МЕЛОДИЯ ИЗ АДА
Где-то на грани между остановкой и бездной.
– Двери закрываются, – безэмоционально сообщил голос из динамика.
Поздний вечер. Метро забито, как и всегда, и я прижимаюсь к чьей-то спине, чувствуя себя ничтожно малой частью чужого муравейника.
После рабочего ада хотелось только одного — тишины и еды. Люк обещал разогреть запеканку. Я наивно верила, что он не забудет.
К счастью, с каждой остановкой людей становилось всё меньше, и вскоре мне удалось сесть.
Я опустилась в кресло, запрокинула голову, выдохнула. В голове гудело от усталости, шея затекла. Повертела ею, раздался мерзкий хруст.
Достала телефон.
«Буду через минут 30. Поставь еду, умираю.»
Отправлено.
Остановки сменялись, но я больше не смотрела в окно. Просто ждала, когда всё закончится.
Открыла глаза — вагон почти пуст. Только я, подросток в наушниках напротив и пожилая женщина в дальнем конце. Она сидела, как статуя, глаза в пол, губы шепчут что-то, будто молитву.
А потом случилось нечто странное.
Когда двери снова открылись — никто не вошёл.
Но я услышала мелодию. Тихую, как у шкатулки. Она словно подползла снаружи и забралась мне под кожу.
Сначала казалось, что это музыка из динамика. Потом поняла — нет, она здесь.
И тут он вошёл.
Мужчина. Хотя... назвать его человеком было бы лестью.
Одет в обноски — рубашка цвета гниющего картона, брюки в пыли и пятнах. Волосы спутаны, кожа серая, глаза... глаза мутные, почти белёсые. Он тащил за собой маленький складной стол и портфель, из которого и лилась эта жуткая музыка.
Он не просто вошёл. Он вполз тенью.
Пожилая женщина замерла, руки её задрожали.
Парень напротив снял наушники:
– Эй! Выключи эту... хрень!
Мужчина не реагировал. Просто опустился на сиденье.
Музыка стала громче.
Не звонкая — мертвая. Как будто каждый звук исходил из чего-то умершего, но продолжающего шептать.
Я снова схватилась за телефон:
«Люк, встреть меня на станции. Пожалуйста.»
Отправлено.
Я встала. Ощущение — как будто кто-то держит за ноги.
Мелодия заполняла всё внутри. Казалось, она стекает по позвоночнику, вытягивая из меня свет.
Подросток сорвался:
– Ты что, глухой, дед?!
Мужчина медленно повернул голову.
И впервые я увидела, насколько он... не живой.
Его шея повернулась с хрустом, будто внутри неё нет ни костей, ни мышц. Только пустота.
А потом — улыбка.
Не человеческая. Широкая, до ушей. Зубы, чёрные, как провал. Один за другим, они будто шевелились.
Я подскочила к двери — и тогда поняла:
мы не остановились.
Поезд проскочил станцию. И следующую. И ещё.
Окна стали чёрными. Не тьма — пустота. Ничего.
Я в панике нажала кнопку «СТОП» — ноль реакции.
И тогда он коснулся меня.
Рука — холоднее, чем лёд. Мокрая. Тяжёлая. Он развернул меня к себе.
Я закричала — но в вагоне было глухо, будто крик заперт в моей голове.
Лицо его теперь было ближе.
И оно... менялось. Слой за слоем.
Сначала — лицо старика. Потом — как будто снята кожа. Под ней — другое, более древнее, искажённое, будто обугленное.
А потом я поняла: он не просто смотрел. Он слушал, как бьётся моё сердце. И мелодия начала подстраиваться под ритм.
Я закричала снова, уже без звука. Взмолилась. И тогда...
Свет вырубился.