожь поневоле проходит по ее позвоночнику. Она шипит, когда он с каким-то садистским удовольствием потушил окурок о ее плечо.

– За что? – только и смогла выдать Лаванда.

Он тянет с ответом, не желая открывать карты, но потом все же пояснил:

– За Грейнджер.

– Ты ее... И ее... Тоже? – она широко распахнула глаза.

– Поверь мне, с ней я не был столь нежным.

Лаванда вздрогнула, осознав, на что она обрекла Гермиону, а потом содрогнулась еще раз, поняв, как именно она себя на это подписала.

– Я не хотела, – жалобно пролепетала она.

– А уже неважно, – он прикрыл глаза, чтобы океан боли не выплеснулся наружу. – Уходи. Ты мне не нужна, – а потом добавил, хмыкнув, – пока что.

Он не соврал, сказав, что она пробудет у него до утра – уже светало, когда она собрала свою одежду с пола и поспешила к себе в башню.

Девять дней. Ему потребовалось ровно девять дней, чтобы сломить ее. Каждый гребаный вечер она сидела у него на коленях или на подлокотнике его кресла, улыбаясь Грейнджер, Нотту, а иногда и Забини, который разбавлял их компанию, пытаясь убедить всех вокруг в своем мнимом счастье.

Пока Браун сидела, словно на иголках, Малфой же казался расслабленным и непринужденным. Только лишь хватка на ее бедре говорила о том, что он был чем-то недоволен. Он провоцировал Грейнджер, а она больше не бросалась на него. Он оскорблял ее друзей, но она лишь закатывала глаза и одними губами произносила "Идиот". Она стала какой-то тусклой и безжизненной, словно все движения были на автомате. Но от этого она не стала менее притягательной для него. Ему хотелось отнести ее в свою комнату и поцелуями стереть с ее лица следы усталости. Он был готов упасть на колени перед ней, пусть она и маглорожденная, лишь бы она дала ему, дала им шанс.

А вместо этого он лишь что-то шептал Лаванде на ухо, после чего та, улыбаясь, шла наверх. Тогда Малфой прощался с Теодором, игнорируя Гермиону Грейнджер, и взлетал по лестнице. Резким движением он открывал дверь, иногда даже пинком, чтобы улыбнуться открывающейся картине – гриффиндорка стояла на четвереньках, разводя ягодицы. Раньше он требовал, чтобы она была совершенно голой, но со временем поменял взгляды – ему нравилось видеть знаки отличия факультета на форме. Это стало его фетишем. А девушка со временем научилась не вздрагивать, когда, уходя, замечала свою кровь на его изумрудных простынях.

Когда Браун уходила, Малфой запирался в ванной, нещадно соскабливая с себя грязь и клеймо насильника. Он проводил в душе так много времени, что зеркало запотевало. Каждую ночь он дрожащей рукой протирал его, наблюдая в зеркале свой самый большой страх – он стал тем, кем боялся стать. В отражении он видел отца.

Гермиона же полностью ушла в исследования, практически две недели она изучала школьную библиотеку вдоль и поперек. Если бы глаза можно было натереть до кровавых мозолей, то она бы была уже слепая. Было изучено все, что можно, но ни одного упоминания о крестражах. Как будто и вовсе не существовало такого слова. Гермиона даже пробралась в Запретную секцию и стащила оттуда пару книг, но и там не было и слова об этом. Все еще усложнялось тем, что девушка понятия не имела, что такое крестраж. Заклинание? Проклятие? Ритуал?

Она отдавала всю себя на поиски информации, поэтому забросила с Теодором исследования по рунам. Собственные проблемы ей казались ничтожными, по сравнению с тем, что требовалось сделать для Гарри. Нотт предлагал ей помощь, но девушка отказывалась, ревностно оберегая тайну лучшего друга.

Он нашел ее там, где и ожидал – в библиотеке. Нотт даже закатил глаза, поражаясь ее стабильности. И немного недальновидности. Она сидела спиной к окружающему миру, сгорбившись над очередным томом. Он хотел пробиться сквозь ее защиту, но Гермиона стала отдаляться от него, что совершенно шло не по плану. Нотт достал из рукава маленький кинжал, стараясь не касаться его лезвия. Этот тантрический кинжал он нашел в кабинете отца, еще не зная его свойств. Парень поудобнее переложил его в руке, смыкая пальцы на змеевидной рукояти. Лезвие кинжала вспыхнуло на долю секунды, подсвечивая древние руны.

– Что ты тут делаешь? – словно почувствовав неладное, Гермиона повернулась. Парень чудом успел завести руку за спину.

– Скучал по тебе, – он сел рядом. – Ты мне снова не расскажешь, что ты делаешь? – он молился, чтобы она хоть что-то пояснила, ведь Темный Лорд со дня на день будет требовать отчет от него.

– Я ведь тебе говорила, – виновато улыбается она, – это не моя тайна, а...

– А Гарри, – заканчивает он за нее. – Но я ведь мог бы помочь тебе, Гермиона.

– Ты не можешь, – грустно выдыхает она.

– Почему?

– Потому что даже я не могу помочь Гарри! – она с силой захлопнула фолиант. – Понимаешь? – гриффиндорка бросила на него потерянный взгляд. – Даже я, та самая заучка и всезнайка Гермиона Грейнджер, не могу помочь, потому что не знаю как. А единственное, где я могу найти ответ, это книги. Но школьная библиотека первый раз в жизни не может мне помочь, – слезы бессилия душили ее.

Она начала плакать, выплескивая на парня свою беспомощность и обиду, а он соображал, как незаметнее коснуться ее холодным лезвием. Если он правильно понял, то этот ритуальный клинок должен высосать душу из человека, сохранив при этом жизнь жертве. Но что это за жизнь? Теодор долго не мог на это решиться, но, взвесив все за и против, пришел к выводу, что никто даже не заметит, что в Гермионе что-то поменялось, ведь она и так в последнее время стала слишком... сухой.

Она продолжала плакать и что-то говорить, а руны под столом светились все ярче и ярче, почувствовав приближающуюся плоть. Рука Нотта замерла в нескольких миллиметрах от ее кожи.

– Повтори, – просит он хрипло.

– Таким образом, Сам-Знаешь-Кого можно убить. И скорее всего, навсегда, – шмыгая носом, сказала она.

На осознание потребовалась три секунды, а затем клинок был спрятан в рукав мантии.

– Я в деле, – заявил он. – У меня дома есть огромная библиотека, а отец находится в Азкабане. Я могу помочь, Гермиона, просто дай мне шанс, – просит он, и Гермиона кивает, принимая его помощь. И они склонились над книгой, жарко что-то обсуждая.

Так их и застал Блейз Забини. Он искал Нотта, а когда не нашел его нигде, решил подняться в библиотеку. Парню казалось, что он привык видеть их вместе, но в груди всегда возникало какое-то двоякое чувство. Раньше это было что-то запретное и терпкое, что хотело не просто затащить девушку в постель, а делить с ней все. А после того, как она выбежала в то утро из башни, Блейз понял, что это была нежность. Он любил ее, уважал и беспокоился. Она была ему как сестра, которую он не уберег. Поэтому Забини поклялся, что эту девушку он защитит любой ценой.

Он не стал нарушать их идиллию, поэтому ушел, пока его никто не увидел. Он шел в подземелье самой длинной дорогой, не желая никого сейчас видеть или общаться. Он кожей чувствовал, что что-то происходит. Гриффиндорцы стали замкнутыми, а слизеринцы отдалялись друг от друга. Забини чувствовал себя одиноким и выброшенным на обочину.

– Что ты тут делаешь? – спросил он Лаванду, что подпирала перила лестницы, ведущую в Большой зал.

– Жду Драко, – пожала она плечами.

– У него тренировка, он будет не скоро, – сказал мулат, сверившись с часами.

– Я знаю, он сказал, чтобы я его ждала здесь.

– Лаванда, – Блейз медлил, не желая влезать туда, куда не следует. – У вас все... У тебя все хорошо? – поправил он сам себя.

– Вполне, – улыбнулась быстрой улыбкой девушка. – Он мне браслет подарил. Красивый, правда? – она протянула руку, чтобы он мог получше рассмотреть золотую побрякушку.

– Выглядит внушительно, – Блейз даже не посмотрел. – За какие заслуги?

– Не понимаю, о чем ты, – дернулась девушка, но он расставил руки по обе стороны от ее тела.

– Понимаешь, – кивает Блейз. Девушка инстинктивно прижала руки к груди. Он внимательно посмотрел на блондинку, но так и не заметил ничего примечательного. Промелькнула мысль, что ему все это показалось, что он выдумал все это. Тогда парень резко поднял руку и запустил ее в свои короткие волосы, а вот Лаванда сжалась и вскрикнула.

И забини все понял. Резкое движение, и Лаванда уже прижата спиной к его груди, а он снимает маскирующие чары.

– Не смотри на меня, – просит девушка, но он все равно разворачивает ее лицом к себе. Забини даже пошатнулся от увиденной картины.

– Что он с тобой делает?

– Все хорошо, – нервно улыбается девушка. – Просто я... просто мне нравится пожестче.

– Настолько?

– Бывает, – девушка уже достала карманное зеркальце и накладывала чары снова.

– Почему ты никому не расскажешь?

– Он Малфой, что с него станет?

– Ну хотя бы...

– Неужели ты думаешь, что я не пыталась? – она смотрит на него безжизненно. Как Гермиона в то холодное утро. – Я не могу, – она отодвигает в сторону браслет, и парень смог рассмотреть там тонкий золотой круг, что опоясывал ее запястье. – Никак.

– За что?

– За суку Грейнджер, – выплюнула Браун. Она уже забыла, что сама натравила Малфоя на свою одногруппницу, и теперь винила во всем старосту их факультета.

Мозаика начала активно складываться, превращаясь в понятную картинку, и Забини с отвращением оттолкнул блондинку от себя.

– Красивый браслет. Не удивлюсь, если скоро он подарит тебе и сережки.

Девушка вздрогнула, представляя это. Она помнила, как он подарил ей браслет таким обычным жестом, что-то сказав. Но она совершенно его не слушала. Три тысячи галеонов она носила на запястье. За это она могла простить Драко. А если еще и сережки!.. Она это четко представила – он снова за завтраком даст ей бархатную коробочку, пробормотав что-то наподобие: "Это тебе. Я не хотел порвать твою жопу. Снова." И она простит. Определенно, быть девушкой Драко Малфоя было не так сладко, как казалось, но он дарил такие подарки, которые даже ее родители не могли позволить.

А Блейз решительно отправился в свою комнату, оставив блондинку парить в облаках. Он давно хотел кое-что сделать, и медлить было нельзя.

Вечером он сидел в Башне старост и с хитрым прищуром смотрел на Гермиону. Наконец, она не выдержала:

– Ты на мне дыру протрешь.

– Гермиона, ты мне доверяешь?

– Я считаю тебя своим другом, Блейз, – улыбнулась она.

– А где Нотт?

– Придет позднее. Он сказал, что хочет взять несколько своих личных вещей и оставить тут, – отводя глаза в сторону, ответила девушка.

– Вы с ним?..

– Нет. Просто мне так... Спокойнее.

– Надень это, – он кидает ей на колени какой-то сверток.

– Что это?

– Мы ведь друзья, Гермиона, и я желаю тебе только хорошего.

Этого было достаточно. Без лишних вопросов девушка поднялась наверх. Как только хлопнула ее дверь, портрет отворился, пропуская Малфоя и Браун.

– И что ты тут делаешь один? – Малфой был сама любезность.

– Жду Гермиону.

– Зачем? – выпалил Драко.

Забини сначала смерил его долгим взглядом, а потом уронил короткое:

– Погулять.

– О, она уже гуляет не с Тео? А ты не теряешь времени даром, – Драко улыбнулся, а рука, лежащая на девичьей талии, сжалась, заставив гриффиндору стиснуть зубы.

Блейз сжал руки в кулаки, но внешне сохранял полное спокойствие, хотя мысленно уже чуть ли не расчленил друга. Он подошел к лестнице, ожидая подругу, и когда его терпение уже подходило к концу, она наконец-таки появилась.

– Блейз! – воскликнула она. – Я не понимаю ход твоих мыслей, – она ойкнула, увидев, что они уже не вдвоем.

– Я тебе позже объясню, – шепнул он ее на ухо, привлекая девушку к себе.

– Развлекитесь там хорошенько, – прокричал Драко им в спины, когда они покидали башню.

Малфой скривился. Это было неправильно – Грейнджер встречалась с Ноттом. Но при этом спокойно ушла ночью гулять с Забини в каких-то обтягивающих штанах. А еще Драко самолично ее практически трахнул. Это было определенно неправильно и подозрительно. Его раздражало то, что друг ночевал тут каждую ночь. С одной стороны, он сам насильно лишил ее девственности, заставив искать утешение в объятиях другого. Но с другой стороны, она могла бы выждать хоть какое-то время для приличия. И это раздражало еще больше.

Он сидел и хмурил брови, размышляя над превратностями судьбы, а Лаванда смотрела в его серьезные глаза и сжималась от того, что может ожидать ее сегодня, но Драко ее приятно удивил:

– Через две недели Рождество, – как бы между прочим, сказал он.

– Я знаю.

– Решила, в чем пойдешь? – он впервые удостоил ее взгляда.

– На выходных сходим в Хогсмид и купим с девочками.

– Нет, закажи по каталогу. Что-то от мадам Малкин. Что-то особенное, хорошо? – Лаванда неопределенно пожала плечами. – Счет на мое имя, – и Лаванда просияла. Никто не должен знать изнанку их отношений, пусть все видят, что он ее балует и одевает, как куколку. Пусть удавятся от зависти. – Иди, я сегодня устал, – девушка вытаращила на него свои глаза. – Иди, пока не передумал, – он больно сжал коленку, и гриффиндорка, чмокнув его в щеку, поспешила убраться подальше, представляя, как девочки в башне Гриффиндора сдохнут от зависти.

Малфой же поудобнее откинулся в кресле, приманив пачку сигарет. Сейчас не было ни Грейнджер, ни Нотта, парень был предоставлен самому себе, и мог расслабиться. Маска самодовольства и беззаботности спала, обнажая душу, и усталые глаза уставились на камин, где пламя медленно лизало поленья. Он задерживал дым в легких, пока не становилось невыносимо горько – и только потом медленно выдыхал его, чувствуя, как приятно першит в горле, словно те слова, которые он не сказал, не смог, не успел, пытались вырваться наружу.

Он курил одну сигарету за другой, не замечая, как летит время. Или ползет. Главное, он добился того эффекта, которого хотел – голова стала тяжелой, но мысли были легкими, практически невесомыми.

– Хоть бы окно открыл, – Нотт пришел и сразу недовольно поморщился. Но Малфой и бровью не повел, выпуская никотин через нос. – Знаешь, Блейз говорит, что от маггловских сигарет можно умереть. Этот дым, ну знаешь ли, как-то убивает легкие.

– Черт с ними, – Малфой даже не перевёл взгляд на друга. Или соперника? – Тео, – Драко резко стал серьезным, – если я умру, что ты будешь делать?

– Ты пьян? – первая реакция. Малфой отрицательно качает головой. – Станцую на твоей могиле, придурок, – усмехнулся Нотт. – Не смей, – так же серьезно отвечает парень. – Ты обещал, помнишь? – Драко кивает. Убедившись, что друг более менее в порядке, Теодор поднялся наверх, но уже через минуту вновь предстал перед другом. – А где Гермиона?

– Похоже на то, что я ее прячу? – выгнул Драко бровь. – Твоя драгоценная Грейнджер ушла с Блейзом куда-то.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Ну ладно, – и Нотт вновь стал подниматься по лестнице.

– И ты так спокойно к этому относишься? – Малфой никак не мог понять Нотта. Если бы у него была такая возможность, он бы Грейнджер не отпускал от себя ни на шаг.

– Я ей доверяю.

– А Забини?

– Они дружат, – не оборачиваясь, ответил Нотт.

– А вдруг он тоже ее захочет трахнуть? – Теодор был спокоен, а вот Драко ревновал за двоих.

– Тоже? – Нотт обернулся.

– Ну ты с ней спишь, вдруг кто-то еще?

– Кто перейдет слизеринцу дорогу? – задал риторический вопрос Нотт. Казалось бы, разговор исчерпан, но Нотт добавил. – Мы не спим.

Сердце так быстро забилось в груди, что боль под ребрами мешала выдохнуть:

– В плане? – голос Драко не дрогнул, хотя где-то внутри что-то затрепетало.

– В прямом.

– Но ты же каждый вечер...

– Это странно, но ... нет, Драко, – он пристально посмотрел в глаза блондина. – Хочешь что-то сказать?

О да.

– Нет, – улыбнулся парень, внутри которого зародилась надежда. – Но если девушка не полирует твой член, то где-то у нее есть еще один.

– Я не возражаю, – и он скрылся.

Что, блять?

Малфой смотрел на то место, где еще секунду назад стоял друг, и никак не мог понять, что это, черт возьми, только что было? Нотт знал их секрет? Или знал его маленькую порочную тайну? Это был упрек или благословение? Так ничего и не придумав, он пружинистой походкой направился в свою комнату, решив, что обязательно вернется к этому позже.

Гермиона стояла посреди поля для квиддича и ежилась от порывов ветра.

– И зачем мы сюда пришли? – она обвела взглядом пустой стадион.

– Спорт, Гермиона, – пожал плечами Блейз, – спорт укрепляет тело.

– Я не жалуюсь, но...

– Я хочу кое-что для тебя сделать.

– Что? – она посмотрела ему в лицу.

– Мы будем... Давай назовем это эксклюзивными дополнительными занятиями? – хмыкает парень. Заметив, что девушка жмется от холода, он направил на нее палочку, наложив согревающее заклинание.

– Спасибо, – ее губы тронула тихая улыбка. – Но почему именно ночью?

– Потому что сначала мы займемся спортом.

– Ты шутишь? – она смотрит на него, как на умалишенного.

– Нет, – низко рассмеялся Блейз. – Тренировки помогают выкинуть ненужные мысли из головы. А это именно то, в чем ты нуждаешься, – девушка открыла было рот, чтобы возразить, но юноша был прав на все сто процентов. – Что предпочитаешь – полеты на метле или бег?

– Только не метла, – в ужасе прошептала девушка.

– Тогда беги, – ободряюще он улыбнулся.

– Что? Как? Куда? Зачем? – вопросы сыпались из ее рта, как из рога изобилия.

– Ты что, никогда не бегала? – Гермиона качает головой. – Мерлин, просто беги по стадиону.

– А ты со мной побежишь? – с надеждой спросила девушка.

– Ты серьезно? – он цокнул. – Гермиона, ты в спортивном костюме, я в классических брюках и туфлях. Подумай сама.

– Пожалуйста, – и он трансформировал и брюки, и туфли, и рубашку.

– Для чего мы это делаем? – спросила она спустя двадцать минут, повторяя за Блейзом очередную позу из йоги.

– Чтобы очистить разум и дисциплинировать его.

– А, понятно, – спустя минуты три она вновь задала этот же вопрос. – Все же зачем?

– Чтобы контролировать эмоции.

– Вот ты сейчас очень похож на профессора Снегга, – пошутила Гермиона.

– О да, – хмыкнул мулат. – Я позаимствовал этот отрывок из его речи.

– Но для чего? – Гермиона не могла понять ход его мыслей. Блейз был человеком неглупым, и девушка знала, что каждое его действие не просто так. Особенно после отбоя.

– Окклюменция.

– Да ты шутишь? – Гермиона округлила глаза и упала на пятую точку.

– Похоже?

– Не очень, – повела девушка плечами. Она смело встретила его упрямый взгляд, – Я не смогу.

– Почему?

– Потому что я не... – она глубоко вздыхает, набираясь смелости признаться. – Я пыталась, как Гарри, на пятом курсе, но у меня ничего не вышло. У меня нет к этому никакого... таланта, – она сглотнула.

– И? – его спокойствие просто бесило до дрожи в пальцах.

– Я практически пять месяцев занималась, Блейз! И у меня не было ни малейшего прогресса!

– И? – Забини, казалось, забавлялся сложившийся ситуацией.

– И я пришла к выводу, что это не мое, – злобно выпалила девушка. – Наверное, для этого нужно быть чистокровным магом или хотя бы полукровкой.

– И? – в который раз спросил Забини.

– Мне нужно чудо, чтобы этому научиться, – она тряхнула головой, убирая с лица прядку.

– Гермиона, – он улыбается. – Ты не чистокровка, но и не полукровка. Гермиона, ты родилась у обычных людей, которые о магии знают только по сказкам. Неужели ты не считаешь, что это чудо? – он делает шаг к ней.

Его речь сразила Гермиону наповал. Она сначала хотела возразить, но потом поняла, что он имел ввиду. Девушка прикусила губу, чтобы не пустить слезу – подумать только, только что представитель враждующего факультета оказал ей поддержку, о которой она мечтала со второго курса! Именно это она и хотела услышать, что она волшебница по праву, а не по чистой случайности.

– Ты не одна, Гермиона, – его губы тронула мягкая улыбка. – Вдвоем мы сможем сделать это, – он сделал еще один шаг к ней, а его ладони легли ей на плечи.

– Я все равно не смогу, – она отвела глаза в сторону.

– Та Гермиона, которую я знал, никогда бы не отказалась сделать рывок, чтобы пересечь границу невозможного. Она бы умерла, но добилась бы своего.

– Тогда чего мы ждем? – он увидел в ее глазах опасный огонек, искорку которого ждал так долго.

Две недели. Они занималась уже две недели, и Гермиона достигла некоторых успехов. Она постоянно бормотала слова благодарности Забини, который отмахивался от нее. Каждое утро, пока Хогвартс спал, он гонял ее по стадиону. Гермиона не понимала, для чего ей бег, но Блейз то точно знал, что спорт укрепляет дух. А каждый вечер они сидели на Астрономической башне, где Блейз открывал для Гермионы чудесный мир окклюменции. Гермиона сама не заметила, как заметно окрепла во всех сферах жизни, как успокоилась и перестала вздрагивать от резких звуков. Забини был невероятно горд собой.

Как-то вечером после их занятий Блейз шел в свою комнату в подземелье, тогда его привлекло какое-то скуление в одной из ниш. Сначала он хотел пройти мимо, но потом решил напугать нарушителя. Но парень очень удивился, когда увидел Панси. Одну.

– Что ты тут делаешь? – он присел рядом на корточки.

– Не видно?

– Панс, если такая красотка, как ты, плачет, то что делать другим? – он пытается успакоить ее.

– Блейз, – она поднимает на него свои темные заплаканные глаза, – я правда пустая?

– Прости, что? – он не понимал ее.

– Ну глупая, – всхлип. – Недалекая, – очередной всхлип. – И пустая.

– Нет, конечно, – он прижимает ее голову к своей груди. – Ты самая глубокая, самая умная слизеринка.

– П-п-правда? – она пыталась сдержать слезы.

– Ну конечно, – и слезы полились из ее глаз.

Его ноги затекли от неудобного положения, поэтому он опустился на пол, прижимая подрагивающее тельце к себе. Он гладил ее волосы, шептал на ухо какие-то слова, и брюнетка начала успокаиваться, нервно водя ладонями по его спине. Он не заметил, как ее резкие касания сменились на требовательные и жаркие, а потом девушка и вовсе прижалась своими губами к его.

– Панси, – он увернулся.

– Ты разве не хочешь? – она немного растерялась.

– Панси, я хочу тебя только утешить, – Забини тоже был растерян.

– Так утешь, – ее губы уткнулись в его шею.

– Панс, я не собираюсь тебя трахать, – он встал и подал ей руку. – Утешать можно по-разному.

Они шли молча в гостиную факультета, но Паркинсон неожиданно выпалила:

– Что в ней особенного? – Забини не понял. – Что такого в Грейнджер, что вы втроем ей в рот смотрите?

Слизеринец рассмеялся. У него не было ответа, кроме как, "это же Грейнджер", но Панси вопросительно продолжала на него смотреть, и он сухо бросил:

– Гордость.

Он почувствовал какую-то неловкость, когда они заговорили о Гермионе. Задумавшись, он не заметил, что они уже стояли у входа в гостиную.

– Спасибо, – Панси чуть прижалась к нему. – Спасибо, – повторила девушка.

Он посмотрел ей вслед, а потом резко притянул за руку обратно. Она в недоумении изогнула бровь, когда была прижата к стене.

– Ты решила сменить имидж? – Блейз наматывал темную кудряшку на указательный палец.

– Экспериментирую, – пролепетала Паркинсон.

Он бережно заправил прядку за ухо, обхватил ладонью ее шею, приподняв подбородок большим пальцем, а затем посмотрел ей не в глаза, а прямо в душу, спрашивая разрешения. Она медленно кивнула, и он поцеловал ее, пробуя, как новинку. Они никуда не торопились, ведь у них впереди была целая ночь.

Малфой прятался. Пользуясь любой возможностью, парень пытался избежать скопления учеников. Эта дура Рита Скитер написала очередную статейку, и в этот раз, увы, была права – он обязан был жениться, и как можно скорее. И как это не прискорбно, по условию одного сомнительного договора, заключенного его отцом, это должна была быть одна из сестричек Гринграсс. В каком-то приступе отчаяния или гнева, он стукнул кулаком по столу.

– Мистер Малфой, у вас все хорошо? – заботливо поинтересовался Гораций.

– Да, сэр.

– Тогда продолжим, – профессор продолжил свою лекцию, не обращая внимания на учеников, что так и продолжали пялиться на Малфоя, который привлек к себе слишком много внимания.

Но самое главное – она тоже посмотрела на него своим липким, как шоколад, взглядом. Даже не посмотрела, а пренебрежительно окинула его фигуру, а затем, когда их глаза встретились, девушка скривила рот и отвернулась. Как от мерзкого насекомого. Но парня это не смутило, он продолжил буравить взглядом ее затылок, чувствуя через несколько рядов, как она все же изменилась. Она стала спокойнее, и Малфою стало интересно.

Слизнорт дал им практическую работу во второй части урока, и Гермиона, грустно улыбнувшись друзьям, отправилась в конец класса к своему товарищу по несчастью. Малфой, пользуясь случаем, рассмотрел ее получше и довольно хмыкнул, когда осмотр был завершен. Его заводило, что она так старательно его игнорировала, а еще больше ему нравилось, что она не краснела, когда их руки случайно соприкасались над каким-то ингредиентом зелья. Вместо этого она недовольно шикала на него и просила "разуть глаза".

Он чертовски устал от Лаванды и с удовольствием разрешал ей тратить его золотые галеоны, лишь бы она временно отставала от него и переставала нести всякую чушь, от которой пухла голова. Панси первый же раз в жизни отказала ему, хлопнув перед его носом дверью и важно заявив, что у нее есть какая-то гордость. Поэтому глядя на стройные ноги Гермионы, больной мозг Драко подкинул мысль, что девушка не спит с Ноттом, питая к Драко нежные чувства.

Его губы растянулись в улыбке, когда он встал сзади нее:

– Я жду тебя на дежурстве сегодня.

– Но ты же сам гов...

– И завтра, – продолжил парень говорить. – И каждый гребаный день, в который мы должны дежурить. – Девушка снова открыла рот, но Малфой ее перебил. – Я передумал, Грейнджер. Теперь я самолично донесу всем профессорам и декану о каждом дне, что ты пропустила.

– Думаешь, напугал? – Храбрится рыжеволосая красавица.

– Я думаю, что преподавателям хватит мозгов сопоставить то, что ты пропускаешь дежурства, проводя время со своим парнем, который, кстати, ночует с тобой. Что скажешь?

– Не опаздывай, – бросила она ему презрительно.

Остаток дня она провела затем, что убеждала Блейза и Теодора, что сама захотела дежурить. Она всю свою жизнь мечтала быть старостой, а дежурство – это одна из основных обязанностей. Ну а Драко Малфой всего лишь маленькая неприятность на пути к ее цели. Слизеринцы сделали вид, что поверили – Нотт обещал дождаться ее в комнате, Забини же попросил ее не опаздывать на Астрономическую башню. Глядя в их обеспокоенные глаза, Гермиона поняла, что скучает по своим мальчикам – Гарри и Рону. Поэтому остаток вечера провела в башне Гриффиндора, наблюдая за шахматной партией, как в старые добрые времена.

Малфой же решил начать дежурство с нравоучительной лекции, но к его удивлению, Гермиона уже ждала его в гостиной.

– Опаздываешь, Малфой, – сухо бросила она.

– Это ты торопишься, – парировал он. – Настолько по мне соскучилась, что за двадцать минут пришла? – Растягивает он слова в своей любимой манере.

– Век бы тебе не видела, – он хмыкнул.

Они шли практически в тишине, только эхо ее каблуков разносилось по коридорам. Он вспомнил их первое дежурство, и на его губах заиграла улыбку, которую он поспешил спрятать. Он направил палочку на ее обувь, заглушая лишние звуки. Девушка недоуменно на него посмотрела, и он объяснил, как и тогда:

– Да тебя за милю слышно, – она закатила глаза, но сдержала себя в руках и не съязвила ему в ответ.

Он несколько раз пытался начать разговор, но Гермиона хранила завидное молчание. Но ее терпение все же кончилось – она резко развернулась, ударив его волосами по лицу:

– Знаешь, если ты будешь идти и болтать, Малфой, то ты и за милю всех предупредишь о том, что приближаешься, – он улыбнулся. – Ты сам закроешь свой рот или мне направить на него палочку?

– Я думаю, что... – Но Гермиона не дает ему договорить:

– Думай молча, пожалуйста, иначе я засуну палочку в задницу, – ее жутко раздражает Малфой. Она чувствует, что скоро сорвется и отчаянно цепляется за здравый смысл по мере возможности.

– Чью? – Спросил он.

– В твою, очевидно же.

– Нет, чью палочку?

– Ты издеваешься? – Чуть ли не прокричала Гермиона. – Ты... Ты... Идиот! – И она поспешила скрыться за углом, чтобы не наговорить ему еще кое-что.

Малфой прикрыл рот рукой, чтобы не рассмеяться. Решив, что их дежурство подошло к концу, Драко развернулся и довольный пошел в другую сторону. Уже убирая ладонь от лица, Драко заметил капли крови. Снова. Улыбка также резко пропала – времени оставалось чертовски мало.

Уже завтра на обходе он легонько хлопнет ее по попке и попробует поцеловать, но Гермиона уткнется кончиком палочки в его горло, и Малфой будет вынужден отпустить ее.

На третий день он также попробует зажать ее в углу, но Грейнджер будет к этому готова и без раздумья врежет ему между ног коленом.

А в конце недели они уже будут друг с другом натянуто вести беседу в башне старост. Нотт будет также не понимать ничего или делать вид, а Забини снова окажется меж трех огней. Лаванда будет чувствовать себя чужой, но тяжелая рука Драко не даст ей уйти.

– Так на ком ты в итоге женишься то? – Нотт искренне пытался разобраться во всех сплетнях, что окружали персону его друга.

– Гринграсс, – сдался Драко после десяток попыток.

– Какая из? – Продолжал выпытывать Теодор.

– Да какая разница, – махнул рукой Драко.

– Я бы выбрал Асторию, – хохотнул Забини.

– Почему? – Тут же спросил Теодор.

– Мне кажется, что как невеста, в отличии от своей сестры, она будет мило краснеть, – и трое парней разразились хохотом, считая, что только они поняли смысл высказывания.

– А ты, Грейнджер, – Малфой подался корпусом, – будешь ли ты краснеть, выходя замуж? – Он впился в нее глазами.

– Нет, Малфой, – она гордо встретила его серый взгляд, – уже нет.

Нотту не понравилось ни начало разговора, ни продолжение, поэтому он решил, что лучшая защита – нападение.

– А ты, Лаванда? Тебя не смущает, что Драко уже как бы...

– Ее не смущает, – за девушку ответил Драко. Тео хотел было что-то добавить, но Драко продолжил, – а вот дурацкие вопросы раздражают не только ее, – кинул он многозначительный взгляд на друга.

Гермиона находила плюсы в занятиях с Забини, но теперь ее стали мучать странные сны. ТОчнее, наоборот, сны стали более менее понятными – туман рассеивался, и Гермиона смогла разглядеть человека, который каждую ночь помогал ей подняться или же открывал дверь. И это пугало до чертиков. Туман рассеялся, явив образ ненавистного слизеринца. Со временем сны стали более разнообразными и очень реалистичными, что Гермиона не могла понять, что это – дежавю? сексуальные фантазии? что?

Как-то раз она не выдержала, и наложив чары на свою комнату, выбежала в коридор и со всей дури ломилась в комнату к Малфою. Это будет преследовать ее вечно. Не смотря на то, что было около четырех утра, Драко открыл ей дверь совсем не в заспаном виде.

– Грейнджер, у тебя Теодор в соседней комнате, – пошутил Малфой. – Тебе должно быть стыдно.

– Это важно, Малфой.

– Охотно верю, но я сейчас немного занят, – он посмотрел на нее долгим взглядом и поправил пояс халата. Гермиона вытянула шею и смогла разглядеть Браун, что одеялом прикрывала свою грудь. Малфой улыбнулся, когда Гермиона ойкнула и покраснела.

– Драко, пожалуйста, – на грани мольбы.

– Что ты хочешь от меня? – Драко понял, что сейчас будет сложно, но не знал, на сколько.

– Правду, – немного подумав, Драко кивнул:

– Один вопрос.

– Что тогда произошло на этом озере? – Она впитывает каждую его эмоцию, каждый взгляд. Абсолютно все, заранее зная, что он сначала нахмурит лоб, а потом потрет его костяшкой пальца, словно разглаживая складочку. Потому что он так делал в ее снах. И именно так Драко и сделал. – Я помню мы стояли и разговаривали, но что было дальше?

Он уставился на нее – к этому он был не готов. Он не думал, что когда-либо это всплывет.

– Драко, ты скоро? – Недовольно спросила Браун, и слизеринец очнулся. Она ждет правду, но он ведь не обязан говорить все?

– Пошел дождь, Грейнджер, и ты поспешила к своим недоумкам-друзьям, напоминая, что Хогвартс-экспресс скоро нас заберет всех, – он уловил сожаление в карих глазах и был готов поспорить, что в его оно тоже было. – А сейчас, знаешь ли, доброй ночи, – и он быстро захлопнул дверь перед ее носом.

Он прижался затылком к двери, крепко зажмурившись. Он помнил, словно это было несколько мгновений назад. Они стояли, обменивались колкостями, а потом разговор резко поменял тему. Он помнил, как сердце бешено отбивало ритм под ребрами, а потом...

А потом пошел дождь. Такой сильный, теплый, июньский дождь. Он хотел наколдовать что-то или хоть что-то сделать, но Гермиона улыбнулась ему, прекратив их перепалку, подняла руки ладонями вверх и рассмеялась в небо. Она была такой красивый и первый раз в жизни он видел ее улыбку так близко. Он пошел на поводу у какого-то сиюминутного порыва и шагнул к ней. А она не оттолкнула его и не отступила назад. Он так и не понял, он первый склонился или это она первая приподнялась на цыпочках, но он точно знал, что он до конца своих дней будет помнить, как электрический заряд пробежал по его позвоночнику, когда их губы впервые встретились. Грейнджер была такой сладкой, а он был таким ненасытным, что шли минуты, а он не разрывал поцелуй.

А потом он испугался и заменил ее воспоминание. А затем стер его. Но, как оказалось, все прошло не совсем чисто, если это заспанная гриффиндорка явилась ему посреди ночи, требуя объяснений.

– Сука, – уронил он сквозь крепко сжатые зубы. – Тупой кретин, надо было сказать, что ты понятия не имеешь, о чем идет речь. Сука, – еще раз выругался парень.

– Так мы продолжим? – Вернула его в реальность Лаванда.

Он подошел к кровати, где Лаванда уже призывно раздвинула ноги и нежно поглаживала свою грудь.

– Переворачивайся, – дернул он за пояс халата. Ей было больно, когда он дернул ее бедра на себя.

За два дня до Рождества у Рона снова испортилось настроение – он так и не смог забыть, что Гораций Слизнорт не позвал его на вечеринку. Поскольку не все ученики будут встречать праздник в замке, зельевар решил отметить его за пару дней до.

Профессор пригласил ребят в свои апартаменты в замке. При помощи заклинаний он немного расширил пространство и скрыл все лишнее. Слизнорт грустно осмотрел студентов, что сидели за праздничным столом. Еще когда он преподавал тут в первый раз, Гораций выделял отдельных учеников, чуя их способности, что в дальнейшем сыграло старому профессору только на руку – ведь он подружился с ведущими людьми магической Британии еще в школе. Через его клуб прошло много как и светлых личностей, так и темных.

Когда-то в этой же самой комнате сидел неизвестный никому Том Реддл, окруженный единомышленниками. Он помнил каждого, и каждого любил. Особенно он любил одну маленькую рыжеволосую красавицу с зелеными глазами. Слизнорт улыбнулся, встретившись взглядом с Гарри. Профессор искренне надеялся, что никто из присутствующих не совершит ошибки.

Его взгляд перешел на рядом сидящую Джинни Уизли, и профессор одобряюще хмыкнул. Практически как Лили. Дальше был Невилл, которого профессор уважал. Гораций редко приглашал Невилла на вечеринки, только по большим праздникам, но все равно в душе профессора теплилась надежда на то, что когда-нибудь паренек переборет свою замкнутость и все-таки добьется хорошего поста в министерстве. Гермиона Грейнджер ему тоже очень нравилась. Он безмерно уважал эту девушку, но был вынужден поддаться на просьбы и уговоры Альбуса Дамблдора, который лично просил Горация об одной маленькой услугу. Профессор не мог смотреть девочке в глаза, когда они сиделя рядом с белобрысым парнем. Малфой. Весь в отца. Профессор в далеком прошлом уже совершил ошибку, поэтому смотреть на Малфоя-младшего не мог. Он признавал его гибкость ума, прямолинейность и упертость, знал, что уж кто-то, но Драко точно добьется всего самого лучшего, но не мог видеть его на том месте, где годами ранее сидел его отец.

Профессор посмотрел левее, где когда-то сидел юный Люциус, там теперь сидел Кормак Маклагген. Профессору этот мальчик очень нравился, поскольку он единственный, кто гордился членством в этом клубе, был искренне рад тому, что тут присутствует. А вот Блейз Забини совершенно не вписывался в эту гриффиндорскую компашку, но профессор отдавал должное этому ученику. А еще его пленила репутация его матушки, которая в этом месяце похоронила очередного мужа, а в начале года планировала снова выйти замуж, объявив об этом в газете.

– У нас все получится, – прошептала Гермиона Гарри. – Мы оставим тебя с профессором наедине.

– Я думаю, что Дамблдор ошибся, – покачал Поттер головой. – Разве можно подменить воспоминание?

Гермиона вспомнила свои сны, ее ночной разговор с Драко, его странный взгляд.

– А вдруг? – Надежда для обоих.

Профессор завел какой-то разговор, но был вынужден откланяться, поскольку кто-то на входе махал ему рукой. Оставшись одни, ребята не знали о чем и поговорить, поэтому молча ели мороженное, перебрасываясь общими фразами.

– Грейнджер, – позвал девушку Кормак. – Хочешь мороженое?

– У меня есть, – ответила она исподлобья глядя на парня.

– А вдруг у меня вкуснее? – Улыбнулся он.

– А у тебя какое? – Не подумав, спросила Гермиона, отправляя в рот ложку ванильного мороженого.

– Фруктовое, – он поддел мизинчиком чуток сладкой массы, а потом облизнул палец, глядя на Гермиону.

У Джинни выпала ложка, а Гарри никак не мог понять, что происходит, рассеяно переводя взгляд с одного лица на другое в течении секунд пятнадцати. Гермиона была растеряна, и ей на помощь пришел Блейз, первый раз за вечер подав голос:

– Ей нравится шоколадное, – как бы между прочим бросил Забини. Джинни снова уронила ложку, а Кормак поперхнулся. Щеки Грейнджер стремительно алели, и она закрыла глаза руками. Блейз же улыбнулся, отшив несостоявшегося романтика.

– Друзья мои, – вернулся профессор. – Я сейчас немного занят, но уверяю вас, что скоро освобожусь. А сейчас развлекайтесь, чувствуйте себя как дома, – он хлопнул в ладоши, и из граммофона полилась красивая медленная музыка.

Ребята рассосались по комнате. Забини одиноко устроился на диванчике, попивая сидр и мечтая, чтобы в его стакане оказалось что-то покрепче. Невилл же с Джинни стали рассматривать различные фотографии, что украшали стены. Кормак же хищным взглядом высматривал Гермиону, которую Гарри мужественно прятал за собой.

– Гарри, он опять попробует затащить меня под омелу, – пожаловалась Гермиона. – Пятый раз за вечер.

– Знаешь, готов расцеловаться с кем угодно, лишь бы не выполнять задание Дамблдора, – рассмеялся парень. – Малфой? – Уставился Гарри вперед.

– Он не приглашен, – отмахнулась Гермиона, которая стояла спиной и не видела.

– Там и Филч, и Снегг, – Гарри вытянул шею, чтобы рассмотреть или подслушать. – Давай поближе подойдем? – Просит он. И Гермиона держит Гарри за руку, чтобы друг не сорвался и не побежал.

Мимо них прошел официант, и пахнуло чесночным ароматом.

– Стойте! – Гермиону посещает гениальная идея. – Что тут с чесноком? – Она указывает острым ноготком на поднос.

– Вот это канапе, – улыбается какой-то третьекурсник, которого профессор пригласил в качестве официанта.

Гермиона двумя пальцами берет минибутерброд:

– Гарри, я не могу это укусить. Оно так пахнет! – Рука замерла возле рта.

Поскольку Гарри с Гермионой покинули спасительный угол, то Маклагген тут же оказался подле них.

– О, а что это у тебя? – Он тут же берет ее кисть и отправляет закуску в рот. – О, – он скривился. – Ничего так. Что это?

– Охлажденные драконьи яйца с чесноком, – отвечает официант.

Кормак пару секунд ошарашенно смотрит перед собой, а потом разворачивается и сворачивается в две погибели – парня стошнило сразу же, прямо тут. Аккурат на лакированные туфли профессора Снегга.

– Будите месяц драить туалеты без волшебной палочки, – Кормак кивнул. – А сейчас пошли вон, для вас вечеринка закончилась. – И Кормака, как ветром сдуло. – Мистер Малфой, не отставайте, пожалуйста, – Снегг очистил свои туфли и поспешил. Драко же, закатив глаза, поспешил следом.

– Нам надо проследить за ним, – Поттер уже было бросился следом, но Гермиона ловко поймала его за локоть:

– Гарри, сначала крестражи, – шепотом напомнила она ему. И Гарри горестно выдохнул, думая, что он упустил такой шанс поймать Малфоя с поличным.

Джинни загрустила, когда Гарри ниразу за вечер к ней не подошел. Заметив, что девушка грустит, Невилл предложил ее проводить до башни гриффиндора, и Уизли ответила согласием. Таким образом их осталось трое.

– Мы с Блейзом пойдем, – сказала Гермиона, сильно сжав его руки, словно передавала свою энергетику. Гарри растерянно кивнул.

Гермиона вместе с Забини попрощались с преподавателем, заверив, что все было просто волшебно, и они уже ждут следующий праздник. Улыбнувшись Гарри, Гермиона ушла, ведомая Блейзом. Они шли по коридору восьмого этажа и вели непринужденную беседу. Девушка неожиданно застыла, смотря вперед.

– Омела, – проконстатировал Забини, проследив за ее взглядом. – Пошли обойдем, но Гермиона остановила его, взяв за руку.

– Меня так часто сегодня Маклагген хотел затащить под нее, но... – она запнулась, посмотрев Блейзу в глаза. – Но сейчас я бы не отказалась. – Она смело шагнула под рождественский цветок, так неожиданно появившийся, и протянула другу руку.

Немного помедлив, Блей с улыбкой шагнул ей. Где-то на задворках сознания промелькнуло, что это что-то совсем неправильное, но Блейз решил, что целый год он вел себя хорошо, и разрешил себе маленькую шалость. Его сердце замерло, когда она приподнялась на цыпочки. Он закрыл глаза, когда ее лицо приблизилось к его. А потом он почувствовал ее теплые губы на своей щеке.

– С Рождеством, Блейз, – горячо прошептала он.

– С Рождеством, Гермиона, – таким же шепотом ответил он. А потом он невероятно нежно коснулся своими губами ее губ, крадя невесомый поцелуй. Всего лишь какое-то мгновенье. – С Рождеством, – повторил он и поспешил уйти, словно он был преступником, и ему нужно было немедленно покинуть место преступления.

Гермиона же еще минуты две простояла в темном коридоре, прислонив ладонь к губам. Она вздрогнула, когда услышала какой-то звук, но внимательно оглядевшись и никого так и не заметив, она поспешила в башню старост., мысленно молясь, чтобы у Гарри получилось задуманное.

– Сука, – Малфой летел по коридору восьмого этажа. – Тварь, – он безжалостно трепал свой галстук. – Ненавижу, – рванул он ворот рубашки. – С кем угодно, блять, но только не со мной, – сжал он голову двумя руками. – Да за что, блять, мне все это? – Он стал судорожно мять свою грудь, чесать, словно все это можно было вырвать с корнем из себя.

К Выручай-комнате он подошел уже спокойным. Ничто, кроме злых и красных глаз, не выдавало недавний приступ слабости. Засучив рукава и сверяясь с книгой, он поставил котел на медленный огонь. Но у него складывалась такое чувство, что это не ингридиенты медленно закипали, а он варился в рутине, которая обещала его погубить.

За день до Рождества Гермиона и Теодор стояли на мосту, грустно смотря вперед. Он не стал кривить душой и честно рассказал ей, что это Рождество может преподнести ему подарок, от которого он не сможет отказаться. Поэтому сейчас оба молчали, многословно глядя в будущее.

– Вот, ты просил, – она протянула ему маленький кусок пергамента, сложенный несколько раз. – Ты просил не говорить тебе, но написать.

– Спасибо, – он надежно спрятал записку во внутреннем кармане мантии. – Не хочу подвергать тебя опасности.

– Из-за записки? – Она развернулась к нему.

– Не хочу, чтобы мои мысли прочитали и увидели это, – он также повернулся к ней. Он увидел, как ее глаза широко распахнулись, осознавая, во что они вляпались.

– Ох Тео, – она крепко обняла его. – Я не хотела тебя в это все вмешивать.

– Я сам, – улыбнулся он, глядя на нее сверху вниз. – Лучше умереть, сражаясь за правое дело, чем навсегда остаться сыном пожирателя. – Его речь произвела ожидаемое впечатление.

Гермиона настолько прониклась, что одинокая слеза скатилась из ее глаза, но Теодор нежно поймал ее пальцем. Прощальный поцелуй вышел долгим, чувственным и немного соленым. Его руки, затянутые в кожаные перчатки все равно были нежными, когда касались ее кожи или зарывались в волосы. Она крепко прижималась к нему, пытаясь запомнить его таким юным, таким не пожирателем. Время не щадило никого. Он поправил на ней шарф, когда они закончили целоваться. Взявшись за руки, они стали возвращаться в замок, не заметив, что у их счастья был зритель.

Драко Малфой наткнулся на них совершенно случайно. Он шел сюда, ведь раньше они любили смотреть на горизонт втроем – он, Блейз и Тео. Но этот год несколько отдалил друзей друг от друга. Они по-прежнему были готовы стоять друг за друга горой, они бы даже умерли друг за друга, но у каждого появилась тайна на сердце. Холодный ветер пронизывал насквозь, но Драко совсем не чувствовал холода. Так было легче – не чувствовать ничего.

Теодор оставил Гермиону в Большом зале, заботливо подведя к друзьям – Гарри и Рону. Поцеловав кончики ее пальцев, вызывая охи зависти у окружающих девушек, он попрощался с ней, кивнул Рону и пожал руку Поттеру.

– Показушник, – цокнул Рональд.

– А по мне так очень мило, – возразил Гарри. – Вы будете самой милой парой на Рождественском балу.

– Не будем, – нахмурила брови девушка. – Он сегодня уедет.

– Так поезд же завтра нас в Лондон заберет, – удивился Рон. – Ах да, это же сыночек чистокровной шишки, ему все можно.

– Рон! – Хором сказали Гарри и Гермиона. Друзьями бы сказали ему еще пару ласковых сверху, но рядом плюхнулась Лаванда, смерив их презрительным, малфоевским, взглядом, и к ней тут же подсели сестрички Патил, которым Лаванда громко и в подробностях рассказывала, как ее парень потратил на ее платье полторы тысячи галеонов, и это не считая затраты на туфли и пару интимностей. Она громко начала строить предположение, что же он ей подарит, ведь сережки и браслет у нее уже есть. Браун не забывала поглядывать на Рона, проверяя, достигают ли слова цели. Достигали.

– Гарри, я должна тебе кое-что сказать, – тихо шепнула Гермиона. – Наедине, – добавила она, когда Гарри с готовностью кивнул.

Гермиона с Гарри решили уйти в библиотеку, заранее зная, что Рон туда не пойлет добровольно.

Она ждала, что Гарри начнет обвинять ее в предательстве, ругаться или еще что-то, но он внимательно ее выслушал и задал только один вопрос:

– Почему?

– Потому что нам нужна помощь. Об этом нет информации в школе, даже в запретной секции, а у него обширная библиотека с первыми изданиями. А также он вхож в особняк Малфоев, которые славятся своей древнейшей библиотекой.

– Ты не поняла, – устало улыбнулся парень. – Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что это твоя тайна, и ее рассказала... Будущему пожирателю, – она вздрогнула. – Но я ему верю.

– Почему?

– Он умрет, но ни за что не останется в истории, как потомок пожирателя.

– Тогда все в порядке, – Гарри снова улыбнулся.

– Есть еще кое-что, – издалека начала Гермиона. – Будет собрание пожирателей.

– Откуда ты знаешь? – Его глаза блеснули опасным пламенем.

– Нотт сказал.

– А откуда он?..

– Он приглашен, – зажмурившись, шепотом сказала Гермиона. Она не хотела этого, но слезы сами полелись из глаз.

– Он?... Уже?.. – Гарри растерялся.

– Пока нет, – одними губами произнесла она. – Но будет посвящение или как это у них называется.

Гарри крепко прижал ее к своей груди, растерянно водя рукой по ее волосам. Она только успела успокоиться, как Поттер выпалил то, что его гложило с того момента, как он узнал про Нотта:

– А Малфой?

– Насколько я знаю, Малфой и Забини останутся тут.

– Но они вполне могут покинуть Хогвартс позднее. Гермиона! – Хлопнул он себя по лбу. – Я обязан остаться и проследить за ними!

– Нет, Гарри. Ты поедешь в Нору, а я останусь, – она подняла руку вверх, останавливая возражение друга. – Джинни и Рон обязаны съездить домой. Ты для Молли, как сын. Так что останусь я.

– Ты не обязана, Гермиона.

– Я сама так решила, – повторила она слова Теодора.

Он немного подумал и согласился с ней.

– Я оставлю тебе карту мародеров. И если что, пожалуйста, пиши мне.

За сутки до Рождества замок заметно опустел, но атмосфера была наполнена праздником и счастьем. Только Гермиона ходила грустной, чувствуя, как в груди растет комочек тревоги за Теодора. Весь день она провела в библиотеке, а под вечер пришла без сил в башню старост. Она присела на диван в гостиной всего лишь на пару минут, но сама не заметила, как крепко уснула, вымотанная тревогой.

Малфой был прилично удивлен, когда после полуночи вернулся в их Башню. Поначалу он даже ее не заметил, но звук, с которым книга выскользнула из ее рук на пол, привлек его внимание. Она спала. И во сне она была прекрасна, потому что не смотрела на него с чувством отвращения или стыда. Он стоял над ней и впитывал ее образ, но в груди уже не клокотало. Буря, что долго гложила его столько лет, стала затихать. Он не мог дать им надежду. Он знал, что эти полгода – последние. Глубоко вдохнув и задерживая дыхание, он подхватил ее на руки и отнес в комнату. В ее комнату, хотя хотелось пройти дальше по коридору. Аккуратно положил ее на кровать, отведя с лица локон. Он хотел еще дотронуться до нее, но все же ушел, чтобы через минуты положить на ее тумбочку палочку. Бросив последний взгляд, он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Сегодня было Рождество, но Гермиона чувствовала себя такой одинокой, как никогда раньше. Хотелось сорваться и уехать в Нору, но она обещала Гарри держаться молодцом. Забини провел с ней целый день, хотя Гермиона была уверена, что ему неловко после инцидента на вечеринке Слизнорта. Но к вечеру напряженность сошла на нет, и Гермиона на самом деле наслаждалась его обществом.

– А с кем пойдешь ты? – Спросила Гермиона, когда они подходили к портрету, что охранял вход в Башню старост.

– Панси осталась. Я составлю ей компанию.

– А, понятно.

Блейз почувствовал, что ее беспокоит, поэтому поспешил заверить девушку:

– Я обязательно зайду за тобой.

– Спасибо, – поблагодарила она его. – Это будет первый раз, когда Джинни меня не собирает, – по секрету сообщила гриффиндорка.

– Я думаю, ты все равно будешь краше всех.

– Спасибо.

– Я зайду ровно через час. Будь, пожалуйста, в гостиной, хорошо?

– Я спущусь даже чуть раньше, – смеясь, пообещала она.

Портрет за ней закрылся, и Забини сел на пол, облокотившись спиной на стену. Он ждал Малфоя, чтобы сказать, что выбрал его сторону, предав Теодора. Мулат чувствовал разум Гермионы, он был в нем, поэтому знал то, что ГЕрмиона скрывала.

Гермиона в панике носилась по комнате, пытаясь самостоятельно собраться, но ей очень не хватало Джинни с ее хладным спокойствием и волшебными руками. Но Гермиона вовремя вспомнила о волшебной книге, так предусмотрительно подаренной подругой, что ей хватило десять минут на волосы и три, чтобы слегка подкрасить губы и подчеркнуть глаза. Со сладким предчувствием она достала из шкафа платье, которое с мамой выбрала еще летом. Оно не было пышным или вычурным – самое обычное коктейльное платье в зеленых тонах – ведь это же Рождество. Ей нравилось, что плечи были открыты, а грудь поддерживал небольшой корсет. Гермиона не видела смысла тратиться на что-то праздничное, ведь по-большому счету, она один раз одела бы такое платье только один раз, а вот это платье можно и просто так носить, а не только по праздникам.

Как Гермиона и пообещала – за пятнадцать минут до назначенного времени она уже сидела на диване.

А вот по ту сторону Забини лениво пускал в потолок столпы разноцветных искр, развлекая себя.

– И тебе не надоело? – Спросил Драко, который наблюдал за другом из-за угла уже минуты четыре.

– А ты бы еще дольше бы шлялся где-то.

– Что ты тут делаешь? – Малфой сел рядом, вытянув ноги.

– Жду тебя, а ты почему-то не торопишься.

– Не могу, – выдохнул он. – Не хочу их видеть.

– Нотта с Грейнджер? – Уточнил мулат.

– Грейнджер с Ноттом, – поправил Драко. А потом Драко выпалил, – я знаю про вас.

– Что?

– То! – Блейз пожимает плечами. – Вы целовались.

– Там была омела.

– Вы... Вы постоянно пропадаете вдвоем.

– Утром она занимается спортом, а вечером мы с ней занимаемся окклюменцией.

– Нахера окклюменцией?!

– Ей было больно. – Малфой продолжал гневно буравить лицо друга. – И это я сейчас не о кровавых разводах на ее бедрах. – Малфой уставился в пол.

– Все понимаю, – спустя примерно минуты сказал блондин. – Но спорт?

– А, мелочи, – улыбнулся Блейз.

– Ты учишь летать ее на метле? – Рассмеялся Малфой.

– Нет, но она умеет садиться на шпагат, – хмыкнул Забини. – Говорит, помогает выкинуть лишние мысли из головы.

– И как, помогает?

– Ну я сам не пробовал, но вот смотрю на нее и понимаю – помогает, – рассмеялся Блейз.

– Зачем? – Руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Ну когда-нибудь Теодор скажет мне спасибо.

Все произошло слишком быстро – Драко резко оказался на ногах и уже прижал друга к стене, держа его за воротник.

– Полегче, – просит мулат, пытаясь вырваться из его хватки.

– Ты... ты... сволочь!

– Даже не представляешь какая, – в лицо ему бросает Блейз.

– Ты не мож...

– Драко! Я могу! Я это уже сделал!

– Что ты сделал? – Хватка немного ослабла. Драко жопой чуял, что речь сейчас идет не о йоге.

– Она сегодня была такая грустная...

– Забини!

– Потерянная, – продолжал Блейз.

– Нет!

– Что я был обязан ее как-то отвлечь...

– Сукин сын!

– Утешить что ли...

– Молчи! – Просит блондин.

– Поэтому я... – Блейз не успел договорить. Тяжелый кулак блондина врезался в нос Блейза. Забини рассмеялся, а по его подбородку побежала тонкая струйка крови. – Поэтому она и я... – Удар в живот заставляет мулата ойкнуть и согнуться пополам, но Драко за полосы поднимает однокурсника обратно. – Мы выпили! Только выпили.

– Что? – Кулак замирает в сантиметре от лица. – Что вы, блять? – Переспросил Малфой.

– Выпили. Ну знаешь ли, для поднятия настроения, – Блейз рукавом размазал кровь на лице в тщетной попытке стереть ее.

– Я был готов убить тебя, – Драко опускает друга и прислоняется спиной к стене.

– Но огневиски слишком крепкое для нее, поэтому я угостил ее настойкой.

– Что?! – Малфой резко выдохнул. – Она сейчас под?..

– Именно, – кивает Блейз. – И у тебя сейчас есть два выхода. Ты можешь развернуться и уйти, позволив Теодору сопровождать ее, или же быть первым. Что ты выберешь? – Он сплюнул кровь на пол.

– А если я расскажу про тебя ей?

– Я ведь знаю, что ты выберешь второй вариант, – улыбается Забини.

– Но все же?

– Я парирую, скажу, что ты знал, как это действует.

Малфой не понимал, что происходит и как он докатился до этого. Но одно он знал определенно точно – кроме него никто не войдет в эту чертову дверь, а он попробует, но не обещает, не касаться его. А еще он не понимал, почему Забини на его стороне. Немного подумав, он протянул Блейзу руку, и мулат пожал ее, крепко сжав.

– Спасибо, Блейз.

Блейз ушел, а Малфой вдохнул поглубже, когда переступал порог. Дыхание сперло, когда он ее увидел. Она была лучшим Рождественским подарком в такой симпатичной зеленой оберточке.

Планы меняются.

Взмах палочки – и вход надежно запечатан от нежданных посетителей.

– Если ты не заметил, то ты тут не один, – возмутилась Гермиона его действием.

– Заметил, – сглотнул он.

– Тогда открой.

– Теодор не придет, – рубит правду Драко.

– Конечно, – хмыкает Гермиона. – Он еще вчера уехал.

– Ах ты ж хитрая сука, – громко вырывается у блондина.

– Прости, что? – Округляются ее глаза, и она подскакивает с дивана.

– Не ты, – оправдывается Драко.

– Это очень хорошо, но, пожалуйста, будь так добр, сними чары с портрета. Сейчас за мной Блейз зайдет.

– Грейнджер, он тоже не придет.

– И кто так решил? – Вспылила она.

"Твой дружок так и решил! – Пронеслось в голове". Но настала пора научиться брать ответственность на себя.

– Я.

– Не смеши. Тогда выпусти меня, я подожду его снаружи.

– Ты не понимаешь, – он растягивает слова, – сюда никто не войдет, а ты не выйдешь.

– Я не собираюсь встречать Рождество с тобой! – Кричит она. – Выпусти меня.

– Грейнджер...

– И что ты предлагаешь мне с тобой делать? Беседы вести?

Есть вариант и получше.

– Ну мы можем попробовать подружиться, – предлагает Драко.

– Ты не умеешь дружить, – ядовито парирует она.

– У меня просто не было настоящих друзей, – тихо отвечает он, немного обнажая душу.

– Ты просто трус и подлец, Малфой, не более, – жестко ответила Гермиона, не замечая откровенности парня.

– Грейнджер! – Он подлетает к ней. – Не переходи на личности! – Его руки больно сжимают ее чуть повыше локтей.

– Что, правда глаза режет? – Морщится она.

– Грейнджер, – говорит он сквозь зубы, но замирает, потому что чувствует, как она дрогнула в его руках. Губы тронула улыбка.

– Малфой, а не м-мог бы ты, пожалуйста, убрать руки? – прерывисто произносит она.

– Если ты настаиваешь.

– Настаиваю, – выдыхает она.

– А как убрать? – Он смотрит ей в глаза, где зрачок настолько расширился, что было не видно радужку. – Вот так? – Не отрывая рук он ведет их вниз, скользя по ее рукам.

– Да...

– Или вот так? – Его руки проскользили вверх, слегка сжав плечи.

– Да...

– Ты меня запутала, Грейнджер, – он вновь заскользил кончиками пальцев вниз, а потом переплел с ней пальцы. – Как я их должен убрать?

– Драко, – взгляд сфокусировался всего лишь на секунду. – Что-то не так.

Он внимательно посмотрел на нее. Лицо немного раскраснелось, дыхание участилось. Она даже не заметила, что прижимается к нему. Этот ее взгляд, что смотрел на его губы. Она была возбуждена.

Дорогуша, зелье похоти, подмешанное в твою настойку, работает именно так.

– Просто попроси меня, – облизывает он губы. Малфой готов поклясться, что услышал полустон.

– М-малфой...

– Драко, – настаивает он.

Она едва успела вымолвить кроткое "Драко", как он уже нежно оттягивает ее нижнюю губу, легонько сжимая ее зубами.

По ее телу прошел табун муражек, когда он прикусил ее губу, и казалось, что сама молния ударила в девушку, когда его язык проник в ее рот и переплелся с ее языком. Стон сорвался у обоих.

Объятия становились более тесными, а губы – более требовательными. Огонь, которым они горели, требовал намного больше. Он протяжно застонал, когда она первый раз проявили инициативу – она толкнула его на диван, усевшись на его колени.

– Грейнджер... – Но она затыкает его поцелуем, и он послушно молчит, стократно возвращая ей поцелуй. Он уже заготовил речь, которой разразится, если она снова его обломает, но она первая начала расстегивать его рубашку. – Ох блять, – вырвалось от него.

– Ты можешь не выражаться? – Попросила она его, целуя его шею.

– Есть, мэм, – хмыкнул Драко. – Аккуратнее, – попросил он, когда она укусила его. Но такая Гермиона ему определенно нравилась. – Моя очередь, – выдохнул он и подтянул ее повыше.

Он целовал ее ключицы, осторожно спускаясь ниже, к ложбинке между грудей. Она издала сдавленный стон, когда он лизнул.

– Черт, – его руки блуждали по ее спине в поиске молнии. – Я не могу снять эту штуку.

– Сбоку, – прошептала она. – И он нашел.

Он спустил ей платье до пупка. В его глазах запылала животная страсть, когда он увидел, как она смотрит на него. Он чувствовал себя дикарем, когда набросился на ее грудь. Но Гермиона его не оттолкнула, а, положив ладонь на его затылок, прижала ближе к своей груди. Малфой довольно промычал. Одной рукой он мял ее ягодицу, второй же рукой он нежно поглаживал и пощипывал полушарие груди, крутил и оттягивал сосок, а его язык и зубы тоже самое проделывали с другой грудью.

Ее стоны доставляли неимоверное наслаждение. В штанах стано слишком тесно, и Малфой первым раз в жизни застыдился своего стояка – так боялся ее спугнуть. Но Гермиону и это не смутило – она недвусмысленно на нем поерзала, вызывая у слизеринца череду коротких стонов.

– О чем ты думаешь? – Прошептал он, на мгновение от нее отстраняясь, чтобы посмотреть результат своих трудов.

– Русская рулетка, – прошептала она.

– Что?

– Ты не поймешь, но продолжай, – она выгнулась.

Малфой улыбнулся. Он прекрасно ее понял. Его рука ловко оттянула край ее нижнего белья. Девушка задрожала, когда он сразу коснулся ее клитора и закружил пальцами по нему. Гермиона терялась в ярких красках удовольствия. Она не понимала, что ей нравилось больше – его рука внизу или же нежные губы, теребящие напряженные соски, а может ей нравились его вторящие ей хриплые стоны?

Он ускорил натиск пальцев, когда почувствовал, как задрожали ее ноги. Он ахнул, когда она впилась ногтями в его плечи, в предчувствии оргазма. Но Драко с хитрой улыбкой, убрал руку, вызвав стон разочарования. Он с исступлением стал целовать ее губы, вызывая новые волны жара.

Катастрофически не хватало воздуха. Не в легких, а вообще. Губы жадно впивались в друг друга, скользили по скулам, ловилили стоны. Она довольно улыбнулась, когда его рука вновь вернулась к ее бедрам. Протяжный стон сорвался с ее губ, когда его пальцы нежно поглаживали вход влагалища.

– Пожалуйста, – просит она, хныча. С ее стоном он осторожно ввел в нее пальцы.

– Гермиона закрыла глаза, а он, наоборот, смотрел на нее, подстраивался. Когда она начала робко двигать бедрами навстречу его пальцам, он застонал. И она тоже. Большой палец надавил на клитор, посылая электрические импульсы по всему телу. Она изгибалась, ерзала, вертелась, но его пальцы и губы были везде, доставляя удовольствие. Он с каким-то садистским удовольствием вновь прекратил ее сладкую пытку.

– Малфой! – Отчаянно вскрикивает она.

– Не так, – шепчет он, целуя в ухо.

Он меняет позу, и Гермиона уже полулежит на диване, а его голова плотно прижата к треугольнику между ее бедер. Его горячий язык показывал девушке новые грани удовольствия, медленно подводя к границе, но не давая пересечь ее. Ее влаги было так много, что Драко размазывал ее пальцем по половым губа, по ягодице, по своему лицу.

Член рвался в бой и угрожающе натянул брюки спереди. Драко больно перехватил его ладонью, оттягивая момент. Его губы, посасывающие клитор, его пальцы правой руки, размеренно потрахивающие его и поглаживающие переднюю стенку влагалища достигли поставленной цели. Он чувствовал, как она начала теснее обхватывать его как ее ноги, лежащие на его плечах, сильнее сжались. Но он снова остановился в самый последний момент, двумя руками сжав ее бедра.

У него другие планы – сегодня она должна кончить. Но не от его пальцев или языка.

Но сначала он должен сказать ей одну вещь.

Правду.

– Гермиона, – хрипло начинает он и замолкает. Он даже не понял, что это первый раз, когда он зовет ее по имени. Он не знает, как рассказать ей, не вмешивая Блейза о зелье. – Нам надо поговорить.

– Конечно, – сходу соглашается она. – После. После мы обсудим с тобой все, что захочешь. – И она притягивает его лицо обратно.

Все, что захочешь.

Он вновь лизнул ее вдоль половых губ, а затем втянул в рот клитор, обхватив плотно губами. Она задыхалась в стонах, а он тонул в ней. И все равно он решительно отстранился от нее.

– Не так, – он уже твердо стоял на ногах.

– Это нечестно, – заскулила Гермиона, которая за час чуть не сошла с ума.

– Это ведь русская рулетка, – улыбнулся он.

– Малфой, – она встала рядом и ее трясло от гнева. – Если ты сейчас немедленно меня не... – Она не договорила. Он понял. ОН подхватил ее на руки и понес наверх.

Дверь он открыл пинком. Аккуратно поставил на ноги и стал помогать ей снимать платье. Но она услышала резкий звук, с которым порвалась ее блузка.

Как тогда.

Он стянул с себя рубашку через голову.

Как тогда.

Звук его расстегивающейся ширинки полностью отрезвил Гермиону.

– Нет, – сказала она, попятившись от него. – Нет.

– Грейнджер? – Малфой не понимал смену ее настроения.

Она медленно пятилась назад, не спуская с него глаз, пока не споткнулась и не упала на кровать. Он шагнул к ней в порыве помочь, но Гермиона вытянула вперед руки:

– Нет! Не подходи! – Закричала она. – И он замер посреди комнаты с расстегнутыми, но не спущенными штанами. Увидев, что он не собирается к ней подходить, она отползла назад, руками прикрывая грудь, пока не уперлась в спинку кровати.

– Грейнджер, – взревел он. – Только не сейчас, блять!

– Я не могу!

– Пять минут назад ты все могла! – Огрызнулся он. – Или тебя заводит трах на ковре?

– Нет! – Она чуть не плачет. Это комната подкинула ей слишком много воспоминаний.

– Блять, в чем проблема? – Рычит он, запуская обе руки в свою шевелюру. Он правда не понимал, что произошло за каких-то три-пять минут. Его член болел от того, как сильно он ее хотел. Даже отсюда он видел, как намокли ее трусики, смазка блестела на бедрах.

– Я не могу, – тихо-тихо говорит она.

Прошла минута, а Малфой по-прежнему не мог понять, что не так. Он уже смирился с тем, что секса сегодня снова не будет и хотел в припадке ярости отрубить ноющий орган, мешающий думать. Он попытался взять себя в руки.

– Что я сделал не так? – Тихо спросил он, присаживаясь на край кровати, спиной к ней.

– Проблема не в тебе, Малфой, – начало было девушка, но Драко ее перебил.

– Вот не начинай с "Проблема не в тебе, а во мне", пожалуйста. – Он стиснул зубы. – Это я сейчас должен быть в тебе, а не проблема. Скажи мне, – он больно сжал виски. – Что я сделал не так? – Не просит, а униженно умоляет.

– Проблема правда во мне, Малфой, – ей было немного стыдно в этом признаваться. – Просто мне тогда было так больно, Малфой. Я лучше умру еще раз, чем через это пройду, понимаешь? – Его лицо исказила гримаса боли, но девушка ее не видела. – Девочки очень часто такое обсуждают, ну кто, как и с кем. И я не слышала, чтобы хоть одна говорила, что это так мерзко и больно. Они, наоборот, такие счастливы перед сексом и такие расслабленные после. – Она шмыгнула носом. – Поэтому проблема не в тебе или в твоем члене, – она смутилась, поэтому затараторила быстрее. – нет, поверь, я думаю, он великолепен, как и ты. Да и сравнивать мне не с чем так-то. Поэтому я считаю, что проблема исключительно во мне. Может, какая-то деформация или еще что-то. Наверное, я урод, – тихо закончила девушка.

Эмоции сменялись на его лице одна за другой. Сначала он был полон презрения и ненависти к себе. Затем была все сжигающая боль, а потом он чуть не умер на месте, когда она запела оду его члену. Он чуть не рассмеялся, когда девушка назвала себя уродом, но вовремя сдержался.

– Ты меня боишься? – Он посмотрел на нее через плечо.

– Да.

– Или ты боишься боли, что я снова причиню тебе?

– Да.

– Чего ты боишься больше?

– Боли, – немного подумав, ответила Гермиона.

Драко улыбнулся – кажется, сексу все же быть, если он снова ничего не испортит. Судьба снова давала ему шанс.

– Грейнджер, – он встал на ноги и медленно снял брюки, а затем отбросил их в угол. Он с ногами забрался на кровать, лицом к ней, но по-прежнему был на самом краю. – Грейнджер, – повторил он, привлекая внимания. – ТЫ помнишь, как я тогда тебя целовал? – Она нервно сглатывает и кивает. – А тебе понравилось, как мы сейчас целовались. – Она снова кивает, мимолетно улыбнувшись. – Ты заметила, как сильно они отличаются друг от друга? – Гермиона снова кивает. – Также будет и с сексом. – Она вздрогнула. – Я тогда был очень зол на тебя и хотел наказать, поэтому тебе было так больно, – он нежно смотрит на нее, отмечая, как она дрожит. – Сегодня будет по-другому. Сегодня я хочу тебя, – Он чуть было не ляпнул "хочу любить тебя", но резко оборвал предложение. – Грейнджер, он начал медленно ползти к ней на четвереньках, не сводя с нее глаз. – Это спальня, тут нет места насилию или покорению. Понимаешь?

– Нет, – честно ответила девушка. Он уже был так близко – на расстоянии вытянутой руки.

– Грейнджер, ты никакой не урод, – мягко улыбается он.

– Правда?

– Конечно. Ты правда красивая, а я правда очень хочу тебя, – он возвращает разговор в первоначальное русло.

– Ты меня... Правда?

– Очень, – шепотом отвечает он и протягивает ей руку. Ее трясущая ладонь касается его, и он резко прикладывает ее руку к своему каменному стояку. Ее глаза широко распахнулись, а щеки покраснели. – Очень, – хрипло повторяет он. – Я не могу больше ждать.

– Серьезно? Ты не мог подождать еще чуть-чуть? – Она ввела его в ступор, а потом он рассмеялся:

– Я ее брошу, – обещает он.

– Не нужно, – Гермиона не была готова к той решительности, с которой он это ей пообещал. Она не хотела брать ответственность за это.

– Грейнджер, просто будь со мной, – просит он, и она кивает.

Он стал ее целовать всюду, захватывая в круговерть чувств. Его губы блуждали по телу в свободном доступе, подбрасывая дрова в еще не потухший костер. Она откинула голову и наслаждалась, полностью доверившись ему. Она не поняла, когда он успел стянуть белье с нее и когда полностью разделся сам. Но вот он вовремя поцелуя удобнее ее перехватил под грудью, и она уже была прижата спиной к стенке кровати, сидя на его коленях, а его эрегированный член прижимался к ее животу.

– Нет, – Она попыталась увернуться от его губ. – Я не хочу! Мне страшно!

– Все хорошо, – он двумя руками сжал ее бедра. – Грейнджер, будет иначе, – пообещал он и стал поцелуями стирать ее тревогу.

Одна его рука запуталась в ее волосах, вторая же беззастенчиво ласкала промежность, заставляя девушку забыться в приятном дурмане. Ему нравилось, что его пальцы хлюпали в ней. Он уже вовсю хотел вколачиваться в нее членом, но был обязан не торопиться.

Он сам однажды показал ей, каким мерзким может быть половой акт, поэтому сейчас расхлебывал эту кашу.

Он вытащил из нее пальцы под ее озлобленный взгляд. Он облизнул пальцы, смущая ее.

– Грейнджер, мне нужно больше, – он прикрыл глаза.

– Мне тоже, – она приподнялась на коленях. Он застонал, когда она рукой обхватила его пенис, а затем попыталась насадиться на него в неловкой попытке.

– Ох блять, – вырвалось из его горла, когда член почувствовал жар ее промежности. – Он больно сжал ее бедра, не позволяя члену проникнуть в нее. – Грейнджер, я должен кое-что тебе сказать, – он пытался держаться за здравый смысл, который настоятельно рекомендовал рассказать гриффиндорке о маленьком секрете.

– Давай потом, – она не оставляла попытку и интенсивнее заработала бедрами.

– Лучше сейчас, – он вдыхает аромат ее волос.

– Я хочу тебя, – она так просто это сказала, а у него внутри расцвел целый мир. Она поцеловала его, всосав его язык в свой рот, и он застонал, капитулируя.

– Русская рулетка, да, значит? – Только спросил он.

– Поиграем? – Она дерзко прижалась к нему грудью.

– Грейнджер, – костяшки его пальцев побелели на ее бедрах. – Я не стреляю холостыми, – он посмотрел на нее своими серыми глазами. В ее затуманенных глазах промелькнуло понимание и легкий испуг, но она ему доверилась. Она кивнула, подписываясь под правилами этой игры.

Хватка резко ослабла и девушка долгожданно опустилась на его член, вызывая стон удовольствия и облегчения у обоих.