Глава 4
Мы с Гермионой сидели на уроке трансфигурации, окруженные книгами и свертками. В воздухе витал аромат старинных пергаментов и тихий, почти медитативный шелест страниц, когда в дверь вдруг влетели Гарри и Рон, опоздавшие на урок. Они остановились на пороге, тяжело дыша, с явным облегчением на лицах. Рон, широко улыбаясь, произнес:
— Фух, успели, — оглядываясь на Гарри с искренним облегчением, — представь, какое выражение лица старухи было бы, если бы мы опоздали.
Эти слова, произнесенные с таким облегчением, разряжающим напряжение, едва не заставили меня улыбнуться. Но в тот момент что-то странное произошло: сидящая на столе кошка, как бы невзначай, свернувшись клубком, вдруг начала меняться. Я замерла, и мои глаза не могли оторваться от происходящего. Кошка, чьи глаза горели умным и немного ехидным взглядом, начала медленно трансформироваться. Это было не просто превращение, а настоящее магическое чудо: мех сжался и исчез, а на его месте появился сам профессор Макгонагл. Я вздохнула от удивления — это было настолько внезапно и удивительно, что я едва могла осознать происходящее. Она, не улыбаясь, остановилась прямо перед Гарри и Роном, которые, по всей видимости, не ожидали такого поворота событий.
— Это было просто блестяще, — сказал Рон, словно пытаясь оправдать своё опоздание, — удивленно и неловко, с чувством стыда.
Я почувствовала, как напряжение в классе возросло. Все, кто сидел в зале, внимательно следили за тем, что происходило. Макгонагл стояла перед ними с выражением, которое я не могла точно расшифровать. Она была не то строгой, не то слегка раздраженной, как будто ей уже надоели такие проделки. Ее взгляд был пристальным, но сдержанным, она выглядела так, будто вот-вот вынесет приговор. В какой-то момент Макгонагл сказала:
— Спасибо за эту оценку, мистер Уизли.
Она произнесла эти слова холодным голосом, и мне вдруг стало немного не по себе от того, как она могла бы продолжить. И продолжила:
— Может, было бы гораздо полезнее превратить вас и мистера Поттера в карманные часы? Тогда вы бы приходили вовремя.
Серьезно сказала профессор, её голос был абсолютно безэмоциональным, но каждое слово ощущалось как точка в конце осуждающего предложения. Мы с Гермионой переглянулись. Гермиона выглядела так, будто она не могла поверить, что профессор настолько серьезно находит эти шалости ненормальными. Я же, несмотря на всю эту строгую атмосферу, почувствовала нечто вроде лёгкого волнения. Было очевидно, что они с Роном попадут в неприятности, и не только за опоздание.
— Мы... потерялись, — произнес Гарри, опустив взгляд, слегка смущенный, — его лицо было по-настоящему виноватым. Он сам едва ли верил в свои слова.
Макгонагл резко покачала головой, как будто не веря в его оправдание. Она посмотрела на них с очевидным разочарованием, а затем её губы слегка поджались в едва заметной улыбке, которая никак не могла быть сочувствием. Она указала на нас с Гермионой и сказала:
— Тогда может в карту? Надеюсь, без карты вы найдете свои места.
Её голос был строгим, но и в нем звучала саркастическая нотка. Макгонагл, как всегда, оставалась загадочной и сильной, её манера преподавания была такой же непреклонной, как и её взгляд. Я почувствовала, как все в комнате замерли, будто ждут продолжения. Эмоции переполняли меня, но я старательно не показывала их на лице. Мы с Гермионой только переглянулись, но в глазах было столько различных вопросов, что я не могла бы точно сказать, что именно она думала. Она усмехнулась в ответ на слова профессора, но я точно знала, что внутри она тоже немного удивлена.
Следующий урок был зельеварением, и, как всегда, на этот момент я уже немного успокоилась от всей этой нервозности, хотя напряжение в классе не спадало. С ребятами мы заняли места за одним столом, и было интересно наблюдать за тем, как Гарри и Рон пытались выглядеть невозмутимыми после своего эпичного опоздания. Нас было вчетвером, и мне не хотелось думать об этом больше. Но каждый раз, когда я мельком поглядывала на этих двоих, мне становилось ясно, что эта ситуация оставила у них свой след.
Мы сидели в классе, разговаривая с Гермионой, когда дверь кабинета резко распахнулась, и в помещение с характерным звуком влетел мистер Снэгг. Его тёмный, почти зловещий силуэт, появившийся в дверях, сразу же заставил всех в классе замолчать. Он не обращал внимания на нас, его взгляд был устремлен в пространство, словно он был уверен, что его присутствие уже само по себе навязывает дисциплину. В его походке была какая-то угроза, скрытая в каждом шаге, и мы все ощущали, как воздух в классе стал плотнее.
— На этих уроках не будет дурацких взмахов волшебной палочки и заклинаний, — сразу с порога произнес он, его голос резал воздух, как нож. Он говорил с такой уверенностью, что, казалось, его слова сразу становились законом. — Никаких быстрых и лёгких магий, — добавил он, не успев отойти от дверей, — только точность и серьёзность.
Все в классе замолчали, и я заметила, как даже самые уверенные студенты слегка напряглись. Мы все знали, что уроки Снэгга — это не просто преподавание магии, а настоящий экзамен на стойкость и внимательность. Он не терпел ошибок, и даже один неверный взгляд мог стоить тебе целого урока, если не больше.
Снэгг сделал паузу, будто давая нам время переварить его слова, а затем продолжил, его голос становился всё более низким, словно в нем скрывалась угроза, которая только нарастала:
— Так вот, — он произнес эти слова, и они отразились от стен, как какой-то холодный, тяжёлый металл, — я не надеюсь, что вы оцените такую тонкую науку и точное искусство, как приготовление зелья, — он проговорил это с таким выражением лица, будто для него зельеварение было чем-то настолько возвышенным, что большинство из нас не способны понять даже основы. — Кроме тех нескольких избранных, кто имеет к этому расположение, — сказал он, как бы подчеркивая, что только единицы способны добиться мастерства в этой области.
После этого он несколько секунд помолчал, оглядывая нас всех с таким взглядом, будто рассматривал каждого как неоконченный эксперимент. Затем его лицо стало ещё более строгим, а он продолжил:
— Я постараюсь научить вас... — сказал он, на мгновение прикрыв мантию, словно она была неотъемлемой частью его личности, и замер, скрестив руки на груди. — ... как околдовать разум и отмахнуть чувства. Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и как закупорить смерть. Его слова звучали, как заклинания, магия, которая манила и пугала одновременно. Я почувствовала, как напряжение в комнате нарастало, каждый из нас уже не сомневался, что перед нами был не просто преподаватель, а человек, обладавший теми самыми тайными знаниями, которые мы могли бы лишь смутно понять.
Он поднял глаза и оглядел всех нас, а затем взгляд его остановился на Гарри, который всё это время тихо писал что-то в тетради, сосредоточившись на своих заметках. Снэгг, словно почувствовав его лёгкую небрежность, сказал, с явным акцентом на Гарри:
— И ещё, возможно, некоторые из вас, — он произнес эти слова с особым, тяжёлым акцентом, — приехали в Хогвартс, обладая такими огромными способностями, что самоуверенно не обращают даже внимания на это.
Гарри в этот момент поднял глаза и встречался взглядом со Снэггом, но я заметила, как его лицо стало немного напряжённым. Он не ожидал, что его выделят в такой момент. Мистер Снэгг всегда умел так подбирать слова, что даже без особых жестов создавал ощущение, что все внимание приковано только к тебе. Гарри попытался скрыть свою неудобную улыбку и снова вернулся к тетради, но напряжение в его плечах было очевидным.
Я, сидя рядом с ним, почувствовала, как давление этих слов стало ещё более ощутимым, и не выдержала. Тихо пихнув Гарри локтем, я ловко наклонилась к нему, чтобы дать понять, что внимание Снэгга всё ещё на нём. Он повернулся ко мне, и я без слов указала взглядом на преподавателя, пытаясь донести, что Снэгг всё это время смотрит на него с таким выражением, будто только он был объектом всего этого жестокого внимания.
Гарри отложил перо, и чернила на кончике его пера медленно впитались в пергамент. В этот момент в тишине класса раздался холодный голос:
— Мистер Поттер, — произнёс Снэгг, склонившись немного вперёд за своим столом, его чёрные глаза сверлили Гарри, как иглы. — Наша новая знаменитость...
Я с трудом подавила вздох. От профессора Снэгга так и веяло недовольством, а его пристальное внимание к Гарри становилось почти ощутимым. Я перевела взгляд на Гарри — его брови мгновенно сдвинулись к переносице, как будто он пытался сдержать вспышку раздражения.
— Скажите, что получится, если смешать корень асфоделя с настойкой полыни?
Гарри не успел даже открыть рот — Гермиона резко вскинула руку, словно стрела, будто ждала этого вопроса целую вечность. Гарри повернулся к ней, на лице — лёгкий шок. Казалось, он не мог поверить, что кто-то может так жаждать ответа на вопрос Снэгга.
Он покачал головой.
— Не знаете? — вкрадчиво уточнил Снэгг, прищурившись. — Тогда, может быть, вы скажете мне, мистер Поттер, где вы будете искать бэозаровый камень?
Гермиона снова подняла руку, почти подпрыгнув на месте. Гарри взглянул на неё уже с заметным раздражением. Его плечи напряглись, как будто ему приходилось сдерживаться.
— Я не знаю, сэр, — тихо сказал он, опустив взгляд.
— Тогда, — продолжил Снэгг, уже не скрывая ехидства, — в чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
— Можно, я... — прошептала Гермиона, словно умоляя.
— Я не знаю, сэр, — вновь повторил Гарри, стараясь держать голос ровным, но я почувствовала, как он внутренне кипит.
Гермиона удивлённо посмотрела на него, словно не ожидала, что он действительно может чего-то не знать. В её глазах сверкнуло замешательство, и я на мгновение заметила, как её рука замерла в воздухе.
— Печально, — сказал Снэгг холодно, поджав губы. — Кажется, известность — далеко не всё, не так ли, мистер Поттер?
Голос профессора был пропитан сарказмом, и я невольно сжала кулаки под партой. Это уже начинало казаться несправедливым.
— Кажется, мисс Грейнджер знает... Жаль, что вы не удосужились спросить её.
Я удивилась уверенности Гарри, а мои брови немного подлетели вверх.
— А ну опусти руку, — резко приказал он Гермионе, даже не взглянув в её сторону.
Снэгг медленно вышел из-за кафедры, подвинул стул и сел прямо напротив Гарри, его мантия бесшумно скользнула по полу. Казалось, воздух в классе стал гуще, напряжение висело над нами тяжёлым облаком.
— К вашему сведению, Поттер, — произнёс он тихо, но с отчётливой угрозой в голосе, — из корня асфодели приготавливают усыпляющее зелье. Поэтому его и называют напитком смерти. Бэозар — это камень, который извлекают из желудка козы. Он является противоядием от большинства известных ядов. А волчья трава и клобук монаха — это одно и то же. Более известны как аконит.
Он выдержал паузу, оглядывая класс.
— Интересно... — его взгляд обвёл ряды за рядами. — Почему никто не записывает это в тетрадь?
Я быстро схватила перо и склонилась над пергаментом, усердно переписывая каждое слово. Рядом со мной ученики тоже поспешно заскрипели перьями, словно испугавшись быть замеченными.
Снэгг встал, поправляя мантию, и повернулся к ряду, где сидели ученики Гриффиндора.
— И да, гриффиндорцы, — его голос стал ледяным. — Имейте в виду: за дерзость вашего однокурсника я снимаю с вашего факультета пять очков.
В классе воцарилась зловещая тишина, а я почувствовала, как внутри всё перевернулось. Это было только начало, но я уже знала — уроки зельеварения не будут простыми.