Второй шанс

В доме стоит глухая, почти звенящая тишина. Часы на кухне отмеряют минуты слишком громко, будто подчеркивая каждую из них. Никто не решается нарушить тишину.

Гермиона сидит на диване, рядом — Лео. Он ссутулился, плечи опущены, взгляд упрямо направлен в пол. Пальцы сжимают край пледа, будто это единственное, за что он может зацепиться, чтобы окончательно не сорваться на истерику.

Мистер и миссис Грейнджер тихо передвигаются по кухне — осторожно, будто боятся нарушить хрупкое равновесие. Ни один из них ничего не спрашивает, не говорит, потому что понимают, что могут причинить боль.

Гермиона проводит рукой по волосам сына, мягко, будто извиняясь перед ним за то, что не может всё исправить.

— Он обещал, что вернётся, — говорит она, стараясь улыбнуться.

— А если нет? — шепчет Лео, не поднимая глаз.

У Гермионы сжимается сердце. Она не знает, что ответить. Не уверена ни в чём. Кроме одного — Лео не должен страдать ещё сильнее. Она обнимает его крепче и шепчет:

— Значит, он сделает всё, чтобы сдержать обещание. Потому что ты для него очень важен. Поверь мне.

Лео кивает, но взгляд по-прежнему мутный, потухший. Он больше не плачет. Он просто тихо гаснет, будто вдруг стал чужим в этом доме.

А Гермиона отворачивается на секунду, чтобы он не увидел, как у неё предательски дрожат губы. Она тоже пытается держаться. Ради него.

Глухой звук подъехавшей машины раздаётся неожиданно. Мистер Грейнджер тут же заглядывает за штору.

— Это... Драко, — говорит он негромко и хмурится.

Гермиона резко поднимает голову, будто получив удар током.

— Что? — выдыхает она. — Может, забыл что-то?

Дверь распахивается, и на пороге — действительно Драко. Он стоит, дыхание сбито, глаза полны чего-то, что трудно сразу распознать — то ли отчаяние, то ли решимость. Он мокрый от моросящего дождя, который внезапно обрушился на Брайтон буквально пять минут назад.

— Я никуда не поеду, — говорит он громко. — Не смогу.

Все застывают. Лео появляется в прихожей и его губы растягиваются в довольной улыбке. Несколько секунд — и он бросается к нему. Обнимает крепко, всем телом, так, будто боится снова потерять.

Драко сгибается, опускаясь на колени, обнимает сына в ответ, прячет лицо в его волосах. Молчит. Глубоко вдыхает, как будто именно сейчас впервые по-настоящему дышит.

— Я думал, что ты уехал, — шепчет Лео.

— Не смог, — отвечает Драко. — Я понял, что если уеду, то совершу самый глупый поступок в моей жизни.

— Но... как же работа?... — бормочет Гермиона, всё ещё не веря собственным глазам.

Он встаёт. Смотрит прямо в её лицо и медленно качает головой, словно, работа вовсе не важна.

— Плевать. Здесь — моя семья. Здесь — мой сын. И... ты. Я не знаю, что будет дальше, но я точно знаю, что не хочу жить вдали от него. От вас.

Гермиона будто замирает между вдохом и выдохом. Она подходит ближе и прижимается к его груди, а он обнимает её. Крепко прижимая к себе. Она не знает — плакать или смеяться. Но Лео сияет от счастья. И у неё тоже что-то начинает медленно, осторожно, но неуклонно — таять внутри.

***

Вечер наступает медленно, опускаясь на город легкой прохладой и свежестью после дождя. В гостиной всё ещё пахнет чаем с мёдом, детскими книжками и чем-то хрупким — будто весь дом затаил дыхание, чтобы не спугнуть счастье.

Драко и Гермиона сидят рядом. Девушка положила голову на его плечо, а он обнял её, прижимая к себе. Так близко, как они не были уже много лет. Лео заснул на диване, положив голову на колени отца. Его дыхание ровное. Тепло от его тела будто склеивает всё, что было разорвано. На фоне тихо работает телевизор, но его никто не смотрит.

— Я не знаю, что будет дальше, — тихо говорит Гермиона, глядя на спящего сына. — Но... я устала бояться.

— Я тоже, — отзывается Драко. Он мягко гладит Лео по волосам. — Я думал, что уже всё потеряно. А потом... увидел тебя. Увидел его.

Он поворачивается к ней. Их глаза встречаются.

— Я хочу быть с вами. По-настоящему, как одна семья. Видеть Лео каждый день, а не раз в неделю, как «воскресный папа».

Гермиона едва заметно усмехается, но всё же коротко кивает. Она согласна. Быть с ним. Согласна воспользоваться вторым шансом. Они долго молчат. Только дыхание Лео нарушает тишину. Потом Гермиона осторожно берёт руку Драко в свою и переплетает их пальцы.

И в этом жесте — всё.

Любовь. Прощение. Второй шанс.

***

Утром их встречает солнце, проникающее в комнату через приоткрытое окно и окрашивающее стены в тёплые золотистые оттенки. Все они уснули на одном большом диване в гостиной, не найдя в себе силы даже подняться наверх.

Лео просыпается первым, широко раскрывая глаза и внимательно смотря на них — на родителей, которые наконец воссоединились. Его улыбка искрится искренней радостью, той самой, которая присуща только детям.

— Доброе утро, милый, — тихо приветствует Гермиона своего сына и переводит взгляд на Драко, который тоже медленно открывает глаза.

— Мы что, все уснули здесь? — усмехается Лео, приподнимаясь на диване и отодвигая от себя плед.

— Да, — усмехается Гермиона. — Было слишком хорошо, чтобы куда-то уходить.

Драко согласно кивает и крепче прижимает к себе Гермиону, оставляя поцелуй на её виске.

— Мы же поедем сегодня в парк? — спрашивает Лео голосом, полным надежды и предвкушения.

Драко и Гермиона встречаются взглядами — короткими, но наполненными смыслом. Они коротко кивают друг другу, решая всё без слов.

— Обязательно, — отвечает Драко, ощущая, как сердце слегка сжимается от счастья. — У нас впереди ещё очень много прогулок.

— Тем более что лето ещё в самом разгаре, — добавляет Гермиона, улыбаясь мягко.

— А ещё папа обещал научить меня плавать и кататься на велосипеде, — важно заявляет Лео, внимательно смотря на родителей.

Драко замирает, будто воздух вокруг него вдруг стал гуще. Слово «папа» звучит неожиданно, но уверенно и так... По-настоящему, что в груди у Драко что-то тихо щёлкает, вставая на место. Гермиона, затаив дыхание, ощущает ту же волну трепета — нежную, почти пугающую. Лео впервые называет Драко «папой» — и это простое, короткое слово становится чудом. Таким маленьким снаружи, и таким необъятным внутри.

— Конечно, научу, — отвечает Драко, его голос чуть дрожит, но на лице — чистая улыбка. — Даже если придётся самому учиться заново.

И в этот момент между ними будто раскрывается что-то новое. Тишина наполняет комнату — не гнетущая, а светлая, живая, полная столько всего не высказанного, но в этой тишине есть всё: надежда, радость, и начало чего-то настоящего.

Потому что второй шанс — это не возвращение в прошлое.

Это шанс создать всё с начала. По-другому. Лучше.