Чудовище

36. Прогулка

Даже у магов Рождество — или Йоль, у кого как — считается семейным праздником. Если на Пасху школу покидают лишь некоторые, то во время Рождественских каникул школа пустеет. Должно случиться что-то из ряда вон, чтобы среднестатистический студент Хогвартса остался в стенах замка. Поэтому нетрудно догадаться, как смотрели другие студенты школы магии и колдовства на Гарри Поттера, третий раз кряду не изъявлявшего никакого желания встретиться с опекунами на праздник.

Сам же Воробей ждал не дождался, когда же остальные ученики покинут замок: чужую жалость мелкий всегда терпеть не мог. К тому же шкет всегда неуютно себя чувствовал среди большого скопления людей. Так как в этом году никаких расследований и тайн не было, он считал, что не только Невилл, но и Провокатор с Носорожкой отправятся по домам. Наивный ребенок! Он недооценил силу дружбы и характер Уизли и Грейнджер. Эта парочка решила не бросать друга в одиночестве! Scread mhaidine orthu! (п/а: ирл. Чтоб им пусто было!) Ну и кроме того, Рон, слегка обиженный тем, что Гарри Поттер достаточно много времени проводит не с ним, а с Невиллом, решил показать, кто тут лучший друг.

Мелкий, когда рассказывал об этом, шипел, матерился и фыркал. Дело было в последнюю пятницу семестра, и поскольку одно желание я ему была должна, то Воробей попросил — раз уж Рождество мы вместе встретить не сможем — о встрече в Хогсмиде в субботу. Соскучился, самостоятельный мой...

На тот день у меня ничего запланировано не было, и я решила, отчего б не потратить пару-тройку часов на прогулку с Воробьем, тем более что зелье для шкета было готово. Выбраться потихоньку из замка ребенку, знающему несколько потайных ходов из него, было совсем нетрудно. Ну, а на то, чтобы шляющаяся по Хогсмиду толпа малолетних оглоедов не засекла Поттера там, где его быть не должно было, существовали мантия-невидимка и чары. Да и не собиралась я выгуливать птаха по деревеньке, основной достопримечательностью которой был магазин сладостей. Вот еще!

Судя по воспоминаниям Сириуса Блэка, Мародеры знали о семи потайных ходах, мистер Филч знал о четырех, василиск Ужас — еще о трех-четырех, но те были совсем уж специфическими. Сколько их было на самом деле — никто, кроме, возможно, школьных домовиков, не знал. Еще осенью, как только Воробей прибыл в школу, подросток проверил те самые семь тайных выходов из замка — просто так, на всякий пожарный, вдруг понадобится. Судя по пыли и паутине, пятью проходами давно не пользовались, один был непроходим, но обвал был недавно, а еще одним ходили с завидной регулярностью. Узнать с помощью Добби, кто там ходит туда-сюда в обход главных врат замка, было легко: неизвестными нарушителями оказались, само собой, близнецы Уизли. Почему они ходят одним и тем же — причем, не самым удобным — маршрутом, стало ясно после того, как при открытии одного из неиспользуемых ходов Воробья и его ушастого няня едва не заловил завхоз. Старый сквиб удивительно шустро прибежал, стоило только нажать на камень, открывавший проход, из чего был сделан вывод, что о тех неиспользуемых четырех, ведущих из замка в деревню и на станцию, Филч и его кошка знали, а пятым, ведущим от Воющей хижины к Дракучей иве, никто не пользовался потому, что не умели отключать дерево. Хорошенько поразмыслив, шкет решил, что неплохо бы и себе сделать безопасный отход из Хогвартса, о котором никто не знал бы. Поэтому Добби расчистил потайной проход, что начинался от зеркала на пятом этаже и заканчивался в тупичке за магазином одежды, оставив, однако, иллюзию того, что ход завален.

Так что в субботу, восемнадцатого декабря, я стояла в нише у неприметной дверцы, закутавшись в мантию с капюшоном поверх зимней куртки, и неспешно курила, поджидая мелкого. Валил густой снег, шкет опаздывал. Наконец, дверца бесшумно — Добби, небось, постарался — открылась и наружу вылетела взъерошенная мальчишеская голова в кривовато сидящих круглых очечках. Scrios Dé, зрелище не для слабонервных! (п/а: ирл. Блин, досл. Господь Разрушитель!)

— Опаздываете, молодой человек, — сказала я, отмечая про себя, что надо бы в Лондоне зайти в оптику: Воробью пора менять оправу.

— Патти! — засиял солнышком птах. — Извини, меня близнецы задержали...

— Ладно-ладно, — прервала его я. Погода в Шотландии мне пришлась не по нутру: даже в мантии с согревающими чарами было зябко, а что уж говорить о мелком? — Цепляйся, потом все расскажешь.

— А разве мы... — начал Воробей, послушно вцепившись в мантию, но я уже крутанулась на каблуках.

Трансгрессия для меня никогда не была чем-то легким, тем более парная, и тем более, на большие расстояния, поэтому из вихря переноса мы вынырнули не в Лондоне, а на кладбище неподалеку от небольшого шотландского городка со смешным названием Киллин. Дальше уже мелкий со мной скакнул в Глазго, после — Лидс, где я замаскировала магловским гримом его шрам и заклинанием изменила ему облик. Следующим пунктом назначения был уже Лондон, и я с наслаждением стянула с себя ненавистный балахон с подогревом. После прогулки босиком по ирландским камушкам я терпеть не могла две вещи: изображать из себя кочан капусты и зимний холод. К тому же Лондон с его сорока градусами зимой устраивал меня несколько больше, чем Хогсмид с его дай Патрик двадцатью. (п/а: имеется в виду температура по Фаренгейту, 40° F = 4.5° C, 20° F= -6.5° C)

Прогулка удалась: за каких-то два часа мы обошли и недорогие магазинчики в восточной части Косого переулка, и побывали на распродажах в магловских супермаркетах. Нельзя сказать, что мы накупили много хлама, мы скорее просто болтались то там, то сям, как в старые добрые времена. Так, парочка безделушек: трехтомник Гаррета про лорда Дарси, справочник начинающего колдомедика, набор керамических ножей, кеды (мечта мелкого), джинсовый комбинезон — мне, еще кое-что по мелочи, ну и, само собой, носки для домовика. Я таких, кстати, никогда еще не видела: с вывязанными пальчиками и светящимся в темноте узором. Ужас-ужас-ужас, но, стоит отметить, Добби был на седьмом небе от счастья и таскал их всю зиму, практически не снимая.

Вдоволь находившись, мы зашли в маленькую кафешку, где Воробушек поведал во всех подробностях, что от него хотели близнецы Уизли. Оказывается, рыжие поборники справедливости решили, что негоже малышу Гарри сидеть в школе, как под замком, и подарили волшебную карту замка с отмеченными на ней ходами, проходами и прочим. Ту самую Карту Мародеров, за авторством Поттера-старшего и компании. I gcuntas Dé! (п/а: ирл. Бог ты мой!) Вот так подарок к Рождеству! Не то, чтобы малыш в ней особо нуждался: к третьему курсу замок он знал лучше иных выпускников — но все же вещь отца, наследство, так сказать. Помимо всего прочего, по этому куску старого пергамента можно было отслеживать перемещения находившихся в Хогвартсе существ. А вот это меня не обрадовало совершенно.

Дело в том, что к близнецам Карта Мародеров из ящиков с конфискатом завхоза. Из воспоминаний Блэка о последнем годе обучения мы с мелким знали, что ее отобрал у Сириуса лично Филч. В выключенном состоянии Карта представляла собой кусок пустого пергамента, тем не менее, вытащили рыжие шкодники ее из ящика с особо опасным содержимым. Вероятность того, что аналог этой вещицы мог существовать и у директора, была весьма велика: то, что сделали школьники, легко повторит маг уровня председателя Венегамота. А оный маг карту видел, иначе что обычный пергамент делал среди опасных артефактов? Но даже если и моя паранойя ошибалась — с чего бы Дамблдору отдавать зачарованный пергамент обратно Филчу, что сквибу с ним делать, он же ее ни включить, ни отключить не сможет — в таком деле лучше подстраховаться и перебдеть.

Глава опубликована: 05.08.201337. Веселые каникулы

Однако идиллия не продлилась долго. Мы даже Карту открыть не успели, а Воробушек — допить свое сливочное пиво, как задергалось и зазвенело Связное зеркало, лежавшее в кармашке моего платья. Парное к нему было у Добби, оставшегося в Хогвартсе на тот случай, если Воробья кто-то будет искать в школе. В зале было слишком шумно и черезчур много глаз и ушей, поэтому я ушла в дамскую комнату, чтобы прослушать сообщение о том, что мелкого ищут его друзья-приятели. Так что пришлось по-быстрому возвращаться домой, где нас уже ждал домовик, чтобы перенести мелкого поближе к замку: для своих тринадцати шкет уже на сегодня достаточно напрактиковался в трансгрессии, тем более на дальние расстояния.

Когда ночью я узнала, зачем Уизли и Грейнджер кровь из носу понадобился Поттер, то не смогла удержать на языке весьма нелестную характеристику и о детках, и о недетках. Особенно об одной такой недетке, бородатой и в очках-половинках. Вот кто бы объяснил мне, за каким рогатым дьяволом этот Песталоцци хренов устраивает представления, когда можно было бы просто поговорить с парнишкой, все ему рассказать за чашечкой столь обожаемого директором чая? Неужели он думал, что если Поттер ему не доверяет, то ни с того ни с сего поверит в дурно сыгранный спектакль? Или посчитал, что для тринадцатилетнего подростка подслушанное и подсмотренное будет ценнее и весомее, чем то, что сказали ему взрослые? Ай, да кто его разберет!

Впрочем, по порядку. Пока шкет гулял со мной по Лондону, его приятели бродили по Хогсмиду. Судя по тому, что до «Трех метел», тамошнего паба, они добрались только спустя порядочное количество времени, рыжий с девчонкой не пропустили ни один магазинчик на главной — и фактически единственной — улочке деревеньки. Основательно продрогнув (ну, еще бы! На таком-то ветру!), ребятки решили зайти в означенный паб и выпить чего-нибудь согревающего. Однако спокойно посидеть рядом с елочкой и выпить за наступающее Рождество они не смогли: в помещение зашла несколько странная компания. Флитвик, Макгонагалл, Хагрид и Фадж. In ainm Dé! (п/а: ирл. Во имя Господа!) Каким образом министр магии Фадж, надутый чванливый индюк, мог сесть за один стол с лесничим Хагридом? И не просто сесть, а вести с ним беседу в самом дружелюбном тоне. Как там Ясме говорила? «Чудо Мерлиново»? Зато профессор чар не удержался от лекции по Фиделиусу. Видимо, чтоб детишечки не тратили время на перерывание школьной библиотеки. Не, ну чудненько, в самом деле!

В принципе, ничего нового друзья мелкому не сообщили. Обо всем, что соизволили сообщить в непринужденной беседе взрослые маги — кем бы они ни были — мелкий знал еще с лета. Но почему и зачем все это было сказано, я не могла понять. Если подумать, гораздо правдоподобней все это звучало бы из уст оборотня. Но, видать, кое-кто решил, что если уж шкет не идет на контакт с Люпиным, то нужную информацию он все равно должен получить.

Воробушек, кстати, не постеснялся втихушку пролегилементить Носорожку, как наиболее наблюдательного и наименее защищенного свидетеля разговора. Увы, среди маглорожденных практически не встречаются маги с врожденными окклюментивными щитами. Работать с тем же Роном так, чтобы он ничего не заметил, было бы не в пример сложнее. Да и научить девчонку — согласно классическим пособиям по окклюменции — защищать сознание было бы труднее. Правило это действовало только именно на маглокровок, уже с полукровками все было совершенно иначе. Так что мелкий с неподдельным вниманием — буквально, не отрывая глаз — слушал Гермиону, а не Рона, а после передал с Добби пузырек с восстановленной сценой в пабе мадам Розмерты. Mo sheacht mbeannacht ort! (п/а: ирл. Молодец! Отлично сделано!)

О Карте Мародеров мелкий Рону и Гермионе ничего не сказал. Во-первых, Рыжий категорически не умел сохранять тайну, он говорил не в тех местах и слишком громко, его самодовольный вид при этом буквально кричал, что он знает что-то, чего не ведают другие, а во-вторых, Гермиона, несмотря на три года в обществе известного нарушителя всяческих правил, вряд ли бы удержалась от того, чтобы не отдать этот артефакт преподавателям, дабы Сириус Блэк больше не смог бы пробраться в школу.

На второй день каникул случилось страшное: пропала Ронова крыса. Случилось это во время обеда. Отправляясь в Большой зал, Уизли оставил бедное животное в спальне: Короста практически не шевелилась, ее облезлая шерсть выглядела тускло даже в скудном зимнем свете. Крысиная микстура явно не помогала, и Гермиона уже тайком от рыжего заводила с Воробьем разговор о том, чтобы подарить другу на день рождения нового питомца. Сам Рон об этом отчего-то — он ведь крысу эту терпеть не мог — и слушать ничего не желал. Достал в конец не только мелкого, но и всех окружающих своими нападками на Гермиониного питомца, который откровенно точил когти на Коросту. Накануне пропажи категорически запретил девочке приносить или приводить с собой полукнизла.

В-общем, когда Рон Уизли пришел с обеда и поднялся в спальню, дабы проведать, как там его крыса, он обнаружил только окровавленные простыни. Крик он поднял жуткий. С девчонкой расплевался, доведя ее до слез. Почти поссорился с Воробьем, обвинив его в том, что тот неплотно закрыл дверь спальни. Обиделся на весь мир, начиная от собственного декана, заканчивая братьями — те отказались сочувствовать Ронову горю.

Мелкий выдержал ровно двое суток. Нет, если б все это случилось во время семестра, он бы плюнул и на обиженное бурчание Рона, и на виноватые всхлипы Грейнджер. Но слушать все это на каникулах, когда то рыжий, то девчонка бродят за ним хвостом и нудят, нудят, нудят? К дьяволу! И Воробей провернул с Роном практически тот же фокус, что и с дядюшкой и тетушкой минувшим летом. Уже к Рождеству рыжик помирился с подругой, а та, на седьмом небе от счастья, что не потеряла друга, перестала таскать в спальню своего Живоглота, не желая рецидива обиды Уизли. Полукнизл на это, кстати, сильно обиделся.

Рождество шкет встретил во всеоружии. Аккурат к Сочельнику он выпил последнюю дозу антидота к приворотам, что получил от меня во время нашей прогулки, и теперь был защищен от воздействия некоторых видов амортенции и схожих по составу зелий где-то до середины марта. Тем не менее, правда, кексы и пирог от миссис Уизли от греха он выбросил, попросив на кухне спечь для него похожие. Ими он и поделился позже с Роном и Гермионой. Паранойя — заразная штука...

Рождественский ужин так же удался: мелкий воочию смог увидеть существо, преподававшее в школе прорицания и доставшее правильную девочку Грейнджер так, что та позволила себе (о, ужас!) нелицеприятно отозваться и о предмете, и о преподавателе. Нда-с, все же история с Локхартом сильно повлияла на Носорожку. Существо было закутано в шаль, носило очки и кучу фенек и отзывалось на профессора Трелони. А еще оно за пятнадцать минут нахождения за одним столом умудрилась предсказать Воробью скорую гибель. Чудненько!

Это был первый год, когда тетя Петуния не прислала ему открытку с какой-нибудь безделкой. При наличии Добби необходимость пользоваться окольными путями, чтобы передать свои поздравления мелкому отпали, и «итальянским вином» я тетю Клячу больше не поила. А без этого Дурсли о мальчишке с радостью забыли. Домовик тоже не остался в стороне от подарочной лихорадки. Мелкий и я получили роскошные свитера, связанные Добби. Вязал он, кстати, много лучше Молли Уизли. Во всяком случае, его свитер чувствовался гораздо комфортнее творения маменьки рыжего. Тем более что подарки эльфа были хамелеонами, обладая возможностью менять расцветку по желанию хозяина. Поэтому оригинальный вязаный монстр от Уизли был засунут к носкам дяди Вернона, а подарок Добби с удовольствием носился до тепла.

Еще одним сюрпризом стала присланная неизвестно от кого дорогущая метла. Такие подарки Воробей не любил, он вообще с подозрением относился к вещам, полученным от чужих людей. Поэтому он согласился с Носорожкой, что метлу стоит показать профессорам, дабы не повторился его первый матч, когда его мотало во все стороны на неуправляемой метле. Рыжему, к слову, такая мысль даже в голову не пришла, он вообще посчитал намерение учителей разобрать метлу («Это же Молния, Гарри!») по прутикам небывалым кощунством. Но его бурчание никак не помешало профессору Макгонагалл забрать дорогой подарок от неизвестного. А бурчал аж до конца семестра, а после нажаловался Вуду, капитану гриффиндорской команды.

Глава опубликована: 05.08.201338. Зелья

Еще в детстве, до того, как я уверилась, что мелкий — маг, ребенок поймал книгу по истории фармакологии и фармации. И пропал. Даже тогда, когда он побывал в Косом и периодически пытался махать моей палочкой, на вопрос, чем бы он хотел заниматься, когда вырастет, отвечал без колебаний:

— Изобретать лекарства от всех болезней.

Он остался верен мечте, даже получив письмо из Хогвартса, и ни проблемы с мелкой моторикой, ни сволочной нрав преподавателя зелий не отвратили его от этого. Шкет по-прежнему мечтал найти лекарство от рака и СПИДа.

Наверно, поэтому на уроках зельеварения его не интересовали всевозможные увеличивающие и тому подобные зелья. Это все было, по его мнению, просто переводом ингредиентов. Зато мало-мальски лекарственные зелья привлекали его внимание, однако тяга к экспериментам частенько приводила к Троллям за практическое занятие на первых курсах. Впрочем, экспериментатором был не он один. Лонгботтом, при всей его стеснительности и забывчивости, тоже мог заменить один ингредиент другим, опираясь на свои познания в травологии. И если эксперименты мелкого приводили просто к малоэффективной бурде, то Невилл взрывал котлы.

Так что неудивительно, что после активной переписки с Невиллом по поводу летнего проекта шкета — противоядия от большинства магических ядов, в том числе и яда василиска — Воробей взорвал мне пол-лаборатории. Другое дело, что непонятно отчего произошла детонация.

Однако идея была интересная, и я не смогла удержаться, чтобы не сунуть нос в записи шкета. Воробей на меня, конечно, слегка побурчал, но, в конце концов, признался, что сам он зашел в тупик и так и не понял, каким образом удержать зелье от детонации и трансмутации и при этом сохранить его свойства. Самое неприятное было в том, что из-за яда василиска ставить защитный купол, да и вообще, применять магию к котлу было бесполезно. В итоге, промучавшись до апреля, я решила пожертвовать старым автоклавом. Однако жертва не состоялась: сваренное в нарушение все традиций зельеварения и алхимии всего лишь с пятой попытки зелье без доступа углекислоты взрываться на завершающем этапе настаивания отказалось. А вот получилось оно или нет, должны были сказать испытания.

Перед самым приездом Воробья выяснилось, что зелье таки получилось, и действовало оно не только на лабораторных крысах или свинках, но и на маглах. А когда где-то в закоулках Лютного пропал с концами Септимус Боргин — так и не нашли, вот ведь горе! — то выяснилось, что и для магов зелье служило противоядием от тех магических ядов, в состав которых входили либо яд, либо части тела змей. Заодно была выявлена ПДД весьма и весьма токсичного декокта. (п/а: ПДД — предельно допустимая доза)

Поиск способа приготовления противоядия был не единственным моим проектом. Еще с ноября я потихоньку — по полстраницы или по странице — переводила манускрипт Бойлов на человеческий английский. Даже нашла — не где-нибудь, а в Лондоне — словарь тысяча семьсот двадцатого года с необходимым мне диалектом гаэлика. Во что это выльется, я не знала, но, чем черт не шутит, вдруг среди описаний не самых приятных темномагических ритуалов я найду способ как сменить тело: необходимость постоянного приема кучи химии и зелий меня совсем не радовала, как и постоянное соседство в своем сознании Твари.

В феврале, к слову, она едва не очнулась. И причиной тому стала не ожившая метка на моем предплечье и не еще что-нибудь в этом духе. Как всегда, случилось это из-за идиотизма и непроходимой глупости отдельных личностей. Меня попытались напоить амортенцией. N-anamacha don diabhal! (п/а: ирл. Черт их подери)

Дело в том, что Фэлан зарабатывал себе на стаканчик огневиски не только продажей редких книг. Ar son Dé, много ли на этом заработаешь? (п/а: ирл. Бога ради) Фицсиммонс был не последним человеком среди контрабандистов, способных притащить что угодно из любой точки земного шара, не обращая внимания на законы. Естественно, у ребят была та же проблема, что у меня, с подставными покупателями и аврорами. Опять же, конкуренция, да и подставить собрата-контрабандиста, а то и подельника было обычной практикой. Соответственно, необходимость в ментальных магах была велика, но мало кто из занимавшихся нелегальной транспортировкой запрещенных и опасных вещей мог похвастаться более-менее крепким окклюментивным щитом.

Фэлан, к примеру, до прошлого марта вообще считал, что у него почти непробиваемая защита. Поэтому та легкость, с которой я вскрыла его щит и прочитала все, что было мне нужно, потрясла чувака. Фицсиммонс долгое время ходил вокруг меня кругами, даже пытался узнать, не сотрудничаю ли я с красноперыми. Вот только узнать о моей полу-легальной личности ему удалось мало что. Связать Трикси О'Киф с Бонни Райан он и его дружки тоже не смогли. Но рыли серьезно. Даже выяснили, что проданный мною манускипт в свое время принадлежал Бойлам. Я так понимаю, ушлые ребята и в Éire побывали, да только найти спрятанное от чужаков жилище семейки темных магов, пусть и мертвых — не самое легкое занятие. (п/а: ирл. Ирландия)

Как я поняла из реплики Фицсиммонса, что, мол, говорят, что у Бойлов девки не родятся, меня приняли то ли за дочку Далваха, то ли за его племянницу. Я не стала ничего ни подтверждать, ни опровергать. Зачем?

Черт их разберет, была ли затея с амортенцией частью проверки, как утверждал сам Фэлан, или мальчики решили сэкономить, как мне подсказывала моя любимая паранойя, но в результате сам Фицсиммонс лишился партнера и едва не получил ножом по горлу, я — качественную такую встряску на пару месяцев. А Киллиан О'Лири упокоился с миром в печи крематория, хотя была у меня мыслишка пустить засранца на запчати. С Фэлом, впрочем, мы договорились, все честь по чести, с Нерушимой Клятвой, со всеми делами.

Да и немудрено: маги — те еще шовинисты, их пока не напугаешь, они отказываются воспринимать женщин всерьез. Не то, чтобы я от этого страдала — скорее, я даже этим частенько пользовалась — но пару раз приходилось показать себя во всей так сказать красе, чтоб финты не выделывали. А в тот раз представление вышло отменным: я не поленилась после залезть в голову Фэла и полюбоваться.

Особенно получился момент, когда капли крови О'Лири попали на лицо Фицсиммонсу, он их машинально стер, еще не понимая, что это, а в горло и в висок уже уперлись нож и палочка и я почти нежно спросила:

— Надеюсь, антидот к амортенции у тебя с собой, Фэл?

Антидот у него был, и только поэтому мне не пришлось искать другого книготорговца. Если честно, то я себя в последний момент сдержала, чтобы не ударить ножом. Я испугалась, хоть со стороны это и не было заметно, ведь на какое-то время Тварь оказалась на свободе, а мне с ней даже после восьми лет пребывания в этом теле без химических оков никак не справиться. Фицсиммонс, кстати, прекрасно почувствовал, насколько он был близок к гибели, у него потом еще губы слегка, самую малость, подрагивали, когда он шутить пытался.

Смерть О'Лири весьма благотворно сказалась на нашем дальнейшем сотрудничестве. Попыток надуть меня с оплатой не было. Он даже избавиться от меня не попытался. Хотя, может, просто не успел? В конце концов, мы с ним и года не проработали вместе.

Глава опубликована: 05.08.201339. Оптимизм

Неисправимые оптимисты уверены, что у любой, даже самой ainnis ситуации есть не только очевидные минусы, но и частенько неочевидные плюсы. (п/а: ирл. фиговой) Видимо, я все же отношусь именно к этому типу людей: вернувшись домой после встречи с Фэланом и его дохлым и хитрым компаньоном и выхлебав после ванны с релаксантами полторы дозы успокоительного, я все же решила, что все произошедшее случилось к лучшему. Ну, когда бы я узнала, что может разом нейтрализовать химическую блокаду Твари? Да и вообще, мне повезло несказанно: в восемьдесят пятом я могла продержаться на голой менталистике от силы минуту, зато сейчас — целый час. Достижение, damnú air! (п/а: ирл. Чтоб его!) Вот что значит практика!

И вообще! Слава Богу, у меня паранойя! Поэтому одна внеплановая доза комплекса, вкупе со стерильным «карандашом» и жгутом у меня в потайном мешочке с собой были. (п/а: Карандаш — жарг. инсулиновый одноразовый шприц) Так что, сделав ручкой Фицсиммонсу, я заперлась в ближайшем туалете и устроила себе маленький праздник юного нарика, разом потребив весь комплект. У этого необдуманного действия было много последствий: легкий — или не совсем — неадекват, черные от расширившихся зрачков глаза, массовый Конфундус для вечерней смены в дурке и серьезный разговор с мадам Планкетт. А когда я все же добралась до родной развалюхи в Луговом тупике, у меня пошел отходняк. Впрочем... Стараниями Добби этот старый дом больше не был хибарой, продуваемой насмерть всеми сквозняками. Доски холодного прежде пола перестали скрипеть каждая на свой лад, а магический плющ, за считанные дни опутавший стены и крышу, не только сделал дом теплее и как-то уютнее, но и надежно скрыл строение от любопытствующих глаз соседей и просто прохожих. Ушастый даже каким-то образом повывел черную плесень из ванны, хотя мне казалось, что еще чуть-чуть — и эта дрянь заговорит от того количества химикатов и зелий, что я во времена оны вылила, пытаясь от нее избавиться.

Так что я валялась на диване в гостиной, вяло истерила — если это так можно было назвать — и прислушивалась к впадающей в прежнее летаргическое состояние Твари, чья ярость еще совсем недавно, как в старые добрые времена, сотрясала ментальные барьеры, не позволявшие ей добраться до меня и управления телом. Спящая красавица почти проснулась, не прошло и пяти лет, léan uirthi. ( п/а: ирл. Чтоб ее) Чудненько! Нет, с этим точно надо что-то делать, потому как на этот раз оперативно утихомирить мое внутреннее чудовище получилось, а гарантий, что это получится в следующий раз, не было... Но вот что поделать, если я в этом теле не слишком желанный гость, которого впустили по ошибке?

Ясме недаром слыла одним из самых толковых зельеваров Лютного: буквально за пару дней она разобралась с принесенным ей образцом зелья и выяснила, что было не так с тем варевом, которым меня так любезно угостили господа контрабандисты. Ведь в стандартном рецепте не было ничего, что могло бы так взаимодействовать с блокирующим комплексом. Но в том-то и дело, что именно в стандартном. Как оказалось, кузен исландского приятеля Фэлана тоже слегка соображал в зельях, вот только с ингредиентами у него случилась беда, и он заменил кровь саламандры на маринованные в сое и горчице корни исландского мака и, вроде бы, бычью кровь. Результат стоил раза в два дешевле, в организм объекта попадал через кожу, через прикосновение, а не перорально, на женщин действовал как обычно, мужчины же считали субъекта кем-то вроде отца. (п/а: перорально — приём лекарства через рот (лат. per os, oris), путём проглатывания лекарства) А вот со мной вышла осечка: один из активных компонентов блокирующего комплекса вошел в реакцию с зельем и запустил цепочку нейтрализации, заодно превратив всю ту химию, что текла в моих венах вместо крови, в яд. И я бы дала дубу на месте, но «Слезы черного феникса», благослови Патрик Ясме и ее зельедельческий талант, в очередной раз спасли меня. Принятый же мною антидот, кроме того, что связал компоненты модифицированного приворотного и оперативно вывел их из организма, еще и практически разбудил Тварь. И да, по-хорошему мне бы стоило провести полную гемотрансфузию. (п/а: гемотрансфузия — переливание крови) Мечты, мечты, ага...

Несмотря на столь скверное начало наших с Фицсиммонсом деловых отношений, уже в началу лета мое зачастую не афишируемое присутствие на деловых встречах Фэлана и его «друзей» стало чем-то обычным, принося мне определенную сумму. Кто бы мог подумать, что наши занятия с Воробьем ментальными практиками окажутся полезными не только шкету, но и мне? Ведь не только птах учился распознавать любое проникновение в свое сознание, каким бы незаметным и осторожным оно ни было, но и я совершенствовала свои навыки в «тихой» легилименции. Теперь при должном усилии — если не увлекаться, конечно — ни Фицсиммонс, ни его подельники-конкуренты-клиенты не могли засечь меня в своем сознании. Сил при подобном сжиралось будь здоров, но в один прекрасный день это уберегло пронырливую thóin книготорговца от кидалова, которое едва не провернул — смешно сказать — шестерка-связной. (п/а: ирл. Задница) Если бы задуманное чернявым Джонни (было ли это имя или прозвище, я так и не узнала) удалось, для Фэла это бы закончилось печально: он бы оказался крайним и для покупателя, и для продавца. Фальшивые галеоны и сено неизвестного происхождения вместо стеблей вымирающего эндемика с Сейшел — это, знаете ли... Нетрудно догадаться, что бы стало с Фицсиммонсом. А так — не повезло Джонни, упокой Господь его грешную душу. Слава Патрику, от трупа на этот раз избавлялась не я. Вот и чудненько!

Фэлан посещал старушку Англию от силы раз шесть в месяц, и на свой маленький бизнес по поставке биоматериалов — да и на все прочее — времени у меня оставалось достаточно. Бонни Райан все так же зарабатывала свои галеоны, стараясь не привлекать внимания красноперых, в трансплантационную клинику на юге Лондона пару раз привозили неизвестно откуда необходимые органы, а миссис О'Киф все так же старательно два раза в сутки елозила мокрой шваброй по полам реабилитационной клиники и близлежащих помещений в Хинчли.

Ко второй половине июня я перевела до половины ту часть Бойловской книги, в которой описывался тот ритуал, которым воспользовался Далвах Бойл почти девять лет назад. Попутно еще и приобрела через Фицсиммонса и его дружков несколько книг: манускрипт был скорее рабочим дневником, одной большой инструкцией из серии «Как правильно зарезать голубя и вызвать этим дождь», чем полноценной книгой, и теоретических сведений в нем почти не было. А мне теория была нужна и, желательно, не времен Рамзеса Великого или Мерлина. Надо же было разобраться, каким образом я могла бы сменить тело с наименьшими для меня последствиями. Ну, а то, что книги были официально запрещены к распространению среди частных лиц на территории магической Британии, было несущественным. Совершенно.

Смена тела была крайне необходима. Присутствие Твари было лишь одной из причин. Несмотря на все усилия, мое физическое состояние медленно, но верно ухудшалось. И дело было не в принимаемом комплексе препаратов. Увы, но одержимость для человека — нечто абсолютно неестественное, даже если духа пригласил к себе сам хозяин тела добровольно, этому сопротивляется и тело, и магия. И, в конце концов, маг становится почти сквибом, а «тело гниет заживо». Судя по приведенным в книгах признакам и случаю с Квиреллом, речь шла не о магической вариации хансеноза, а об онкологии, scrios Dé air sin. (п/а: ирл. чтоб ее, досл. Пусть Бог уничтожит это, хансеноз — проказа, болезнь Хансена) Лекарства от этого нет, а те зелья и препараты, что я принимала, хоть и давали отсрочку неизбежного, но ненадолго. При самом благоприятном стечении обстоятельств мне оставалось еще лет пять максимум. Чудненько!

Вот только это в фантастике поменять тело — раз плюнуть. В реальном мире, во всяком случае у магов, это задача не самая тривиальная. А уж в одиночку это способен провернуть лишь магически сильный гений. Вроде того же Фламеля с его камушком или... Темного Лорда, не к ночи будь помянут, но никак не полусквибы — ладно, просто посредственной ведьмы — и не подростка. Да я вообще не хотела вмешивать во все это salachar мелкого: единственной альтернативой философского камня были темные искусства, причем та их область, которой не стоило бы заниматься несовершеннолетнему. (п/а: ирл. мерзость, грязь) Вырастет, повзрослеет, мозги в пустой голове заведутся — вот тогда и пожалуйста!

К тому же, у меня были подозрения, что новое тело, решив прежние проблемы, создаст новые. Например, в плане психики, как это случилось с Реддлом. Я и так не образец вменяемости и душевного здоровья. И менялась совсем не в лучшую сторону. Еще пять лет назад то, как Тварь обошлась с Патрицией О'Киф, ужасало меня до тошноты и озноба, теперь же... Боюсь, если б подобная ситуация случилась сейчас, я б безо всякой Твари поступила точно так же. Я убивала людей с подозрительной легкостью. Что ж, добро пожаловать в стройные ряды чудовищ и кровожадных маньяков. Сменить, что ль, фамилию на «Лектор» или пока рановато, а? Ладно, нахрен лирику! Tá an saol ina dhiabhal, но это не повод впадать в депрессию. (п/а: ирл. прибл. Жизнь — отстой!)

Глава опубликована: 30.09.201340. Девушки

Впрочем, одно универсальное лекарство от депрессии и грустных мыслей о собственной незавидной участи у меня уже было. Солнечный птах мой и прежде не давал затосковать, а с вступлением в переходный возраст вообще периодически радовал. Что бы я без него делала, а?

В феврале он, к примеру, впервые обратил внимание на девочек. Или девочки на него, это как посмотреть... Поздравляя шкета с очередной победой в квиддичском матче, охотницы гриффиндорской команды зацеловали его до полного так сказать смущения. Прилюдно, drochrath orthu! (п/а: ирл. чтоб им!) Tá siad rascals gáirsiúil! (п/а: ирл. Мерзавки бесстыжие!) Об этом примечательном факте мелкий — естественно — и словом не обмолвился (Добби сдал), зато через несколько дней после матча спросил, как можно пригласить девочку на свидание. Не прямо, запинаясь и полыхая лицом и ушами, но все же... A Mhaighdean Bheannaithe! (п/а: ирл. Матерь Божья) Дожили! Ну, вот как можно удержаться и не вытянуть из шкета интригующие подробности? Я лично не смогла. Но Воробей, надо отдать ему должное, держался до последнего. Хотя было бы что там скрывать! Одной из тех самых нахалок была некая Кэти Белл, и именно ее ореховые очи на какое-то время лишили шкета покоя — ну, или птаху понравилось с ней целоваться, что, по-моему, было более вероятно. Но кому какая разница?

Однако увлечение мисс Белл длилось недолго. Напичканный по уши советами, как произвести на девчонку впечатление, мелкий лишь пару раз сходил на свидание с охотницей... и резко прекратил с ней отношения. Уж не знаю, насколько ему понравилось целоваться с девчонкой — на все вопросы по этому поводу он краснел и шипел непечатно — но вот то, что довольно скоро не только весь Гриффиндор, но и вся школа знала обо всех подробностях их свиданий, ему не понравилось совершенно. И что-то подсказывало мне, что дело не в том, что он специально попросил эту идиотку не чесать языком о том, что Гарри Поттер посещает Хогсмид без ведома и разрешения на то школьной администрации. Шкета взбесило, что дуры-девчонки со второго по четвертый курс включительно обсуждают, насколько хорошо он целуется. У малыша до сих пор оставались иллюзии по поводу степени публичности его жизни в целом и некоторых ее аспектов в частности. Я ему, конечно, напомнила про ту же принцессу Ди, но, по ходу, он так и не внял моим доводам. A Dhia dár sábháil, какой же он иногда наивный! (п/а: ирл. досл. господь всемогущий! — эквивалентно: блин, елки и т.п.) Ну да ладно, вряд ли это надолго.

Следующей его дамой сердца стала узкоглазая девчонка с Рэйвенкло, игравшая в тамошней квидичской команде за ловца, но там все было еще безнадежней, чем в случае с Кэти: китаяночка (или кореянка, один хрен) встречалась со старшекусником, причем там было все серьезно, и у мелкого вообще не было шансов. Трагедия века, ага. И длилась эта трагедия вплоть до экзаменов, а потом мелкому — да и мне — стало резко не до амурных дел. Какие там, к черту, амуры, если около школы оборотни с покойниками в салочки гоняли?

Реакция мелкой Уизли на все слухи о похождениях Поттера была откровенно — я б сказала, показательно — безразличной. Девочка на мелкого обиделась: шкет ее откровенно не замечал, морщился и смотрел как на пустое место. Досада на Прекрасного Принца и Спасителя — не без помощи доморощенного магистра менталистики и пары зелий — довольно быстро убила детскую влюбленность, и о Гарри Поттере девочка старалась больше не думать. Ага, как о той самой белой обезьяне. Я, конечно, указывала птаху на некоторую нелогичность его выводов и возможные нежелательные последствия — на месте Джинни я бы добилась взаимности со стороны Поттера чисто из упрямства — но кто бы меня слушал? Впрочем, основная опасность — на мой взгляд — тут исходила не от дочери, а от ее маменьки, прости, Господи. Ведь одно дело — просто рыжая дурища, а совсем другое — дура с инициативой.

Хотя, дур и без рыжих хватало. Язык без костей стукнутой на всю голову бладжером кретинки Белл, к примеру, неслабо так подсуропил мелкому в марте и аукнулся в конце июня. Если преподаватели и не прислушивались к тому, о чем там активно шушукались ученицы (если всему, что эти красотки щебечут, верить — с ума сойти можно), то мелкая белобрысая заноза в заднице шкета, что отзывалась на фамилию Малфой, пропустить такой шикарный шанс досадить Поттеру и подвести его под наказание не могла. Тем более что на приснопамятном февральском матче Моль получил по носу и потерял чуть ли не сотню баллов. А нефиг было из себя сотоварищи дементоров изображать. Мелкий еще поржал над ним прилюдно, что, мол, такая идея и так бездарно осуществлена. Ну и с маглами сравнил: слизеринцы ограничились тем, что напялили черные плащи, забыв о магии и палочках. Воробей, в полете больше ориентировавшийся не столько на зрение, сколько на отголоски эмоций игроков, на них даже Патронуса пожалел, Ватноножным ударил.

Чары Защитника птах, кстати, освоил еще в конце января, тем самым полностью подтвердив свое прозвище: у него получался очень деловитый, встрепанный и боевой воробушек, сиявший при том что твой маяк. Как впоследствии выяснилось, весьма скромные размеры Патронуса совершенно не помешали ему без проблем разобраться с толпой дементоров. Но вот Ремус Люпин, обучавший Поттера этому нелегкому заклинанию, узнал об этом последним: мелкий не слишком любил отходить от своей привычки скрывать истинный уровень своих знаний и умений. А на уроках Шакала Табаки мальчишка упорно демонстрировал просто светящееся бесформенное облачко. У Невилла же телесный Патронус получился уже после Дня Святого Патрика, и какой! Громаднейший буйвол с самого Лонгботтома в холке. Ай да мямля! Что значит — сменил палочку.

Само собой, оборотень Невилла Патронусу не учил. Буйвол — заслуга Воробышка. А учил мелкий друга неспроста: у Лонгботтома появилась своя подзащитная, которая обожала гулять, где вздумается. Видимо, кроме навыков самообороны птах передал парню и дух рыцарства и стремление защищать слабых. С девчонкой Невилл и Гарри познакомились как-то вечером, опаздывая на ужин. Какие-то мудаки посчитали, что отнять у двенадцатилетней рейвенкловки вещи и развесить их по коридору — жутко весело. Поттер и Лонгботтом с этим не согласились. И им было абсолютно пофиг, что мисс Лавгуд считали странной и чокнутой. Мелкий утверждал, что однажды Невилл даже подрался с кем-то, пытаясь отобрать у придурков вещи девчушки.

Луна Лавгуд действительно была странноватым ребенком с весьма своеобразным мышлением. А еще она умела и любила рисовать. Для Воробья, чьи рисунки так и остались в стиле «палка-палка-огуречик» несмотря на все усилия, подобный талант был чем-то сродни небу в Большом зале Хогвартса, чудом Господним, а потому Луна очень быстро вошла в тесный круг друзей Гарри Поттера (не путать с Мальчиком-Который-Выжил). А друзей мелкий любил радовать подарками. Поэтому в преддверии дня рождения девочки он смылся в Хогсмид в тамошний магазин, торгующий всевозможными красками, кистями и тому подобным. И надо же было такому случиться, что его засек Малфой. Хорошо еще хоть мелкий заметил злорадную усмешечку Моли. Подарок для Луны был тут же передан Добби, а сам Воробей побежал потайным ходом в школу. И вот тут случилась любопытнейшая вещь. Малфой прибежал в школу чуть раньше шкета и заложил его с потрохами любимому декану, Снейпу. А тот, вместо того, чтоб побежать ко входу в Хогвартс, дабы поймать нарушителя, отчего-то направился на третий этаж, прямиком к статуе Одноглазой ведьмы, где благополучно и заловил запыхавшегося Поттера. Чудное совпадение, правда?

Конечно, моя любимая паранойя была категорически уверена в обратном, но это мелочи. А единственным последствием этого происшествия — не считая того, что некий шутник как-то ночью приклеил Малфоя к подушке и скотчем рот залепил — была конфискация карты. Люпином. Ее вообще-то хотел забрать зельевар, но оборотень, вызванный Снейпом помочь разобраться с явным творением некоего Бродяги и компании, самым наглым образом утянул ее к себе.

Глава опубликована: 30.09.201341. Фарс в полнолуние

Если в прошлые года Воробей приезжал из школы просто помятым, как после хорошей драки, то в девяноста четвертом он шел по вокзалу Кингс-Кросс с видом человека, принявшего какое-то решение и готового умереть, но не отступить от него. А еще ребенок был в бешенстве. И не знаю, заметили или нет его друзья, но Вернон Дурсль это определенно почувствовал, а потому всю дорогу до дома молчал и только изредка косился на подростка. Такое поведение меня насторожило: насколько я знала, ничего такого в школе не случилось, мелкий спокойно сдал экзамены и даже не попал напоследок в Больничное крыло. И Добби мне ничего не сообщал.

Ответ на вопрос, что же случилось в Хогвартсе, я узнала тем же вечером. И цензурных слов у меня после этого просто не осталось. У мелкого же их не было вообще. Интересно, он с друзьями-приятелями как в поезде общался? Так же или все же сдержался и отугукивался?

— Молчал, — хмуро ответил ребенок. О да, картина должна была быть феерическая, учитывая Провокатора и Носорожку.

— Что, всю дорогу? И никому и слова не сказал? — насмешливо поинтересовалась я.

— Малфоя послал, — после недолгого молчания ответил шкет и досадливо дернул плечом, — в задницу. Потому как заколебал.

И все? Да ну? Что, и пальцем не тронул? И даже не пригрозил сломать что-нибудь? Отчего-то я не поверила, что мелкий просто «послал в задницу» поганца, но расспрашивать и так задерганного и нервного мальчишку не стала: ну, набил рожу, ну, палочку сломал... Is cuma liom sa diabhal на Малфоя, у меня ребенок психовал во всю, как бы дров не наломал! (п/а: ирл. плевать)

Надо сказать, психовал Воробушек не без причины. То, что произошло в минувшее полнолуние, ясно давало понять, что детские игры кончились, и мистер Дамблдор готов начать Большую Игру. А в этой игре ставки высоковаты. Ах, если бы это помогло, я бы схватила мелкого в охапку, и в течение десяти минут нас бы на проклятом острове не было бы. Но, увы, шарик круглый и маленький...

Но обо всем по порядку. Еще в том году, обмозговав проблему Сириуса Блэка, Воробей принял решение послушаться взрослых и не вмешиваться в ситуацию. Что бы там ни мели языками Моль и Рыжий, какую бы сенсационную информацию «по секрету» он бы ни получал, мелкий даже не дергался, будто никакого отношения к Блэку он не имел. Даже когда беглый анимаг за каким лядом проник в спальню третьекурсников Гриффиндора (нож раздобыл, а про палочку забыл? Халтура, drochrath air!) и тем самым снова поднял всех на уши, Гарри Поттер молчал и сидел на попе ровно. (п/а: ирл. чтоб ему!) Все равно за Блэком следили Добби и Живоглот. Хитрый котяра даже втерся в доверие к Псине, пару раз притащив тому пожрать. Именно благодаря экс-питомцу Грейнджер мелкий до самого конца семестра благополучно избегал судьбоносной встречи с «крестным», на которой он бы узнал «всю правду», кто же на самом деле предал Поттеров. Для того, чтобы крестник его все же выслушал, Блэку пришлось брать в заложники его рыжего друга.

— Cén fáth sa riach ты побежал за Блэком, а не за преподавателями? (п/а: ирл. прим. Нафига)

— Решил не выбиваться из образа Героя с Гриффиндора, типа же друг! — дернул головой ребенок и добавил матерную фразу, весьма точно характеризовавшую всю его глупость и наивность.

— О как! Самокритично...

— Ты не понимаешь, Патти! Я так и не смог... — он закусил губу. — Я так и не смог поступить с ним так же, как он со мной. Он же Хвоста нарочно отпустил, я же специально смотрел, а я... Я чертов сентиментальный идиот!

— Ты просто не он, ребенок. И ты молодец, ты все сделал правильно, — Воробышку нужно было это услышать, тем более что это была истинная правда. А Сириусу Блэку, ежели он мне опять попадется, я откручу голову. Ибо кое-кто основательно заигрался.

Потому как то, что произошло в Визжащей хижине, куда утащил Рона Блэк, иначе чем игрой, представлением, фарсом, назвать нельзя. И актеры были так себе.

А дело было так: за пару дней до окончания семестра должна была состояться казнь гиппогрифа, покусившегося на редкий вид — Моль Слизеринскую, единственный экземпляр в Британии, между прочим. На саму экзекуцию Поттер не пошел и друзей не пустил, а вот от посещения Хагрида после отвертеться не удалось, и Воробей в сопровождении Рона и Гермионы пошел утешать полувеликана. Однако в хижине Хагрида не оказалось, зато там была Короста. Вернее, анимаг в образе крысы. Это шкет уловил сразу. К тому же он узнал от близнецов Уизли секрет долгой жизни Ронова питомца. Та крыса, что исчезла на Рождество, была даже не первой Коростой. А то ли третьей, то ли четвертой. Первую Коросту пятилетний Перси Уизли действительно нашел в ноябре восемьдесят первого. Крыса была, несмотря на канаву, откуда ее достали, и отсутствие пальца на лапе, ухоженная и ручная. Дрессированная, одним словом. Тварюшка благополучно дожила до лета и сбежала. То еще потрясение для шестилетнего мальчишки, а потому была изловлена другая крыса, и Артур Уизли лично зачаровал ее, лишив для пущего сходства пальца на соответствующей лапке и порвав ушко. Это действо подсмотрел Чарли и по секрету рассказал близнецам. Те посчитали это классной шуткой, и когда эта, а после и следующая Короста пали жертвой близнецовых опытов, то уже они, узнав от Чарли нужные заклятия для дрессуры, ловили крысу и превращали ее в Коросту. Старшие Уизли, как я понимаю, об этом знали, а потому обычная садовая крыса, чей возраст перевалил все мыслимые для крысиного века рекорды, никого не настораживала. Крыса, доставшаяся «в наследство» Рону, была долгожительницей — близнецам не нравилось повторять шутки много раз. И Рыжий был прав — его Коросту прихлопнул все же Живоглот.

Эту занятную историю Фред и Джордж, будучи в изрядном подпитии, рассказали Поттеру в феврале под честное слово не говорить ничего Перси и Рону . А на день рождения мелкий с Грейнджер скинулись и купили Рыжику сову. И вот, пару месяцев спустя, в Хагридовой хижине дети увидели крысу без одного пальца на передней лапке. Чудненько! Обожаю Хогвартс, законы Мерфи там работают вместо законов теории вероятности.

Хагрида они в хижине так и не застали, а, услышав голоса палача и прочих министерских работников, поспешили смыться: уж больно возмущенно и зло те звучали, и школьнички вполне могли попасть под горячую руку, тем более, что скоро должен был быть отбой. Но до замка детки не дошли: откуда ни возьмись, на них налетел огромный черный пес и после недолгой схватки (в которой никто не был даже укушен) уволок Рона Узли — вместе с псевдо-Коростой в кармане — в сторону Дракучей ивы. И вот тут-то мелкий сглупил. Он побежал следом за Блэком. Что характерно, Носорожка тоже. Вот ведь дуреха! Ладно мелкий, он знал, куда он бежит и что ничего серьезного ему в Хижине не угрожает, но девчонка-то не знала! Так куда она полезла? Толку от того, что она пошла с Поттером?

Разумеется, в Воющей хижине его ждали Блэк в человеческом обличии и Рон со сломанной ногой. И я была бы удивлена, если б попытка анимага разоружить шкета была бы успешной. Псина получил по голени и в пах и Петрификус на закуску, а буквально через минуту в комнату ворвался оборотень с палочкой наголо и с порога зарядил по ребятам Экспелиармусом. На что Грейнджер произнесла прочувствованный монолог «А я вам верила, а вы такой плохой и вообще оборотень!..» После чего Блэк и Люпин рассказали детишкам сказку о Мародерах, о Карте, реквизированной у мелкого весной и кто такая на самом деле Короста. Так же рассказали о невинной шутке Сириуса Блэка, что едва не стоила жизни Снейпу. Слизеринского декана не стоило поминать всуе, потому как он в тот же миг нарисовался в помещении. А дальше пошла такая фигня, что я раза три пересматривала воспоминания Воробушка, пытаясь понять, céard sa foc bhí ag gabháil ar. (п/а: ирл. Что за фигня там творилась) Сначала Снейп понес о том, что оборотням нельзя доверять, потом посулил детям — отчисление, взрослым — поцелуй дементора. При всем при том зельевар совершенно не слушал, что ему говорят, и выглядел, будто его опоили свиными бобами. При всей его экспрессивности, на язвительную хладнокровную сволочь, что ведет в Хогвартсе зелья, это было совершенно не похоже. В-общем, детки напугались и шандарахнули Экспелиармусом — хором, все трое, a Dhia dár sábháil! — по невменяемому преподавателю, который намеревался потащить их к дементорам, в результате чего Снейп лишился сознания. (п/а: ирл. господь всемогущий) После чего разговор наконец вернулся к крысе, Петтигрю вернули его человеческое обличье. Блэк высказал все, что он думал по этому поводу. Крыс на коленях попытался вымолить себе жизнь. Потом оборотень и Псина ответили на парочку неудобных вопросов, вроде: а почему это верный слуга Темного Лорда три года ночевал рядом с Мальчиком-Который-Выжил и не сделал ничего, чтобы навредить ему. Но умные взрослые отчего-то не стали говорить, что Ронова Короста была обычной крысой, а Петтигрю все это время где-то шлялся. Хвост тоже почему-то забыл, что не жил у Уизли. Очешуеть...

Дальше — хлеще. Беглый крестный и его мохнатый дружок решили прибить мерзкого предателя, но Воробей, как примерный добропорядочный мальчик с Гриффиндора, решительно воспротивился этому. Пораскинув мозгами, Блэк и Люпин осознали, что устами младенцев глаголет истина, и вся компания, приковав Петтигрю наручниками к Рону и Люпину и подняв Мобиликорпусом бесчувственную тушку Снейпа, двинулась наружу. И как раз в это время взошла полная луна. И начался полный бедлам. Чудненько!

То пресловутое домашнее задание об оборотнях и средствах защиты от них сделала не только Грейнджер, однако, наверное, только мелкий и, возможно, Невилл от души напрактиковались в Выручай-комнате. Поэтому, как только Носорожка громко ахнула, что Люпин не выпил Аконитовое зелье, то мелкий, едва Люпин завершил превращение, от души приложил того Эклипсисом, заставив оборотня взвизгнуть от боли. (п/а: заклятие — авторская отсебятина, по идее пугает оборотня, обращая того в бегство) Дальше подключился Блэк в анимагическом облике и оттащил ничего не соображающего от шока оборотня в Запретный лес. Воспользовавшийся суетой Петтигрю, подобрав палочку Люпина, обернулся крысой и смылся. Затем из Леса донесся крик Блэка, и Грейнджер — да что же идиотке неймется-то?! — потащила мелкого на звук. Оказалось, что оборотень куда-то делся, а Сириус Блэк, на кой-то хрен принявший человеческий облик, не своим голосом орал, тщетно пытаясь отогнать дементоров. Воробушек попытался отогнать тварей облачком недо-Патронуса, но только сам привлек внимание нежити, которая давненько желала познакомиться с мальчишкой поближе. Шкет постарался объяснить, что Блэк невиновен и что его не надо целовать, да только дементорам было начхать на степень виновности, им пообещали душу. Они были согласны не забирать оную у взрослого, если мелкий позволит поцеловать лохматую всезнайку, что кулем лежала рядом со столь же бесчувственным анимагом. Самому Поттеру оставаться в сознании было все труднее и труднее: собрались чуть ли не все дементоры, что охраняли школу. Стражи Азкабана, заметив состояние мальчишки, уже собирались забрать души у всех троих, но тут с откуда-то прилетел маленький, но чрезвычайно яркий Патронус, разогнавший нежить нахрен. Мелкий благополучно потерял сознание, чтобы прийти в себя в Больничном крыле и узнать, что Глава Визенгамота не собирается и пальцем пошевельнуть, чтоб спасти Сириуса Блэка от немедленного поцелуя дементора, но согласен закрыть глаза на то, что кое-кто, воспользовавшись неким артефактом, позволяющим оперировать с временем, попытается помочь анимагу снова сбежать.

Мелкий и так знал, что воспользуется Хроноворотом — Патронус, разогнавший дементоров на озере, имел форму воробья. Гермиону с собой шкет не взял, мотивировав тем, что вдвоем быстро под мантией-невидимкой перемещаться не получится, а ведь директор же предупредил, что их никто не должен заметить. Избавившись от ненужного свидетеля, Воробей переместился на час назад, вызвал Добби и велел домовику проследить за Люпиным, а сам направился к Хагридову огороду: он понял, каким образом может сбежать Блэк из башни замка. Только при помощи чего-то летающего или кого-то, вроде гиппогрифа, все равно ведь животинку жалко, да и Грейнджер больше на мозги капать не будет. Пацан отвел полуптицу-полуконя в Лес, откуда и наблюдал за короткой схваткой Рона и Блэка и тем, как он сам и маглокровка бегут к Дракучей иве. Как только мимо пробежал Люпин, малыш позвал Добби и задал всего лишь один вопрос: пил ли Люпин перед уходом зелье? И эльф подтвердил, что таки да, пил, но не то, что принес школьный зельевар, а какое-то другое, свое. Так подтвердились подозрения Воробушка, ведь Эклипсис должен был напугать оборотня так, чтобы тот убежал в лес, поджав хвост, а не причинить боль. Птах понял, что ввязался в очередной фарс директора, но отказаться играть дальше и тем самым подписать смертный приговор человеку, его явно не заслужившему, он не смог, за что и корил себя, вернувшись из школы. Дальше Гарри велел Добби поймать анимага-крысу, когда тот попытается убежать, дождался появления всей честной компании, подождал, пока они с Гермионой не пойдут к Блэку, пустил Патронус, полюбовался, как Снейп подвесил их безвольные тела в воздух и поволок в замок, а после оседлал гиппогрифа и полетел к башне, где дожидался своей участи Блэк. Мальчишка выломал окно, посадил крестного позади себя и полетел на Астрономическую башню, где слез с гиппогрифа и, помахав платочком улетающим беглецам от правосудия, надел мантию-невидимку и поспешил в Больничное крыло. Авантюра удалась, Поттер, благодаря показаниям штатного колдомедика и Дамблдора оказался вне подозрения, а его палочку никто не проверял. А вот Добби... Добби и Живоглот пропали, но не с концами: судя по отчетам через сквозное зеркальце, они шли по следу Хвоста. Мелкого крайне интересовал этот папин друг детства: во-первых, он мог знать, что же произошло в памятную Хэллоуинскую ночь, а во-вторых, было интересно, где же он ошивался двенадцать лет и какого черта он забыл в Хогвартсе. Однако анимаг оказался хитрой и трудной добычей. Домовик и полукнизл преследовали его два дня, дошли до Абердина, где и потеряли крысу в портовых доках.

Люпин же, едва вернувшись в человеческий облик, написал увольнительную по собственному желанию: Снейп, видимо, взбешенный выходкой оборотня, рассказал слизеринцам об истинной природе учителя ЗОТИ, однако никакого расследования традиционно не было, а если и было, то оно никак не затронуло Гарри Поттера и не попало в прессу. Экзамен по зельям, случившийся на следующий день после побега Блэка, мелкий все же сдал, хотя Снейп на него — и прочих участников давешнего фарса — смотрел с абсолютно зверским выражением физиономии. Так завершился, buíochas le Dia, третий учебный год Воробушка, и кто все же победил в межфакультетском соревновании, прошло мимо сознания шкета. (п/а: ирл. Слава Богу) На прощальном пиру он усиленно сдерживал свои эмоции, дабы не наорать на Уизли и Грейнджер и не устроить истерику директору. Умница Невилл состояние друга прекрасно заметил, однако устраивать ему допрос, как это сделали Рыжий и его подружка, не стал, лишь спросив, все ли у Гарри хорошо. Фактически, его и Луны молчаливая поддержка дали сил спокойно доехать до Лондона. А выйдя из поезда, Воробушек твердо решил больше не играть в директорские игры, а делать то, что он считает нужным, и плевать на то, что ему на это скажут.

Глава опубликована: 30.09.201342. Кошмары на каникулах

Вообще-то птах никогда особо не жаловал лето. Июль-август — время школьных каникул, время, когда ему необходимо было быть втройне осторожным, ведь у Дадли и его дружков не было занятий. К тому же тетка всегда находила мелкому, чем заняться, да так, что после ребенок едва не ползал от усталости. Так что шкет при малейшей возможности линял из дому так, что видели его опекуны только к ближе вечеру, что отчего-то совершенно тех не радовало. И частенько ребенок оставался без ужина (хотя, то, что он не ужинал у Дурслей совершенно не означало, что пацаненыш не ужинал совсем). С поступлением в Хогвартс все изменилось: теперь летние каникулы были практически единственным периодом в году, когда мы имели возможность видеться каждый день. А потому на Тисовую Воробей частенько являлся, только чтоб поспать. Дурслей такое положение дел не устраивало: была у них дурацкая уверенность, что «негодный бездельник» обязан отрабатывать свое проживание. Однако шкету было откровенно пофиг, что там думали Дурсли. В позапрошлом году это закончилось тем, что его заперли в комнате. Так бы случилось и в прошлом, если б Воробушек не подсуетился и не принял меры. В результате вплоть до приезда Мардж опекунам Поттера практически не было дела до того, где целыми днями шляется подросток, чем он питается и прочего: не мозолит своей встрепанной шевелюрой глаза соседям и ладно.

Вот и лето девяноста четвертого исключением не стало. Дурсли его старательно не замечали — я бы сказала, даже боязливо, ведь по приезде на Тисовую их милый коттеджик слегка тряхануло, едва Петуния попыталась открыть на племянника рот. Вот только, как и в прошлом и позапрошлом годах, по-настоящему спокойным был лишь июль. Да, у нас было целых три с половиной спокойных недели. Целых три с половиной недели мелкий приходил в себя, в свое удовольствие химичил в своей части лаборатории, переписывался с Невиллом и прочими, наведывался со мной за компанию в Косой и Лютный. А потом у него начал болеть шрам на лбу, а у меня темнеть метка. И нет, эти два события мы никак не связали — это было бы слишком даже для моей паранойи. Так что еще пару дней все было хорошо. Пока...

Пока, вернувшись как-то днем со смены, я не обнаружила Воробья, невколько бледного и взволнованного у себя в гостиной. И первым делом шкет поинтересовался, как там поживает моя татушка. Поживала та совершенно неплохо, судя по ставшей самую малость темнее и четче змее. Damnú air! (п/а: ирл. Проклятье!)

— И чего это ты так ею заинтересовался, Воробушек? — спросила я, уже понимая, что мне не понравится его ответ.

— А мне сегодня кошмар приснился, — как-то нервно ответил мелкий. А потом все же не сдержался и коротко выматерился. По-английски, что означало, что он уже почти успокоился и взял себя в руки: как и я, во время наиболее сильных эмоциональных потрясений ребенок предпочитал выражаться по-гаэльски. Мелкий вообще подцепил от меня много чего, начиная от жеста, которым от в минуты задумчивости ерошил волосы, заканчивая увлечением фармацевтикой. К примеру, он, если была на то необходимость, замечательно имитировал ирландский акцент. Так что, когда я слышала, что его преподаватели хором утверждали, что он — вылитый отец, я только насмешливо хмыкала. О да, вылитый Джеймс Поттер, особенно учитывая его слегка характерную манеру двигаться и махать палочкой во время боя...

А кошмар, что так встревожил Воробышка, заставил по-другому посмотреть на представление в Воющей хижине. До этого я считала, что разыгрывался фарс для шкета, чтоб мальчишка поверил в то, что у него есть хоть один близкий человек, крестный, способный заменить ему отца. Только я не могла понять, зачем же такие сложности, зачем было отпускать крысу, по-видимому, все же пойманную некоторое время назад? Ведь тогда Воробей был бы полностью под контролем Дамблдора, все двадцать четыре часа в сутки. Неужели так важно, чтоб летом ребенок жил с не слишком любившими магию и Гарри опекунами, вдали от тех, кто его любит? Кого в таком случае хочет вырастить из Поттера господин директор, если такие «качели» — крайнее неприятие, если не ненависть Дурслей и практически всеобщее поклонение в школе — не могли не сказаться на хрупкой психике мальчишки, которому был поставлен диагноз «РДА»? (п/а: РДА — синдром раннего детского аутизма) Но, как следовало из сна мелкого, я была слишком плохого — хотя, это как посмотреть — мнения о Главе Визенгамота, он вовсе не выращивал из Гарри Поттера нового Темного Лорда.

Ведь сон был не просто сон — в этом и Воробей, и я были уверены на сто процентов. То, что видел ночью парень, происходило на самом деле, не в Англии, а в далекой Албании. Там, в придорожной гостинице незадачливая волшебница Берта Джоркинс на свою беду столкнулась с Питером Петтигрю и узнала его. А сам Хвост был в гостинице не один, а в компании с неким существом, которого низкорослый толстяк называл «Повелитель» и «Мой Лорд» и от лица которого и видел сон малыш. Для мисс Джоркинс эта встреча закончилась весьма плачевно: ее память была безжалостно выпотрошена, а она сама потом — убита. К сожалению, что же такого полезного уловил Повелитель Хвоста в траченной не слишком умелым Обливиэйтом памяти Берты, осталось неясным. Однако, и то, что мы смогли восстановить, было настораживающим: мисс Джоркинс видела кого-то, кто считался мертвым. И пусть я не вспомнила ни имени, ни лица погибшей в Албании ведьмы, под ложечкой все же неприятно засосало: помнить Берта могла и обо мне, а встречаться с тем, кого раздобыл Крыс в Албании, мне не хотелось совсем. Я хорошо помнила, откуда своего подселенца привез в девяноста первом Квирелл.

Так что бородатый Пожиратель Долек тем самым июньским спектаклем не только дурил голову Воробью. Он еще и провоцировал Хвоста — наверняка опоенного по самые уши соответствующими зельями — на то, чтоб анимаг разыскал и привез в Англию то, что осталось от Темного, go n-ithe an cat sé, Лорда. (п/а: ирл. Чтоб его кошка съела) А я-то все никак не могла понять, нафига Блэк пугал своего бывшего дружка Азкабанскими сидельцами-Пожирателями. Go maraí an diabhal dó, манипулятора чертова! (п/а: ирл. Черт бы его побрал, досл. Да убьет его дьявол) И не понять же, что хуже: то, что из мелкого попытаются вылепить новое пугало для общественности, или то, что на него натравят психованного темного мага, силой, увы, не обделенного? Хотя, одно ведь совершенно не исключает другого.

В-общем, я начала готовиться рвать когти. Первое, что было необходимо, — достаточно надежное убежище, чтоб ни одна собака не унюхала да ни один крап не отыскал. Домик в Хинчли для этого не подходил совершенно. Там-то и были только отвод для глаз и простенькие эльфийские чары. И тогда я вновь вспомнила о жилище Бойлов и о той самой пещерке. Вот уж где стояла такая защита, что хоть инфери пачками поднимай — ни один красноперый даже не почешется. А уж любые поисковые чары и амулеты там совершенно не действовали: Горбина так и не нашли, хотя безутешная родня искала его ну очень тщательно. Весь Лютный о том только и гудел. А поскольку нечто подобное я, помнится, и ожидала, то испытания антидота Воробушка проходили не в бункере под Лондоном, а в Ирландии: принадлежа не к самой законопослушной части населения, Бойлы не слишком жаловали внимание посторонних к себе, а потому на протяжении нескольких поколений накладывали и на свой дом, и на рабочее место магические щиты и чары препятствующие поиску. Держалась вся эта красота традиционно на хранительнице очага — в данном случае, на Шинейд. И судя по всему, после ее смерти автоматически перешла на ту, кого старуха самолично привела в дом, то бишь, на меня. Как это ни парадоксально, но то, что упокоилась миссис Бойл от моей руки, практически не сказалось на всей той хрени, что висела на Бойловых владениях. Да, кое-что исчезло, но основа держалась. Все это я узнала при помощи Добби и ряда сканирующих заклинаний. В идеале неплохо было бы воспользоваться кое-какими артефактами, но, увы, я не Де Ля Ру и не Гринготтс, деньги не печатаю и не чеканю. Самой защищенной от поиска оказалась пещера, где и провел последние несколько недель Горбин. (п/а: Де Ля Ру, De La Rue (LSE: DLAR) — британская компания, один из крупнейших в мире производителей ценных бумаг (банкноты, паспорта, водительские права и другие документы) и банковского оборудования (счётчики банкнот, сортировщики банкнот, сортировщики монет и др.), технических решений для идентификации личности и защиты документов) Вряд ли они были для него приятными — особо напрягаться с очищением пещерки от следов темной волшбы мы с Добби не стали. Зато теперь этим вопросом пришлось заняться вплотную: одно дело находиться там раз в три дня по полчаса, и совершенно другое — сидеть там безвылазно. А потом через ирландскую родню зятя Ясме нашла местного Мастера щитов, который обновил на домишке Бойлов чары ненаходимости и поправил прорехи в защите. Содрал с меня этот О'Нил три шкуры, зато сделано было с заключением магического контракта, который гарантировал и качество, и конфиденциальность. Шкет, Гобсек хренов, еще сокрушался, что был бы он постарше, он бы и сам справился. Очень может быть: дури у него и сейчас хоть половником ешь. Впрочем, возраст не помешает пацану накрутить свои чары, когда он волей случая окажется на Козуэе.

Воробушек на мои метания смотрел абсолютно круглыми глазами: он впервые видел меня настолько испуганной. Темнеющая метка на левом предплечье оказалась для меня достаточным стимулом, чтоб выгрести все, абсолютно все заначки. И я была готова, если всех моих сбережений не хватит на осуществление планов, пойти на риск и элементарно грабить маглов. Но надо отдать птаху должное, он все правильно понял и даже предложил через кого-то из контрабандистов толкнуть куда-нибудь на континент или в Новый Свет шкуру и яд василиска.

Глава опубликована: 15.10.201343. Прочь из Англии

Берта погибла в первых числах августа, и мы отчего-то считали, что Питер и его Хозяин, не к ночи будь помянуты, доберутся на остров уже после начала учебного года, когда Воробушек уедет в Хогвартс. Я, идиотка наивная, думала, что в замке похитить мелкого будет куда как труднее: даже если и директор снова «совершит ошибку» и зевнет, есть Карта, есть мантия-невидимка и можно официально пользоваться магией. Там не будет меня, а значит, можно будет обратиться за помощью в Аврорат. Да и школа обычно закрыта на сто замков.

Увы, Господь разрушил все мои иллюзии самым решительным образом при наихудших обстоятельствах. Риддл с Хвостом прибыли в Англию уже в двадцатых числах августа, когда убежище на Козуэй Коаст было еще не готово: Воробей, уже сознательно попытавшийся подглядеть за Реддлом, увидел сон с убийством очередного бедолаги и прискакал ко мне посреди ночи. И матерился мальчишка на сей раз по-гаэльски, потому как на этот раз видение было четче и реалистичнее.

Стоит отметить, шкет не столько впечатлился увиденным, сколько испугался за меня. За себя этот недогриффиндорец был вполне спокоен, ведь через несколько часов он вместе с Дурслями отбывал на Крит. А вот у меня дела обстояли несколько хуже: ирландское мое убежище не было до конца готово. Кроме того, оставалась пара заказов, на которые я очень надеялась. Да и Фэлан еще не рассчитался за недавнюю встречу. А квиды мне были нужны позарез: заначки практически исчерпали себя. Дилемма, bíodh an foc aige sin! (п/а: ирл. прим. Вот же ж! — выражение, означающее раздражение или нетерпение в связи с ситуацией )

Но следующие два дня на мою удачу — не зря же я протратилась на Феликс Фелициус — Метка молчала, ни Живоглот, ни Добби ничего и никого подозрительного вокруг дома не заметили, а после нас с домовиком и след простыл из Англии. Воробушек к тому времени благополучно наслаждался ярким средиземноморским солнышком, так что, когда семейка Уизли спешно появилась на Тисовой, там уже никого не оказалось. Так они и удалились несолоно хлебавши. Сами виноваты, нечего за мелкого решать и перед фактом ставить. Благодетели чертовы!

Феерическое прибытие Уизли в дом Дурслей наблюдал оставшийся его (ну, и мой дом заодно) сторожить Живоглот. Оказывается, когда это было ему необходимо, это толстая наглая книзлячья морда прекрасно умел быть абсолютно незаметным. А уж после того, как над ним пощелкал пальцами Добби, так и вовсе, заметить огромного кошака могли только при помощи специальных артефактов, и то, не факт. Так что для Артура Уизли коттедж на Тисовой был пуст. Рыжее семейство нахально сунуло носы в каждую щелку и, не найдя ничего — а что искали-то, кстати? — удалилось так же, как и прибыло: через камин. При этом убрать за собой раздолбанную в щепки гостиную эти мрази не потрудились. Мнда, маглолюбы, однако...

Причина появления среди бела дня оравы по-клоунски наряженных магов в самом сердце магловского поселения была проста: добрейшие Уизли решили облагодетельствовать сиротку Поттера и взять его на финал Чемпионата по квидичу. Вот только пригласить забыли, прислав по магловской почте извещение о том, что Гарри Поттер поедет с ними на матч, даже не поинтересовавшись, а есть ли у подростка какие-нибудь иные планы. Письмишко, обклеенное, вернее, заклеенное со всех сторон марками, Дурсли не получили — они к тому моменту уже были на полпути в аэропорт. Воробьиный сычик Рона в этом смысле был более удачлив: он успел поймать шкета, когда тот еще был на английской земле, но лаконичный отказ Поттера «извини, мол, Рон, с вами поехать не смогу, у Дурслей другие планы» рыжее семейство во внимание не приняло.

По идее, конечно, о том, что Дурсли неожиданно отхватили горящие путевки на далекий Крит по смешной цене и уехали до конца августа, должна была сообщить бдительная миссис Фигг, но вот беда: упала старушка, поскользнулась в супермаркете и сломала шейку бедра. В ее возрасте перелом весьма коварный, а потому куковала сквиба на больничной койке. Ай, горе-то какое! А где был ее напарник по наблюдению, воришка и стукачок аврорский Флетчер, история умалчивает. Кажется, он надыбал халявную выпивку, оказавшуюся малость паленой... Бедолага!

Воробей действовал, конечно, жестковато и на грани фола, но он понервничал изрядно с тем сном о кончине Джоркинс, и его чуток занесло. Однако для первого раза — а план действий составлял подросток сам — вполне себе неплохо. Таким образом мелкий избавился от наблюдения со стороны старика, поскольку небезосновательно подозревал, что тот его в жизни за пределы Англии не отпустил бы, тем более, что где-то там рядом с Критом мог быть Петтигрю. Судя же по «группе поддержки» — сквиба и алкоголик, офигеть, какая защита! — о том, что Питер уже пару дней как в Англии, Дамблдор был ни сном ни духом. Сообщать дорогому директору об этом вредный ребенок и не собирался, даже косвенно, через крестного. То, что Лорд был их с долькоедом общим неприятелем, по мнению Воробышка, не делало их союзниками. Scrios Dé! (п/а: ирл. Блин, досл. Господь Разрушитель!) Чудненько!

Тем более что альтернативой средиземноморскому курорту были Уизли, а к ним мелкий не поехал бы, даже если бы те проживали не в курятнике, а в надежнейшем, защищенном от всего бункере.

— Лучше сразу к Лорду, там хоть просто убьют! — именно так он выразился, когда я предложила не совершать лишних телодвижений и не привлекать в себе попусту внимание. Я, конечно, попыталась развеять несколько наивное мнение о сильнейшем темном маге за последние полвека, объяснить, что никаких «просто» не будет, а будет долго и мучительно, но шкет уперся рогом. К рыжим он уезжать не желал ни за какие коврижки, даже за возможность попасть на финальный матч Чемпионата по квидичу, а ведь в финале, судя по всему, должна была играть Ирландия, за которую малыш болел с самого начала.

О том, что он идет на финальную игру вместе с Уизли, Воробей узнал от Добби. Домовик шпионил за наблюдателями Дамблдора, что крутились в Литтл-Уингинге. Как-то Флетчер посетовал, мол, зачем им всем торчать у маглов, не проще ли было забрать мальчишку сразу к Уизли. С «забрать» как раз была проблема: мелкий всеми силами отнекивался от приглашения со стороны Рона, мотивируя это тем, что не хочет вводить хозяев в лишние траты. Так вот, на нытье барыги выпивавший с ним коротышка Дингл ответил, что, во-первых, не Флетчерова ума это дело, что проще, а что нет, а во-вторых, присмотреть за пацаном — работенка непыльная, и при малейшем подозрении на опасность мальчишку мигом увезут. И добавил, что все равно дежурство скоро закончится: Дедалус-де лично забронировал билеты на финал Чемпионата не только для всех Уизли, но и для Поттера.

Мелкий, когда услышал доклад домового эльфа, разозлился конкретно: «лучший друг» Ронни об этом не написал ни строчки. Да и что за дела: купить билет и поставить перед фактом, не соизволив даже спросить, мол, Поттер, хочешь с нами на финал?

Вот так и появился план уехать куда-нибудь к черту на рога в пику всем прочим. Понятно, что со мной птаху поехать не светило: если Берта говорила обо мне, то нечего мелкому ошиваться рядом со мной, неровен час, гости бы пожаловали. Однако оставались Дурсли, и мелкий сделал все, чтобы Петунья захотела поехать на какой-нибудь курорт, а Вернону досталась «горящая» путевка за полцены. С турфирмой и скидками Воробью помогла, конечно, я, но именно помогла: четырнадцать лет все-таки, пора бы учиться решать проблемы самому, а не перекладывать их на других.

Подтолкнуть тетушку к идее о поездке заграницу оказалось легко: Дадлик наконец дожрался до проблем со здоровьем. Толстяка посадили на диету, что результатов, само собой, не принесло. Так что идея о целебном морском воздухе, способном нормализовать вес сынули, попала на благодатную почву, и любимый супруг был быстро озадачен соответствующей просьбой. Когда же Вернон Дурсль узнал, что за десятидневную поездку на Крит на четверых он заплатит как за двоих, а племянник-сирота на иждивении принесет еще и ощутимые бонусы, то дядюшке Моржу даже внушать желания взять Поттера с собой не пришлось. Тот сам пришел вечером в комнату подростка и предложил тому поехать с ними, при условии, конечно, если все барахло, что имеет хоть какое-то отношение к магии, останется в чуланчике на Тисовой. Когда Гарри рассказал об этом по зеркальцу, он как-то горько усмехался: не любившие его Дурсли вели себя по отношению к нему лучше и честнее, чем более так любящие его на словах Уизли. Птах на предложение дядюшки согласился — и поехал в аэропорт с потрепанным рюкзачком, в котором были пара футболок, смена белья, старые дадликовы шорты и плавки. Опекуны таким багажом мелкого остались довольны, о кармане с чарами Незримого расширения, старой боярышниковой палочкой и прочим магическим барахлом они так и остались не в курсе.

Глава опубликована: 15.10.201344. Последние дни лета

Несмотря на то, что Крыса в августе так в Литтл-Уингинге или в Хинчли и не появился, я не считала наше поспешное бегство ошибочным. Черная метка в небе над палаточным лагерем болельщиков только подтвердила, что Англия перестала для нас быть безопасной. Что Воробей, что я — мы оба были в группе риска: мелкий — потому что Гарри Поттер, а я... Вряд ли Темный Лорд будет рад обнаружить вместо своей верной последовательницы и одного из лучших командиров своих ударных групп какую-то левую маглу. Я не считала, что смогу ему противопоставить хоть что-нибудь стоящее в любом его и моем состоянии, не та у нас весовая категория. Так оно, кстати, и вышло.

Так что, пока шкет просаливал в средиземноморской водичке свою щуплую тушку, я обживала свой новый дом. Кажется, у меня появился обычай жить в тех домах, чьих хозяев я собственноручно отправила к предкам... Чудненько.

У мелкого на Крите все было хорошо. Протеевы чары не подвели даже на таком расстоянии, так что я периодически имела удовольствие наблюдать его счастливую загорелую мордаху: как же, Воробей впервые увидел море. Какой же он иногда ребенок, несмотря на всю ту пакость, что ему пришлось пережить! И Слава Богу, ведь там, на далеком греческом острове, он был похож на того солнечного птаха, что я однажды встретила на пустыре между Лиитл-Уингингом и Хинчли, гораздо сильнее, чем в хмурой Англии.

Судя по рассказам, с Дурслями он жил душа в душу, в-основном потому, что виделись они дай Боже чтоб раз в сутки. Пока Петунья таскала своего ненаглядного сыночка и обожаемого мужа по массажам и прочим обертываниям, шкет облазил магический квартал Ираклиона и ряд магловских достопримечательностей. Откуда у Поттера на все это были деньги, его опекуны благоразумно не спрашивали. Оно и правильно, тем более что денег тех сначала было... Ну, то, что осталось от полусотни галеонов после блестящего исполнения плана по обезвреживанию наблюдателей долькоеда и покупки учебников, новой одежды и всего прочего к школе. Обращаться в местное отделение Гринготтса ребенок поначалу не желал, опасаясь, что тогда бы магический опекун — в смысле, Дамблдор за него — узнал бы, где ж шляется блудный Поттер, а чем позже это произойдет, тем лучше. Поскольку поисковые заклятия и артефакты на больших расстояниях работают откровенно дерьмово, то, по мнению Воробышка, было грех этим не воспользоваться.

Если честно, у меня было большое искушение ничего мелкому не говорить и посмотреть, как он будет выкручиваться на те несчастные три галеона, но это было не слишком честно по отношению к шкету. Так что ребенку было популярно разъяснено, что узнать, где он сейчас находится — раз плюнуть, достаточно послать сову. И нет, Добби перехватывать почту Поттера не будет, ведь птах поехал со своими опекунами на вполне законных основаниях. И если Воробей боится и не знает, как отстоять свое право находиться там, где он находится, перед Дамблдором, Уизли или Блэком, то это проблема мелкого, потому как я ничем — кроме совета — помочь не смогу в любом случае, а Гарри, здоровому лбу четырнадцати лет, пора бы уже не бояться отстаивать свое мнение, не он ли месяц назад клялся и божился быть самостоятельным?

Воробышек на мою отповедь отреагировал как и ожидалось: надулся, нахохлился, но призадумался. На большее я и не надеялась. Мелкий упрямец в жизни бы не признал вслух, что я права. Переходный период во всей своей красе, что тут поделать?

Известие о происшествии на финале Чемпионата моей паранойи не понравилось до крайности. Если б пьяные молодчики в черных плащах и масках просто покуражились после матча, было бы понятнее: спортивные фанаты что у магов, что у маглов одинаковы, стукнула блажь в голову после бутылки-другой огневиски, и все, пошли веселиться. Но с учетом черепа и змеи в небе и путешествия Петтигрю это все очень плохо начинало пахнуть. Тогда получалось, что и не просто моча в башку стукнула, а подсказал кто. И я благодарила Святого Патрика за упертость Воробышка: в противном случае он бы отправился туда, и кто знает, чьей была бы та палочка, которой наколдовали Морсмордре, уж не Поттера бы? Сперли же у того невезучего первачка палочку, могли и у шкета спереть, несмотря на всю его обычную бдительность. Тогда б скандал вышел еще громче, хотя писаки в газетах и так старались изо всех сил, особенно некая Рита Скиттер. Не того ли добивался тот, кто весь этот переполох устроил?

Что самое примечательное, блудный крестный так на Крит и не явился, вопреки всем опасениям шкета. Сей факт говорил в пользу того, что Блэк находился все же в Англии, а его необычный письмоносец, что прилетал пару раз на Тисовую, был лишь ширмой, чтоб крестник не изъявил желания навестить «лучшего друга отца». Если б Бродяга валялся на песочке где-нибудь на Виргинских островах и шалел от ничегонеделанья, он бы мигом примчался к Поттеру. А так, судя по всему, Блэк со товарищи рыскал по Британии в поисках Крысы и его Хозяина и о крестнике даже не вспоминал: за все десять дней не было ни одного письма. Да Бога ради, Воробей и так век бы не видел ни Псину, ни его карманного оборотня, у которого анимаг и жил на самом деле, ежели судить по письмам: было что-то такое в тех посланиях, что говорило о том, что Люпин сопел рядом, когда Блэк их писал.

Откуда я взяла Виргинские острова? А все просто: письма от Блэка приносил гуакамая — магический вид попугаев ара, у маглов, между прочим, считающийся вымершим. Нет, все же хорошо иметь знакомых контрабандистов: при определенной мере доверия они могут рассказать, что привозить в Лондон такую яркую птичку просто так, не по заказу — дело тухлое, а по заказу — стоящее не меньше двух сотен галеонов, потому как запрещены они для ввоза на продажу в Британии. Что конкретно этот сфотографированный на поляроид гуакамая, судя по насыщенности расцветки и полоскам у клюва, родом из магического заказника с труднозапоминаемым названием, что расположен близ острова Йост-ван-Дейк, и явно чей-то фамильяр. Чудненько!

Я, к слову, тоже не сидела просто так в Ирландии, а занималась тем, на что у меня вечно не хватало толком времени — переводила на понятный мне английский Бойлов манускрипт. Там ведь был не только рецепт, как вылечить человека, переобщавшегося с дементорами. Еще я чистила пещерку, небезосновательно полагая, что этот своеобразный бункер мне еще пригодится. Усиленно занималась ментальными практиками, пытаясь повторить парочку трюков, что так любил Воробей. Прикидывала, что делать дальше. И внимательно, очень внимательно следила за Меткой на левом предплечье. А она молчала, хоть и потемнела изрядно.

Тот, кто ее поставил, не спешил объявлять о своем возвращении. Никто из его меченых слуг, оставшихся на свободе, не получал от него приглашения — в этом Добби мог ручаться: домовики обожают сплетничать друг с другом. Дамблдор и его присные тоже были не в курсе, где, в какой норке спрятался Крыса. Как и я: несмотря на все свои усилия, Добби не смог его разыскать, равно как и Блэка, что говорило о том, что их серьезно прикрыли, и мне было интересно, как. Самой бы пригодилось: сидеть сиднем на Козуэе мне не нравилось категорически. Да и молчание Метки обнадеживало, тем самым подтверждая, что при должных мерах безопасности я могу не только наведаться к Фицсиммонсу или Ясме, но и взять очередной заказ на биоматериалы, пока меня еще не забыли в лондонских моргах.

Неудивительно, что тридцать первого августа я не вытерпела и вернулась в Хинчли. Воробышек тоже не вытерпел — и в результате на Хогвартс-экспресс он сел в полусонном состоянии: проговорили мы всю ночь. Его, кстати, было почти не узнать: за каких-то десять дней он не только загорел, что твой мулат, но и вытянулся еще где-то на дюйм. Так что я порадовалась, что он в июле обновил практически весь свой гардероб в Косом: магически сшитая одежда прекрасно подходила для росших не по дням, а по часам подростков, хоть и стоила соответствующе. Из магловской одежды у него были купленные на Крите рубашка и джинсы. Что-то мне подсказывало, что к следующему лету он в свои обожаемые кеды уже не влезет, а значит, где-то после Пасхи, если все будет спокойно, нам следует наведаться к маглам за новыми шмотками. Примерно с этими мыслями я проводила взглядом слегка выгоревшую на ярком солнышке встрепанную шевелюру мелкого (вот зараза! Как постригла его перед днем рождения, так он в парикмахерскую больше не заглядывал!) на вокзале Кингс-Кросс до барьера к платформе девять и три четверти утром первого сентября, прекрасно осознавая, что совсем скоро шмотки будут моей последней и самой легко решаемой проблемой.

Глава опубликована: 15.10.201345. «Хогвартс-экспресс»

На этот раз дементоров в экспрессе не было. Зато были Малфой и Уизли, и, по словам Воробышка, неизвестно, что хуже: встреча с нежитью или пребывание в одном купе с этой нежно любящей друг друга парочкой. Результат-то один и тот же — полное отсутствие душевных сил и положительных эмоций. Заколебали они, одним словом, мелкого до самых печенок.

Началось все с Рыжего. Этот, с позволения сказать, сын своих родителей обиделся на Поттера и за то, что тот не поехал с его семейкой на Чемпионат, и за то, что добрался на вокзал самостоятельно, забыв о друзьях и наплевав в чуткие души всех Уизли. Об этом было громко заявлено сонному шкету лично, для чего малыш Ронни не поленился обойти поезд и заглянуть во все купе, дабы найти блудного друга.

Ну, что тут сказать? Патрик свидетель, зря он это затеял. В спокойном своем состоянии мелкий может и спустил бы на тормозах выходку Провокатора, втихомолку сделав «лучшему другу» какую-нибудь гадость. Но не после разгребания последствий визита магов в дом на Тисовой под гневные тирады Дурслей, вытащенной буквально изо рта Дадли ириски близнецов и бессонной ночи. Нет, я, конечно, мелкого и тонизирующим напоила, и глицин ему дала, но перелет, уборка, общение с опекунами и наши ночные посиделки — все это было слишком для растущего организма Поттера. А тут еще и погода — как зарядил дождь с пяти утра, так до следующего дня шел не переставая — да и голосок у Рона начал ломаться, а потому обрел некое сходство с сиреной его мамочки...

Короче, мелкий сорвался и высказал Рону все, что он думает и о беспардонности магов, и о мистере Уизли, которому лень палочкой взмахнуть, и о близнецах, разбрасывающих свои конфетки. Завершилась тирада с матерным вкраплениями вежливой — относительно — просьбой заткнуться и дать Поттеру хоть немного поспать.

— Но, Гарри... — жалобно вякнула Грейнджер.

— Что «Гарри»? — окрысился и на нее Воробышек. — Я полночи убирал гостиную, Гермиона. У меня чертовски болит голова! Я спать хочу! Имею я право выспаться хотя бы в поезде или нет?!

С этими словами мелкий повернулся к миру задом, закутался в школьную мантию, устроился поудобнее на свернутой в плотный валик старой толстовке Дадли и старательно засопел, отчего Провокатор и Носорожка окончательно выпали в осадок. Поскольку Уизли долго и, главное, тихо на одном месте сидеть был не в состоянии, а нарываться еще разок на рассерженного Поттера парню явно не хотелось, он через пару минут из купе испарился. Грейнджер осталась, коротая время, пока проснется Поттер, за чтением учебника по заклинаниям за четвертый курс. Что характерно, на сидевшего в том же купе Лонгботтома птахов рык не произвел особого впечатления, парень только оторвался на секунду от своего журнала и все.

Шкет проснулся часам к трем пополудни. В купе сидел только Невилл, где шлялась Гермиона, никого, если честно, не интересовало. Воробей вышел, чтобы умыться и привести себя в порядок, и по возвращению его ждала пусть и небольшая, но достаточно шумная компания из Гермионы, Рона и еще парочки однокурсников с Гриффиндора. Все они, судя по галдежу, побывали на чемпионате и горели желанием поделиться впечатлениями с Поттером. Словами — разве что на гаэльском — не передать, как шкет был счастлив их всех видеть и слышать. Если бы не зелье от головной боли, которым с ним поделился еще утром Лонгботтом, имел бы Рыжий и компания что о себе послушать вторично. Впрочем, Нев, правильно оценив состояние друга и его готовность к активному общению, постарался максимально перевести внимание на себя, вслух посетовав, что строгая бабушка не захотела никуда ехать и не купила билеты на чемпионат.

На самом деле Лонгботтомам минувшим летом было не до чемпионатов совершенно: из Канады в Мунго приехало очередное светило колдомедицины, дабы попытаться вылечить Фрэнка и Алису. Лечение обещало быть трудным, долгим и не слишком дешевым, однако была гарантия, что родители Невилла смогут самостоятельно передвигаться, говорить и хоть чуть-чуть выйдут из сумеречного состояния. К сожалению, все, чего смогли добиться колдомедики из Мунго, это умения сидеть и самостоятельно держать ложку в трясущихся руках. В принципе, это тоже достижение, потому как поработали с Лонгботтомами Лестрейнджи от души. После них от пары здоровых тренированных чистокровных авроров остались два изувеченных, окровавленных тела, пускающих слюни и испражняющихся под себя. Неудивительно, что дело Лонгботтомов имело такой резонанс. Успей Крауч скрыться вслед за Лестрейнджами и не поплыви он на допросах, никто бы и не подумал посадить Рудольфуса, его брата и жену пожизненно: слишком уж богаты и знатны они были. А так, никакое золото или знакомства не помогли, хотя, насколько я — вернее, Тварь — правильно помню, Блэки, Розье и Гампы сделали все для этого. В конце концов, отчаявшаяся Вальпурга в тайне от всех просто-напросто заказала побег: мысль о том, что ее обожаемая племянница, умница и красавица, истинная Блэк, отдана на растерзание дементоров, была для нее непереносима.

Воробышек об этом прекрасно знал, а потому друга он поддерживал всеми силами. Его участие, равно как и влияние на внука, было по достоинству оценено Железной Августой, сделав Поттера желанным гостем в доме Лонгботтомов. Домовики Лонгботтомов поделились с Добби, что в беседе за чашечкой чая бабуля Невилла сказала о «юном Поттере» своим подругам следующее:

— Хороший мальчик, вежливый. Упрям, конечно, и несколько своеволен, но для мальчиков это вовсе не недостаток.

Кажется, это было после того, как ее тихий и слишком послушный внук впервые возразил почтенной леди, заявив, что брать спецкурс по трансфигурации не намерен, поскольку травология его интересует гораздо сильнее. Грозная дама мигом сообразила, откуда ветер дует, и одарила стоявшего в сторонке Поттера взглядом, достойным Снейпа в самом мерзком расположении духа, но так ничего приятелю внука не сказала. Мелкий уже думал, что его из дома попросят вон, но санкций, что удивительно, не последовало.

В-общем, благодаря тому, что Невилл переключил внимание всей компании на воспоминания о минувшем матче, находиться в купе стало несколько комфортнее: тот восторг, который испытывали трое подростков, описывая действия игроков сборных Болгарии и Ирландии, перекрыл недовольство и раздражение Грейнджер. Воробышек имел все шансы доехать до школы спокойно, ибо если Рон затронул квиддич — это надолго, но тут черт принес Малфоя. И всю более-менее приятную атмосферу в купе как корова языком слизала: неприязнь Уизли и Малфоя была настолько яркой и сильной, что у мелкой появилось огромное желание выгнать обоих придурков нафиг в коридор и закрыть дверь на парочку запирающих заклинаний.

Первым делом Малфой прошелся по какой-то красной тряпке с кружавчиками, что висела на клетке с роновой совой. Тряпка в ближайшем рассмотрении оказалась парадной мантией, купленной миссис Уизли сыну. Потом понес какой-то бред о славе, добром имени и денежном вознаграждении. Мелкий особо не вслушивался: у него опять начали ныть виски, а потому, когда Моль попробовал что-то вякнуть в его адрес, слизеринец был снова послан к себе в купе, поскольку в этом ему не рады совершенно. Малфой совсем уж дураком не был и нарываться на драку с пятью грифами, имея за спиной лишь Крэбба и Гойла, не стал, а потому, проехавшись на прощание по должности и осведомленности о некоторых мероприятиях мистера Артура Уизли, совершил стратегическое отступление.

Однако после ухода белобрысого разговор перешел с квиддича на Малфоя и то, что тот нес. Какая sa riach интересная тема! (п/а: ирл. нахрен) Короче, поездка удалась: Рон до самой школы пыхтел от злости, досады и зависти (шкет не выдержал и, желая прекратить разговоры о Малфое, начал рассказывать, как он провел время на Крите), мелкий дождь за окном ближе к школе превратился в ливень. А если добавить сюда еще и сильный ветер, то лично для меня осталось загадкой, отчего Гриффиндор, по крайней мере с первого по четвертый курс, не полег с простудой в полном составе: судя по воспоминанию Добби, в школу дети вошли, промокнув до костей, и хоть бы одна сволочь, старосты там или декан, например, взмахнула палочкой. Да что там, это старая блохастая кошачья шкурка погнала мокрых детей быстрее в Зал, а ведь замковый полтергейст буквально за минуту перед этим уронил им на головы водяные бомбы! В-общем, сушились дети сами, как могли. Чудненько! Какая замечательная школа, bíodh an diabhal aige! (п/а: ирл. Черт бы ее побрал)

Глава опубликована: 24.10.201346. Найти Тома Реддла

Проводив в десять утра ребенка на поезд до школы, я, в свою очередь, буквально через пару часов отправилась примерно в том же направлении, на север. Путь мой лежал к границе Англии и Шотландии. Что я там забыла? О, все просто: я вплотную приступила к выполнению плана по нейтрализации угрозы для меня и мелкого со стороны Темного Лорда.

Десять дней медитации на воды Атлантики не прошли даром. Хорошенько пораскинув мозгами, я, как мне показалось, все же нашла выход в создавшейся ситуации. По уму, об этом стоило призадуматься еще после первого курса мелкого, но я малость лоханулась, посчитав, что если призрак Лорда неприкаянно мотается по Европе, то однажды он нарвется и упокоится уже окончательно, ведь по всем магическим законам, если есть призрак, то Лорд де-юре сдох. Как говорится, vere Papa mortuus est. (п/а: лат. Папа действительно мёртв, фраза, которой объявляется о смерти Папы Римского и после которой Святой Престол считается вакантным) Однако я недооценила, насколько Тому Реддлу плевать на законы. Что ж, Лорд обрел тело, значит будем плясать отсюда.

Итак, что можно сделать? Можно его грохнуть, тем более, что он не спешить объявлять о своем возвращении, что говорит о том, что пока этот ублюдок несколько не в форме. Не-не-не, никаких там дуэлей и прочих благоглупостей, не та у нас весовая категория, издали, методом Ли Харви Освальда. Но делать это стоит как можно быстрее. Одна затыка: мадам Лестрейндж в памяти своей сохранила твердую уверенность, что Лорд в конце семидесятых работал над лекарством от смерти и своего каким-то образом добился. И если эта мерзость все же бессмертна, то убивать ее бесполезно, тем более не зная, что Лорд с собой сделал. Так что вопрос прежний: что можно сделать? Уж не знаю, как долго бы я ломала себе голову, если бы Добби не начал читать сказки Перро. Вслух. Ага, и про спящую красавицу тоже.

То, что в сказке именовалось «волшебным сном», у маговских медиков зовется комой. В которую можно вводить искусственно. И длиться кома может десятилетиями. А за это время можно спокойненько выяснить, действительно ли Лорд достиг бессмертия и как этого бессмертия его лишить. Чем не выход? Хороший выход, вот только если для магла препараты для введения в коматозное состояние подобрать — раз плюнуть, для мага уже сложнее, но решаемо, то для свежесозданной тушки Лорда необходима индивидуальная подборка. Генетический образец тоже нужен, как минимум. Колдомедик и — или — зельевар не помешают. А из всех зельеваров Лютного я хоть чуточку доверяла только Ясмине Планкетт. Так что с вокзала Кингс-Кросс я отправилась в Лютный. Договариваться.

Удивительно, на что могут подписаться люди, имея соответствующий стимул. Или плату. На этот раз я обещала за работу не только и не столько золотые галеоны, и не человеческие органы. На этот раз за уникальное темномагическое зелье я обещала уникальные ингредиенты. Шкура, яд и клыки василиска, проклятый мох. Все это в Англии найти было не так уж и просто, особенно мох — дрянь, что росла только там, где творилась темная магия, много темной магии. Собственно, это было единственным, что росло в тех местах. Бойлова пещерка, к примеру, обросла этой жгучей мерзостью только так. Пока я от него стену отчистила, испоганила три пары перчаток из драконьей кожи. Хорошо, хоть в гербологическом справочнике посмотрела, а то так бы и спалила. Впрочем, основную часть мха я Фэлану еще пару дней назад сплавила.

Таким образом, к полудню первого сентября я умудрилась влезть в долговую яму, обогатиться на несколько сотен галеонов и могла с чистой совестью отправляться искать приключений на свою задницу. Вот я и отправилась. В Гретна-Грин. Правда, в одиночестве, и интересовали меня там не достопримечательности и не церковь, а архивы, причем примерно за двадцать пятый — двадцать шестой года этого века.

Дело в том, что когда я начала анализировать то, что и каким тоном говорила в запале проекция Темного Лорда в Тайной комнате, то, что увидел в своем сне мелкий перед отъездом, и то, что Тварь знала о своем Повелителе, то все это сложилось в занятную мозаику. Итак, настоящее имя Лорда Судеб — Том Марволо Реддл. Первое имя и фамилия явно магловские, второе — магическое. Он сам говорил, что папа-магл бросил маму-ведьму, бросил до его рождения. И воспитывался юный Томми в магловском приюте. И о деде-маге, в честь которого ему дали второе имя, он отозвался не очень почтительно. Это, в свою очередь говорило о том, что маму Тома бросил не только папа, но и от нее отказались магические родственники. И эти же родственники не приняли самого Тома, ни в младенчестве, ни в позднее — иначе откуда у мальчишки шестнадцати лет такое желание всем показать, какой он сильный и могущественный, чтоб все боялись?

Итак, мама Тома — имя ее не слишком важно — родом из старой чистокровной семьи (потомки самого Слизерина), связалась с маглом, возможно даже вышла за него замуж , ее — беременную — бросил муж и вышвырнули за порог родственнички. Но, тем не менее, эта дама называет сына именем мужа и отца. Опять же, в магическом мире девочки замуж выходили и выходят рано, после двадцати — уже чуть ли не старая дева. То есть, существовала большая вероятность, что папа Тома женился на его маме, если это имело место быть, когда той не было двадцати одного года. А может, и обоим. Ну и где могут вступить в брак два любящих сердца, если им нет двадцати одного, а родители против? Где подобные браки, можно сказать, поставлены на поток? Гретна-Грин. Так что мой путь лежал на север. А перед отъездом из Лондона я допила остатки зелья удачи.

И мне повезло. Архивы записей актов гражданского состояния за середину двадцатых годов этого века сохранились, с ними не случилось пожара или наводнения, к ним легко было получить доступ. Единственной проблемой было количество записей. Но уже к концу недели я нашла то, что искала, положившись на удачу и собственные сомнительные выводы. Итак, судя по записи в архиве муниципалитета, девятнадцатого марта одна тысяча девятьсот двадцать шестого года преподобный отец Натаниэль Браун в присутствии свидетелей, коими выступили мистер и миссис Тернер, обвенчал Тома Реддла, эскваира, и девицу Меропу Мойру Гонт. Этой находке бы грош цена, если б не была указана деревенька, откуда оба молодых были родом. Литтл-Хэнглтон, Ланкашир.

Кроме этого Тома Реддла, было еще три Тома или Томаса и с десяток Реддлов. Их данные я тоже тщательно записала, но четырнадцать за два года — это ничтожно мало. Если честно, то я благодарила всех святых за то, что у недоноска была такая редкая фамилия. Что бы я делала, если бы Лордов папаша носил, к примеру, фамилию Фицуилльям или, прости Господи, Смит, я не знаю. К началу октября из всего списка остался только один Том, из глухой ланкаширской деревеньки. Все другие не подходили по главному признаку: у них не было большого заброшенного дома на вершине холма. А в Литтл-Хэнглтоне нам с Добби повезло. Дом Реддлов, Хиллкрест, судя по архивным записям, торчал над деревенькой, как прыщ на носу. Даже издали было видно, что его владельцы не делали там ремонта лет десять как минимум. А местный бармен и по совместительству хозяин паба хранил в своей памяти парочку заинтересовавшим меня историй. О чокнутых Марволо и Морфине Гонтах, к примеру, об их дочке, что сбежала с сыном местного богатея Реддла, о том, как наследничек довольно быстро вернулся к родителям, о загадочной смерти всех Реддлов летом сорок третьего. Единственное, что он не запомнил, так это похищения из собственной постели и разговора со мной, но ведь это-то ему было совершенно ни к чему, правда?

Вот, собственно говоря, на этом мое везение и закончилось, потому что в доме Реддлов ни Лорда, ни его Крысы, ни тем более змеи не обнаружилось. Хиллкрест был тих и заброшен, и только изуродованное и полуобглоданное тело старика да обстановка в одной из комнат говорили о том, что я все же нашла место из снов мелкого. Loscadh is dó air, этот проклятый дом! (п/а: ирл. Гори он огнем) Imigh sa diabhal! (п/а: ирл. Провались оно к дьяволу!) Мне он нахрен был не нужен, мне был нужен Лорд, вернее, кусочек его хилого тельца, дабы нейтрализовать tuilli! (п/а: ирл. Ублюдок)