Глава 10. Вечер вне рун
Глава 10. Вечер вне рун
Тёплый вечер медленно опускался на Терамор. Волны мерно накатывались на берег, неся с собой запах соли и влажного песка. В зале библиотеки царила тишина, нарушаемая только шелестом страниц и редкими скрипами кресел. Гарри сидел в дальнем углу между двумя высокими стеллажами и читал свиток по продвинутой защите от истощающей магии.
Глаза слезились, строчки начинали плыть. Он снова перечитал одну и ту же формулу, но смысл ускользал. Гарри отложил свиток, потер виски и посмотрел в окно. Закатное солнце окрашивало башни Академии в янтарно-золотой цвет. В его мире был момент, когда такой свет означал конец уроков и начало чего-то живого. Здесь же всё было серьёзно, обострённо, тяжело.
— Поттер! — раздался знакомый голос.
Гарри обернулся. Сирион Луносвет стоял в проходе между стеллажами, изящно опираясь на спинку кресла.
— Я же знал, где тебя искать, — усмехнулся он. — Ты выглядишь так, будто хочешь отбросить концы от очередной формулы.
Гарри натянуто усмехнулся:
— Почти. Защита от истощения не самая лёгкая тема.
— Знаешь, что ещё не лёгкое? — Сирион склонил голову, — пытаться жить, не давая себе выдохнуть. Пошли. Сегодня хороший вечер. Прогулка в порту, пара светильников, чай с корицей у торговца Келдана. Тебе это нужно.
Гарри замер, будто внутри него спорили две половины — та, что привыкла к постоянной тревоге, и та, что забыла, каково это — просто гулять. Он встал медленно:
— Только если ты не заставишь меня снова участвовать в магических дуэлях с рыбой.
— Без дуэлей. Только разговоры. Обещаю.
Они вышли из библиотеки и направились вниз по широкой каменной лестнице, ведущей к нижним ярусам Академии. Дежурные магические фонари уже зажглись, освещая проход мягким золотым светом. На одной из террас, у фонтана, сидела группа учеников — преимущественно люди и пара эльфов. Кто-то смеялся, кто-то чертил светящимися пальцами в воздухе.
— Пойдём, познакомлю тебя, — сказал Сирион, заметив их.
— Я не уверен… — начал Гарри, но не успел договорить — его уже вели за руку.
— Все новенькие такие, — бросил Сирион через плечо. — Но потом не хотят уходить.
Сирион подошёл первым, легко и непринуждённо.
— Добрый вечер, господа. Сегодня к нам присоединяется человек, о котором вы, возможно, уже слышали… — он обернулся через плечо, — …или ещё услышите. Гарри Поттер.
На него уставились несколько пар глаз. Некоторое время повисла тишина, но не напряжённая, а скорее оценивающая. Затем одна из девушек — высокая, светловолосая, с лениво сверкающим кулоном на шее, кивнула:
— Алисия Виндмор. Приятно познакомиться, Поттер.
— Гарри, — автоматически отозвался он.
Рядом сидел эльф с волосами цвета осенних листьев, склонившийся над каким-то магическим конструктом.
— Элдриан Сальвир, — сказал он, не поднимая головы. — Не волнуйся, мы не кусаемся. Разве что если кто-то снова прольёт мёд на мои руны.
— Это был один раз! — вскинулась Алисия. — И ты сам оставил их без защиты от влаги!
— Это была *экспериментальная* матрица, — процедил Элдриан.
— Простите, — Гарри немного растерялся. — Вы часто… так?
— Только каждый вечер, — усмехнулся Сирион, усаживаясь на край фонтана. — И знаешь, это лучше, чем боевые крики в учебной арене.
— Это звучит… нормально, — пробормотал Гарри, усаживаясь.
— Именно. Это и есть суть, Поттер, — сказал Сирион. — Мы не можем всё время быть магами, учениками, оружием. Иногда нам нужно просто быть собой. Иначе забудем, зачем вообще учимся.
— Так чем вы обычно занимаетесь вечерами? — осторожно спросил Гарри.
— Мы спорим, — не поднимая головы, отозвался Элдриан. — О магии, о стилях, об эльфийской поэзии… Иногда Сирион рассказывает истории, половина которых выдумка, но он подаёт их так, что мы почти верим.
— Только половина? — усмехнулся Сирион. — Я обижен.
— А ещё мы ходим на набережную, — добавила Алисия. — Там можно ловить светляков. Магических, конечно. У каждого — свой цвет. Они якобы притягиваются к твоей ментальной ауре.
— Это действительно работает? — удивился Гарри.
— Сложно сказать, — пожала плечами Алисия. — Когда мне грустно — они синие. Когда злюсь — алые. Когда Сирион рядом — розовые.
— Это совпадение, — пробормотал Сирион, глядя в сторону.
— Конечно, — усмехнулась она. — Совпадение, сопровождаемое сердечными узлами в плетениях.
— Вы… давно все знакомы? — спросил Гарри.
— Мы поступили вместе, — ответил Элдриан. — Ну, почти. Сирион пришёл на пару месяцев позже, но быстро влез в каждый разговор. Теперь его не вытащить.
— Это не я виноват, что у меня такой… характер, — сказал Сирион, театрально положив руку на грудь.
Гарри тихо усмехнулся. Он чувствовал, как напряжение покидает плечи. Люди и эльфы вокруг него были настоящими. Не картина, не отголоски войны, не тревога — просто юные маги, ссорящиеся, шутящие, ищущие себя.
А потом Алисия вдруг сказала:
— Хочешь пойти с нами? В порт. Сейчас самое время. Солнце садится красиво. И потом Келдан продаёт чай с корицей и вишнёвыми лепестками. Это нужно попробовать.
Гарри на мгновение замер, но потом кивнул.
— Да. Я бы хотел.
Они вышли с террасы и направились по мощёной дорожке к порту. Вечерний Терамор оживал по-своему — тихо, без столичной суеты. На улицах уже горели магические фонари, а над крышами медленно скользили дозорные сферы — прозрачные шары, наполненные светом и чарой наблюдения.
Гарри шёл между Сирионом и Алисией, вдыхая влажный морской воздух. Справа шелестели паруса на мачтах, слева — росли деревья с длинными серебристыми листьями, завезённые из лесов эльфов.
— Терамор сильно изменился после восстановления, — рассказывала Алисия. — Джайна хотела сделать его не просто крепостью, а домом. Без лишней пышности, но с магией в деталях. Смотри, вот эти фонари, — она указала на невысокие стеклянные конструкции вдоль дорожки, — реагируют на настроение прохожего. Чем спокойнее ты, тем мягче свет.
Гарри остановился, посмотрел. Его фонарь сиял ровным тёплым светом.
— У тебя всё внутри — ровно, — сказал Сирион. — Или ты хорошо прячешь.
— Наверное, просто впервые чувствую, что я… среди своих, — признался Гарри. — Не как объект наблюдения, а просто человек.
— Ты и есть человек, Поттер, — сказал Элдриан, подходя сзади. — Не роль. Не магия. Это важно.
На набережной стояли лавки с травами, чаем и амулетами. Гарри никогда бы не подумал, что именно запах вишнёвого чая и морской ветер могут казаться столь настоящими.
Они сели на лавку у самой кромки воды. Келдан, пожилой продавец, налил каждому по кружке ароматного настоя и пожелал «чистого потока и ровной манны».
— Иногда я думаю, — начал Сирион, глядя в волны, — что всё это может исчезнуть. Что Плеть доберётся и сюда. Но потом смотрю — вот мы сидим, смеёмся, спорим… И понимаю: даже если придёт тьма, мы встретим её с этим вкусом на языке.
— С теплом в груди, — добавила Алисия.
— С волей в сердце, — сказал Элдриан.
Гарри опустил взгляд на чай. И подумал: *да, и я с этим*. Он уже не чужой.
Они ещё долго сидели у воды. Чай остыл, светляки закружились над лавкой, и в тишине Гарри почувствовал — именно это он и искал. Не ответы, не силу, не победу над тьмой… А возможность быть. Просто быть рядом с теми, кто смеётся, дышит, надеется.
Сирион рассказывал очередную историю, явно приукрашенную. Алисия с шутливым скепсисом комментировала каждую деталь. Элдриан изредка вставлял ироничные фразы, не отрываясь от зарисовки в своём свитке. Гарри слушал, смеялся, перебивал, спорил — и сам не заметил, как растворился в этом вечернем круге.
Когда они вернулись в Академию, ночь уже вступила в свои права. На башнях дежурили маги, купола тускло светились рунами. Воздух был прохладным, но не колючим.
Гарри остановился у своей двери.
— Спасибо, — сказал он, оборачиваясь к Сириону.
— За чай? За светляков?
— За… вечер. За то, что ты вытащил меня из мыслей.
Сирион пожал плечами:
— Иногда лучшее заклинание — это простой разговор. Увидимся утром?
— Обязательно.
Он вошёл в комнату. Всё было на своих местах — книги, мантия, свитки. Но теперь это место казалось не просто укрытием, а частью его мира.
Гарри сел за стол, открыл дневник и написал:
**«Сегодня я не учился. Но узнал больше, чем за весь месяц. Я — часть чего-то живого. И впервые… мне этого достаточно.»**
Он отложил перо, задул свечу и лёг. За окном Терамор спал, охраняемый магией, дыханием моря — и маленьким кругом тех, кто не дал ему забыть, что он жив.