===
47. Начало семестра
К моему большому сожалению, дом Реддлов был моей единственной стоящей зацепкой. Где искать Лорда дальше, я была без понятия. Утешало одно: весь сентябрь Метка вела себя тихо. У меня чем дальше, тем сильнее казалось, что Черная Метка на Чемпионате вынудила Реддла затаиться. Это несколько обнадеживало: если он прячется, значит пока слаб, и у меня еще была возможность побарахтаться.
Надо сказать в тот сентябрь не только я потеряла покой и спокойствие. Потемневшую Метку оценили все меченные, оставшиеся на свободе: Добби приносил на своих больших ушах слухи о том, что некоторые уважаемые члены общества стали более раздражительными и нервными. Нашему штатному ушастику осенью вообще пришлось помотаться: он не только собирал слухи и разведывал обстановку в местах предполагаемого нахождения Лорда, но и присматривал за шкетом.
Тревожился и директор Хогвартса. Первого сентября Воробей впервые видел отрешенно-задумчивого Альбуса Дамблдора, который без своей добродушной улыбочки больше не выглядел старым маразматиком с колокольчиками в бороде. Однако для приветственной речи улыбочка была найдена и приклеена обратно на бородатую физиономию. А на следующий день шкету пришлось выдержать комбинированный допрос в директорском кабинете под видом доверительного разговора за чашечкой чая.. Комбинированный потому, что помимо легиллименции добрый дедушка напоил ребенка оригинальным чаем. Хотя в жидкости, налитой в чашку мелкого, от чая только вкус и был, и то, слабый. Но надо отдать должное, доза и консистенция препаратов для ребенка была подобрана идеально в соотношении вреда и эффективности — Снейп не зря назывался Мастером Зелий. Воробей потом говорил, что ему до такого уровня пыхтеть и пыхтеть. Мелкий потом еще поблагодарил мою паранойю: я все же передала с Добби антидоты к зельям, понижающим критичность мышления, уровень внимания и концентрации и буквально приказала домовику проследить, чтоб шкет их принял, если вдруг его вызовет директор, хотя это засранец самоуверенный утверждал, что ему уже никакое зелье не страшно. Зато после чаепития с лимонными дольками страх, хвала Патрику, вернулся, напомнив, что кроме Реддла был еще и Дамблдор. Вот и чудненько!
Однако даже вернувшаяся настороженность мелкого не добавила мне спокойствия. Мне было отчетливо ясно, что в школе ребенок и так постоянно ходит по краю, а переходный возраст только добавил степень риска. Впрочем, у мелкого он еще спокойно протекал, а вот некоторых его сверстников пубертат накрыл с головой. Иначе чем объяснить тот факт, что не самая глупая девочка Гермиона Грейнджер, узнав, что еда в школе не возникает из воздуха, а ее готовят — о, сюрприз-сюрприз — домовые эльфы, с маниакальным упорством вцепилась в идею избавления домовиков от рабства, не слушая при этом ничего и никого, в том числе и самих домовиков, и даже учредила соответствующую ассоциацию, сокращенно, прости Господи, ГАВНЭ. I gcuntais Dé, она, что, специально слова подбирала, чтоб все знали, что это за организация? (п/а: ирл. прим. Блин, твою мать) Еще и значки соответствующие наколдовала, большие такие, чтоб надпись было видно издали. Воробей не удержался и купил, ради прикола. Радовали и прочие. Рон и Малфой в первый же учебный день подрались, и спровоцировал драку на это раз Моль, проехавшись по Уизливской матушке. За что белобрысый и поплатился: Аластор Моуди (ох, сколько у Твари с этим человеком воспоминаний и эмоций связано, словами не передать!), занявший должность преподавателя ЗОТИ, превратил подростка в хорька. Тихоня Невилл раздухарился до такой степени, что всерьез мечтал принять участие в Турнире Трех Волшебников, который должен был состояться в текущем году в Хогвартсе. Именно о нем намекал Малфой, к слову, в поезде, когда говорил о славе и деньгах: приз составлял тысячу галеонов. Неплохая сумма, но я приложила все силы, чтоб мелкий об участие в Турнире и не думал, и вздохнула с облегчением, когда услышала о возрастном ограничении.
Не отставали от подростков и некоторые преподаватели. Хагрид, к примеру, вывел неведомых тварюшек, способных жалить, обжигать и кусать одновременно. Шкету, конечно, доставалось в меньшей степени, чем остальным, но радости от этого как-то не было. Аврор в отставке Моуди, параноик похлеще меня, вообще отличился. Он не нашел ничего лучшего, как показать четвертому курсу, что такое Непростительные заклинания. Как мелкий выдержал процедуру пытки несчастного паука, сидя рядом с Невиллом, не знаю. Сам Воробушек говорил, что помогло то, что он не сосредотачивался на боли насекомого, а пытался успокоить друга. А после показательного выступления Грозный Глаз принялся учить малолеток сопротивляться заклятию Империус. У Поттера хватило мозгов скрыть тот факт, что он смог научиться не просто противиться чужой воле, а сбрасывать заклятие вообще, причем довольно быстро, чуть ли не на втором занятии. А вот Снейп, за всей суетой и треволнениями относительно Темного Лорда, вспомнил о том, что ему полагается третировать Поттера и Лонгботтома, только к третьему занятию, но было поздно: отметка «Превосходно» за сваренное зелье от кашля в журнале уже стояла. Однако зельевар не растерялся и еще сильнее ужесточил требования. Что-то мне подсказывало, что если Воробей получит за СОВЫ и ТРИТОНЫ — если доживет до них, конечно — что-то ниже высшего балла, то главная язва всея Хогвартса воспримет это как кровное оскорбление. Шкет даже дождался весьма и весьма своеобразной похвалы в октябре на зельях (еще бы, они как раз начали тему антидотов, так любимую мелким) и, рассказывая об этом, птах ржал аки жеребец по весне: Рыжий и Всезнайка все восприняли за чистую монету и искренне другу сочувствовали, уверенные в том, что Снейп к Поттеру придирается на ровном месте. Чудненько!
Супер-крестный писал редко, все интересовался самочувствием Гарри. Дамблдора в сентябре тоже волновало, не болит ли голова у Поттера, вернее, шрам. Шрам не болел, ну, может быть чуть-чуть и летом. Однако, то, каким тоном ребенок мне это рассказывал, меня порядком насторожило: моя любимая паранойя мне подсказывала, что шкет на этот счет что-то задумал. И мне это заранее не нравилось.
Еще более мне не понравилось открытие, сделанное мелким буквально за два дня перед приездом делегаций из Дурмстанга и Шармбатона. И сделано, как всегда, случайно. Дело в том, что накануне завхоз Аргус Филч малость перестарался с генеральной уборкой замка и опять простудился, судя по тому, как он орал на принесших грязь младшекурсников. Вот мелкий и решил зайти к старику, узнать, как он себя чувствует. А поскольку поход к Филчу — дело, свидетелей не терпящее, ведь та же правильная девочка Гермиона завхозе терпеть не могла, то отправился Воробушек в гости ближе к отбою, надев мантию-невидимку и взяв в руки Карту Мародеров. Да и вообще, подросток был настороже, помня слова Лорда о верном слуге в стенах школы. Со стариком все оказалось в норме, так, кашель, возраст, переохлаждение. Но он и его кошка были чертовски рады одному из немногих людей в замке, который побеспокоился о старом больном сквибе. Поттер из вежливости выпил чашечку чая с имбирем, который, к слову, сам же и заварил, и, пожелав здоровья и спокойной ночи, отправился восвояси. И по пути в башню разминулся с Моуди. Вот только на Карте Мародеров Моуди обозначался не как Аластор Моуди, а как Барти Крауч. Дальнейшая слежка по Карте показала, что Аластор Моуди был на территории замка, но из собственных комнат не выходил, а уроки вел все тот же Барти Крауч.
И когда Воробей мне об этом рассказывал, в третьем часу ночи, между прочим, мне сразу вспомнились злосчастные пауки, так царапнувшие месяц назад. Дело в том, что волей случая Непростительные свежепринятому Пожирателю Смерти Барти Краучу младшему ставила именно мадам Лестрейндж. Обучение сначала велось на мышах, и мальчишка все жалел зверушек, предлагая заменить их на пауков: их-де ему не так жалко.
— То есть ты хочешь сказать, — удивился птах, — что под видом Моуди нам преподает ЗОТИ считающийся мертвым Пожиратель Смерти?
— А ты думаешь, педантичный глава Департамента международного магического сотрудничества средних лет глотает Оборотку каждый час или торчит под чарами в школе, показывая толпе спиногрызов шоу с Непростительными? Cén fáth sa diabhal ему это нужно? (п/а: ирл. На кой черт) Своих дел мало?
— Но он же умер... И отец от него отрекся на суде, ты же говорила.
— Воробей, не тупи. Беллатрикс Лестрейндж тоже официально мертва, и что? Может не отрекался мужик, а карьеру спасал. Да и у высокопоставленного чиновника гораздо больше возможностей вытащить сына из тюрьмы, чем у матери и тетки Пожирателей.
Мелкий в ответ сдавленно выругался. Потом задумался на пару мгновений и сказал:
— Черт, не сходится. Моуди и директор давно и близко знакомы. Старик нехилый легиллимент. Два месяца за одним столом... Какие нафиг чары? Или, тем более, Оборотка, Патти? Это же не газировка, ее же фиг попьешь без последствий, тем более часов восемь кряду. Не, ну фигня какая-то, сама посуди! Scrios Dé! (п/а: ирл. Блин, досл. Господь Разрушитель!) Что-то мы упускаем...
Я устало вздохнула и, зевнув, посмотрел на часы.
— Ладно, ребенок, хватит выворачивать мозги наизнанку, поздно уже. Подумаем об этом завтра, на свежую голову. А еще лучше, дождись официального открытия Турнира. Это же международное мероприятие, так? Значит, Крауч-старший там очень может появиться. Вот и посади Добби за Карту или сам сядь. Но в любом случае, Патриком заклинаю, будь осторожен, ладно? — мелкий в ответ засопел рассерженным ежиком. — Все, спокойной ночи. Брысь спать, кому сказано!
Было действительно довольно поздно, однако, отключив зеркало, сама я спать не легла, а достала блокнот, карандаш и закурила очередную сигарету. Сам того не ведая, Воробей подал мне идею, где искать блудного Томми. Ведь если Джуниор — как издевательски звала мальчишку-Крауча Тварь — был жив и сейчас находился в Хогвартсе, то...
Глава опубликована: 24.10.201348. Прогулка на кладбище
Вообще Оборотка — интересное зелье. Придумано оно было в конце шестнадцатого века одной весьма талантливой ведьмой, Паолой из Милана по прозвищу Скромница. Как это часто бывает с гениями, эта дама опередила свое время. Ей бы сейчас родиться, глядишь — и не была бы ее участь столь печальна. Это сейчас гуманизм и тому подобное, а тогда за почти удачную попытку ограбить знатного мага наказание было одно — смерть. Куртизанку, воровку и авантюристку Паолу по причине ее абсолютно неблагородного происхождения повесили, а способ приготовления зелья, при помощи которого она решила обчистить своего тогдашнего то ли клиента, то ли покровителя, был практически утерян: как я понимаю, нормального лабораторного журнала Паола не вела. Она, как большинство женщин того времени, и свое имя-то писала с трудом. Рецепт был восстановлен лет через двадцать, и то — случайно, как это нередко бывает. За минувшие три века рецепт и список ингредиентов не раз перерабатывались, что-то добавлялось, что-то убиралось, а в середине пятидесятых швейцарцами Бергом и Янсеном была выведена формула так называемого «концентрированного Полиморфума»: если раньше стандартная доза для взрослого мужчины составляла не менее четырех-пяти унций, то для концентрата эта доза была равна всего двум унциям. Да, в девяноста втором Грейнджер варила обычное, неконцентрированное зелье.
Надо думать, Джуниор — если это он маскировался под Моуди — Бергу и Янсену был благодарен для крайности: их формула зелья помимо уменьшения дозы снимала и токсичность принимаемого зелья до приемлемого уровня, что и позволяло Барти пить Оборотку минимум восемь часов кряду ежедневно на протяжении двух месяцев и при этом не склеить ласты от интоксикации. Впрочем, если Крауч собирался проворачивать этот фокус до конца учебного года, то даже малая доза ему помочь не сможет. И Ясме, и Сэмми, колдомедик, привлеченный Планкетт для моего маленького проекта «Спящая красавица», в этом были уверены: какие-то смешные две унции при необходимости принимать зелье ежечасно по шесть-восемь часов кряду каждый божий день на протяжении минимум пяти дней в неделю превращаются в абсолютно несмешные полтора галлона в месяц. (п/а: 2 унции=56 мл, 1,5 галлона=6,8 л)
А это, между прочим, немалые объемы. И стоят эти объемы соответствующе, даже если самому варить. Но для этого навык немалый нужен, а я — вернее, Тварь — не помню, чтобы Джуниор проявлял такую уж склонность к зельям. Нет, ТРИТОНы он сдал на отлично, это да. Хотя... За десять лет и козла в футбол играть научить можно, было бы желание. Но все равно, бумсланг и рог двурога на дороге не валяются.
Записывая в блокнотик свои промежуточные выводы, я вовсе не собиралась в то же утро бежать с ним к Планкетт или к Фэлановым компаньонам. Во-первых, у меня было слишком мало данных. Во-вторых, задавать столь интимные вопросы о поставках условно-разрешенных веществ или о крупных заказах на столь же условно-разрешенное зелье — значило попасть в неловкое положение и упасть — раз эдак пять-десять на остро заточенное лезвие. Или съесть что-то не то. Нафиг надо. И я решила подождать, пока не наступит ноябрь.
Точнее, пока не пройдет Хэллоуин. Дело в том, что мне был нужен Добби, а в этот день в Хогвартсе с раздражающим постоянством обязательно случалась какая-то гадость. К тому же, Воробей еще в прошлом году дал слово все же побывать на этот Самайн на могиле родителей. Запрещать подростку эту опасную авантюру бесполезно, лучше подстраховать. Кто знает, вдруг пацану судьба сделает подарок, и на кладбище заявится Крыса, сам или в компании?
То прохладное октябрьское утро ничего не предвещало. Накануне в Хогвартс прибыли делегации из Дурмштанга и Шармбатона. В делегации от первой школы был какой-то известный ловец, а среди представителей от Шармбатона что-то забыла вейла то ли полукровка, то ли квартеронка. Мелкому даже «повезло» испытать на себе знаменитые вейловские чары. Шкету они не понравились категорически, шипел потом и плевался — не любит он, когда ему по мозгам ездят, да и за нагло унесенные морепродукты — вейла утащила у него из-под носа буйабес — обычно удавиться готов. Добби, получив активированную Карту и соответствующее задание, ночью доложил, что Барти Краучей в Большом зале было двое. Не смотря на субботу, школа к завтраку уже тихо гудела: директор накануне объявил об открытии Турнира Трех Волшебников и выставил Кубок Огня в Большом зале, дабы желающие принять участие могли бросить в него свое имя, и уже в девятом часу утра в зале была толкучка. Воробью это было на руку. Через час после завтрака он спустился с Уизли и Грейнджер в зал, дождался, пока те увлекутся обсуждением претендентов в чемпионы, и тихо смылся на третий этаж, к статуе Ганхильды из Горсмура. В тайном ходе за ее горбом мелкого уже ждал Добби с теплой мантией и цветами. Воробей выбрался из лавки сладостей, куда вел ход, незамеченным и пошел по направлению к Визжащей хижине, где и вызвал «Рыцаря» взмахом палочки: особо скрывать, что он побывал на могиле Поттеров, шкет не собирался, так зачем в таком случае светить свое абсолютно нелегальное умение трансгрессировать? Мелкого в дороге и автобусе страховал прекрасно умевший быть невидимым Добби. Кладбище еще утром мы втроем осмотрели на предмет «случайных» порт-ключей и прочих неожиданностей. Сидевший в кустах близ ограды Живоглот отвечал за обнаружение анимагов и невидимок: на книзлов большинство хамелеоновых чар не действовали. А я под видом старухи бдила с другой стороны, на самом кладбище, и время от времени бросала сканирующее заклятие. С собой у мелкого был аварийный порт-ключ, который должен был сработать, если ребенка каким-то образом вырубят, а эльф не сможет помочь. Что самое интересное, против всех этих мер Воробушек и слова не сказал: паранойя — вещь чрезвычайно заразная. Но полезная.
В Хогвартсе о том, куда отправился Поттер, знал только Невилл. В начале сентября мелкий подходил к Макгонагалл с традиционной просьбой отпустить его тридцать первого октября к могиле родителей. Что удивительно, декан на сей не высказалась самым категорическим образом, а дипломатично ответила, что «мы подумаем». Да вот только подростку было плевать, кто там о чем думать будет. А после он узнал, что вместо аврора в отставке, наиболее вероятного его кандидата в спутники в Годрикову лощину, в замке находился Пожиратель Смерти. Так что ближе ко дню годовщины шкет и не подумал о том, чтоб напоминать профессору трансфигурации о своей просьбе. Что характерно, кошара облезлая тоже не стала говорить с Поттером о его желании посетить кладбище и вообще вела себя так, будто никакой просьбы и не было. Склероз, какая жалость, ага.
На самом кладбище Воробей пробыл от силы полчаса. Никаких сюрпризов и экцессов не было. Так же спокойно и без препятствий мелкий вернулся в школу. И вот тут-то и началось... В сущности, все сюрпризы в тот bocht вечер начались к ужину, но и до этого нервы мелкого были порядком потрепаны. (п/а: ирл. хреновый, плохой) Нет, то, что отсутствие Поттера будет замечено преподавателями, мы знали: с самого начала года отслеживающие перемещение заклинания на птахе обновлялись с потрясающей регулярностью в отличие от предыдущих лет. Впрочем, со следилками шкет научился бороться еще в конце первого курса, выявлялись они элементарно. Освоил он и любимое развлечение малолетней шантрапы из Лютного — перевод следящего заклинания с себя на другого. Однако на этот раз Воробей оставил все на месте: этот мелкий естествоиспытатель хотел увидеть, а что же будет, когда он вернется. Только поэтому выскочивший на выходе из коридора чертиком из коробочки Снейп не получил ни по рукам, ни куда еще, когда схватил подростка ворот мантии.
— Мистер Поттер! — прошипел голодным василиском зельевар. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора!
— За что? — пискнул Воробей. — Я ж ничего не делал!
— За пререкания и ложь преподавателю, — ответил Снейп и потащил добычу вниз по лестнице. К Макгонагалл, как через пару минут узнал шкет. Декан Гриффиндора оказалась более склонной к общению и поинтересовалась, где же в течение последнего часа обретался Поттер. Мелкий отпираться, лгать и изворачиваться не собирался и честно, в лучших традициях ало-золотого факультета, ответил, что был он на кладбище в Годриковой лощине. Вследствие чего Гриффиндор потерял еще пятьдесят баллов, а Поттер получил неделю отработок у Филча. Ну, и выслушал нотацию заодно, видать, чтоб жизнь совсем уж раем не казалась.
Минут через пятнадцать подросток выяснил, а с чего, собственно говоря, Поттера начали искать по всей школе, тем более что «ботала» — то бишь, сигнального заклинания, которое бы оповестило о том, что Воробей покинул пределы школы — на нем не было, иначе фиг бы он куда-то так демонстративно дернулся. Оказывается, переполох подняла лохматая заучка, что само по себе говорило о многом. Например о том, что все, что узнает от Поттера Грейнджер, будет доложено директору. Разумеется, для блага Гарри и из лучших побуждений. Подружку беззастенчиво сдал Рыжий. Впрочем, та и не думала отпираться, заявив, что «волновалась о друге». Ну и о безрассудности и о том, что надо было предупредить преподавателей, тоже было сказано. Чудненько!
Глава опубликована: 26.11.201349. Срыв
В довершение всех бед от Уизли и Грейнджер в тот день оказалось не так-то просто избавиться. Видимо, чтоб их друг больше не потерялся и не слинял сам еще куда-нибудь, они ходили за Воробушком как приклеенные. Это привело к тому, что уже к обеду мелкий в очередной раз посрался с Носорожкой из-за эльфов и ее идиотского ГАВНЭ. Та надуться надулась, но никуда не ушла. Обедали они, кстати, у лесника: Ронни запал на недовейлу из Шармбатона, а карета с французскими вертихвостками стояла аккурат неподалеку от Хагридовой хижины. В итоге, вместо того, чтобы заняться чем-нибудь полезным, подросток был вынужден выслушивать агитацию Хагрида упертой зубрилкой в пользу эльфов. Девочка еще не знала, что своими идеями настроила против себя самих домовиков. Находись мелкий в более спокойном состоянии, он бы с удовольствием понаблюдал за тем, как отбривал полуграмотный лесник ученную поклонницу Гарриет Бичер-Стоу и Харпер Ли, а так... Когда стемнело и пришла пора идти на ужин, подросток уже был изрядно на взводе. А тут еще старая кошка подловила их в вестибюле и приказала идти в Большой зал, не слушая возражений. Словом, все складывалось одно к одному.
Так что, когда из Кубка Огня вылетела бумажка с именем Гарри Поттера, мелкий не сдержался. Остатков его самообладания хватило на то, чтоб не перейти на гаэлик, и не заорать. Впрочем, в повисшей тишине это мало ему помогло — его малость нецензурное мнение относительно сложившейся ситуации услышали многие.
Но стоит отдать шкету должное, окончательно его накрыло уже после того, как он активно пообщался с устроителями Турнира. Воробей сумел кое-как успокоиться, пока шел от гриффиндорского стола в ту комнату, где его ждали прочие участники состязания, представители Министерства, школьной администрации и директора других школ. А еще его ждала колоссальная нервотрепка: с порога его — подростка четырнадцати лет — обвинили в том, что он не только обошел рунный круг сильнейшего на тот момент мага со столетним опытом, но и смог вмешаться в работу древнего артефакта. Чудненько!
— Нашли Мерлина! — возмутился Воробей, а после изъявил желание — а, скорее, потребовал — пройти проверку любыми средствами, начиная от Веритасерума и заканчивая магической клятвой, на предмет полной непричастности к случившейся неприятности.
— Нет-нет, Гарри, — ответил Дамблдор, — мы тебе верим!
В это «мы», однако, не входили ни Каркаров, что начальствовал в Дурмштанге, ни мадам директор Шармбатона. Те громко возмущались и требовали повторного проведения отбора участников. Однако обломались. Обломался и мелкий — он тоже должен был участвовать, пусть он свое имя в Кубок и не опускал. Именно он и никаких замен. Магический контракт, loscadh is dó air. (п/а: ирл. чтоб он сгорел)
В-общем, это были весьма неприятные полтора часа, полные криков, обвинений и непонимания. Из комнатки мелкий вывалился, когда уже все ученики разошлись по своим факультетам. Вернее, его и другого хогвартского чемпиона отослали к себе. Шкет был порядком зол: когда было нужно, профессор Дамблдор вел себя как заправский скользкий законник, и это был именно такой случай. Птаху не удалось отвертеться от участия в битве самоубийц, да и вообще, было такое ощущение, что Поттера никто не слушал и слушать не собирался. Взрослых совершенно не интересовало мнение подростка, им вообще было на него наплевать, они увлеченно играли в свои игры. И это бесило несказанно. Не добавил спокойствия и второй участник от Хогвартса, который с недоверием отнесся к словам мелкого. Нет, он ничего не говорил — Воробей просто на автомате — и на взводе — снял его поверхностные мысли. Подросток попытался достучаться до разума и логики «соперника», но безуспешно. Плюнув на это неблагодарное занятие, мелкий поплелся наверх, в башню: на лестнице его догнал завхоз с директорским приказом проводить мистера Поттера до входа в факультетские помещения. Видимо, чтоб мальчишка окончательно не заблудился и не натворил дел, сбежав из этой suarach школы ко всем чертям. (п/а: ирл. дерьмовой, поганой) В сущности, Дамблдор был прав — не иди рядом с Поттером Филч, шкет бы дал деру ко мне, наплевав на все доводы разума. Совсем из Хогвартса подросток конечно бы не сбежал: что такое магический контракт и с чем его едят, Поттер знал прекрасно. Но бородатый манипулятор подстраховался — и случилось то, что случилось.
Едва шкет зашел в факультетскую гостиную, его буквально оглушил шум и крики. Гриффиндорцы во всю праздновали чемпионство Поттера и хором интересовались, как же он смог преодолеть возрастной ценз. И опять Воробья никто не слушал, даже Невилл, увлеченный общефакультетским празднованием. Вновь доказывать, что он не верблюд, мелкий не стал. Он просто дождался, пока внимание празднующих переключится с него на сливочное пиво, и ускользнул в спальню. И там...
Там его ждал Рон Уизли.
Нет, Гарри не испытывал заблуждений о том, каков характер у Провокатора. Он знал, что недостатков у его приятеля достаточно. И что языком парень метет только так, не задумываясь, что и кому сказал. Просто это была последняя капля, последняя соломинка. И мелкий сорвался в абсолютно безобразную истерику. Так что, когда Уизли высказал ему свою обиду на то, что «тоже мне друг, называется, сам бумажку кинул, а меня кинуть не позвал» и прочее в том же духе (в том числе и о деньгах), Воробей вскипел и послал его, так сказать, Запретным лесом на хутор за насекомыми, тоже особо слов не выбирая. После этого он достал матнию-невидимку и, хлопнув дверью, вылетел обратно в гостиную, где другие еще праздновали. На полпути к выходу подростка заметили близнецы Уизли и прицепились с каким-то вопросом. Шкет громко попросил их хм... отстать от него. Дальше досталось Финнигану, который имел несчастье поинтересоваться, чего это Поттер завелся. К тому же парень был ирландцем, а шумное празднование в какой-то момент показалось мелкому чем-то похожим на ирландские же поминки. После получили свое и все остальные, в самых крепких выражениях. В завершение, дав клятву всем назло выжить и победить, Воробей удалился в практически полной тишине: гриффиндорцы были порядком впечатлены монологом — я б сказала, загибом — Поттера, и даже ломающийся голос оратора, порой дававший петуха, не смог испортить впечатление.
Больше глупостей мелкий натворить не успел, поскольку в темном переходе рядом с лестницей его отловил Добби и силком утащил в Выручай-комнату, где и напоил успокоительным. То ли свобода, то ли изучение грамоты благотворно подействовали на домовика: день ото дня он становился все более вменяемым и толковым. Едва ушастый услышал о чемпионстве и реакцию на оное «сэра Гарри», он немедленно трансгрессировал ко мне. Для подростковых истерик было совсем не время: мелкому нужна была холодная голова, так что обратно домовик отправился с целым мешком настоек, таблеток и зелий.
Испытанные средства не подвели: буквально через двадцать — весьма экспрессивных и все почти на гаэльском — минут Воробей представлял собой образец спокойствия и благодушия. А что глаза у него периодически слипались — так это тоже было неплохо: хоть выспится, все равно выходные. Обратно, в башню, малыш в тот вечер так и не вернулся. Он лег спать прямо в Выручай-комнате, наплевав на навешанные на него следящие заклинания и отмахнувшись от моих доводов. Ну и к черту, когда еще я могла бы от души поговорить с ребенком?
Глава опубликована: 26.11.201350. Когда нервы ни к черту
Хотела бы я сказать, что сразу после приема ударной дозы транквилитатума все как по волшебству встало на свои места. (п/а: от лат. tranquillitas — спокойствие) Увы, в таком случае никакое заклинание, никакое зелье помочь не могут. Потребовалось несколько дней, чтобы мелкий смог смириться с происходящим и перестал попусту дергаться. А не нервничать у него при всем желании не получалось: во-первых, меньше всего на свете Воробей любил отвечать за чужие проступки, а во-вторых, его бесило то, что он опять вынужден плясать под чужую дудку. Помимо всего прочего, в Хогвартсе все же были люди, чье мнение было для подростка небезразлично. Не стоило забывать и о Реддле с Джуниором. Обстановка как бы вернулась на два года назад, когда неизвестная сволочь начала болтать о Поттере — Наследнике Слизерина. Ну, или на все шесть — когда шкета после третьей подряд большой драки с приятелями кузена стали по большой дуге опасливо обходить все дети в начальной школе. Чудненько!
Впрочем, уже на следующий день выяснилось, что кое о чем мелкий напрасно беспокоился. Те, кто действительно были для шкета важны, все так же ему верили и доверяли. И я имею в виду вовсе не мисс Грейнджер, прождавшую Поттера все утро на диванчике в факультетской гостиной в компании заботливо заначенных бутербродов — завтрак мелкий проспал самым безобразным образом.
К полнейшему охренению Воробышка Луне было абсолютно до лампочки, кидал ли бумажку со своим именем Поттер или нет. А Невилл — впрочем, и Луна тоже — в любом случаю собрался поддержать друга всеми силами. И да, птаху поверили безо всяких условий. На вопрос «почему?», Лонгботтом удивился:
— А зачем тебе нас обманывать?
Луна же, перенося на холст богатство красок осеннего Запретного леса, спокойно заметила:
— Гарри, не имеет значения, обманываешь ты нас или нет, ты все равно участвуешь в Турнире, а значит — тебе нужна наша помощь. Мы же друзья.
A Mhaighdean Dé! (п/а: ирл. Дева Божья!) Офигительная логика. Чудненько!
Общество Луны и Невилла оказывало на шкета поистине терапевтическое воздействие. Была бы на то его воля, Воробей бы весь день провел в их обществе. Однако реальность всегда вносит свои коррективы, и ближе к обеду до Поттера добралась-таки Грейнджер. И началось... «Пойми Рона, он просто завидует», «напиши Сириусу, вот перо и пергамент». Да только мелкий не желал делать ни того, ни другого. И больше всего подросток не хотел совершать что-либо по чужому указу, так что с Носорожкой он почти поссорился. Почти в данном случае означало, что он не послал ее по известному адресу: девочка как-никак. Но то, что он в достаточной степени самостоятелен, чтобы решать, что и когда ему делать, а потому в указчиках не нуждается, шкет девчонке все же высказал, после чего демонстративно развернулся и ушел. И не разговаривал с нею, пока та не извинилась. Сие случилось только в понедельник — почему Поттер вдруг на нее обиделся, до лохматой умницы дошло не сразу.
А Сириусу он все же написал... После того, как тот ему прислал поздравление с участием в Турнире Трех Волшебников и пожелание выиграть. Go dtachta an diabhal air! (п/а: ирл. чтоб его черт задушил!)
К понедельнику шкет пришел в себя в достаточной мере, чтобы у него вновь заработало чувство юмора. Ничем другим его пари с Малфоем я объяснить не могу. Да-да, именно так: когда в понедельник слизеринец что-то вякнул на счет того, что Поттер и десяти минут не продержится, мелкий не нашел ничего лучшего, чем поспорить — на двадцать галеонов — что не просто продержится, а займет первое место. А на вопрос Малфоя, как же шкет расплатится, если сыграет в ящик, заверил, что внесет белобрысого в свое завещание. Моя ж ты прелесть!
Систематическое и регулярное употребление успокоительных позволило Воробышку вновь начать забивать болт на общественное мнение и не дергаться от шепотков, что несказанно облегчило подростку его школьные будни. Он с одинаковым — пусть и несколько показным — равнодушием пропускал мимо ушей как рукоплескания гриффиндорцев, так и насмешки слизеринцев. Кстати, популярности Поттера на собственном факультете та самая пламенная речь нисколько не убавила, даже, кажется, наоборот. А посему Рон Уизли с Поттером не разговаривал. Приятели с Хаффлпаффа мелкого так же игнорировали.
Успокоительное — успокоительным, но нервное напряжение никуда не делось. С учетом взрывного характера шкета это ни к чему хорошему привести не могло. Поэтому он либо тренировался сам или с Невиллом по вечерам, либо до умопомрачения летал. К тому же у шкета прибавилось раздражителей. Пятница, тринадцатое с лихвой оправдало свою недобрую репутацию: на этот день пришлось появление малфоевских значков в поддержку Диггори и первый опыт общения с журналистами.
Как это ни нелепо звучит, но значки, то ли зачарованные, то ли заказанные Хорьком (как стали все звать Малфоя после принудительной сентябрьской трансформации), были тем, на что не отреагировать Воробей не мог. Каким-то неведомым мне образом слизеринец нашел весьма уязвимое место мелкого — обвинение в дурном запахе. Уж не знаю почему, но шкета можно было звать уродом, психом, недоумком — и тот даже не дергался. Стоило же ребенка назвать вонючкой... В свое время в первый раз он кинулся на Дадлика именно после этой дразнилки. Можно даже сказать, что Малфою повезло — ему не разбили голову. Воробей просто достал палочку и запустил в обидчика Фурункулюсом, и сразу быстро добавил весьма неприятным сглазом — Фетесом. Оно очень легкое, буквально для первоклашек, да и стоял белобрысый близко, а поэтому мелкому его не нужно было орать. Он его прошептал. (п/а: Фетес — плод авторской фантазии, при малейшем контакте с водой от жертвы начинает вонять, и чем больше и чаще этот контакт будет происходить, тем сильнее зловоние. от лат. Fetes — от тебя дурно пахнет)
И Малфою не повезло. Первое заклинание он отбил (видимо на каникулах папа показал, с какой стороны за палочку браться), но тут в мальчишескую разборку сунулась за каким-то хреном Грейнджер, и шепот Поттера он пропустил. Дура-девка за свои миротворческие порывы схлопотала Дантисимус. А продолжению развлекалова помешал Снейп, злой как сто чертей. В результате Гриффиндор потерял баллы, Носорожка в слезах убежала к Помфри, а мелкий с Уизли получили по отработке: милые мальчики вдвоем открыли рот на зельевара. Хорек же за ужином попал под водяную бомбочку (причем кидал, я так понимаю, Добби), и до понедельника его никто не видел.
А буквально минут через десять после злополучной недодуэли шкета вызвали на взвешивание палочек, где его ждала великолепная мисс Рита Скитер. Это она в начале учебного года неплохо прошлась по Министерству и Артуру Уизли в частности. Встреча с акулой пера произвела на Воробья неизгладимое впечатление, а уж результат этой встречи... Статья, вышедшая на следующее утро, была великолепна. Я читала и комментировала, птах шипел рассерженным василиском, а к коллекции значков с идиотскими надписями добавилась коллекция носовых платочков: в своем опусе, написанном, по-видимому, для домохозяек, мисс Скитер утверждала, что Гарри Поттер плачет ночами в подушку, вспоминая своих родителей. Léan léir uirthi, эту пронырливую журналюгу! Plá ar a theach! (п/а: ирл. Черт ее побери! Чума в ее дом!) Нет, но как написано, это же нечто!
История со значками имела свое продолжение. Мелкий не пожалел сил и времени, чтобы найти способ переколдовать надпись. В этом достойном деле Воробью весьма помогли близнецы Уизли, которые были ему должны за ириски для Дадлика. Эти дурные головы даже соответствующее заклинание подобрали. В результате уже к следующим зельям вместо «Поддержим Седрика Диггори» и, если на надпись нажать, «Поттер — смердяк» на значках сияло «Поддержим Гарри Поттера» и «Хорек — смердяк» соответственно. Самое забавное, что эти недоучки что-то не до конца просчитали, и в результате на последней надписи клинило, и она не убиралась. Гриффиндор был в экстазе.
Глава опубликована: 26.11.201351. Первое испытание
Наблюдая за финтами, что выписывал на метле в сером осеннем небе мелкий, я с прискорбием была вынуждена констатировать несколько фактов. Во-первых, не стоило в свое время просаживать почти полсотни фунтов на Торп-парк: именно там мелкий впервые прокатился на американских горках. А я ведь еще радовалась, как же, ребенок сиял маленьким солнышком, чуть ли не впервые улыбался и прыгал от счастья! Ну и к чему это привело? К танцам в воздухе перед разъяренной драконихой? Чудненько, всегда мечтала! Что самое неприятное, уши драть паршивцу было как-то поздно. Во-вторых, этот ноябрь мы curtha amú, соответственно распрощавшись с возможностью решить проблему с Реддлом к Рождеству: судя по предварительным расчетам, вводящее в искусственную кому зелье должно было готовиться не менее полутора лунных циклов. (п/а: ирл. профукали, потратили зря) И добро бы, если б имелись образцы тканей Лордова тела, но нет: не было у нас и того, мы даже не знали, где он засел. Go maraí an diabhal sé! (п/а: ирл. черт его побери!)
Зато мы наговорились на месяцы вперед. У нас с мелким такого количества «серьезных разговоров» не было со времен лета после убийства Квирелла. Заодно птах отвлекался от мыслей с испытанием и сопутствующего им мандража. Первой темой была мисс Грейнджер. Дело в том, что ее богатый на ассоциативные связи разум для сильного легиллимента был весьма похож на открытую книгу в руках человека, едущего рядом в вагоне метро: вне зависимости от намерений невольно все равно хоть раз да заглянешь. А у Воробушка на взводе вечно срабатывает на прием. Вот он и увидел во время очередного уговора помириться с Роном, где была накануне подружка и с кем советовалась. В сущности, девочка поступила совершенно правильно, обратившись за помощью к директору школы: для нее Дамблдор не был врагом ни ей, ни Гарри Поттеру. Она в первый раз и попала к директору, попытавшись заступиться за шкета. Это произошло вечером тридцать первого октября, после объявления имен чемпионов. В то время, как Гриффиндор праздновал, Носорожка сидела у долькоеда и приводила доводы в пользу того, что Гарри Поттер не бросал свое имя в Кубок и не просил кого-либо это сделать за него. Вместе с ней в кабинете должен был быть и Рон Уизли, она его звала с собой, но рыжик отказался в весьма резкой форме. Дамблдор был бы идиотом, если б не попытался завоевать безоговорочное доверие девочки, дав ей несколько дельных советов и разъяснив подоплеку поступков Рона, к примеру. А господину Председателю Визенгамона в его почти сто двадцать до старческого слабоумия было ой как далеко. Вот и выходила верный друг и хорошая девочка Гермиона чуть ли не шпионом, человеком, которому при случае можно, но в целом доверять не стоит, ведь директору она рассказывала все, а поколебать авторитет старика в ее глазах могла только Авада в его исполнении, да и то не факт. Воробышку принять такое интересное положение дел было весьма трудно: как же так, человек искренне хочет помочь, безо всяких задних мыслей или выгоды для себя, он к тебе по-настоящему дружески относится, а доверять ему нельзя.
Второй по важности темой стала личность того козла, что втянул мелкого в Турнир. Тут все было более-менее ясно: cui prodest, кому выгодно. Список тех, кто получал свой бакшиш от участия — в обход всех правил — в Турнире Мальчика-Который-Выжил, получался не слишком великим: Дамблдор, Лорд и, совершенно неожиданно, Бэгмен. Был еще вариант, с жаждущими мести Пожирателями или им сочувствующими, но зачем было ждать три года и затевать катавасию с Турниром, тем более под носом Дамблдора, если была и куча других вариантов грохнуть или покалечить мелкого? Директор же и был первым, кого мы начали подозревать: что такое артефакт для сильнейшего в этом веке мага, чей кабинет просто завален всевозможными магическими предметами? К тому же участие в Турнире великолепно укладывалось в программу «воспитай героя», которую планомерно проводил старик на протяжении последних трех лет. В эту схему ложилась же и достопамятная статья мисс Скитер, которая, как все профессиональные независимые журналисты, не писала просто так и задаром. Следующим выплыл глава Департамента магических игр и спорта. Бэгмен был завсегдатаем букмекерских контор и весьма азартным игроком. Он был должен всем и всея, например, гоблинам, а это не те ребята, кому стоит втюхивать лепреконское золото, как он поступил с близнецами Уизли. Участие Поттера уже взорвало тотализатор, а если мелкий победит, то Бэгмен, поставивший на него (в трех конторах, я проверяла), сорвет джек-пот. К тому же, у Людо был доступ к Кубку, а человек от отчаяния и не на то способен. Ну и на закуску был Лорд. Бог его знает, что там творилось в траченной шизофренией черепушке гомункула, но идея о том, чтобы втравить мелкого в весьма опасный Турнир, чтоб подросток либо умер, либо получил увечье, вполне могла там появиться. Он знал о Турнире. Для чего-то же пил Оборотку все эти месяцы Джуниор? По какой-то причине малыш Барти сидел в Хогвартсе и демонстрировал отсутствие агрессии и сиюминутного желания оторвать голову Воробушку?
Не обошли мы стороной и способ найти Реддла. Дело в том, что мелкий из первых, так сказать, уст узнал, что же на самом деле произошло на Чемпионате по квиддичу. Гермиона с ее отличной памятью оказалась ценным свидетелем. Была там парочка моментов. Например, чего так испугался Крауч-старший? Неужели он знал, кто высветил Метку? Кого тащила — судя по движениям — его домовиха? Если добиться ответа от мага было сложно, то с самой эльфийкой — Винки — вполне можно было поговорить по душам. Нужно было только ее отыскать, благо хозяин ее выгнал.
На трибуне я оказалась волей случая. Очередной контрагент Фэлана потерял осторожность настолько, что назначил встречу в когда-то тихом Хогсмиде. В принципе, все понятно: в день Первого испытания городишко наводнили толпы народу разного уровня благопристойности, и не только из Англии. В этой сутолоке аврорат способен пропустить все, что угодно, к тому же все их помыслы направлены на предотвращение терактов, а не на вшивую контрабанду, пусть даже и перьев птицы чжень. Редкая дрянь, надо отметить: их яд — одно из немногих веществ, что способно воздействовать даже через драконью кожу, поэтому их берут палочками из рога носорога и хранят и переносят в костяных шкатулках. В то, что Цзесюй, курьер, доставивший парочку таких шкатулок из Гонконга, равно как и их покупатель, могли быть как-то связаны с аврорами, Фицсиммонс не поверил бы даже после встречи с вупером, но уж больно публика была скользкая, особенно китаец. Триада всегда неровно дышала к англичанам. Так что мое присутствие было просто гарантировано. Но все обошлось, и на радостях Фэл пригласил меня на Испытание. Святой Патрик, чем я только думала, соглашаясь?!
«Явно, тем же местом, что и Воробей», — мелькнуло в мыслях в тот момент, когда хвосторога едва не задела хвостом мелкого, — «когда он вчера послушно пошел в кабинет к Джуниору!» Между прочим, пошел в одиночку — Добби не считается — только потому, что от Крауча-младшего «не веяло агрессией, и вообще, когда тот говорил, что хочет помочь, говорил он совершенно искренне». Ага, помогала кошка мышке!
Господи, на что я тогда надеялась? Тот факт, что птах смог договориться с василиском, еще ничего не означал. Драконы — это драконы, и этим все сказано. Да, я знала о них, еще с воскресенья, шкет сам сказал! А ему, между прочим, их показал Хагрид. Ну и Добби не пропустил. Зато полюбовалась на «Поттерово везение» в действии: из четырех драконов ему достался самый агрессивный. A Chríost na bhFlaitheas! (п/а: ирл. Христос Небесный!)
— Рисковый малый! — весело покрутил головой Фицсиммонс, когда мелкий наконец добыл золотое яйцо.
— Угу, — ответила я, мечтая о ремнях, розгах и хорошенько намятых ушах.
Дождавшись оценок судей, мы пошли отлавливать букмекера: ни Фэлан, ни, каюсь, я не удержались от того, чтобы не сделать пару ставок, и как истинные ирландцы поставили на Поттера. Как это ни забавно, но Гарри Поттер является одним из немногих англичан, популярных в Ирландии, по большей мере потому, что об него убился Темный Лорд, немало проливший крови сторонников независимости зеленой Эрин. Собственно, оная независимость и случилась только потому, что Реддл гикнулся. Жаль, гикнулся он не до конца. Но мы над этим будем работать.
К тому же, на кого еще можно было поставить честному ирландцу? На французскую фифу? Или на болгарина, совсем недавно уведшего снитч от Линча? Или же на сытого и смазливого англичанина? Нет уж, лучше на Поттера!
Примерно так рассуждал Фэл. Я же руководствовалась тем, что еще накануне мелкий точно знал, что ему предстоит и клятвенно меня заверял, что у него есть план. Знала бы я, что это был за план! Опять же, то самое пари, с Малфоем. У шкета были все стимулы, чтобы не просто пройти испытание, а стать первым. Что он и сделал, всего на одно очко опередив Крама. Каркаров должен быть рвал и метал: он и так выставил достаточно низкую оценку, но, к счастью, после него шел Бэгмен... В противном случае у Воробышка с Крамом было бы либо одинаковое число баллов, либо разница в одно очко, но в пользу болгарина. И плакали бы наши денежки. А так за свои потрепанные нервы и лишнюю седину я получила почти полсотни галеонов. И то хлеб!
Глава опубликована: 23.12.201352. Винки
Через пару дней после первого испытания Добби удалось найти Винки. Ко мне ее приводить было небезопасно: домовики видели, кто я на самом деле, слету, и реакция на меня могла быть абсолютно непредсказуемой. В замок, на кухню к остальным эльфам ее тоже тащить не стоило, мало ли что. Поэтому теплый закуток и пара одеял для несчастной эльфы были приготовлены в Тайной комнате.
Винки выглядела — и пахла — ужасно. Три месяца скитаний и безмерного потребления сливочного пива, той еще отравы для ее организма, сказались на ней отвратительно. Из ухоженной чистенькой домовихи она превратилась в тощее, вечно пьяное существо в лохмотьях. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что Носорожка, в ее пламенном стремлении отстоять гражданские права и свободу эльфов, не так уж и не права, другое дело, что взялась она за это не с той стороны. Она посчитала, что домовые эльфы — это почти люди, вроде негров. А они не люди, у них несколько другая психология, свои обычаи, традиции, правила и мораль. Даже не находись они в рабстве, у них было бы гораздо больше общего с гоблинами, чем с людьми, тем более что изначально эти две расы обитали по соседству, и только магический катаклизм выгнал их с родины и привел к нынешнему состоянию.
В отличие от более воинственных гоблинов, эльфы весьма и весьма миролюбивы. При всем своем магическом могуществе — палочки им и нафиг не сдались — они очень беззащитны. Всякого рода насилие им чуждо, на убийство другого разумного наложено абсолютное табу, даже для самообороны: домовикам проще умереть, чем убить, убийца для их недостоин жизни. А наиболее ортодоксальные представители вообще вегетарианцы. Потому-то они на рабский контракт и попали. Добби в их среде считался чуть ли не сумасшедшим революционером: одет, как человек, ест, как человек — и мясо тоже! — умеет читать и писать, получает за работу деньги. Добавьте ко всему еще и некоторую независимость в суждениях и нежелание наказывать себя за нелестные эпитеты в адрес бывших хозяев... Кошмар и ужас во плоти, damnú ort, потрясатель устоев! (п/а: ирл. проклятье! Черт побери!)
Винки же была обычным, среднестатистическим эльфом, для которого свобода — нечто постыдное. Несмотря ни на что, Барти Крауч оставался ее Хозяином, и его секреты хранились старой домовичкой с прежним рвением. Весь смысл ее жизни заключался в служении семье Краучей, а когда ее этого лишили, бедолага запила со страшной силой. С одной стороны, ее было дико жаль, с другой — с вусмерть пьяной, почти невменяемой Винки было несоизмеримее легче работать. Толку, правда, от этого было немного. Да, Воробей узнал, что Крауч-старший вытащил сынулю из Азкабана, оставив вместо него умирающую жену, и более десяти лет держал его под Империо. Да, от неумелого Обливиэйта этого уважаемого члена общества серьезно пострадала Берта Джоркинс. Ну, козел, ну, гад двуличный, но что тут нового? Не стоит забывать, что именно этот человек узаконил применение Непростительных аврорами. Да только красноперым, насколько я помню, это не сильно помогло...
Впрочем, на трагедию семейки Краучей лично мне было плевать с высокой башни. У меня, блин, Реддл шлялся неведомо где по Англии, а на левом предплечье с каждым днем все больше темнела Метка. То, что Оборотку Джуниору приходилось покупать, а не варить, было не так уж и важно. Главным было то, что указать, где же конкретно находился тот самый охотничий домик, в котором большую часть времени и провел Джуниор под бдительным присмотром домовухи, Винки не могла. Во-первых, дом был максимально изолирован от посторонних и скрыт под Фиделиусом и прочими чарами. Во-вторых, она не знала, где конкретно он находился. Понятие «где-то в лесу» — штука растяжимая. Связываться с другими домовыми эльфами Краучей — если они и существовали — смысла не было. В-общем, попасть туда можно было только с помощью самой Винки, а она в начале декабря была способна только на пьяные слезы и безмерное потребление пива, которое доставала всеми мыслимыми и немыслимыми способами с изощренностью, свойственной всем алкоголикам. А в дом тот нам попасть было просто необходимо: уж больно он смахивал на ту самую уютную норку, где мог бы спрятаться Лорд. И попасть по-тихому, не привлекая так ненужного нам внимания. А для этого она нам была нужна трезвой или хотя бы вменяемой. Так что пол декабря мелкий вместо того, чтобы разбираться с золотым яйцом, разбирался с эльфийкой. Яйцо, по его словам, могло и подождать до января, а вот Лорд — нет. Нельзя сказать, что такая расстановка приоритетов меня не порадовала.
Казалось бы, что может быть проще: принудить к сотрудничеству свободную эльфийку, злоупотребляющую сливочным пивом. Есть зелья, есть чары — выбирай на вкус, но... Было одно но: Добби. Наш ушастик искренне сочувствовал Винки, пытался помочь ей всеми силами, и вряд ли ему бы понравилось, если бы мы воспользовались Империо или его аналогом. Винки в таком случае пришлось бы зачищать, а ее смерть лупоглазого пацифиста привела бы в ужас, сделав его автоматически нашим врагом. Он был слишком полезен для этого, так что пришлось искать пути, как бы с домовухой договориться. Воробей их нашел, но это было весьма и весьма непросто. Правда, без самого Добби этого вряд ли можно было добиться.
Именно он нашел нужные доводы, чтобы Винки захотела вылечиться. Дело в том, что организм домовых эльфов отвратительно перерабатывает любой алкогольсодержащий продукт. Обычный виски, неважно, магический или нет, для них — сильнейший яд, действующий мгновенно. Пиво — действует подобно метиловому спирту: слепота, тошнота, потеря сознания и прочие прелести отравления метанолом. А чрезмерное потребление такого безобидного продукта, как сливочное пиво, очень быстро вызывает привыкание и деградацию. Излечить от зависимости Винки было можно, была бы на то ее воля. А она не желала выходить из запоя, пока мелкому и ушастому не удалось растолковать, в чем преимущество ее нынешнего состояния: теперь она могла быть рядом с обожаемым хозяином Краучем, как бы он ни прогонял: она же свободная домовуха, может делать, что хочет, и быть там, где хочет! А ведь он попал в беду... В чем совершенно не обманули: после Первого испытания Бартемиус Крауч на люди практически не появлялся, взяв больничный и держа связь с внешним миром через сов. Эту немаловажную информацию мне предоставила Деми Экслер, младшая помощница второго секретаря Крауча и та еще болтушка, когда я пыталась выяснить расписание главы департамента. Правда, слегка не по своей воле: крайне неприятное ощущение того, как утекает песком сквозь пальцы время и мое везение, и недалек тот день, когда запульсирует татуировка на руке, вынуждало меня пойти на крайние меры. Под крайними мерами подразумевались не только легиллименция в туалете трехгрошовой забеговки вздорной полукровки, но и похищение и допрос с пристрастием Бартемиуса Крауча-старшего. Для последнего наша встреча вполне могла закончиться тем же, чем в свое время закончилось подобное происшествие для одной бывшей медсестры из Омы. Жизнь порой выкидывает забавные коленца, не правда ли? Каких-то десять лет назад об одной мысли о подобном меня рвало от отвращения.
Для человека, не пропустившего на работе ни дня по болезни и получившего говорящее прозвище Каменный истукан, поступок Крауча был несколько необычен. К тому же дом его казался пустым и необитаемым, и никаких охранных чар, никаких сигналок на нем также замечено не было. И хозяина дома, и его домовика — а кроме старой Винки семье Краучей служил еще и ее племянник, если перевести на человеческий манер — будто ветром унесло. И на вопрос «куда?» могла ответить только Винки... Чудненько!
Она и ответила, в самый канун Нового года. И buíochas le Naomh Pádraig, с ней был Добби. (п/а: ирл. Хвала Святому Патрику)
Глава опубликована: 23.12.201353. Сюрпризы и подарки
В тот день у Добби был законный выходной. Отгремел Святочный бал, неожиданно ставший для мелкого испытанием похлеще ноябрьской встречи с хвосторогой. Увы, но Воробей совершенно не умел танцевать — это важное умение я как-то пропустила, занятая пустяками вроде основ самообороны, чтения, речи и письма. А ведь чемпионы должны были открывать бал. К счастью, об обязательном танце птах узнал не за пять минут до самого события. Но его заслуги в этом было немного.
Вообще, трудности, связанные со Святочном балом, у шкета начались с объявления об этом грандиозном событии. Ежу понятно, что за звание спутницы чемпиона Турнира большая часть хогвартских девчонок была готова на очень многое. Лично мне даже думать не хотелось, какие там страсти кипели в девичьих спаленках на всех факультетах. На фоне Диггори и Крама не слишком высокий Поттер выглядел идеальной жертвой, эдаким ягненком на заклание, поэтому если остальным парням просто строили глазки и улыбались, то на мелкого открыли натуральную охоту. Той же француженке повезло больше: мужская половина учащихся и гостей Хогвартса была более сдержана. А вот Воробей уже на второй день после объявления о бале задумался о том, что было бы неплохо носить мантию-невидимку на переменах: «милые» девочки, к огромной радости окружающих, безо всякого стеснения подходили и приглашали подростка, подлавливая его везде, где можно. Наслаждались сим действом не только люди. Добби, к примеру, дотошно подсчитывал, сколько девчонок в день подходило к Воробью и с какого факультета они были. Он же и устроил среди Хогвартских эльфов тотализатор, кто же заарканит сэра Гарри Поттера. По его словам, в игре «вылови Поттера и стань его партнершей» участвовали представительницы всех факультетов, даже кое-кто из подопечных мадам Максим. Лидировал, как это ни странно, Хаффлпафф. Я всегда знала, что барсуки — страшные звери, куда там змеям.
Сам шкет с удовольствием — эпатировать так эпатировать, и вообще, его они все задрали — пригласил бы Луну, но у девчушки на то Рождество были свои планы: ее отец обещал взять ее с собой в поездку к Гранд-Каньону. Воробей завидовал ей белой завистью. Он бы с радостью сменил Хогвартс и девчачьи вздохи, в которых ему чудилось что-то хищное, на Аризону. Но, кроме Турнира был еще и Реддл, а об этом джентльмене забывать не стоило. На всякий пожарный, так сказать...
— И с кем ты решил пойти? — как-то ночью спросила я.
Мелкий дернул плечами:
— Моя бы воля — вообще бы не пошел. Что я там потерял?
— Что тебе мешает пригласить ту, которая тебе нравится? Ты ж у нас Чемпион. Победитель драконов!
— Чоу идет с Диггори...
Это было неожиданно. Я и не знала, что узклоглазая так западет мальчишке в душу.
— Воробушек, не отчаивайся. Пригласи там пятую, кто к тебе завтра подойдет... ну, или Грейнджер.
— Ты б еще Джинни Уизли предложила. Чтоб Гермиона мне на балу мозг нравоучениями или эльфами проела? Да ну нафиг... Лучше уж реально одному пойти!
Однако отчаивался ребенок рано. Буквально на следующий же день он нашел себе партнершу, да такую, что ему позавидовали многие. И что характерно, совершенно случайно! Дело в том, что взрослеющий Невилл обратил внимание на противоположный пол. Проще говоря, парень в первый раз влюбился. Однако подойти и пригласить даму сердца стеснялся. Он даже почти решил пригласить мелкую Уизли на бал: третьекурсница так хотела пойти на это мероприятие, что была готова принять предложение хоть от Малфоя или Крэбба с Гойлом, не то что от тихони Лонгботтома. Но на свою удачу Нев рассказал об этом Поттеру. И у мелкого взыграло гриффиндорское благородство: раз уж ему не суждено пойти с той, кто ему нравится, то он сделает все, чтобы с другом подобное не произошло. И он развил бурную деятельность, дабы очаровавшая Невилла девчонка с радостью пошла с ним на бал, в результате чего совершенно неожиданно нашел уже себе практически идеальную спутницу на вечер и, как потом оказалось, не только. A Mhaighdean Bheannaithe! (п/а: ирл. Матерь Божья!) Чудненько!
Звали эту красавицу Падме, и училась она в том же потоке, что и мелкий, но на Рейвенкло. А Невилл, сответственно, втрескался в ее сестричку Парвати, попавшую на Гриффиндор. Младшая из дочерей Арджая Патила оказалась под стать своему старшему братцу, весьма плотно работавшего с Фицсиммонсом, и своего не упустила: когда шкет обратился к ней с вопросом насчет сестры, рейвенкловка согласилась помочь в обмен на то, что Поттер пригласит на бал ее саму. Несколько слизеринский подход, но, кажется, именно это в девушке Воробью и понравилось. К тому же Падме не зря определили на факультет умников: голова на плечах у нее имелась и весьма светлая. Во всяком случае, делать с ней домашку по той же арифмантике или рунам шкету было гораздо интереснее, чем с Грейнджер. И именно благодаря находчивой индианке Поттер выглядел достойно, открывая с другими чемпионами Святочный бал. Случайно узнав, что ее кавалер не умеет танцевать от слова «совсем», Патил не растерялась и буквально за пару дней совершила маленькое чудо. Мелкий, конечно, не стал выдающимся танцором, но и ноги партнерше вечером двадцать пятого декабря не оттаптывал. Сочетание ума и красоты девушки покорило Воробышка настолько, что уже к концу бала о некой китаянке он уже и не вспоминал.
Что же касается Невилла, то его увлечение Парвати длилось недолго. В отличие от сестры, мозгов у нее было поменьше, и рот не закрывался в принципе. Лонгботтом от девушки довольно быстро устал, а когда та поставила в середине января условие «или Лавгуд, или она», с громадным облегчением с индианкой распрощался. Он, конечно, выглядел тюфяк-тюфяком, но совсем уж безвольной тряпкой не был, и вертеть собой позволял только бабушке и то, не всегда.
Если Воробей во время бала изо всех сил старался не ударить в грязь лицом перед заинтересованной общественностью, совершенно позабыв о прочем, то Добби такой глупости не совершил. Ни я, ни он не забыли, что Темному Лорду еще летом был отчаянно нужен Поттер. Пусть причин мы не знали, но сумятица и толкотня бала были идеальными условиями для любой дряни, задуманной Реддлом, начиная от похищения и заканчивая отравлением. Так что домовик следил за мелким во все глаза. И не только за ним, но вечер прошел без эксцессов. Ну и чудненько, хотя мне это все не нравилось совершенно. Сad sa riach Лорд тянет? (п/а: ирл. какого хрена) Какое еще crá croí ждет Воробушка? (п/а: ирл. дрянь, дерьмо)
День подарков у Добби был одним из немногих фиксированных выходных. Поскольку накануне домовик порядком вымотался, присматривая за мелким и обеспечивая его безопасность, я думала, что до следующего утра мы эльфа не увидим. Однако я ошиблась. Часа в четыре пополудни рядом со мной возник чрезвычайно экзальтированный эльф. Если учесть, что в тот момент я как раз чистила фармацевтический склад в Норфолке, то понятно, что ушастику я была «рада» донельзя. Хорошо еще он не стал орать на все помещение и даже подержал безразмерный кошель. Так что я успела взять все, что хотела, и смыться до того, как в зале начнется пожар, заказанный проворовавшимся завскладом. Старая проводка и эти скачки напряжения в праздники, знаете ли...
— Добби нашел, мисс Патти! — топорща уши и тараща глазища, заявил эльф, как только мы оказались в Хинчли. — Добби ИХ нашел!
Если честно, я сначала не поняла, о ком талдычил домовик, а потом не сразу поверила своим ушам.
— Как?!
«Господи, благослови Воробушка и его интуицию!» — думала я, слушая рассказ Добби. Потому как если бы не он, если бы Добби не стал работать на нас, мы бы искали крысу и его хозяина до греческих календ.
Свой выходной домовик решил провести с Винки: он хорошо помнил, каким потрясением для него стало первое Рождество на свободе, особенно подарки. Услышав, что люди в этот день обмениваются подарками и ходят в гости, домовуха загорелась идеей наведаться к бывшему хозяину. Добби, как настоящий джентльмен, даму одну не бросил, и к Краучу они пошли вместе, купив по пути, кажется, письменный набор. Естественно, в доме они никого не обнаружили, и тогда Винки, взяв с Добби клятву никому об охотничьем домике не говорить и никого туда не приводить, отправилась в надежно спрятанный коттедж. И там, само собой, они обнаружили жуткую картину: гомункула, крысу-анимага, огромную змеищу и больного, бредящего Бартемиуса Крауча-старшего, запертого в гостевой комнате. Поскольку Добби примерно представлял, что они найдут в убежище Крауча, он смог утащить начавшую истерить домовуху до того, как она подняла шум и привлекла внимание находившихся в доме существ. После он попросту усыпил Винки, чтоб она не натворила глупостей, и отправился ко мне, совершенно правильно рассудив, что здесь мелкий ему не помощник.
Глава опубликована: 23.12.201354. Хейма Лорда
Моя бы воля, то я бы оставила папеньку Джуниора там, где он и находился. И дело было совсем не в самом Барти Крауче. Конкретно мне он ничего не сделал. Пожизненное собственному сыну и Лестрейнджам, равно как и заключение без суда Блэка и прочих меня особо не волновали. Зато весьма и весьма беспокоила возможная реакция Реддла на исчезновение пленника. Пока глава Департамента международных отношений бредил в запертой комнатке, Лорд сидел на месте и никуда не рыпался. Все из-за Фиделиуса: вряд ли у того, что представлял собой Реддл на тот момент, хватило бы сил, дабы перевести Хранителя дома с Барти-старшего на себя. Если же Крауч сбежит, куда метнется эта бессмертная пакость — фиг его знает. Так что пока Ясме Планкетт не приготовит зелье для Реддла, я была готова сделать все, чтоб Барти Крауч по-прежнему находился в том чертовом коттедже, хоть самой вместо него там сидеть.
Но даже желай я его вытащить на самом деле, я бы не стала этого делать незамедлительно. Судя по отчету эльфа, Крауч был болен и довольно серьезно — несколько месяцев рядом с Лордом и Петтигрю не прошли для него даром, он находился в помраченном состоянии и не узнал Винки, когда та ему показалась на глаза. Куда его из теплой комнаты тащить зимой? В Мунго? Да Петтигрю его найдет мигом! А если же Крауч успеет очнуться до этого, тогда глава Департамента международных отношений неминуемо окажется в тюремном госпитале, а после — и в Азкабане. Чтобы выхаживать его самостоятельно, нужно было надежное, оборудованное всем необходимым убежище, куда не сможет пролезть Крыса. Вообще, в идеале чем позже гости лесного коттеджа узнают о пропаже ценного пленника, тем лучше. А на подготовку нужно время.
Вроде бы логично, но попробуй объясни это домовухе! Она же прекрасно видела, что за существо сидело у камина в гостиной коттеджа. А поскольку Винки была несколько аполитична — моя хата с краю, лишь бы Хозяина уберечь, а там хоть трава не расти — то ее единственным желанием было намерение вызволить Крауча и утащить его подальше от немертвой гадости и его питомцев. Хвала Патрику, Добби удалось ее убедить не торопиться и не пороть горячку. Естественно, он не стал посвящать эльфийку в свои намерения относительно Риддлова тельца, да ей это было и не интересно. А намерения были просты: кусочек плоти, великолепно пошла бы и кровь или что там текло по венам и артериям гомункула вместо нее. Первого января, улучив момент, когда змея — не впавшая отчего-то в спячку — уползет, Петтигрю пойдет кормит Барти-старшего, а сам Лорд впадет в дневную дрему, ушастик добыл кусочек ногтя с мизинца на ноге. Я не была уверена, что это подойдет, но все же отнесла добытое Ясме. В зелье оно не подошло, зато для анализа сгодилось, и результаты ошеломили и заставили помянуть всех святых и не очень до седьмого колена. По всем выкладкам выходило, что гомункулу оставалось «жить» не более восьми-девяти месяцев. Более того, судя по остаточным следам сульфатов и некоторых протеиногенных аминокислот животного происхождения в ногте, он регулярно употреблял специальное зелье, поддерживающее его существование. Вливать еще что-либо было бессмысленно и означало попросту убить псевдотело гомункула. Помещение в стазис любого рода в нынешнем его состоянии также гарантировало летальный исход. Туда бы ему и дорога, так ведь эта тварь вернется! А dhiabhail! (п/а: ирл. черт!)
— Бонни, ты только не отчаивайся раньше времени, — добавила под конец Планкетт. — Это все равно предварительные выводы. Наверняка есть выход, но без образца хеймы... — она развела руками.
— Хеймы? — это еще что за неведомая дрянь?
— Это у человека кровь, у гомункулусов — хейма. Не смотри так, у меня прадед этой темой одно время увлекался. Кое-что из его дневников осталось.
Нет, все же аптекари Лютного — это кладезь запретных знаний! Последние лет двести — спасибо Парацельсу и его жадности — за сотворение гомункулуса можно в Азкабан загреметь на пятнадцать лет, а если ты дипломированный зельевар или алхимик — и бессрочно лишиться лицензии. В книгах — только общие описания. Если что-то более специализированное — так проще по кровавым ритуалам африканских племен найти. На Континенте с этим чуть попроще, но провезти книгу на территорию островов — у меня столько денег нет.
— А в этих дневниках нет описания, как эту хейму стоит набирать, чтоб следов не осталось?
— Обычным «клопом», — ответила Ясме и объяснила, что она имела в виду. Было видно, что вопрос ее совершенно не удивил. Да и дополнительной информации она у меня не выпытывала, но это скорее специфика Лютного. Хотя, судя по косвенным намекам, она решила, что я решилась на рисковый эксперимент по извлечению вселившейся в меня сущности и гомункула я заказала в Европе для этого, а зелье мне нужно, чтоб беспрепятственно его ввезти в Англию. Хорошая версия, главное, весьма толковая. Она великолепно объясняла, почему не стоит оставлять следов от забора хеймы: мне был нужен неповрежденный сосуд для подселенца, а с заживлением ран у гомункулов проблема. «Клопа» — зачарованный сосудик с тоненькой, не оставляющей следов трубочкой, смахивающей на хоботок москита, который умел сам искать вену и безболезненно набирать кровь — я заполучила почти без проблем. Такими штуками последние пару лет набирали кровь у младенцев в Мунго. Они, конечно, находились на строгом учете, но когда это было препятствием? Пара дней и сотня галеонов — и до следующей проверки один сосуд Патона в моем полном распоряжении. Чудненько!
Никогда, кстати, еще у меня так легко и быстро не утекали деньги, как той зимой. А с учетом того, что их и так было достаточно ограниченное количество... В-общем, машину я продала еще осенью, а в начале девяноста пятого всерьез задумалась, чтоб продать и дом в Хинчли. Воробей по этому поводу порядочно психовал: коттедж в Луговом тупике он всерьез считал своим домом, существуй пресловутая защита крови, о которой звездел директор, на самом деле, она бы стояла именно на нем, а не на жилище Дурслей. Ему было до слез обидно терять свой дом, будучи при этом единственным наследником состояния семьи Поттеров, но не в силах что-либо изменить, ведь до совершеннолетия, а значит и до возможности самостоятельно распоряжаться этим состоянием, парню оставалось еще два с половиной года. Целая вечность, scrios Dé! (п/а: ирл. досл. Господь Разрушитель! )
Но хрен с деньгами, был бы результат. Хейму Реддла нужно было добыть в течение двух суток, поскольку платить еще сотню не хотелось совершенно. Но я уже настраивалась на это: лучше заплатить, чем потерять Добби. Ведь рядом с Лордом почти постоянно была змея, которая, как многие другие фамилиары, чудесно чуяла домовых эльфов. О том, что это милое создание способно не только засечь, но и изловить и сожрать домовика, я узнала чуть позже и практически случайно. Но по порядку. В-общем, домовик исчез с «клопом» на сутки и появился, гордо потрясая ушами и пузырьком с бурой гадостью, буквально за полчаса до крайнего срока, когда нужно было вернуть артефакт в Мунго. Не успела я облегченно вздохнуть, как эльф что-то вякнул про то, что «план сэра Гарри Поттера сработал». И вот тут мне поплохело: планы шкета в прошлый раз закончились салочками с хвосторогой.
Я едва дождалась ночи. Я весь день уговаривала себя успокоиться, чтоб потом не орать на мелкого, а уж в том, что поорать будет за что, я не сомневалась: на мелочи Воробей не разменивался давно. Ну да, уговорила! Когда я услышала, в чем там было дело, то злосчастное зеркальце едва не полетело в стену. Этот... этот... эта зараза мелкая, по чьей заднице вот такими слезами плачут все розги и ремни, что есть в мире, оказывается, нащупал способ, как можно незаметно шпионить за Лордом. Через эту самую гребанную змею! Чудненько!
Надо сказать, что способ этот нащупывался с лета, с того момента, как мелкий впервые посетил во сне Реддла. Воробей, оказывается, «хорошенько обмозговал идею» (да ладно?!) и решил найти способ навещать этого недоделка не по воле случая, а по собственному желанию. К концу декабря нашел, посетил — и испытал непередаваемые ощущения, причем не свои: Лорд чихвосил Петтгрю за какой-то косяк. Попытавшись отстраниться от чужих не слишком приятных эмоций, ребенок неожиданно не просто вылетел из сознания гомункула, а «плавно, ну, как бабочка, перелетел в змею», с чьего ракурса и досмотрел сцену наказания Крыса. Поскольку ничего нового «мотылек» фигов не узнал, о сне мне не сообщили, равно как и о том, что с той ночи птах пытался повторить опыт и опять подключиться, но уже к Риддловой гадине. Несчастье мое — парень упорный, и, в конце концов, у него это получилось. Он смог даже, внушая простейшие желания, потихоньку управлять ею. Именно так Добби оказался не замечен, и отрезая кусочек ногтя, и подсаживая «клопа» Лорду на загривок. В противном случае наш свободолюбивый ушастик повторил бы судьбу Тибби, того самого племянника Винки, исчезнувшего летом без следа. Фамилиар Лорда сожрала его, едва проникнув в дом Крауча.
В принципе, у меня были все основания собой гордиться: я все же смогла сдержаться и не обложить шкета отборным ирландским матом в семь слоев. Я просто демонстративно обиделась. Растерянный моей реакцией подросток выложил не только то, что хотел рассказать, но и вообще все, что узнал в результате ночных путешествий.
— Ну, ты и зараза! — воскликнул он, когда до него дошло, что же я провернула.
— На том стоим, — ответила я. — А ты не зевай! Мало ли кто как реагирует? Ты, птаха, конечно, молодец и везуч, будто тебя в младенчестве в Фелициусе утопить хотели, но учти: таким макаром ты однажды закопаешь нас всех.
— Понял, больше не буду.
— Будешь, куда ты денешься...
Глава опубликована: 13.01.201455. Прикладная нумерология
В самом деле, куда? Кровь не вода, а Воробей сполна унаследовал от Джеймса Поттера полное неумение оставаться в стороне и не лезть на рожон. Мелкий, конечно, старался сдерживаться, но на пятнадцатом году его жизни папины гены показали себя во весь рост. Мне только оставалось надеяться, что он переживет этот год, а испытания, в которые, несомненно, шкет вляпается по самые уши, хоть как-то охладят его буйную головушку.
Пока же он радостно лез, куда не просят. А я, кроме тысячной просьбы о бдительности и осторожности, ничего даже посоветовать не могла. И запрещать было бесполезно: это была прекрасная возможность проследить за гостями Крауча, и упускать ее Воробей ни за что бы не стал. Честно говоря, мне и в голову прийти даже не могло, что можно вот таким образом шпионить за Лордом. Да, мы знали, что мелкий ментально связан с Реддлом, но вот при чем тут змея, я не знала. Но возможность видеть через рептилию была несомненной удачей, ведь со змеей можно было сделать то, что ну никак не получилось бы с ее хозяином. И речь шла не только и столько об управлении, сколько о манипуляции памятью. Единственным минусом было то, что змея сама по себе плохо понимала и воспринимала человеческую речь, поэтому более-менее стоящую информацию шкет мог добыть, только находясь в сознании животного. А это мало того, что потраченное время, так еще и малоприятные подробности о жизни змеи. Хорошо хоть Воробей не из брезгливых, но все равно мало радости по ночам смотреть, как змея ест еще теплого трепыхающегося кролика.
Так что дней десять мелкий был больше похож на ленивца, поводя во сне как можно больше времени. Дело в том, что еще до Нового Года он как-то застал огрызок разговора Лорда с Петтигрю каком-то ритуале, который должен был проводить Хвост и в котором должен был участвовать сам гомункул. А после Воробей все никак не мог разведать подробности. Подросток настолько увлекся, что Невилл, Падме и Грейнджер забили тревогу и потащили его к мадам Помфри. Пытаться отбрехаться головной болью было явно плохой идеей. Результатом стали сутки в медкрыле, обследование от медиковедьмы и ментальное сканирование от Дамблдора. Долетался! Чудненько!
Но не смотря ни на что, шкет все же выцепил частичное название того ритуала, что задумал Темный Лорд. Бубнеж Петтгрю про «кость отца, кровь врага, плоть слуги» говорил только об одном. Старый саксонский ритуал, дошедший до наших дней с еще дохристианской эпохи, темномагический — ну, а как иначе! — позволяющий облечь неупокоенного, одержимого местью духа плотью. Самое то для Реддла! В манускрипте Бойлов его описание тоже имелось, правда там речь шла о плоти раба, но не суть: рабов у Лорда предостаточно, весь, мать его, гребанный Внутренний круг, выбирай на вкус любого! Главное, чтоб предан был раб умершему господину всем сердцем, всей душой. Судя по всему, жертвовать плотью должен был сам Крыс: прочим своим сподвижникам, так и не удосужившимся поисками исчезнувшего предводителя, Лорд не доверял.
Помимо трех строк описания самого ритуала, в сборнике рецептов на все случаи жизни для темных ирландских магов были еще три страницы с перечнем ингредиентов для зелья под ритуал и описанием, как это зелье варить. Что в то варево нужно кидать, я так правильно и не разобрала: ладно бы там шли латинские названия трав и прочей требухи, но нифига подобного, все на тамошнем диалекте! И поди разбери, что такое «сухонник», животное или растение — в старом словаре некоторых слов не было. Зато было весьма четкая, хоть и не простая астрономическая схема, по которой можно было рассчитать, когда следует проводить ритуал. Два дня на прикладную нумерологию — iontas na n-iontas, мы знали, когда же Лорд попытается вернуть себе тело. (п/а: ирл. и вот!) К сожалению, точной даты рождения Лорда ни я, ни Воробей не знали, а без этого вместо конкретного дня мы получили только временной промежуток в пару недель. Вернее, несколько: один пришелся на конец февраля-начало марта, другой выпал на начало июля, третий — на вторую половину ноября. Ну, при условии, что я не ошиблась, и Меропа Реддл родила сына в начале января тысяча девятьсот двадцать седьмого. Не скажу, что известие о том, что времени осталось всего ничего, меня обрадовало, но это была хоть какая-то определенность. Учитывая нашу полнейшую неподготовленность к вышеозначенному событию, мелкому предлагалось поберечься и смотреть в оба, хотя бы до лета. Конечно, Турнирный контракт гарантировал, что до третьего испытания чемпиона не получится убить, а в случае похищения его просто приволочет на ближайший тур, но все равно, поберечься стоило. Равно как и следить за каменной купелью в коттедже Крауча: как только она перестанет пустовать, у нас останется три дня до начала активных действий.
Дополнительное же исследование части хеймы гомункула, к сожалению, только подтвердило предварительные выкладки Ясме. Более того, оказалось, что Лорд сидит на смеси единорожьей крови и змеиного яда неизвестного происхождения, а подобрать что бы то ни было, не вступающее в конфликт с этими активными компонентами за такой короткий срок, не представлялось возможным. Foc! Go n-ardaí an diabhal léis an cacamas! (п/а: ирл. Проклятье! Черт бы побрал это дерьмо!)
Таком образом, у нас оставался только один путь: дать Лорду обрести тело, а потом это самое тело ввести в бессознательное состояние. Ну, или плюнуть на изначальный план и грохнуть гомункула со свитой. Последнее, я, посовещавшись со шкетом и Добби, оставила на самый крайний случай.
В-общем, начало девяноста пятого вышло для нас троих не самым легким временем. Сборник англо-саксонских обрядов и ритуалов на крови я нашла достаточно быстро, правда на платтдойче, зато экстемпоральный рецепт был, как положено, на латыни, и список ингредиентов для зелья, в котором должен был искупаться гомункул, дабы обрести нормальное тело, весьма скоро оказался у меня на столе. (п/а: платтдойч, Plattdeutsch — нижненемецкий язык, представляющий собой совокупность диалектов, распространённых преимущественно на севере Германии и северо-востоке Нидерландов. Являлся официальным языком Ганзы и Кальмарской унии) А после, не испытывая к мадам Планкетт особого доверия, мы — весьма самнадеянно, признаю — решили рассчитать алхимическую карту того тела, что обретет Реддл в результате проведения ритуала, самостоятельно. Не самая простая задача, но мы хотя бы приблизительно знали, что должно в итоге получиться. Тут самым главным было правильно зачаровать пергамент и не налажать с векторами, вычерчивая полиграмму. Часть — самую безобидную — расчетов делал Воробушек, часть — я. Сложную, многолучевую фигуру чертила снова я, а вот зачаровывал ее уже мелкий, как наиболее сильный маг: чего-чего, а дурной силушки у подростка хватало.
На расчеты, черчение и чары мы угробили полтора месяца. Недостающие же части для ритуала: кусочек кости Тома Реддла-старшего и часть плоти Крысы — Добби добыл за вечер. И вот Гарри взмахнул своей «домашней» палочкой из боярышника — и фаланга мизинца вместе с крохотным кровавым комочком и каплей крови мелкого с легким шипением вплавились в пергамент, а свободное пространство листа покрылось алхимическими символами и цифрами, в которых были зашифрованы характеристики новой оболочки Лорда. Алхимическая карта была готова. Оставалось только передать ее Ясме, для дальнейших расчетов и опытов. Надо отметить, аптекарша прекрасно поняла, что ей дали, и не обиделась. Лютный — не то место, где стоит безоглядно доверять, тем более деловым партнерам. Да и меньше знаешь — дольше живешь и крепче спишь. Вот и чудненько!
Добби же все то время, пока мы с Воробьем считали и пересчитывали, вертелся юлой, умудряясь одновременно находиться в нескольких местах. Он не только страховал в школе мелкого, но и периодически навещал домик Крауча. Кроме того, эльф плотно общался с Винки, удерживая домовуху от тех поступков, который могли нам навредить. Например, он следил, чтобы она не помчалась за помощью к Дамблдору. Хвала Патрику, это было несложно: мистер Крауч терпеть не мог директора Хогвартса. Боже, благослови политику!
Винки тоже была при деле. Она с некоторым трудом устроилась к Хогсмидскому аптекарю. Денег ей, естественно, никто платить не собирался, зато у нее была своя клетушка, которую это милое создание методично превращало в настоящий изолированный ото всех бункер, и доступ к книгам и зельям — мистер Уиллоуби на пару с женой помимо варки зелий еще и практиковали в деревеньке колдомедицину.