Второй шанс

Драко возвращается домой совершенно сбитый с толку. Он спешно отвечает матери, которая интересуется, где он был, внимательно оглядывая его, такого помятого и слишком хмурого. Драко врёт, что встреча выпускников затянулась и он ночевал у Блейза. Мужчина уверен, что мать ему не верит, но ему нет дела до этого. Важнее сейчас переварить полученную информацию. У Гермионы есть ребёнок. Твою мать...

Он долго сидит на краю постели, не раздеваясь. В голове — детские книги на полке. Детская комната в синих тонах. Мягкая игрушка на кровати...

Драко откидывается назад и ложится на постель, смотря в потолок. Слушает шум веток из-за ветра за окном и пытается утихомирить собственные мысли. Ему нужны ответы, и теперь он жалеет, что не остался и не потребовал объясниться с ним. Нормально поговорить... Драко спешно принимает душ и, не дождавшись, пока станет легче, едет к Блейзу. От чего-то он уверен, что друг знает больше него.

Дверь открывает мама Блейза. Она дружелюбно приветствует Драко и не без интереса спрашивает о том, как его жизнь. Миссис Забини буквально заваливает его вопросами прежде, чем на горизонте появляется сам Блейз. Он выглядит немного помятым — вероятно, встреча выпускников вчера всё же удалась.

— Мама, не приставай к нему, умоляю, — говорит мулат, закатывая глаза. — От такого количества вопросов даже мне хочется сбежать.

— Я просто рада видеть твоего друга, — оправдывается миссис Забини. — Единственного порядочного из всех твоих друзей, кстати.

С этими словами женщина уходит на кухню, а Блейз усмехается, смотря на Драко.

— Ну, что, мой порядочный друг, я так понимаю, ночь ты провёл с Грейнджер? — хитро улыбается мулат, указывая головой на гостиную.

Они проходят туда и Блейз плюхается на диван, поворачивая голову к другу. Драко коротко кивает и садится на диван, не торопясь начинать разговор.

— Тебе хреново, — констатирует он, глядя на Малфоя.

— Не то слово.

— Заинтриговал, — хмыкает Блейз, поворачиваясь к Драко. — Тебе не понравилось? Или понравилось настолько, что ты жалеешь, что вы не пересеклись раньше?

— У неё есть ребёнок, Блейз.

Мулат резко замолкает. Весёлый настрой и желание подшучивать вмиг улетучивается. Повисает тишина, пока шестеренки внутри всё ещё болевшей после выпитого алкоголя головы Блейза начинают крутится с громким скрипом.

— Ты уверен? — наконец спрашивает друг.

— Конечно, я уверен, — фыркает Малфой. — Я видел детскую. Грейнджер сама сказала, что её сыну семь лет. Но она была вся такая бледная, знаешь, кажется, она и вовсе не планировала мне рассказывать об этом. Я узнал случайно, потому что просто решил поизучать её дом.

— Стоп, подожди, — просит мулат, всё ещё хмурясь. — Да не может такого быть. Я бы знал, если бы у них был ребёнок. Как... Как это вообще возможно?

— Я не знаю, Блейз, — выдыхает Драко. — Она меня выгнала. Мы так ничего и не обсудили.

— У тебя вообще были на неё какие-то планы? — спрашивает друг. — Ну, серьёзные...

— Конечно были, — кивает Драко, нервно проводя рукой по волосам. — Они и сейчас есть, просто...

— Наличие рыженького прицепа здорово всё усложняет? — предполагает Блейз, а Драко лишь фыркает.

— Нет, Забини... Меня не пугает у неё наличие ребёнка, — злится Малфой. — Мне непонятно, почему она не рассказала о нём сразу.

— А как ты себе это представляешь? — усмехается Блейз, который, кажется, занимает позицию Грейнджер.

— «Привет, Малфой, ого, мы не виделись десять лет! Кстати, у меня есть сын»? — продолжает мулат.

— Да, с этого стоило начать! — выходит из себя Малфой. — Я не спрашивал у неё о детях, потому что даже и не предполагал, что они у неё есть.

— Ну, они долго были в браке с Уизли, — продолжает рассуждать Блейз. — Если для тебя это не проблема, то просто иди к ней и скажи об этом. Но если ты сбежишь, никто тебя осудит, ведь ты не обязан принимать ребёнка Уизли.

Но Малфоя мучает совершенно другой вопрос: примет ли ребёнок его, если они с Грейнджер решат начать всё заново?

***

Драко проводит весь день как на иголках, едва дожидаясь вечера. Ему необходимо поговорить с Гермионой. Узнать всё. Расставить все точки над «И». Он приезжает к ней домой, но не обнаруживает её там. В окнах не горит свет, а дверь ему так никто и не открывает. Тогда Драко решает ехать в кофейню, попутно придумывая, что же он скажет ей...

Поздний вечер мягко окутывает Брайтон — небо уже посерело, улицы размыты отблесками фонарей и отголосками дня. Возле кофейни пахнет жареными зёрнами и свежей выпечкой. Драко выходит из машины, почти сразу натыкаясь на Уизли, который, будто, поджидал его тут.

Малфой поджимает губы, испытывая неопределимое желание врезать рыжеволосому, чтобы выпустить пар. Уизли тем временем расправляет плечи и хмурится ещё сильнее. Скрещивает руки на груди и смотрит на него с открытой враждебностью, кидая неприязненный взгляд на букет цветов. Слишком большой и вычурный для Уизли, который дарил Гермионе цветы только по большим праздникам.

— И чего ты припёрся сюда? — спрашивает Уизли.

— Мне нужно поговорить с Гермионой, — отвечает Малфой, запоздало осознавая, что ему вовсе не следует оправдываться перед рыжим.

— Поздно, Малфой, — фыркает Рон. — Раньше надо было говорить. Ты думал, что приедешь, переспишь с ней и всё будет как прежде? Прошло десять лет. Десять, мать твою! И, знаешь, я не намерен отдавать тебе ребёнка.

— Я и не собирался никого забирать, — спокойно отвечает Малфой. — Разумеется, у меня нет на это никаких прав.

Уизли щурится, внимательно смотря в лицо Малфоя, будто, ища какой-то подвох.

— Ты его не получишь, ясно? Он — мой, — повторяет Уизли, разозлившись ещё больше. — В конце концов отец — это не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал. Кто ходил на утренники, школьные собрания, учил кататься на велосипеде...

Драко чувствует, как всё рушится внутри.

— Подожди, — Малфой хмурится, и между его бровей ложится глубокая морщина. — Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь. Причём тут кто зачал, кто воспитал... Это разве не твой ребёнок?

Уизли теряется на несколько секунд, смотря на него в непонимании.

— Мой, — наконец отвечает Рон, но не слишком уверенно. — Конечно, он мой. Все эти годы я воспитывал его, учил, просто... Был рядом. А где был ты?

— Причём тут я? — не понимает Малфой.

Драко делает шаг назад, будто от удара. Он бледнеет. Осознание приходит слишком неожиданно, но потом в голове всплывает фраза Гермионы о том, что ему семь лет. Семь лет назад он был в Лондоне и на тот момент знать не знал о местонахождении Грейнджер. Здесь что-то не сходится.

— Причём тут я, Уизли? — нервно повторяет Драко, но решает всё же уточнить. — Ему ведь семь лет?

— Весной исполнилось десять, — фыркает рыжеволосый, а потом его лицо вдруг меняется. — Чёрт возьми, она что, тебе не рассказала?

Малфой стоит неподвижно, словно удар молнии сковал его мышцы. Воздух вокруг будто густеет, каждый звук — глухой, искажённый, словно слышен через воду. Только слова Рона, как звон разбитого стекла, продолжают греметь у него в ушах:

«Отец — это не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал».

Он моргает. Один раз. Второй. Руки дрожат.

Это не может быть.

Не может быть.

— Хотя её можно понять. У пацана уже есть отец. Зачем ему второй? — едва слышит он язвительную фразу Уизли.

Сердце колотится в груди, сбивчиво, предательски. В голове роем проскакивают воспоминания. Он пытается высчитать. Понять, когда именно она забеременела...  Но не может думать. Он не может дышать.

У него есть ребёнок? У него есть сын?! А Гермиона... Все эти годы она скрывала это?

Боль и гнев сталкиваются в груди, как волны во время шторма. Он чувствует, как трещит внутри всё то, что он ещё пару минут назад считал своими чувствами к ней.

И именно в эту секунду дверь кофейни отворяется. Гермиона выходит и замирает на ступеньке. Она смотрит сначала на Рона, потом на Драко с шикарным букетом цветов. В глазах — шок, боль, и что-то ещё. Кажется, она сразу понимает, о чём они разговаривали несколько секунд назад.

— Это правда? — тихо спрашивает Драко, смотря на девушку. — У меня есть сын?

Гермиона тихо вздыхает, понимая, что тянуть дальше нет смысла. Правда уже вскрылась. Она кивает едва заметно. И всё замирает.

Драко разворачивается к ней. В глазах — не гнев, а нечто куда более опасное: потрясение, ломающее изнутри. Он делает шаг вперёд, медленно, словно боится, что земля под ним провалится.

— Какого хрена, Гермиона? — голос тихий, но очень злой.

— Рон, оставь нас, — просит Грейнджер, кидая взгляд на рыжеволосого.

Уизли хочет возразить, но тяжёлый взгляд Гермионы вынуждает его отступить. Он всё же уходит, оставляя их одних возле кофейни.

— Давай зайдём внутрь, — говорит девушка, открывая дверь и намереваясь зайти обратно в кофейню.

Он хочет отказаться, сказать, что не сдвинется с места, пока она ему всё не расскажет, но всё же идёт за ней. Кофейня погружена в полумрак — её освещает лишь свет фонарей с улицы, но Грейнджер не спешит зажигать свет. Она закрывает дверь на ключ, чтобы никто не смог войти и поворачивается к Малфою.

Драко кладёт цветы на один из столиков и смотрит на Гермиону. Смотрит так, будто видит её впервые. Не узнаёт. Не может поверить в то, что она так поступила...

— Ты... — он вдруг нервно смеётся. Резко, почти безумно. — Ты, мать твою, скрыла это от меня?

Она молчит. Стоит, как вкопанная. Глаза блестят, но она не плачет. Держит себя в руках.

— Десять лет, Гермиона. Десять, чёрт возьми, лет! Ты знала, что он мой. И не сказала ни слова. Ни звонка, ни письма, ни грёбаного намёка. Ничего!

— Я... — она пытается говорить, но он уже не слушает.

Даже не пытается её услышать. Ярость захватывает его с головой.

— Ты отняла у меня шанс быть отцом. Отняла у сына шанс знать, кто его настоящий отец! Ты позволила Уизли стать отцом для моего сына!? Почему..?

Он почти кричит. Его голос надрывается, срывается на хрип. Он весь дрожит от ярости и боли.

— Ты был с Асторией, — выдыхает она. — Разве я могла заявиться к тебе и сказать, что жду ребёнка от тебя?

— Не надо, — он перебивает. — Не смей оправдываться. Астория тут не причём. Ты просто обязана была сказать сразу, как узнала о беременности!

Он отворачивается. Делает шаг в сторону двери.

— Знаешь что? Пошла ты, Грейнджер. Ты — грёбаная эгоистка, — он морщится и быстро открывает дверь. — Лучше бы я вообще не приезжал сюда.

Он говорит это почти шёпотом, но в этих словах — холод ледяного ножа. Режет так же резко и больно.

Драко уходит. Не оборачиваясь. Не останавливаясь.

По щеке девушки всё же скользит слеза, которую она спешно смахивает. В груди щемит от боли. Она остаётся стоять одна. Опустошенная, без сил и без понимания, что ей делать дальше...