1 часть
- Полный бред!
Возможно, не самая вежливая форма опровержения диагноза мадам Помфри, но это первое, что пришло в голову Гермионе.
Гермиона Грейнджер всегда считала себя уравновешенным человеком: разумной, внимательной, ответственной, а также вежливой и почтительной к ведьмам и колдунам, которые следили за ежедневной жизнью Хогвартса. Тем не менее, это было слишком!
Ведьма-доктор поджала губы от досады, но уверенность из ее голоса не исчезла. - Сожалею, мисс Грейнджер, но я провела диагностику дважды и, учитывая другие Ваши симптомы, сомнений быть не может.
- Половина школы свалилась с гриппом, после возвращения с Рождественских каникул, мадам Помфри. Я помогала Вам и профессору Клуни сварить литры Противопростудного зелья, помните? Все чем я больна – легкая форма простуды!
- Это не простуда! Я попросила директора прийти поговорить с вами, молодая леди. Он будет здесь с минуту на минуту. Думаю, ему есть, что сказать Вам. Ваше положение Старосты…
- Что вы сделали? - Гермиона перебила ведьму на полуслове, ничуть не заботясь, на сколько грубо это прозвучало. - Надо же! - Раздраженно воскликнув, девушка больше не могла сидеть на месте. Она резко вскочила с узкой белой кровати, на которой провела все утро, после того как обратилась в больничное крыло, и начала бегать взад-вперед между больничными кушетками. Скорее всего к лучшему, что бормотала она еле слышно, так как мадам Помфри, вряд ли с пониманием отнеслась к тому, что ее считают выжившей из ума маразматичкой. Это емкое определение было единственным, что разум Гермионы смог предложить в данную минуту.
Как бы в ответ на ее полупонятные замечания, в дверях лазарета появился Альбус Дамблдор.
- Доброе утро, мадам Помфри, мисс Грейнджер. Надеюсь, с вами все в порядке, хотя это весьма сомнительное предположение здесь, в Больничном крыле, - Дамблдор улыбнулся, и Гермионе показалось, что он слегка посмеивается над Помфри.
Когда ни одна из женщин не улыбнулась в ответ, лицо Дамблдора приняло более серьезное выражение.
- Итак, Поппи? Ты оторвала меня от завтрака, а, как известно, я просто обожаю блины с черникой.
Мадам Помфри бесцветным голосом повторила диагноз заболевания Гермионы, к замешательству последней
- И я еще раз говорю Вам, мадам Помфри, этого абсолютно не может быть. У меня простуда!
- Ваша простуда пройдет через девять месяцев! Вы беременны, моя девочка.
Дальнейшие пререкания были прерваны, когда профессор Дамблдор медленно опустился на ближайшую кушетку. Его взгляд померк: сейчас директор выглядел на каждый год из его 130, даже мантия обвисла на усталых, поникших костлявых плечах.
- Поппи, ты уверена? - спросил он у негодующей докторши, внимательно глядя на Гермиону, которая вызывающе сложила руки над плоским и совершенно небеременным животом.
- Да, директор. Уверена.
- Пожалуйста, будьте так добры, принесите карту мисс Грейнджер. - Просьба Дамблдора прозвучала очень вежливо, но тон не оставлял сомнений: это приказ. Женщина шумно вздохнула и направилась в кабинет. Дамблдор кивнул и Гермиона села на ближайший стул.
Девушка сжалась под проницательным взглядом директора, но ее праведный гнев не прошел.
- Профессор, я не понимаю, как мадам Помфри может говорить с такой уверенностью. Я знаю она прекрасный врач, но это… Это невозможно!
- Мисс Грейнджер, - Дамблдор накрыл ее ладонь своей морщинистой рукой. - Сегодняшний день будет для вас большим испытанием, но я верю, Вы достаточно сильны, что бы вынести это. Прежде всего… - достав волшебную палочку из рукава, -…Finite Memonis Anisthetae*, - произнес он, и решительно провел палочкой над головой Гермионы.
- Memonis Anisthetae, - с сомнением повторила Гермиона. - Что это?
- Разновидность чар Забвения, мисс Грейнджер. Тем не менее, это заклинание не стирает память навсегда, а просто изолирует болезненные воспоминания, пока человек не восстановит силы, чтобы вернуться к своей беде.
Услышав слово “беда”, Гермиона побледнела, и директор тяжело вздохнул: - Боюсь, у Вас есть несколько неприятных воспоминаний, надежно похороненных в подсознании. И они, без сомнения, вырвутся наружу, раньше или позже. Возможно, чем раньше, тем лучше. Сейчас я удалил блокирующие чары и, учитывая обстоятельства, думаю Вам необходимо узнать, как Вы оказались в нынешнем состоянии.
- Профессор Дамблдор, я не могу быть беременна! - продолжила бушевать Гермиона. - Если это так, то, черт возьми, скорее, звоните в Ватикан!
- Гермиона, - тихий голос директора достиг ее слуха, заставляя замолчать и успокоиться, хотя она все еще отказывалась соединить воедино все кусочки мозаики к разгадке, которые старый волшебник дал ей. – Расскажите, что вы помните о событиях последних дней октября.
Девушка подавила вздох недовольства и мысленно вернулась на два месяца назад.
- Моя няня Брен умерла, и мама настояла, чтобы я приехала на похороны.
- Ах, да. Бренда Карвер. Крестная вашей матери, правильно?
- Да. Мама была безутешна. Они с крестной всегда были очень близки, особенно после смерти бабушки.
- Я понимаю. Как миссис Карвер умерла?
Гермиона нахмурилась: - Остановка сердца, кажется. Ей было за восемьдесят.
- Зрелый и почтенный возраст для не рожденных волшебниками. А после похорон?
Едва сдерживаясь, Гермиона терпеливо рассказала, как помогла матери перенести боль утраты, оставшись дома, и пропустив три дня учебы и выходные. Когда все закончилось, мать попрощалась с ней у “Дырявого котла” и обняла несколько раз, прежде чем позволила воспользоваться летучим порохом из треснутой китайской чашки на камине Тома.
- Помню, что немного сердилась на маму. Я могла пропустить весь пир на Хэллоуин, если бы она продолжила обнимать меня и плакать. Всегда такая смелая… Я понимаю, потеря крестной для нее ужасное горе, но у меня были задания, которые нельзя откладывать.
- А потом? - подсказал Дамблдор.
- Что потом? - Гермиона пожала плечами. - Я перенеслась в “Три метлы” и вернулась в школу.
- Как прошел Хеллоуин? - мягко спросил он.
- Все было…, - слово “отлично” застыло на языке, и отказалось вылетать, потому что Гермиона почувствовала неуверенность. - Я не…Я не помню.
Вздрогнув, девушка откинула с лица свои взъерошенные густые волосы.
- Я поздоровалась с Розмертой. Приколола значок старосты на плащ. И еще, помню, что наложила чары левитации на багаж: мама уговорила меня купить некоторые вещи, и чемоданы оказались совершенно неподъемными, а затем… затем…
- А затем наступил понедельник, - закончил за нее Дамблдор.
- Да, - прошептала Гермиона. Она судорожно сглотнула, отчаянно роясь в памяти. Ничего, никаких намеков. - Что это, профессор? - испуганно спросила девушка. - Со мной что-то случилось?
- К сожалению, да, моя дорогая.
В комнату вернулась мадам Помфри, что дало Гермионе минутку собраться с мыслями. Одновременно желая узнать правду и опасаясь ее, она едва взглянула на пергамент, который мадам Помфри показывала Дамблдору. Что такого невероятного обнаружилось в ее больничной карте?!
- Вы видите, здесь. Я всегда записываю такие вещи, Альбус, Вы знаете для чего. Вот здесь, 15 октября.
Гермиона мысленно снова вернулась в прошлое и…
покраснела. “Ох. Это”.
Дамблдор посмотрел на нее поверх очков-половинок: - Здесь сказано, мисс Грейнджер, что вы просили и получили Контрацептическое зелье. - В его голосе не звучало обвинение, просто вопрос.
- Да. Просила.
- И мадам Помфри дала его вам?
- Да, сэр.
Щеки девушки полыхали, но голову она не опустила. Ей было 18 - возраст совершеннолетия в волшебном мире. Она имела право заниматься сексом, когда хотела и с кем хотела, а делала она это или нет, Дамблдора не касалось.
- Но я подозреваю, мисс Грейнджер, Вы не использовали зелье?
- Да, сэр.
- Почему? - требовательно спросила мадам Помфри. - Если бы Вы его приняли, то не оказались сейчас в неприятном положении!
- Я не в неприятном положении! - отрезала Гермиона. - Я не приняла зелье потому, что бутылка разбилась, когда я бросила ее в … него, - она чуть не сказала «в Рона», но в последнюю секунду воздержалась, - Мы ужасно повздорили, а потом у нас был долгий разговор, - добавила она уже более спокойно. – И мы решили, что лучше останемся друзьями, чем любовниками… - Как она смогла произнести это слово громко, без смущения, она не знала, но продолжила: - После этого уже не имело значения, что я выбросила зелье, так как оно оказалось ни к чему.
- Поппи, дай нам минуточку.
Мадам Помфри была посвящена не во все дела Дамблдора, но эту просьбу она восприняла с большой неохотой. Презрительно фыркнув, ведьма удалилась в свой кабинет, закрыв за собой дверь не хлопком, а очень выразительно щелкнув замком, ясно показав свое отношение к происходящему.
Дамблдор подал Гермионе ее мед.карту. Все с самого начала. Ее первый визит в больничное крыло из-за легкого недомогания в первый год обучения. Затем, последствия неудачного использования Оборотного зелья, затем недели окаменения из-за василиска.
Одно за другим, прослеживались каждое ее обращение к мадам Помфри, от самых незначительных до настоящих катастроф. Девушка быстро пробежала взглядом вниз, до конца страницы, где запись датировалась 31 октября.
«Пациент доставлен в госпиталь из Хогсмита, констеблем Рэнди Блайтвелом. Нападение Пожирателей смерти, согласно показаниям Северуса Снейпа. Обнаруженные повреждения: сломанная ключица, выбито три зуба, разбиты губы, синяк на левом глазу, множество мелких порезов. Девушка подверглась сексуальному нападению. Последствия: вагинальное кровотечение, ушибы. Предварительное использование Противозачаточного зелья подтверждается, смотрите запись выше…”
Не в состоянии читать дальше Гермиона выронила пергамент и бросилась к окну. Она толкнула тяжелую металлическую раму и глубоко вдохнула холодный декабрьский воздух.
- У Вас не было других увлечений, после того как вы расстались с мистером Уизли? - мягко и почти грустно спросил Дамблдор. Гермиона замотала головой, борясь с внезапно подступившей тошнотой. Ее разум заполнял хаос. Логическое мышление пыталось сложить квадратный корень изнасилования с окружностью беременности, но эти два значения отказывались сочетаться, оставив ее мысли в той же путанице, а желудок с болезненными спазмами. Казалось, ей не хватает воздуха.
Дамблдор терпеливо ждал, пока она успокоится, затем обратился к ее спине, понимая, что девушка не может сейчас повернуться и смотреть кому-либо в лицо.
- Я должен принести свои извинения, мисс Грейнджер. События того вечера были… весьма драматические и я сожалею, что действовал столь …опрометчиво. Нельзя умалять того, что произошло с вами той ночью, но умирал человек. Признаюсь, я пошел по легкому пути, который казался подходящим или благоразумным, наложив на вас чары Забвения, и обратил все свое внимание на то, что являлось более неотложным.
Мысли Гермионы застопорились на одной фразе, которая не имела к ней никакого отношения. - Профессор…профессор Снейп. Он пострадал?
- Да, - глухо ответил Дамблдор. По интонации она поняла, что все весьма серьезно.
- Значит он не в отпуске?
Каждый Гриффиндорец дико обрадовался, когда профессор Зельеварения два месяца назад неожиданно взял отпуск. Она, Гарри и Рон, хотя и немного обеспокоенные его отсутствием, все же присоединялись к всеобщему ликованию. События последних лет, напрямую связанные с растущей угрозой войны, заставили их уважать профессора Зелий, независимо оттого, что он был им неприятен как учитель. Теперь оказалось, что для беспокойства были все основания.
- Нет, дорогая, не в отпуске. Он был тяжело ранен и близок к смерти, когда его доставили сюда той ночью.
Гермиона открыла рот, желая задать миллион вопросов, но Дамблдор предупреждающе поднял руку.
- Знаю, у Вас множество вопросов, мисс Грейнджер. И прошу извинить меня за то, что не смогу ответить на них сейчас. Корнелиус Фадж ждет меня в своем офисе через час, а оттуда я должен направится в другой отдел министерства по поводу …Неважно мисс Грейнджер, вам и так есть о чем подумать.
Директор поднялся со своего места и в завершение сказал: - Гермиона, я вернусь в Хогвартс через два дня. Приходите в мой кабинет, я расскажу Вам все. Сейчас можете не возвращаться на уроки, если хотите. Нет? - спросил он, когда девушка качнула головой, затем, неохотно соглашаясь, старик кивнул. - Как хотите, моя дорогая. Еще раз прошу извинить меня, а возможно, когда-нибудь и простить за обман. До субботы.
Машинально Гермиона пожелала директору хорошего дня и собрала свои вещи. Она пришла в кабинет Зелий, где заменяющий Снейпа профессор Клуни принял ее объяснения, что она была у мадам Помфри, без вопросов и предложил достать котел и вещи. Она механически варила зелье, (Снейп научил их ему на пятом курсе, только у Невилла возникали проблемы) пока ее оцепеневшие мысли медленно блуждали по кругу без надежды на какой либо рациональный вывод.
В краткий миг просветления она пролистала учебник в поисках Контрацептического зелья. В книге нашлось только описание, без рецепта, но четко говорилось: зелье, которое долго храниться в бутылках так же эффективно, как и свежесвареное, и действует на организм в течение месяца. Это означало, если бы она приняла зелье мадам Помфри, то не забеременела бы.
Девушка попыталась еще раз мысленно восстановить день прибытия в “Три метлы”: значок, чары левитации, дверь таверны и она, прощаясь, машет рукой улыбающейся владелице…затем пустота. Ее следующее ясное воспоминание: съеденный завтрак в понедельник и беспокойство о многочисленных заданиях.
Этим же вечером Гермиона сидела в Гриффиндорской гостиной. Ее мысли настойчиво возвращались к 31 октября, не обнаруживая никаких следов воспоминаний о том дне. В камине весело трещал огонь, но сосредоточенный взгляд девушки не замечал этого. Кто-то коснулся ее плеча. Испугавшись, Гермиона посмотрела вверх.
- Ты не закончила домашнюю работу?! Гермиона? - Ей бодро улыбался Гарри.
Девушка опустила взгляд на три предложения, которые ей удалось написать за последний час. - Нет. Еще нет.
- Невероятно! Я сделал уроки раньше Гермионы Грейнджер. Это надо занести в хроники!
Рон все еще корпел над своим пергаментом и, бросив на Гарри укоризненный взгляд, хмуро вернулся к работе.
- Что случилось, Герми? Плохой день?
Гарри плюхнулся на диван рядом с ней. Выражение лица юноши было таким открытым и радостным, что Гермиона не могла заставить себя сказать, насколько отвратительно прошел ее день.
Гарри Поттер сильно изменился по сравнению с тем костлявым мальчиком, которого она встретила впервые в Хогвартском Экспрессе семь лет назад. Он стал таким же высоким как Рон, только более худощавым. Из-за постоянной квиддичной практики у фанатичного игрока развились мускулы, сделав его грудь шире. Смерть Седрика Диггори сильно повлияла на Гарри, разорвав его связь с детством, и последние три года он провел, погрузившись в изучение магии и вынашивая план мести. Он был так сконцентрирован на достижении одной цели, что его оценки по Защите от Темных искусств и Зельям соперничали с гермиониными.
Гарри не беспокоился по поводу остальных предметов, но все, что могло пригодиться в борьбе против Волдеморта, удостаивалось его пристального внимания
В прошлом году все окружающие без вопросов приняли тот факт, что Гарри Поттер и Волдеморт в конце концов должны встретиться в финальной схватке, исход которой спасет или обречет мир. Это больше не обсуждалось. Просто весь персонал Хогвартса делал все, что бы подготовить юношу к решающей битве, результат которой нельзя было предсказать.
Между тем, Гарри оставался семнадцатилетним мальчишкой. И хотя он был ее лучшим другом, Гермиона не могла признаться ему в том, что открылось ей сегодня. Она посмотрела на юношу, и ее губы задрожали.
Возможно, это случилось из-за того, что он первый обнял ее за плечи, но девушка вдруг обнаружила, что ее лицо прижато к его мускулистому плечу, а тело содрогается от тихих всхлипов.
- Эй, Гермиона. Успокойся. Не может быть все так плохо, правда!
Гермиона только качнула головой, продолжая прижиматься к зеленому свитеру друга. Она не видела, как Гарри бросил взгляд на Рона, спрашивая одними губами “Что с ней?”
Рон пожал плечами и беззвучно ответил “Откуда я знаю?”, также озадаченный внезапным превращением их разумной и невозмутимой подруги в обычную девчонку.
======
*Finite Memonis Anisthetae – (finite – ограниченный, имеющий предел; Memonis/memory – память, воспоминание; Anisthetae/ anaesthesia, anesthesia – обезболивание, анестезия.)