Небеса

Гермиона перестала чувствовать своё тело, она словно стала облаком. Последним, что она видела, были глаза Люциуса, полные ужаса. Потом всё померкло. Её тело как будто сжалось в одну маленькую точку, которая неслась на бешеной скорости сквозь целые галактики.

И в один момент Гермиона снова оказалась в том ослепительно белом месте, с которого началась её загробная жизнь. Она не чувствовала ничего физически, но ощущала разочарование и отчаяние. В тот самый момент, когда она поняла, что Люциус дорог ей, её грубо вырвали из реальности и вернули сюда.

За что?! Эта единственная мысли заполняла всё её сознание. Зачем было сталкивать их, а потом разлучать в самый важный момент?

— Прости, дитя. Так было нужно, — безэмоциональный голос в её голове произносил безжалостные слова.

Что нужно? Кому нужно? Зачем было играть ими, как куклами?

— Это не игра. Без тебя Люциус не сделал бы одну важную вещь, которая поможет тысячам других людей.

Так они стали жертвоприношением для всеобщего блага?

— Иногда приходится так поступать.

Гермиона хотела заплакать, закричать, но эмоции больше не были доступны ей. Как и в первую встречу с этим безликими гласом божьим, ей оставалось только страдать от чувств, которые не могли вырваться наружу.

Господи, ну как это могло произойти? Как она могла за пару дней влюбиться в своего бывшего врага? И как он мог влюбиться в неё? А Гермиона знала, что её чувство взаимно. Столько нежности было в объятиях Люциуса, столько тепла в его поцелуе. Когда он слушал её игру на рояле, в его глазах читалось восхищение, которое потом сменялось стыдом. Гермиона была уверена, что Люциус менялся рядом с ней, становился лучше. А теперь всё это безвозвратно утеряно для них обоих.

Но что же теперь будет с ним? Как он будет жить? Скоро ли забудет её и смирится?

— Люциус Малфой почтит твою память, но не сможет долго жить без тебя. Он исполнит своё предназначение и покинет мир живых.

Так он всё-таки умрет! Как жестоко! Не дать ему умереть, только чтобы он «исполнил своё предназначение», а потом всё равно погиб, только ещё более несчастным?

— Такова его судьба.

И она больше никогда его не увидит?

— У вас разные пути. Ты служила свету при жизни и продолжаешь это делать после смерти. Он же совершил слишком много грехов, даже его доброе дело не искупит их все. Здесь ему нет места.

Люциуса ждёт ад?

— Не совсем. Это не то, что представляют себе люди, но вы с ним никогда больше не встретитесь.

Он будет страдать?

— Такова его доля.

Она понимала, что это справедливо. Люциус действительно причинил окружающим много зла. Он заслужил наказание, но это разрывало ей сердце. Она полюбила его и больше не желала ему зла. Она видела, что он получил своё наказание, но теперь ему будет ещё больнее без неё...

Они знали, что всё так сложится? Она и есть его наказание?

Ей никто не ответил.

Гермионе хотелось завыть от боли. Как это жестоко! По замыслу Люциус должен был страдать за свои грехи. Но за что страдала она сама?

— Нам пришлось так поступить.

А ей было плевать! Плевать на всеобщее благо и божественный замысел! Она и Люциус были нужны друг другу, а их расставили, как фигуры на доске, и сыграли ими партию в волшебные шахматы.

— Нам правда жаль, дитя. Это не искупит твоих страданий, но мы хотим сделать что-то для тебя. Ты ведь хотела увидеть своих родителей?

Чтобы её сердце опять разрывалось от боли и любви к ним? Она ничего больше не хотела. Не хотела никого видеть и слышать, не хотела ничего делать, не хотела существовать.

— Так нельзя, дитя. Если ты откажешься от своей доли, то попадешь в небытие.

Люциус в аду, а она в небытии. Закономерный конец для их безумного чувства. Конечно, оно не могло закончиться хэппи эндом. Слишком много препятствий даже помимо смерти стояло между ними. Но безрассудное желание счастья упрямо отказывалось покидать облюбованный в её сердце уголок. Даже смешно! Она — Героиня войны и одна из самых лучших выпускников Хогвартса — так глупо погибла во цвете лет. И после этого надеяться на лучшее, мечтать о волшебном решении всех проблем? Её проблему уже никак не решить.

— Так ты совсем ничего не хочешь попросить, дитя?

Ей хотелось только, чтобы Люциус не страдал. Пусть он забудет о ней! А если этого нельзя сделать, то пусть хотя бы не страдает после смерти. — Хорошо, участь Люциуса Малфоя будет облегчена. Но ты согласна ради этого отправиться в небытие? Души не умирают, если они не служат свету, то мучаются во тьме или проводят тысячелетия в месте, подобном этому. Для тебя это будет тем же адом. Бесконечность в пустоте и мыслях об утраченном.

Да, это страшно. На «службе» она сможет хоть что-то делать, а задания будут отвлекать от мыслей о Люциусе. Но нет! Ничто не избавит её от этих раздумий, а знание того, что Люциус тоже мучается, отравит и её существование. Было бы здорово вновь увидеть родителей и друзей, пусть они бы и не узнали её, но тогда снова пришлось бы с ними расставаться. А Гермиона теперь не знала, хватит ли ей душевных сил на это. Нет, она готова отправиться в небытие.

— Что ж, дитя, выбор сделан. Мы принимаем твоё решение. Прости за всё, что тебе пришлось пережить.

Гермиону ослепила ярко-белая вспышка, а уши пронзил писк на уровне ультразвука.
Вот и всё. Теперь её путь точно подошёл к концу...