Глава 3
— Спасибо, — произнёс Дамблдор, слегка наклоняя голову, — благодарю вас всех за тишину и внимание.
Он вернулся на своё место за преподавательским столом, а профессор Макгонагалл шагнула вперёд, вновь беря слово. В её руках появилась старая, потёртая ведьма-шляпа, в которой, казалось, дремала какая-то древняя магия.
— Сейчас, — начала она, — я буду называть ваши имена. Когда вы услышите своё, выходите вперёд, и я надену вам на голову распределяющую шляпу. Она определит, на каком факультете вы проведёте следующие семь лет.
С этими словами она подняла шляпу — и мы впервые увидели её поближе. Казалось, это был самый обычный головной убор, но стоило всмотреться — и он начинал шевелиться, как будто жил своей собственной жизнью.
— Грэнджер, Гермиона! — громко объявила профессор.
Я повернулась к девочке с густыми кудрями, стоявшей поодаль. Её лицо слегка побледнело, но глаза горели волнением и решимостью.
— Удачи тебе, — сказала я с лёгкой улыбкой, и она мельком взглянула на меня, благодарно кивнув.
— Спасибо, — выдохнула она, глубоко вздохнула и сделала несколько быстрых шагов вперёд.
Поднимаясь по ступенькам, Гермиона пробормотала себе под нос что-то едва различимое — возможно, перечень заклинаний или собственные предположения, куда она может попасть.
— Она, похоже, немного чокнутая, — прошептал Рон.
Я посмотрела на них, и сказала спокойно, но с искрой в голосе:
— Все мы немного чокнутые. Особенно если оказались в Хогвартсе.
— Она права, — заметил Гарри, кивая в мою сторону. Его губы тронула лёгкая улыбка.
Тем временем Гермиона села на высокий табурет, и профессор Макгонагалл аккуратно опустила шляпу ей на голову. Шляпа чуть сползла на лоб, и почти сразу же её край начал шевелиться. Она заговорила, но так тихо, что никто, кроме Гермионы, не мог её расслышать. Гермиона застыла, напряжённо внимая словам, будто вела мысленный диалог.
Прошло всего несколько секунд — и вдруг шляпа громко воскликнула на весь зал:
— ГРИФФИНДОР!
За столом Гриффиндора раздались аплодисменты, кто-то даже вскрикнул от радости. Гермиона встала, шляпа слетела с её головы, и она чуть ли не вприпрыжку поспешила к своему новому месту, сияя от гордости и облегчения.
Я проводила её взглядом, чувствуя, как в груди разгорается ожидание. Моё имя скоро будет названо. И тогда шляпа заговорит со мной.
Когда звуки в зале утихли, профессор Макгонагалл вновь шагнула вперёд. Шепот растворился в воздухе. Тишина повисла под магическим потолком, усыпанным звёздами. Шляпа снова спокойно покоилась у неё в руках, словно ожившая реликвия, дожидавшаяся нового ученика. Лица преподавателей замерли в ожидании, даже Дамблдор отложил кубок с золотистой жидкостью и взглянул поверх очков на первокурсников. Макгонагалл медленно раскрыла список, и пальцы её скользнули по пергаменту, прежде чем она произнесла следующее имя. Её голос, строгий, но полный достоинства, эхом разнёсся по залу, снова возвращая нас к реальности.
— Драко Малфой, — произнесла она с привычной отчётливостью.
Он встал почти мгновенно, будто ждал своего имени с самого начала церемонии. Драко шёл к распределяющему стулу уверенной, отточенной походкой, как будто это был не его первый год в Хогвартсе, а он сам — король, возвращающийся на свой трон. Свет от свечей отражался в его белоснежных волосах, придавая ему ещё более аристократичный вид. Он с презрительной полуулыбкой скользнул взглядом по окружающим, особенно задержавшись на Гарри, и сел на стул, даже не взглянув на шляпу. Казалось, он знал, куда попадёт — и знал, что будет доволен.
Шляпа едва коснулась его головы, как вдруг раздался резкий, громкий возглас:
— СЛИЗЕРИН!
Тон был не торжественный, а скорее нетерпеливый, как будто шляпа решила, что спорить в этом случае просто нет смысла. За столом Слизерина вспыхнули аплодисменты, кто-то вскрикнул одобрительно, кто-то постучал по столу. Сама Макгонагалл еле заметно нахмурилась, словно предчувствовала, сколько проблем принесёт этот мальчик. Я едва сдержала внутреннюю усмешку — это не было неожиданностью.
Кто бы сомневался, — подумала я, скрестив руки на груди. На губах появилась тень улыбки. Всё в его облике кричало «Слизерин» — от взгляда до манер.
Драко со снисходительным выражением поднялся, сбросив шляпу как ненужный аксессуар, и пошёл к столу Слизерина. Он шёл медленно, не спеша, как будто всё внимание зала принадлежало только ему. Ученики за его столом приветствовали его, хлопая по плечу, кивая и улыбаясь. Он, в свою очередь, будто впитывал эту волну одобрения, не скрывая удовольствия. Его взгляд скользнул по нам снова — в нём читалось лёгкое превосходство. Он был доволен. Его мир обретал форму.
Как только Драко занял своё место, и ликующие возгласы за столом Слизерина стихли, Макгонагалл вновь посмотрела на список в руках. Она выдержала короткую паузу — возможно, чтобы дать мне возможность подготовиться, возможно — случайно. Но для меня это мгновение растянулось в вечность. Я почувствовала, как сердце в груди забилось чаще, как ладони стали немного влажными от волнения. Я знала, что сейчас... моё имя.
— Эмили Роузвуд, — прозвучал её голос.
Моё имя раскололо пространство внутри меня, как удар грома в горах. Всё стихло. В голове тоже стало удивительно тихо — будто мир замер, чтобы только я сделала этот шаг. Я глубоко вдохнула, стараясь не показать, как бешено колотится моё сердце, и сделала шаг вперёд. Мантия чуть задела соседей, когда я обошла их, и я извинилась почти шёпотом. Моё имя отозвалось эхом под потолком, и с каждой секундой я чувствовала, как оно становится не просто звуком, а частью судьбы.
Я подошла к стулу — он казался выше, чем издалека, и сама шляпа была куда старее, чем мне представлялось. Её ткань была натянута местами, а в других провисала складками, словно вековая кожа старого волшебника. Я взглянула на неё с затаённым уважением. В голове мелькнули сотни мыслей — о брате, о факультетах, о том, кем я стану. Я села, выпрямившись, стараясь не дрожать. И в тот же миг шляпа опустилась мне на голову, закрывая свет.
Тьма. Мягкая, теплая, слегка пахнущая пылью и временем. И вдруг — голос. Старый, хрипловатый, но живой. Он заговорил прямо у меня в голове, словно был частью моих мыслей.
Шляпа: Хм... любопытно. — шепнула она, словно пробуя слова на вкус.
Шляпа: Очень любопытно, — продолжила она, — разум ясен, воля крепка. Глубокая душа и пылающее сердце... интересное сочетание.
Я не знала, что говорить — можно ли вообще что-то говорить? Но внутри всё кричало. Меня разрывали чувства, страх, волнение и... какая-то смутная радость. Я слышала, что шляпа чувствует тебя. Она знает всё.
Шляпа: Хочешь славы? — усмехнулась она. — Нет, не совсем... ты хочешь быть лучше, хочешь знать больше. Тебе важно, чтобы тобой гордились. Но ты готова идти к этому не через власть... а через знание.
-Я... хочу стать сильной. - Я мысленно ответила, и голос дрогнул.
-Не сильной ради власти, - сердце билось в горле, - а сильной ради выбора. Ради людей, которых люблю.
Шляпа замолчала на несколько долгих секунд, и я слышала, как в зале где-то кто-то шепчется — они, наверное, уже начали гадать, куда меня отправят. Время казалось вязким.
Шляпа: Умна, не по годам. И наблюдательна. Вижу храбрость... да. Но твой ум — точный, глубокий, жаждущий ответов. Сложный случай. Очень сложный...
Шляпа: Когтевран бы принял тебя с восторгом. Но и Гриффиндор... хм. Ты бы вписалась в оба.
-Я справлюсь там, где нужно, - подумала я с усилием.
-Мне нужно место, где я смогу расти. Где будут рядом... те, кто меня примет.
Шляпа рассмеялась — мягко, с каким-то скрытым весельем.
Шляпа: Значит... ты выбрала. И это решение достойно уважения. Пусть будет так.
И вдруг, разрезая тишину, словно удар колокола, она крикнула:
— ГРИФФИНДОР!
Какое-то время шляпа продолжала выполнять своё важное предназначение — распределять первокурсников по факультетам. Я наблюдала, как один за другим ребята подходили к стулу, сжимая мантии в потных ладонях, и садились под шляпу с разными выражениями лиц: кто-то — с тревогой, кто-то — с восторгом, а кто-то — с абсолютной уверенностью в себе. Шляпа будто чувствовала всё это и порой колебалась дольше обычного, а иногда принимала решение почти мгновенно. Среди звуков её выкриков «Пуффендуй!», «Когтевран!», «Слизерин!» я особенно чётко уловила один момент: Гарри Поттер и Рон Уизли, которых я уже начинала считать своими, тоже попали в Гриффиндор. Меня охватило чувство облегчения и чего-то тёплого — будто дом, в который я только вошла, начал оживать рядом с правильными людьми.
Когда последний первокурсник покинул стул, а шляпа окончательно замолкла, профессор Макгонагалл аккуратно подняла её, словно это была не просто шляпа, а древний артефакт. Она направилась к учительскому столу с прямой, уверенной осанкой, скрывающей усталость. Вскоре она села на своё место, и тут же перед каждым преподавателем появился бокал, наполненный янтарной жидкостью. Макгонагалл слегка постучала ложкой по бокалу, и её голос снова наполнил зал:
— Прошу внимания, — произнесла она.
Зал вновь притих. Все головы повернулись к самому центру преподавательского стола, где, словно ожив из собственной тени, встал директор Хогвартса — Альбус Дамблдор. Он выглядел особенно величественно в этот момент — его борода отливала серебром в свете свечей, а глаза блестели доброй мудростью.
Дамблдор: Да начнётся пир! — он поднял руки с лёгкой улыбкой, и в тот же миг воздух задрожал.
Словно по волшебству (или действительно по волшебству), столы перед нами начали преображаться. На пустых до этого тарелках внезапно появлялись целые блюда: жареные куры, золотистые пироги, пышное картофельное пюре, тыквенные пирожки, тушёные овощи, ароматный соус, хрустящий хлеб, всякая выпечка, и множество напитков — тыквенный сок, лимонад, сладкие газировки. Ароматы заполнили зал, и даже потолок, до этого затянутый ночным небом, будто стал теплее — как будто и он наслаждался этим праздником.
Мы начали есть с восторгом. Я старалась не набрасываться, но желудок бурчал так, что было сложно сохранять достоинство. За едой разговоры стали оживлённее — мы болтали, смеялись, спрашивали друг у друга, откуда кто приехал, у кого какая семья, обсуждали шляпу, наши первые ощущения и даже друг друга. Я узнала, что Рон — из большой семьи волшебников, у него шесть братьев, а Гарри до этого даже не знал, что он волшебник. Мы переглядывались, улыбались — магия была не только в еде, но и в этих новых, только начавшихся дружбах.
Когда тарелки опустели, а желудки стали тяжёлыми, как наполненные котлы, профессор Макгонагалл вновь поднялась со своего места и пригласила первокурсников следовать за старостами. Мы встали из-за стола, переглядываясь и зевая, кто-то уже теребил край мантии от усталости, но любопытство и возбуждение не давали расслабиться полностью. Перси, староста Гриффиндора, высокий парень с прямой осанкой и выражением важности на лице, собрал нас в кучу у лестницы и сказал:
Перси: Это прямой путь до спальни, — он указал на широкий пролёт, ведущий вглубь замка. — Но внимательно следите за лестницами, они любят менять направления! Сохраняйте спокойствие и идите за мной! — он проверил, все ли рядом, и зашагал вперёд.
Мы двинулись за ним, ступая по мозаичному полу, между колонн и гобеленов. Вокруг витал лёгкий шёпот — стены, казалось, перешёптывались между собой, а портреты провожали нас взглядами, некоторые — с интересом, другие — с насмешкой. Куда ни глянь — всё было живым. Даже сами лестницы действительно двигались! Я ахнула, когда одна из них плавно развернулась в другую сторону, но Перси успел направить нас на нужную.
Голоса ребят звучали возбуждённо, кто-то перешёптывался:
— Кто это?
— Как будто всё живое...
Когда мы наконец добрались до портрета толстой дамы в розовом платье, висящего на массивной стене, шаги замерли. Она смотрела на нас с выражением лёгкого раздражения, будто мы разбудили её посреди сна.
Полная дама: Прошу пароль, — сказала она, вытянув шею и слегка прищурив глаза.
— Капут драконис, — произнёс Перси чётко, не раздумывая.
Дама кивнула с важным видом, улыбнулась и внезапно распахнулась в сторону, словно дверь. За портретом открылась арка, ведущая внутрь — в самое сердце Гриффиндора.
Мы вошли — и я едва не затаила дыхание.
Комната была огромной, уютной и тёплой, словно сердце старинного дома. Повсюду стояли мягкие кресла с высокими спинками, диваны с бордовыми и золотыми подушками. В центре горел камин, над которым был вывешен герб факультета — величественный лев, вытканный золотыми нитями. Ковры покрывали пол, глуша шаги. На стенах висели портреты, старинные карты и витражи, а в воздухе витал аромат горячего шоколада и древесного дыма. Всё сияло мягким, золотистым светом от множества свечей и ламп.
Это был не просто факультет. Это был дом.
Перси хлопнул в ладоши и обвёл нас взглядом, ожидая полной тишины. Его осанка была строго прямой, а голос — чётким и привычно командным.
Перси: Встаньте вокруг меня. — Он подождал, пока мы собрались в полукруг у камина, и продолжил:
— Добро пожаловать в общий зал Гриффиндора. Это место станет вашим домом на ближайшие годы, и я прошу относиться к нему с уважением.
Он указал рукой на одну из лестниц, ведущих вверх по левую сторону.
Перси: Спальни мальчиков — наверху и внизу с левой стороны. — Затем перевёл жест на другую сторону.
— Комнаты девочек — с правой. — Он сделал небольшую паузу.
— Ваши чемоданы уже доставлены. Постарайтесь не шуметь, в замке уже ночь. Завтра у вас будет насыщенный день, поэтому лучше отдохнуть.
Он сделал шаг назад, показывая, что на этом его речь окончена. Ребята начали расходиться к лестницам, переговариваясь между собой. Я как раз собиралась пойти в сторону девичьей спальни, как вдруг позади послышался знакомый голос, от которого сердце отозвалось тёплым трепетом.
Лео: Ну как ты, сестрёнка? — в голосе звучала ироничная нежность.
Я обернулась — он стоял у кресел, небрежно облокотившись, с лёгкой усмешкой на губах. Даже в полумраке зала глаза его блестели.
— Жива. — я улыбнулась, подойдя ближе. — Немного уставшая... но это было невероятно.
Лео: Гриффиндор, а? — он кивнул, сдерживая гордую улыбку. — Я знал. У нас кровь льва.
— Да, ну конечно, — я хмыкнула, — просто не хотел, чтобы я попала в Когтевран и была умнее тебя.
Лео: Ха, звучит как угроза. — он рассмеялся и слегка приобнял меня за плечи. — Давай, иди. Завтра — первый урок, мисс Роузвуд.
Я кивнула, всё ещё улыбаясь, и пошла по лестнице, чувствуя тепло от его слов и того, что он рядом.