У тебя его глаза

Учебный день в Хогвартсе начинался рано. В семь утра старосты проходили по спальням, убеждаясь, что все проснулись. К восьми нужно было спуститься в Большой зал на завтрак, где профессор МакГонагалл раздавала расписания занятий.

Первые уроки начинались в девять. Между занятиями были получасовые перерывы – достаточно времени, чтобы добраться от подземелий Снейпа до кабинета чар на седьмом этаже или сбегать в библиотеку за забытым учебником.

В полдень наступал длинный перерыв на обед. Ученики собирались в Большом зале, где столы ломились от горячих блюд. После утренних занятий все были голодны, и час обеденного перерыва пролетал незаметно за разговорами и обсуждением домашних заданий.

Послеобеденные занятия длились до пяти вечера, иногда до шести, если по расписанию стояла астрономия. Некоторые уроки, как травология, проходили в теплицах за замком, и нужно было рассчитать время, чтобы успеть переодеться после работы с растениями.

В Хогвартсе не было звонков – время отмеряли огромные песочные часы в каждом классе. Когда последняя песчинка падала, урок считался оконченным. В коридорах между занятиями царило оживление: младшекурсники спешили по своим делам, старосты направляли заблудившихся первогодок, призраки пролетали сквозь стены, создавая суматоху, а Пивз, школьный полтергейст, любил подшучивать над спешащими учениками.

***

Громовещатель[1] от миссис Уизли Рон получил на следующее утро во время завтрака в Большом зале. Ярко-красный конверт принесла старая сова Эррол[2], которая от усталости рухнула в кувшин с молоком. Рон сразу узнал специальное письмо, так как до этого Перси уже получал такое. Невилл посоветовал Рону открыть письмо без промедления:

— Скорее открывай. А то будет хуже. Моя бабуля тоже однажды прислала такое. А я совсем про него забыл. Так что было!

Как только Рон открыл конверт, по всему залу разнёсся усиленный в сто раз голос миссис Уизли.

— РОНАЛЬД УИЗЛИ! Я И ТВОЙ ОТЕЦ ПОЛУЧИЛИ ПИСЬМО ОТ ПРОФЕССОРА ДАМБЛДОРА! КАК ЖЕ ТАК ВЫШЛО, ЧТО ПАПА ТЕПЕРЬ ПОД СЛЕДСТВИЕМ НА РАБОТЕ ИЗ-ЗА МАШИНЫ? МЫ ЖЕ ПРИЕХАЛИ ВСЕ ВМЕСТЕ, КУДА ВЫ ПОТОМ ПОДЕВАЛИСЬ? ПОЧЕМУ НАС НЕ ПОДОЖДАЛИ? ХОТЯ НАС ЗАДЕРЖАЛИ НА ПЕРРОНЕ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ! СТОЛЬКО ВОПРОСОВ, МОЙ ЮНЫЙ ДРУГ, НО ОТВЕТОВ НА НИХ Я НЕ ПОЛУЧУ. ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ РАЗ НАРУШИШЬ ПРАВИЛА, РОН, МЫ ЗАБЕРЁМ ТЕБЯ ДОМОЙ ИЗ ШКОЛЫ. И ПОВЕРЬ, ЭТО БУДУТ НЕ КАНИКУЛЫ, ЖИЗНЬ МЁДОМ ТЕБЕ НЕ ПОКАЖЕТСЯ!

Это было очень унизительно для Рона. В зале воцарилась тишина, а затем снова начались разговоры. Малфой и другие слизеринцы долго смеялись над этим инцидентом.

— Ронни, это было сильно. Знай, мы завидуем, ведь мы не додумались полететь на папиной машине в школу, а было бы круто, – шепнул Джордж.

Все решили перевести дух после такого и всё же заняться тем, за чем они пришли – поглощением еды.

— А что вы обычно ели на завтрак в Дурмстранге? – поинтересовалась Гермиона, наблюдая, как Марта с любопытством разглядывает яичницу с беконом и тосты с мармеладом.

Марта на секунду задумалась, помешивая ложкой густую овсянку:

— Всё было основательнее. Ржаной хлеб – такой тёмный и плотный, что англичанину покажется почти чёрным. Селёдка, солёные огурцы, иногда копчёности. Каши, конечно, но не такие сладкие, а с грибами или луком.

— Селёдка на завтрак? – Рон скривился, щедро намазывая джем на тост.

— И много супов, – продолжила Марта с лёгкой ностальгией. – Горячих, наваристых. В Дурмстранге считается, что перед долгим учебным днём нужно основательно поесть. Особенно зимой.

— Звучит... интересно, – дипломатично заметила Гермиона.

— Ещё был особый хлеб с тмином, его пекли гномы прямо в замке. И всегда горячий травяной чай с можжевельником, – Марта посмотрела на свой кубок с тыквенным соком. – Хотя это я тоже начинаю любить. Вкусно.

— А сладкое? – поинтересовалась Джинни.

— Было, но не такое... яркое. Пряники с корицей, печенье с кардамоном, ягодные пироги. Всё с пряностями – говорят, они помогают согреться.

— Как в замке викингов, – задумчиво произнесла Гермиона.

— Вообще-то, так и есть, – улыбнулась Марта, накладывая себе ещё бекона. – Должна признать, здешние завтраки тоже имеют своё очарование.

Первый учебный день начался с урока трансфигурации[3]. Гарри и Рон, помятые и не выспавшиеся после вчерашних приключений, сидели позади Марты и Гермионы. Профессор МакГонагалл бросала в сторону мальчиков неодобрительные взгляды.

— В этом году, – начала она, – мы перейдём к более сложным превращениям.

Марта старательно записывала каждое слово, краем уха слыша, как Рон пытается починить свою сломанную палочку с помощью скотча. Судя по всему, при «крушении» машины на Гремучую иву[4] без жертв не обошлось. В Дурмстранге трансфигурация преподавалась иначе – меньше теории, больше практики. Здесь же надо было много писать, что было непривычно.

— Мисс Дон-кингск, – обратилась к ней МакГонагалл. – Покажите, как в Дурмстранге учат превращать жука в пуговицу.

Марта встала, снова чувствуя на себе любопытные взгляды. Она сделала особое движение палочкой, более резкое, чем принято в Хогвартсе. Жук превратился в изящную серебряную пуговицу.

— Интересная техника, – заметила профессор. – На следующем уроке попробуйте использовать наш метод. Добро пожаловать в Хогвартс.

После трансфигурации был урок заклинаний[5] с рейвенкловцами. Профессор Флитвик, крошечный волшебник, взобрался на свою стопку книг, чтобы видеть всех присутствующих, и радостно объявил:

— Сегодня мы будем практиковать увеличивающие чары.

Марта заметила, как девочка из Рейвенкло, Падма Патил[6], сестра-близнец Парвати, с интересом наблюдает за её техникой выполнения заклинания.

— У тебя акцент, – заметила Падма после урока. – Когда произносишь заклинания.

Несмотря на то, что они с сестрой были совершенно одинаковы внешне – те же черты лица, тёмные блестящие волосы и большие карие глаза с длинными ресницами – Падма держалась совсем иначе. Она заплетала свою длинную косу строже, без золотых лент, которые любила её сестра, а школьную форму носила безупречно аккуратно, с идеально повязанным сине-бронзовым галстуком Рейвенкло.

— Мой родной язык не английский. Да и в Дурмстранге нас так учили, – начала Марта, но их прервал шум в коридоре.

Это была толпа учениц, окруживших Гилдероя Локхарта в небесно-голубой мантии. Марта заметила, как Гермиона порозовела при виде профессора.

— А, новая ученица! – воскликнул Локхарт, заметив Марту. – Должно быть, наслышана о моих подвигах? Все пять изданий «Магического меня» обязательны к прочтению.

Девочка неловко скривила лицо, не зная, что ответить. На неё очарование этого мужчины не подействовало.

«В Дурмстранге такого бы не потерпели», – подумала Марта, глядя, как он позирует перед восторженными студентками.

День закончился сдвоенными зельями[7] со слизеринцами. Подземелья Хогвартса напомнили Марте классы Дурмстранга, такие же холодные и мрачные. Профессор Снейп, высокий и бледный, с крючковатым носом, внушал совсем другой страх, не такой, как суровые преподаватели её прежней школы. Она помнила его ещё с того дня, как он дежурил и приглядывал за ней в приёмной директора.

Снейп смерил Марту оценивающим взглядом:

— Итак, – протянул он, оглядывая класс. – Полагаю, вчерашние «герои», – его взгляд остановился на Гарри и Роне, – считают, что могут позволить себе не готовиться к уроку?

Марта заметила, как Драко Малфой и другие слизеринцы усмехнулись.

— Сегодня мы варим Успокаивающее зелье, – Снейп взмахнул палочкой, и на доске появились инструкции. – Мисс Дон-кингск, – он повернулся к ней, – посмотрим, соответствует ли уровень Дурмстранга нашим требованиям.

Марта почувствовала, как напряглась рядом Гермиона. В Дурмстранге зелья тоже преподавали иначе: меньше внимания точности пропорций, больше – силе магических свойств ингредиентов. Но признаваться в этом Снейпу она не собиралась.

Работая над зельем, она краем глаза наблюдала за происходящим. Снейп, похоже, использовал любой предлог, чтобы придраться к Гарри. Но его явное пристрастие было иным, не таким, как у преподавателей Дурмстранга. Там всё строилось на уважении к чистоте крови и древним традициям. Здесь же происходило чёрт пойми что.

— Поттер, – голос Снейпа сочился ядом, – ваше зелье должно быть бледно-голубым, а не ядовито-зелёным.

Марта машинально помешала своё зелье против часовой стрелки – старый дурмстрангский приём для усиления успокаивающего эффекта. Её зелье приобрело перламутровый оттенок.

— Хм, – Снейп остановился у её котла. – Нестандартный подход, мисс Дон-кингск. Результат приемлемый.

Это, видимо, было высшей похвалой, Гермиона удивлённо подняла брови. После урока, собирая вещи, Марта думала о различиях между школами. В Дурмстранге всё было просто: сила, традиции, чистота крови. Здесь же каждый урок казался полем битвы, где сражались не только знания и умения, но и личные симпатии и антипатии.

«Так-так, – подумала она, глядя, как Снейп снимает очередные баллы с Гриффиндора за «дерзкий взгляд» Гарри, – что произошло между ними?»

После уроков она и Гермиона расположились в библиотеке. Марта всё ещё осмысливала этот странный день. Профессор МакГонагалл напоминала ей бывших преподавателей своей строгостью, но в ней не было той холодности. Крошечный профессор Флитвик излучал сильнейший энтузиазм, невозможно было не улыбнуться. А Локхарт... В Дурмстранге такого преподавателя и представить было невозможно. Казалось, по делу говорить он не умеет. Профессор Спраут[8] оказалась полной противоположностью чопорной мадам Розье, которая вела травологию в Дурмстранге. Перепачканная землёй, с растрёпанными волосами, она с упоением рассказывала о мандрагорах[9], что невозможно было не заразиться её любовью к растениям. Профессор Бинс[10], что ж, призрак, читающий лекции – это было что-то новенькое. Хотя его монотонный голос действовал усыпляюще точно так же, как и занудные речи профессора Карлсона на севере. Но больше всех её интересовал Дамблдор. Что-то было в его взгляде, когда он смотрел на неё. Какая-то смесь тревоги и чего-то ещё, что она не могла определить.

— Марта, – Гермиона прервала её размышления, – если хочешь, я могу помочь тебе освоиться с нашей программой.

— Правда? – Марта подняла глаза от книги.

— Конечно! – Гермиона заговорила быстрее, как всегда, когда волновалась. – Мне показалось, ты любишь учиться. У меня есть конспекты за весь прошлый год, и я составила расписание подготовки к каждому предмету, и...

Она осеклась, испугавшись, что слишком напориста. Марта заметила, как она нервно теребит страницу книги.

— Это было бы здорово, – кивнула Марта.

Лицо Гермионы просветлело:

— Правда? А то мальчишки обычно закатывают глаза, когда я предлагаю дополнительные занятия. Говорят, что я слишком увлекаюсь.

В её голосе проскользнула застарелая обида. Марта поняла, что Гермиона при всей своей блестящей учёбе и дружбе с Гарри и Роном никогда не имела настоящей подруги. Той, с кем можно говорить не только об уроках.

— У меня в Дурмстранге не было близких друзей, – призналась Марта. – За год я просто не успела особенно к кому-то прикипеть. Хотя остались хорошие приятели, мы иногда переписываемся. Мне одной обычно сложно.

Они встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Да, дело было не только в учёбе.

— Тогда давай начнём с трансфигурации, – Гермиона достала свои идеально организованные записи. – А потом ты расскажешь мне про эти особые движения палочкой, которые показывала сегодня.

Марта кивнула, чувствуя неожиданное тепло.

Как-то раз Марта заметила в коридоре маленького первокурсника с огромным фотоаппаратом, который, казалось, весил больше, чем сам мальчик. Это был Колин Криви[11], о котором она уже слышала от других гриффиндорцев. Его светлые волосы торчали во все стороны, а лицо буквально светилось от восторга, когда он заметил идущего впереди Гарри.

— Гарри! Гарри Поттер! – пронзительно воскликнул Колин, протискиваясь между студентами. Фотоаппарат угрожающе раскачивался у него на шее. – Можно тебя сфотографировать? Пожалуйста!

Марта с интересом наблюдала, как Гарри замер на месте, словно оцепенев. Его плечи заметно напряглись, а щёки начали краснеть.

— Эм... Колин, я... – начал было Гарри, но его прервал громкий щелчок и яркая вспышка фотоаппарата.

— А можно с тобой вместе? – затараторил Колин, подпрыгивая на месте от возбуждения. – Один мальчик сказал, что если проявить колдографию в специальном растворе, она будет двигаться! Это правда? И ты подпишешь её потом?

Гарри становился всё более красным, явно не зная, куда деться. Он растерянно взъерошил свои непослушные чёрные волосы, делая их ещё более взлохмаченными. Марта заметила, как он бросил почти умоляющий взгляд на проходящих мимо студентов, словно надеясь на спасение.

— Колин, – мягко сказала Марта, решив вмешаться, – кажется, сейчас начинается урок трансфигурации. Профессор МакГонагалл не любит, когда опаздывают.

— Ой! – спохватился Колин, но всё же успел сделать ещё один снимок, прежде чем убежать, крича на ходу: – Я потом покажу тебе колдографии, Гарри!

— Спасибо, – пробормотал Гарри, когда они остались одни. Его щёки всё ещё пылали.

— Тяжело быть знаменитым? – спросила Марта с лёгкой улыбкой.

— Ужасно, – искренне ответил Гарри, и они оба рассмеялись.

В первую неделю учёбы Марта сидела в гостиной, пытаясь разобраться в расписании. В Дурмстранге всё было проще: один кабинет, никаких перемещающихся лестниц и хитрых коридоров.

— Нужна помощь? – Перси присел рядом, его значок старосты поблёскивал в свете камина. – Хогвартс может быть запутанным поначалу, – он достал свою копию расписания, где все перемещения были помечены разными цветами. – Видишь, после завтрака лестница на третий этаж всегда поворачивается против часовой стрелки. А вот эта, – он указал на другой маршрут, – перемещается только по чётным дням.

— Голова от этого раскалывается, но я попробую запомнить, спасибо, Перси.

Иногда Марта ловила на себе неодобрительные взгляды старшекурсников, в особенности с Гриффиндора.

— Не понимаю, зачем Дамблдор разрешает эти переводы. В Хогвартсе должны учиться настоящие британские волшебники!

О Гарри тоже говорили разное, и далеко не всегда хорошее.

— Умник нашёлся тут, – бросали некоторые, когда он отвечал на уроках.

— Строит из себя героя, – фыркали другие, замечая его шрам.

Рон рассказывал, что даже в прошлом году, когда Гарри спас Философский камень, некоторые считали это просто очередной выходкой Поттера для привлечения внимания.

Переводных учеников в Хогвартсе было мало – всего трое за последние пять лет, не считая Марту. Про каждого ходили свои истории: одного якобы выгнали из Шармбатона за проклятие учителя, другая сбежала из школы в Италии из-за несчастной любви, третий... о нём вообще старались не говорить, но все почему-то многозначительно качали головами при упоминании его имени.

Впрочем, сплетничали не только о «чужаках». Марта с удивлением обнаружила, что в Хогвартсе у каждого была своя история, которую все «знали»: Шимус Финниган поджёг шляпу своей тётки ещё до школы, Лаванда Браун будто бы гадала на картах таро на взрослые темы, а бедному Невиллу приписывали столько неудач, что хватило бы на десяток учеников.

Больше всего Марту удивляло отношение к Слизерину. Откровенная враждебность казалась ей странной.

— Змеиное отродье, – бросали гриффиндорцы.

— Тёмные маги, – шептались хаффлпаффцы.

— Им нельзя доверять, – качали головой рейвенкловцы.

***

— Марточка[12], – торжественно произнёс Фред, – добро пожаловать на эксклюзивную экскурсию по Хогвартсу от братьев Уизли!

— Самую полную, – подхватил Джордж.

— Самую тайную, – подмигнул Фред.

— И совершенно бесплатную, – закончили они хором.

Марта нерешительно переминалась с ноги на ногу. После ужина близнецы просто подошли к ней и объявили, что нельзя быть настоящим гриффиндорцем, не зная всех секретов замка.

— Но почему... – начала она.

— ...мы тратим на тебя время? – догадался Джордж.

— Потому что ты своя, – просто сказал Фред.

— И потому что нам нравится твой поросёнок, это всё из-за него, – добавил Джордж, глядя на Хлопушку, который важно семенил за ними.

Они повели её по коридорам, показывая потайные ходы и рассказывая истории.

— Здесь, – шёпотом поведал Фред, когда они проходили мимо горгульи, – живёт наш дорогой завхоз, Филч[13]. Сквиб[14]. Магии в нём, как и мозгов, нет.

— Самый ярый фанат наших шуток, – ухмыльнулся Джордж.

— Хотя ценит он их как-то странно.

Они рассказали о миссис Норрис[15] («Самая вредная кошка в мире!»), о Пивзе («Наш верный соратник в делах хаоса»), о призраках каждого факультета. Про гриффиндорское она уже знала, Почти Безголовый Ник, которого, собственно, почти обезглавили тупым топором в 1492 году. У Хаффлпаффа был Толстый Монах, его казнили после того, как церковь заподозрила в колдовстве. Эта парочка самая дружелюбная из призраков, всегда готовая помочь студентам. У Слизерина – Кровавый Барон, самое страшное привидение замка, покрытое серебряными пятнами крови. При жизни он убил свою возлюбленную, Серую Даму, и затем покончил с собой. А как раз Серая Дама была приведением Рейвенкло, немногословная и таинственная, летала в тихом унынии и хранила какой-то секрет.

— А вот тут, – Фред указал на гобелен с танцующими троллями, – один из наших любимых секретных проходов.

— Только Филч его ещё не знает, – усмехнулся Джордж. – Так что давай договоримся: эта информация только для своих.

Марта кивнула, всё ещё не совсем понимая, почему они приняли её в круг «своих».

— Марточка, – Фред словно прочитал её мысли. – Прекращай так хмуриться. Ты теперь гриффиндорка.

— И сокурсница Рона, – добавил Джордж.

— И наша подопечная, – закончил Фред.

— Да почему? – всё-таки ещё раз спросила Марта.

Близнецы переглянулись.

— Да так, – медленно произнёс Джордж, – когда мы видели тебя в «Норе».

— Ты напомнила нам Джинни, – продолжил Фред. – Когда она была маленькой и боялась темноты.

— Только она могла попросить о помощи.

— А ты нет. Хотя тебе помощь бы явно не помешала. У тебя сложная история.

Марта почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

— Так что мы решили, – беспечно продолжил Фред, словно не замечая её эмоций, – что тебе не помешают два старших брата.

— Три, если считать зануду Перси, – добавил Джордж наигранно напыщенно.

— Но его обычно лучше не считать.

Хлопушка вдруг радостно хрюкнул, и все рассмеялись.

— А теперь, – провозгласил Фред, – мы покажем тебе кухню. Домовые эльфы обожают, когда к ним приходят гости! Ближе всех, им, конечно, хаффлпаффцы, эти везунчики живут прямо у кухни, представляешь?

Марта нашла своё маленькое убежище сама, экскурсия по замку очень помогла ориентироваться. Небольшая ниша в стене на пятом этаже, скрытая гобеленом с изображением единорогов. Здесь было тихо, только ветер свистел за узким окном. Она приходила сюда, когда всё становилось во всех смыслах слишком.

Утром она снова заметила, как директор отвёл взгляд, столкнувшись с ней в коридоре. Он всегда так делал. Словно не мог или не хотел смотреть ей в глаза. А когда всё-таки смотрел, что-то странное мелькало в его взгляде. Что-то похожее на... вину? Или боль?

«Может быть, он жалеет, что принял меня? – думала Марта. – Или знает что-то о моей семье? О том, что случилось с родителями?»

Она достала из сумки колдографию, мама и папа улыбались ей, махая руками. Снимок был сделан за неделю до того рокового дня. Марта поспешно спрятала её, когда за гобеленом послышались шаги. В такие моменты она особенно остро чувствовала себя чужой. Несмотря на теплоту Гермионы, шутки близнецов, доброту миссис Уизли, она всё равно оставалась той, кто пришёл извне. Той, от кого отводит глаза сам Дамблдор.

«Чёрт, – подумала она, глядя на засыпающий в сумерках замок, – узнаю ли я когда-нибудь, почему так происходит?»

***

Первое прямое столкновение с Малфоем произошло после урока зелий. Марта задержалась, аккуратно упаковывая свои ингредиенты – привычка, выработанная в Дурмстранге. Драко Малфой стоял, небрежно опершись о стену подземелья, словно весь коридор принадлежал ему. Его почти белые волосы были идеально уложены, а мантия выглядела так, будто только что привезена из магазина мадам Малкин. По обе стороны от него, как верные стражи, возвышались Крэбб[16] и Гойл[17] – массивные и неуклюжие на фоне холёной грации Малфоя.

Драко говорил чуть растягивая слова, словно каждому собеседнику оказывал великую честь своим вниманием. Его бледное заострённое лицо легко меняло выражения: от презрительной усмешки до наигранного дружелюбия, когда мимо проходил кто-то из преподавателей. Но светло-серые глаза оставались холодными.

Крэбб и Гойл повторяли каждое его движение с небольшим опозданием: если Малфой усмехался, они начинали ухмыляться секунду спустя; когда он скрещивал руки на груди, они неуклюже копировали его позу. Это выглядело бы комично, если б не их внушительные размеры и привычка угрожающе хрустеть костяшками пальцев.

— Так-так, – раздался высокомерный голос. – Новенькая из Дурмстранга. – Донки?.. Как? Что за фамилия такая?

— М-м-м, никогда не слышал?

— Нет.

— Ну, не переживай, я не обижаюсь.

— Говорят, там у вас учатся только чистокровные, – продолжил он. – Это правильно. Не то что здесь, где пускают всех подряд.

Он бросил презрительный взгляд в сторону удаляющейся Гермионы.

— А ты, значит, разбираешься в чистоте крови? – холодно спросила Марта, вспомнив интонации бабушки.

Что-то в её тоне заставило Малфоя слегка растеряться.

— Моя семья... – начал он.

— Малфои, я знаю, – перебила она. – В Дурмстранге нас учили истории древних родов.

Драко приосанился:

— Тогда ты понимаешь.

— Поверь, я знаю, что ты имеешь в виду. Но, видимо, туповата, потому что не понимаю.

Малфой покраснел. Она сама себя оскорбила, опередив его? И что теперь было говорить? Крэбб и Гойл переминались с ноги на ногу, явно не понимая, как реагировать.

На следующий день была первая тренировка по полётам[18]. Мадам Хуч[19] окинула класс внимательным взглядом:

— Мисс Донки...ск... в Дурмстранге вас учили летать?

— Да, – кивнула Марта. – Но я не люблю высоту.

Малфой фыркнул:

— Типичная гриффиндорка – трусиха.

— Мистер Малфой, попридержите язык, пока не лишились факультетских баллов, – отрезала мадам Хуч.

Марта встала рядом со своей метлой. В Дурмстранге полёты были обязательны, но ей никогда не нравилось это ощущение оторванности от земли.

— Вверх! – скомандовала она, и метла послушно прыгнула в руку.

— У тебя хорошо получается, – заметила мадам Хуч. – Уверенная хватка.

«Ещё бы, – подумала Марта. – После того, как профессор Крам заставлял нас летать в метель».

Поднявшись в воздух, она держалась уверенно, но без энтузиазма. Краем глаза заметила, как Малфой выписывает в воздухе сложные фигуры, явно красуясь.

— Эй, Донки! – крикнул он, даже не пытаясь выговорить её фамилию. – Слабо догнать?

— Мистер Малфой! – возмутилась мадам Хуч.

— Нет, не слабо, – спокойно ответила Марта. – Просто неинтересно.

Она заметила, как несколько слизеринцев переглянулись. Похоже, они не ожидали такого ответа. После урока к ней подошёл слизеринец, кажется, Блейз Забини[20]. Он был с тёмной кожей и тонкими, почти аристократическими чертами лица. Его чёрные глаза смотрели чуть свысока, а тонкие губы кривились в надменной усмешке. Он носил дорогую мантию из лучших материалов и двигался с выверенной грацией, унаследованной от знаменитой своей красотой матери. В отличие от Малфоя, Блейз предпочитал держаться немного в стороне, но его молчаливое присутствие всегда ощущалось в компании.

— Хах, новенькая, – сказал он задумчиво, – не все в Слизерине такие, как Драко.

Марта кивнула. Она помнила, что в Дурмстранге тоже были разные люди – просто не всем хватало смелости это показать. Марта задержалась, чтобы поправить съехавшую застёжку мантии. Малфой всё ещё хвастался перед однокурсниками своими лётными талантами.

— Впечатляющий, хоть и простой, ответ, – раздался тихий голос.

Марта обернулась. В тени колонны стоял мальчик, которого она раньше не замечала. Он держал книгу, что-то в его осанке напомнило ей дурмстрангских аристократов.

— Привет. Теодор Нотт[21], – представился он, заметив её взгляд.

Теодор Нотт выделялся среди слизеринцев своей неприметностью. Если Малфой всегда стремился оказаться в центре внимания, то Тео словно намеренно держался в тени. Высокий и худощавый, с тёмными волосами, небрежно падающими на лоб, он двигался тихо и плавно. В его осанке чувствовалась природная аристократичность, без малфоевской показной надменности. Тео был ещё тише и осторожнее Блейза, но судя по отношению однокурсников, уже успел заработать свой авторитет.

— Привет. Я Марта Донкингск. А у тебя древний род, – автоматически отметила Марта. – Специализация на артефактах и рунах.

Брови Малфоя, который как раз проходил мимо, поползли вверх.

— А ты неплохо разбираешься в истории семей, – Теодор чуть улыбнулся.

— В Дурмстранге это обязательный предмет, — пожала плечами Марта. – Особенно интересна была глава о создании Ноттами щитовых артефактов в четырнадцатом веке.

Теперь уже не только Малфой, но и остальные слизеринцы откровенно прислушивались.

— Ты читала труды моего предка о защитной магии? – в голосе Теодора звучало искреннее удивление.

— «Искусство магической защиты», да. Впечатляющее исследование, особенно часть о слиянии рун и чар. Обожаю руны.

Малфой выглядел так, словно проглотил лимон. Его явно раздражало, что какая-то гриффиндорка свободно обсуждает темы, в которых он сам не особо разбирался.

— Возможно, – Теодор помедлил, – в нашей семейной библиотеке есть и другие труды по этой теме.

— Правда? – глаза Марты загорелись.

— Нотт! – возмущённо воскликнул Малфой. – Ты что, собираешься делиться семейными секретами с...

— С человеком, который действительно понимает ценность древней магии? – спокойно закончил Теодор. – Да, пожалуй.

Марта заметила, как Забини одобрительно хмыкнул, а Малфой побагровел от возмущения.

— Если тебе интересно, – продолжил Теодор, игнорируя реакции однокурсников, – могу принести кое-что показать. А ты расскажешь мне об учёбе в Дурмстранге, идёт?

— Да. Буду признательна, – ответила Марта в той же манере.

Малфой открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но так и не нашёл слов.

Одно утро не задалось сразу.

— А у вас тут своя квиддичная драма? – спросила Марта, заметив, как Гермиона хмуро смотрит в сторону слизеринского стола, где Малфой хвастался перед сокурсниками.

— Он стал новым ловцом Слизерина, – вздохнула Гермиона. – И его отец купил всей команде новые мётлы «Нимбус-2001[22]». Эти мётлы лучше, чем у Гарри. У него «Нимбус-2000[23]».

Марта хмыкнула, она уж была наслышана о повадках семьи Малфой:

— Ну конечно. Люциус Малфой[24] не может без того, чтобы не купить своему сыну место где угодно. И умаслить всех новыми метёлочками, как же.

— Я... тоже так сказала, – Гермиона опустила глаза. – Что в гриффиндорскую команду все попали благодаря таланту, а не деньгам. А он... – она грустно опустила глаза. – Я даже не поняла сначала, что он сказал и что произошло. Хагрид и Рон потом объяснили. Малфой... Назвал меня грязнокровкой[25].

— Он что?! – возмутилась Марта.

— Рон пытался его проклясть, – тихо продолжила Гермиона. – Но его палочка сломана, и заклинание ударило в него самого. Чёртова палочка-инвалидка! Он полдня отхаркивал слизней, – она покраснела. – Это всё из-за меня. И сегодня Рон даже на завтрак не спустился, его до сих пор воротит от всего. Не нужно было мне...

— Гермиона, – перебила её Марта. – Это не из-за тебя. Это из-за Малфоя и его мерзких предрассудков. А к Рону вернётся аппетит, вот увидишь. Он настоящий герой, настоящий друг, его поступок о многом говорит.

Вечера в гостиной Гриффиндора были уютными. Колин заваливал Гарри изображениями, некоторые из которых правда были очень даже удачными. Личные альбомы гриффиндорцев быстро пополнялись общими колдографиями. Гермиона сидела с книгой, время от времени поднимая голову, чтобы прокомментировать очередную шахматную партию Гарри и Рона. Марта наблюдала за игрой с интересом, в Дурмстранге предпочитали более агрессивные варианты волшебных шахмат, а здесь фигуры, хоть и сражались отчаянно, всё же соблюдали какое-то джентльменское соглашение.

— Шах и мат, – довольно произнёс Рон, когда его королева эффектно разбила короля Гарри.

— В который раз, – вздохнул Гарри, но улыбался. – Как ты это делаешь?

— Стратегия, приятель, – Рон начал расставлять фигуры для новой партии. – Хочешь попробовать? – он повернулся к Марте.

Учёба шла своим чередом, адаптация Марты проходила крайне спокойно, если не считать шуточек Драко и стеснительности самой Марты в некоторых ситуациях. Очень сильно помогала Гермиона, поэтому Марта решила сделать доброе и приятное дело, как учила мама. За неделю до дня рождения Гермионы Марта подкараулила близнецов в гостиной.

— Мне нужна ваша помощь, – решительно сказала она. – Доступ к кухне.

Фред и Джордж переглянулись с одинаковыми ухмылками:

— Кто ты и что сделала с той тихой девочкой из Дурмстранга?

На следующий день она поймала Невилла:

— Ты ведь хорош в травологии? Нужны какие-нибудь красивые цветы, которые не вызовут аллергию и не попытаются никого съесть.

Затем была очередь Лаванды и Парвати:

— Вы умеете украшать комнаты? Что-нибудь элегантное, не слишком...

— Не слишком вычурное? – хихикнула Лаванда. – Доверься нам!

Самым сложным было поговорить с профессором МакГонагалл. Марта сильно нервничала, стоя у её кабинета.

— Мисс Дон-кингск? – удивилась декан. – Что-то случилось?

— Профессор, я хотела спросить... – Марта набрала воздуха. – Можно ли устроить небольшой праздник в гостиной? Для Гермионы. Она так помогает нам с учёбой, и я подумала...

К её удивлению, строгое лицо МакГонагалл смягчилось:

— Приятно видеть такую заботу о сокурсниках, мисс Донкингск. Пять баллов Гриффиндору за инициативу.

Перси, заметив суету, попытался вмешаться со своим авторитетом старосты, но Марта каким-то образом уговорила и его:

— Вообще-то это образовательное мероприятие. Будут книги, их обсуждение.

День рождения Гермионы выпадал на субботу. Гарри и Рон получили чёткие инструкции увести её в библиотеку после завтрака.

— А она точно не догадается? – беспокоился Рон.

— Если вы не будете вести себя подозрительно, – закатила глаза Марта.

Близнецы организовали доставку угощений с кухни, Невилл принёс удивительные светящиеся цветы, Лаванда и Парвати превзошли себя в украшении гостиной. Даже МакГонагалл внесла свой вклад, трансфигурировав обычные свечи в парящие огоньки.

Когда Гермиона вошла в гостиную и увидела всё это: цветы, угощения, подарки и, главное, всех своих однокурсников, собравшихся специально для неё, она замерла с приоткрытым ртом.

— С днём рождения! – крикнули все хором.

— Но... как... – Гермиона перевела взгляд на Марту. – Это ты?

Марта смутилась:

— Это мы все.

— Это она всех организовала, – перебил Фред.

— Кто бы мог подумать, что в нашей тихоне скрывается такой командир! – подхватил Джордж.

Гермиона крепко обняла Марту:

— Спасибо, – прошептала она. – У меня никогда не было такого дня рождения.

Марта почувствовала радость. Может быть, дело было не только в том, чтобы сделать приятное Гермионе. Ей ещё очень захотелось вдохновить других. Может быть, ей самой нужно было почувствовать, что она может что-то изменить, что-то создать, принести немного счастья. Мама обожала делать пышные праздники и приятные сюрпризы, Марта научилась этому у неё. И вдруг ощутила сильную боль в области груди, ведь мама больше никогда не сделает для неё или кого-либо ещё такой праздник. Теперь всё было в руках двенадцатилетней Марты.

— Там пирог ждёт! – крикнул Рон.

— Только попробуй съесть мой кусок, Рональд Уизли! – Гермиона рассмеялась сквозь слёзы.

— Тринадцать лет! – объявил Фред. – Наша Гермиона теперь официально самая старшая на вашем курсе!

— И самая умная во всём Гриффиндоре, – добавил Джордж. – Хотя это не новость.

Гермиона раскраснелась от смущения и радости. Подарки были один лучше другого: новое роскошное издание «Истории Хогвартса» от Гарри и Рона (Марта заметила, как Рон гордо выпятил грудь, видимо, копил на свою долю), изящная чернильница от Лаванды и Парвати, редкое растение от Невилла. Марта немного волновалась за свой подарок – старинную книгу о древних защитных чарах, которую она привезла из Дурмстранга.

— Это же, – глаза Гермионы расширились, – такой редкий экземпляр! Я читала о нём!

Краем глаза Марта заметила несколько девочек с других курсов, стоящих у лестницы в спальни. Они о чём-то шептались, бросая завистливые взгляды на празднующих.

— Подумаешь, – донеслось до неё. – В прошлом году никто так не суетился в её день рождения.

— Эта новенькая выслуживается.

Марта почувствовала, как щёки заливает краска. Она вспомнила Дурмстранг, где любой знак внимания воспринимался как попытка получить выгоду.

— Не слушай их, – сказал Гарри, неожиданно оказавшийся рядом. – Они просто завидуют. То, что ты сделала, правда здорово. Нам бы у тебя поучиться.

— Я просто хотела сделать Гермионе приятно от сердца, а не за что-то.

— Знаю, – он улыбнулся. – Слушай, я хотел показать тебе кое-что. Может, завтра после уроков?

Договорить они не успели – близнецы объявили начало игр, и Гермиона, раскрасневшаяся от радости, потащила их играть в «Правду или вызов». Вечер удался на славу. Даже Перси снисходительно улыбался, наблюдая, как Рон пытается с завязанными глазами поймать убегающую конфету (ещё одно изобретение близнецов). МакГонагалл заглянула ненадолго и, к всеобщему изумлению, ещё и трансфигурировала простой пирог в трёхъярусный торт с движущимися фигурками.

— Спасибо, – шепнула Гермиона Марте, когда вечеринка начала затихать. – Я всегда была... ну, той самой всезнайкой, с которой никто особо не дружил. А теперь...

Она не договорила, но Марта поняла. Она сама всё ещё училась быть просто собой, а не той идеальной ученицей, которой её воспитывали в Дурмстранге.

— С днём рождения, Гермиона, – улыбнулась она.

И это прозвучало не как обращение к однокурснице. Похоже, начала зарождаться настоящая крепкая девичья дружба.

На следующий день после уроков Гарри отвёл Марту в западную часть замка. Узкая винтовая лестница вела всё выше и выше, и с каждым шагом Марта чувствовала, как сильнее колотится сердце. Она никогда не любила высоту, в Дурмстранге старалась держаться ближе к земле.

— Ещё немного, – подбодрил её Гарри, заметив, как она замедлила шаг.

Совятня встретила их привычным шорохом крыльев и уханьем сотен почтовых сов. Марта невольно прижалась к стене, стараясь не смотреть в высокие окна без стёкол.

— Хедвиг! – позвал Гарри, и красивая белоснежная сова слетела откуда-то сверху, приземлившись ему на плечо. – Помнишь? Это Марта.

Сова склонила голову набок, разглядывая девочку умными янтарными глазами.

— Она красивая, – прошептала Марта, осторожно протягивая руку.

Хедвиг важно ухнула и позволила себя погладить.

— Да, – вдруг сказал Гарри, присаживаясь на широкий каменный подоконник, – когда Хагрид купил мне Хедвиг, это был мой первый настоящий подарок. До этого я даже не представлял, что такое возможно – иметь своего питомца, друга.

Марта подумала о Хлопушке, которого оставила в спальне. О том дне, когда отец подарил ей маленького поросёнка, гордо объявив, что каждому волшебнику нужен особенный друг.

— Ты поэтому привёл меня сюда? – спросила она, всё ещё держась подальше от окна. – Чтобы получше познакомить с Хедвиг?

— И это тоже, – Гарри помолчал. – Но ещё я заметил, как ты держишься поближе к земле во время уроков полётов. И подумал, может быть, здесь хорошее место, чтобы научиться не бояться высоты.

Марта напряглась:

— Я не...

— Боишься? – мягко закончил Гарри.

— В Дурмстранге говорили, что страх – это слабость.

— А я думаю, настоящая слабость – это делать вид, что не боишься.

Хедвиг слетела с плеча Гарри и устроилась на жёрдочке между ними, словно тоже прислушиваясь к разговору.

— Когда я впервые сел на метлу, – продолжил Гарри, – я не знал, что делать. Но почему-то не испугался. Наверное, потому что наконец-то нашёл что-то, в чём был просто собой. Не уродом, как говорили Дарсли, не сиротой, не Мальчиком-Который-Выжил. Просто Гарри, который, оказывается, умеет летать.

Марта медленно подошла к подоконнику, где сидел Гарри. Хедвиг подвинулась, освобождая ей место.

— А я, – она сглотнула, – всегда боялась высоты. Но папа говорил, что это не страх, а просто уважение к пространству. Он любил придумывать такие объяснения.

Она осторожно присела рядом с Гарри, стараясь не смотреть вниз. Закатное солнце окрашивало горы вдалеке в золотистый цвет, над Запретным лесом[26] кружили птицы.

— Нравится вид? – спросил Гарри.

Марта кивнула, не в силах оторвать взгляд от горизонта. Здесь, наверху, мир казался бесконечным. И почему-то уже не таким пугающим.

— Да, Гарри, – сказала она после долгого молчания, – может быть, твой способ не бояться высоты лучше, чем дурмстрангский.

— А какой там способ?

— Летать в метель, пока не перестанешь чувствовать страх. Или своё лицо от мороза. Или просто не подавать вида, что боишься.

Гарри поморщился:

— Звучит ужасно.

— Так и было, – Марта грустно улыбнулась. – Сейчас не так страшно.

Хедвиг вдруг расправила крылья и слетела с жёрдочки, сделав круг над их головами. В лучах заходящего солнца её перья казались золотыми.

— Тебе надо написать бабушке, она же просила, – заметил Гарри. – Но ты не пишешь. Давай. Хедвиг может доставить письмо.

Сова, словно поняв, о чём речь, вернулась и выжидающе уставилась на Марту.

— Я не знаю, что написать, – призналась девочка. – Столько всего произошло. И как будто бы ничего не случилось.

— Начни с простого, – Гарри достал из сумки пергамент и перо. – С того, что ты в Гриффиндоре. Что нашла друзей.

Марта взяла перо, повертела в руках:

— Думаешь, ей это важно?

— Думаю, ей важно всё, что касается тебя.

Они просидели в совятне, пока солнце не скрылось за горами. Марта писала письмо, время от времени поглядывая в окно, но уже без прежнего страха. Гарри тихо разговаривал с Хедвиг, иногда поглаживая её белоснежные перья.

— Готово, – наконец сказала Марта, свернув пергамент.

Хедвиг важно протянула лапку, позволяя привязать письмо.

— Найдёшь Валери До...нки...нгс...к? – спросил Гарри, и сова утвердительно ухнула.

Они смотрели, как белая точка растворяется в сумерках. Где-то внизу прозвенел колокол, созывая всех на ужин.

— Спасибо, – сказала Марта, когда они спускались по винтовой лестнице.

Гарри просто кивнул, она поняла, что он тоже благодарен за возможность поделиться этим тихим местом, за разговор, за то, что кто-то ещё понимает, каково это – скучать по родителям.

В Большом зале их уже ждали Рон и Гермиона, оживлённо обсуждающие домашнее задание по зельям. Марта села рядом с подругой, чувствуя странное умиротворение. Высота не так страшна, если рядом есть кто-то, кто понимает твои страхи. И письма домой – это не просто обязанность, а способ сохранить связь с теми, кто тебя любит.

***

— Хочешь с нами к Хагриду? – спросил как-то Гарри после уроков. – Он хотел познакомиться с твоим Хлопушкой.

Марта, которая как раз собиралась в библиотеку с Гермионой, на мгновение заколебалась.

— Иди, – подтолкнула её Гермиона. – Хагрид замечательный. И он правда интересовался твоим микро-пигом.

По пути к хижине Хлопушка весело семенил рядом, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать особенно интересную травинку.

— Никогда не видел, чтобы кто-то брал в Хогвартс поросёнка, – заметил Рон. – Обычно все привозят сов, котов или жаб. Ну вот у Джордана тарантул, фу, страшное создание...

— В Дурмстранге тоже удивлялись, – улыбнулась Марта. – А папа считал, что питомец должен быть особенным. Да и я никогда не хотела сову.

Она замолчала, как всегда, когда случайно упоминала родителей; в этот момент дверь хижины распахнулась, и первым их встретил огромный чёрный пёс, который попытался облизать всем лица.

— Клык[27], назад! – прогрохотал Хагрид, оттаскивая пса. – Извините его, ребятки, он дружелюбный, просто не знает меры.

Хлопушка с любопытством уставился на Клыка, который был больше его раз в десять. Вместо ожидаемого испуга микро-пиг важно подошёл к псу и ткнулся в него пятачком. Клык, несмотря на свои внушительные размеры, неуверенно попятился.

— Ну надо же, – усмехнулся Хагрид, – такой маленький, а какой храбрый. Не то что некоторые, – он с нежностью посмотрел на своего трусливого пса, который теперь прятался за его ногой, с опаской поглядывая на Хлопушку. – Ну вот и вы! Привет, Марта, я Рубеус Хагрид, – радостно прогрохотал он. – Заходите, заходите! Значит, это тот самый знаменитый поросёнок? Иди сюда, малыш.

Хлопушка удивил Марту – сразу подбежал к Хагриду и радостно хрюкнул.

— Умный малыш, – Хагрид присел на корточки, и его огромная рука осторожно почесала Хлопушку за ушком. – И характер добрый, сразу видно, – он поднял взгляд на Марту, – не каждый волшебник понимает, что дело не в том, какой у тебя питомец, а в том, какая между вами связь.

Марта почувствовала, как слёзы начинают душить. Именно это всегда говорил папа.

— Чаю? – предложил Хагрид, поднимаясь. – И у меня как раз кексы испеклись.

Рон за спиной Хагрида отчаянно замотал головой, но было поздно, огромная тарелка с чем-то, напоминающим камни, уже стояла на столе.

Хижина Хагрида представляла собой небольшой деревянный домик. Из трубы вился дымок, а у порога громоздились огромные резиновые сапоги и медный котёл, полный странных корешков. Внутри хижина оказалась одной большой комнатой. С потолочных балок свисали связки трав, пучки перьев и странные сушёные существа, которых Марта предпочла рассматривать не слишком пристально. В углу стояла массивная кровать, накрытая лоскутным одеялом, а почти всю центральную часть комнаты занимал грубо сколоченный деревянный стол. Над огромным камином висели пучки колбас и окорок, а на каминной полке выстроились причудливые бутылки с разноцветным содержимым.

Марта заметила в углу большую корзину, выстланную чем-то пушистым, видимо, лежанку для Клыка. Рядом стояла коллекция разномастных мисок, некоторые из которых были размером с небольшой таз. В другом углу громоздился шкаф с инструментами: там были садовые ножницы размером с небольшую косу, странные серебряные приспособления, назначения которых Марта не могла угадать. На подоконниках теснились горшки с растениями, некоторые активно шевелились, а одно даже попыталось схватить пролетавшую мимо муху. Воздух был наполнен удивительной смесью запахов: дым от камина, сушёные травы, кожа, запах псины и что-то неуловимо лесное, словно сам Запретный лес заглядывал в окна хижины. Хлопушка с любопытством обследовал каждый угол, временами издавая удивлённые повизгивания, особенно когда наткнулся на корзину с чем-то, что подозрительно шевелилось под крышкой.

За чаем Хагрид расспрашивал Марту о Дурмстранге, особенно интересуясь, каких магических существ там изучают.

— Славный малый, – с одобрением заметил Хагрид, глядя, как поросёнок принюхивается к большой корзине в углу. – И не боится ничего. У меня особенное отношение к необычным животным.

Гарри и Рон многозначительно переглянулись[28], Марта этого не заметила, она наблюдала, как Хлопушка, довольно хрюкая, устроился у ног Хагрида, словно нашёл родственную душу.

[1] письмо, которое очень громко читает заключённое в нём послание, а затем взрывается.

[2] или Стрелка – почтовая сова семейства Уизли, очень старая и немощная, однако безотказно выполняющая всё, о чём её просят.

[3] дисциплина, изучающая магические способы превращения одних предметов в другие, неживых предметов в живые и наоборот, а также одни живые объекты в другие.

[4] дерево, которое начинает избивать ветвями любой предмет или живое существо, которое имело неосторожность попасть в «зону поражения».

[5] дисциплина, изучающая различные движения палочкой, с одновременным произнесением одного или нескольких слов; данные действия, будучи правильно произведены, дают различные результаты.

[6] рейвенкловка, сестра-близнец Парвати.

[7] дисциплина, изучающая различные зелья, настои, сыворотки и другие жидкие магические субстанции. Зельеварение изучает также свойства этих жидкостей, способы их приготовлений и различные особенности входящих в них ингредиентов.

[8] Помона Спраут (или Стебль) – преподавательница травологии в школе чародейства и волшебства «Хогвартс», декан факультета Хаффлпафф.

[9] многолетнее травянистое растение семейства Паслёновые, из них делают разные полезные зелья.

[10] Катберт Бинс – привидение Хогвартса, и по совместительству – преподаватель истории магии.

[11] студент-гриффиндорец, на курс младше Гарри Поттера, с первых дней поступления в Хогвартс был отчаянным поклонником Поттера.

[12] да, британец бы такое не выговорил, но это вариант для русскоязычных. На англ. он бы сказал что-то типа «Марти».

[13] Аргус Филч – старый сквиб, который работает в Хогвартсе завхозом приблизительно с 1973 года.

[14] человек, рождённый в семье волшебников, но совершенно лишённый магических способностей.

[15] кошка завхоза Хогвартса, Аргуса Филча. Шерсть у неё серо-пепельного цвета, с тёмными полосами. Глаза жёлтые.

[16] Винсент Крэбб – слизеринец, однокурсник и «телохранитель» Драко Малфоя.

[17] Грегори Гойл – слизеринец, однокурсник и «телохранитель» Драко Малфоя.

[18] курс, обучающий летать на метле.

[19] Роланда Хуч (или Трюк) – школьный тренер Хогвартса (курс обучения полётам на мётлах) и судья межфакультетских соревнований по квиддичу.

[20] студент-слизеринец, одногодок Гарри.

[21] студент-слизеринец, одногодок Гарри.

[22] метла компании «Скоростные мётлы Нимбус». Была выпущена в августе 1992 года и на момент выпуска являлась флагманской моделью производителя.

[23] метла компании Скоростные мётлы Нимбус. Выпущена в августе 1991 года, и в то время была самой скоростной метлой в производстве.

[24] пожиратель смерти, муж Нарциссы Малфой, отец Драко. Обучался на факультете Слизерин, на последнем курсе был старостой. Всегда кичился своим чистокровным происхождением и презирал маглорожденных волшебников.

[25] оскорбительное прозвище маглорожденного волшебника, придуманное чистокровными волшебниками с целью унижения первых.

[26] громадный лес, непосредственно примыкающий к территории школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Запретным он назван из-за того, что ученикам запрещено заходить туда без сопровождения взрослых волшебников.

[27] огромный чёрный волкодав Рубеуса Хагрида неизвестной породы. Родился в примерно 1984 году.

[28] намёк на историю с драконьим яйцом на первом курсе обучения.