Глава 3
Всю последующую неделю Гермиона ходила взвинченная, как перед экзаменами. На этот счёт Рон пару раз успел пошутить. В последний такой раз ему в голову прилетела полная книг сумка, от которой он не успел увернуться, так что желание шутить постепенно угасло.
После отборочных он заметно расслабился, нетрудно было теперь догадаться, куда он пропадал — тренировался. Рон не перестал это делать, а Гермиона, зная, куда и зачем он пошёл, из окон башни смотрела как он бегает на холоде в одной футболке и шортах, отжимается и так далее. От этого зрелища её то бил озноб, то становилось очень жарко.
Конечно, она давно знала, что Рон ей более чем симпатичен. Но откровенное желание — это что-то новое. Она ловила себя за тем, что вечерами в гостиной любуется его сильными руками, представляла, как он её обнимает, проводит пальцами по спине, волосам, шее... Хорошо, что Рон не замечал, как в эти моменты у неё розовеют щёки и перехватывает дыхание.
Рон пытался в это время отвлечься от мыслей о Гермионе. Они преследовали его с ночи первого сентября. Он боялся своих, как он считал, новых чувств. Не мог свыкнуться. "Гермиона!? Она ведь друг! Она как Гарри, только без очков! Нет, нет..."
Украдкой он бросал на неё задумчивые взгляды, на душе сразу становилось тепло, хотелось взять её за руку, провести ладонью вверх до плеч, по шеё, щекам...
Долго им терзаться не пришлось, так как Амбридж начала рвать и метать, ежедневно выпуская свои дурацкие декреты и обязывая старост каждую ночь патрулировать школу в поисках нарушителей. На игре с пуффендуем сонный Рон (Амбридж специально ставила его на дежурство всю неделю) проворонил пять квоффлов, но стараниями Гарри им все же удалось победить.
В тот день Гермиона попыталась успокоить Рона, но он был слишком зол и упрям, вышел за дверь и долго не возвращался.
Гермиона очень волновалась, так что в одиннадцать часов вечера решила его найти. Замок был почти пуст. Изредка кое-где мелькали привидения, но Гермиона и не боялась наткнуться на кого-либо, — преимущество значка старосты.
Спустя двадцать минут она услышала за дверью одного из кабинетов злобное бормотание Рона. На миг ей стало очень смешно, Рон, кажется, услышал её хихиканье, потому что вдруг прекратил разговор с самим собой.
Гермиона осторожно отворила дверь и вошла.
— Рон... может, ты вернёшься уже? Всё-таки ты совсем не спал всю неделю, стал хуже успевать по учёбе...
— Учёба?! — со злостью ответил Рон. — Учеба — это всё, что тебя волнует? Господи, Гермиона, ты прямо как библиотечная книжка! Похоже, что тебе самое место на книжной полке.
— Что?! Да как ты можешь так говорить? Ты же знаешь меня так долго! Да, я люблю учиться, и меня расстраивает то, что ты отстаешь, но не потому, что я всезнайка, а потому, что я о тебе беспокоюсь, ты, рыжий тупица!
Последние слова Гермиона проговорила со слезами на глазах. Рон сразу же почувствовал себя последним негодяем, он не знал, как исправить ситуацию. Тихо сказал: "прости", а Гермиона, как будто не слышала, отвернулась, чтобы он не видел её слёз, и уже собралась уходить, но Рон взял её за руку и повернул к себе.
— Пожалуйста, не уходи, прости меня, Гермиона! Я был таким идиотом все время, грубым, грубым идиотом!
Он прижал её к себе, но она отчаянно пыталась вырваться, она уже не плакала, уже простила, но гордость брала верх. Рон держал её в руках, гладил по спине, пытался успокоить, провёл рукой по волосам, вдохнул их аромат — летних ягод. Когда она случайно повернула к нему голову, он не смог удержаться и поцеловал её.
Этот поцелуй не был похож на тот, что был во сне, он был намного лучше. Гермиона перестала сопротивляться почти сразу же. Свои руки она запустила ему в волосы, а он сжал её талию. Их губы соприкоснулись в танце, сначала это был медленный танец, Рон аккуратно её целовал, давая возможность отстраниться. Когда он понял, что Гермиона настроена так же, Рон скользнул языком по её губам, она с готовностью и страстью откликнулась, их языки сплелись в безумном водовороте чувств. Они отстранились друг от друга только на секунду, когда потребовалось перевести дыхание. Руки Гермионы скользили по его плечам, таким сильным. Она чувствовала себя на седьмом небе, кажется, с её губ несколько раз сорвался стон, когда Рон дотронулся до её груди.
Их поцелуй мог бы продолжаться всю ночь, но, каким-то образом, они услышали, как Пивз летает по коридору их этажа. Пришлось поспешно возвращаться.
В гостиной уже никого не было. Лица у обоих были раскрасневшиеся, волосы растрёпаны, а на губах играли глуповатые улыбки. Рон легко поцеловал Гермиону на ночь.
— Спокойной ночи, солнышко!
Гермиона непонимающе посмотрела на него, затем робко улыбнулась и отправилась к себе.