Пауза между нотами

На кухне пахло апельсиновой коркой и злостью.

Мелоди сидела на высоком стуле, обхватив ладонями кружку с остывшим чаем, и смотрела в окно, где капли дождя лениво стекали по стеклу, словно у самого неба не было сил злиться всерьёз.

Над раковиной тикали часы. Ритмично. Ровно. До тошноты.

На кухне появился Кайл — слишком бодрый для 9 утра. Без капли страданий на лице, с идеально небрежной прической и свитером, который стоил больше, чем её жизнь за месяц в Барселоне.

— У тебя лицо, как будто ты под аккорды Шопена вчера душу продавала, — сказал он вместо «доброе утро», закинув яблоко в рот.

— А у тебя выражение лица, как у человека, который никогда не переживал похмелья, потому что не способен на глубокие эмоции, — отозвалась Мелоди и отпила глоток кофе, морщась. — Господи. Это жидкий уголь.

— Ты сама его заварила, — пожал плечами он. — Может, дело не в кофе, а в тебе?

Она хотела ответить, но тут в квартиру ворвался Эрик — менеджер Кайла. Он был слегка растрёпан, в пальто, небрежно накинутом на плечи, с телефоном в руке.

— Вот вы где. Нам нужно говорить, — выпалил он, бросая сумку на пол. — Интервью разлетелось. Куски вашего диалога уже на TikTok, у вас есть фан-аккаунты, и фандом придумал вам шипнейм — «MelKa».

— Как парфюм, — хмыкнул Кайл. — С ароматом сарказма и полярной стужи.

— Ваша химия — огонь, — продолжал Эрик, не слушая. — Все считают, что это намеренный пиар-ход. Люди обожают вас. Поэтому у нас новое расписание: через два дня съёмка клипа, потом репетиции с танцорами, потом пре-пати в Берлине.

— Подожди, подожди, — подняла руку Мелоди. — Кто вообще сказал, что я еду на пре-пати?

— Контракт, — усмехнулся Эрик. — И твоя подпись. Мы — команда. Хотим мы того или нет.

Кайл кивнул, подперев щеку рукой:

— Представляешь, как весело будет в Берлине. Скажи, ты планируешь кидаться нотами или просто душить взглядом?

— Я ещё не решила. Всё зависит от твоего уровня идиотизма, — отозвалась Мелоди.

— Надеюсь, ты подготовишься основательно. Я ожидаю шоу.

Эрик вздохнул:

— Только, умоляю, не убейте друг друга до конца репетиционного периода. Или хотя бы дождитесь клипа.

К обеду они оказались в новой студии — огромной, стеклянной, почти стерильной, но с потрясающей акустикой. Там их ждал Адам, всё тот же — стильный, уверенный и вечно раздражённый.

— Сегодня вы работаете над совместной аранжировкой, — сказал он, словно преподаватель, уставший от школьников. — Песня должна звучать как нечто цельное. Даже если вы всё ещё хотите друг друга придушить.

— Цельность — это миф, — буркнул Кайл, раскладывая свои наброски.

— Как и адекватность в этой комнате, — добавила Мелоди, занимая место у фортепиано.

Адам ушёл, оставив их наедине. Они оба молчали, пока Мелоди проигрывала вступление в классическом стиле — чётко, технично, с немного надменной элегантностью. Кайл слушал, опираясь на фортепиано, с кривой ухмылкой.

— Красиво, конечно, — сказал он наконец, — но у меня ощущение, что ты не играешь музыку, а диктуешь ей, как себя вести.

— Лучше диктовать, чем давать ей бесконтрольный раздрай. Это музыка, Кайл, а не артхаус.

— А может, именно артхаус и спасёт вас, госпожа академия?

— Может, ты сначала выучишь базовые принципы гармонии, а потом уже будешь пытаться её спасать?

— Ого, укусила. Осталось только подцепить мне шприцом соль-диез в вену.

Она прищурилась:

— А ты попробуй. Вдруг поможет с твоими творческими загонами.

К полудню атмосфера была натянутой, как струна на пределе. И в какой-то момент — порвалась.

— Знаешь, в тебе всё идеально, — сказал Кайл с улыбкой, которая была вовсе не доброй. — Даже твои недостатки — идеальны. Холодные, как айсберг. Только вот айсберг хотя бы не читает мораль, когда тонет «Титаник».

— Прости, что у меня есть стандарты, — отрезала Мелоди. — И амбиции. Прости, что я не играю, опираясь на вдохновение с улицы и чаевые из бара.

— Ты не пианистка, ты робот с дипломом. Даже твои эмоции звучат по гамме.

Это было слишком. Слишком резко. Слишком в точку.

Она не ответила. Просто резко встала, подошла к фортепиано и начала играть. Моцарт. Лаконично, резко, технично — как удар скальпелем. Пальцы двигались со скоростью, которую не уловишь взглядом. Музыка — её единственная защита.

Кайл остался в углу. Он уже собирался уйти, но остановился, услышав, как она сменила тему. Бетховен. Потом Лист.

Он вернулся, прислонился к стене, молча слушая.

Когда музыка стихла, он подошёл, наклонился к ней, облокотившись на фортепиано:

— Классика — красиво. Но тебя спасает только то, что фортепиано не умеет возражать.

Не поворачиваясь, Мелоди хлопнула крышкой по его пальцам.

— Ай! — выругался он, отдёргивая руку.

— Фортепиано, может, и молчит, — сказала она, поднимаясь. — Но я — нет.

Бар, через час.

Она снова сидела у стойки, заказав себе текилу. И ещё одну. В голове — хаос.

Все мои планы. Академия. Расписание. Контроль. Всё рушится.

«Ты не пианистка, ты робот». Это застряло в ней, как заноза под ногтем. Дважды. Он повторил это дважды. Зная, как ее это задело в первый раз...

Она достала телефон.

Мелоди:
Ребята, скажите, что всё это просто плохой сон. Или кома. Или эксперимент над психикой.

Луна:
Слушай, если это сон, то ты всё равно в главной роли. И в топе трендов.

Лаура:
Я за драму. Где слёзы, где антракт, где возвращение героини с фурором?

Карина:
А он, конечно, придурок. Но ты же не сдашься?

Мелоди:
Сдаваться не умею. Но честно — впервые за долгое время не знаю, что делать.

Она убрала телефон. Снова посмотрела на бармена:

— Давай ещё одну. И, если можно, с лаймом. Я сегодня в настроении быть непредсказуемой

Утро началось не с кофе. И не с тишины.

— Доброе утро, гении сарказма!— Адам ввалился в студию как торнадо с папкой бумаг и Bluetooth-колонкой на плече. — Время познакомиться с вашей полной танцевальной командой. Сегодня приехали хореографы.

— Мы что, теперь ещё и танцуем? — спросила Мелоди, морщась.

— Не вы, конечно, — усмехнулся он. — Но если ты продолжишь смотреть на всех, как на тех, кто играет в другой тональности, возможно, и тебя заставим попрыгать.

В студию зашли двое — высокая рыжеволосая девушка в худи и кудрявый парень с вечной улыбкой и наушниками.

— Это Силье и Нико, — представил Адам. — Они из команды хореографов для сцены в Амстердаме. Работали с победителями 2026 года, знают, как сделать, чтобы люди орали от восторга. Или от шока. Всё зависит от исполнения.

— Привет! — сказала Силье, снимая капюшон. — Мы не кусаемся. Если только по ходу номера это не станет концепцией.

— Ну наконец-то кто-то говорит моим языком, — протянул Кайл, пожимая ей руку.

Мелоди осталась на месте. Вежливо кивнула, но не встала.

— Она скромная, — добавил Кайл с улыбкой. — Или просто всё ещё хочет отломать мне фалангу.

— Пока что только мизинец, — отозвалась Мелоди.

— Как мило, — сказала Силье, не моргнув. — Если вы закончили битву за трон сарказма, можем начать разбор трека. Нам нужно понять ваше движение, вашу химию, вашу динамику.

— С химией всё сложно, — вмешался Нико. — У этих двоих — явно реакция с выделением тепла. Или взрыва.

День прошёл в странной смеси смеха, напряжения и синхронизации.

Кайл — артистичный, порывистый, слишком импровизационный для чёткого хореографического рисунка.

Мелоди — точная, вымеренная, контролирующая каждый шаг до сантиметра.

— Ты двигаешься так, как будто в голове у тебя метроном, — сказал ей Кайл на одном из перерывов.

— А ты — как будто в голове у тебя ветер, — отрезала она.

— Ветер — это свобода. А ты — как дирижёр с электрошоком.

— Потому что с тобой иначе нельзя.

Он рассмеялся. Не злобно. Почти легко.

— Ты начинаешь меня забавлять.

— Прекрасно. Осталось только вызывать смех и у жюри Евровидения.

Вечером Адам собрал всех в зале, выдал планшеты с графиками, перекидывал трек на проектор и показывал, как будет выглядеть сцена в Амстердаме.

На экране — огромный зал, световая конструкция в форме разбитого сердца, дым, лазеры, стеклянный подиум. Всё вылизано до блеска.

— Это ваш бойцовский клуб, дети, — сказал Адам. — Только тут побеждают не кулаками, а харизмой. И взглядом. И светом. И иногда, если повезёт, голосом.

Кайл подошёл ближе, присмотрелся.

— Нам дали центральную ось?

— Да, потому что ты — норвежская звезда. И потому что Мелоди выглядит так, будто может испепелить кого угодно, если поставить её в центр сцены.

— А она может, — добавил Кайл. — Я пробовал.

Мелоди молча встала и вышла из зала.

Никто не остановил её. Даже Кайл. Хотя взгляд его задержался на закрывающейся двери чуть дольше, чем нужно.

Вечером в холле отеля было непривычно тихо. Даже Кайл ничего не включал. Он просто сидел , перебирая аккорды на гитаре. Редкость. Обычно он щёлкал биты и рифы, но сегодня — просто чистый звук.

Мелоди вернулась с прогулки поздно. Без слов прошла мимо, встала у окна, посмотрела на город.

— Ты когда-нибудь думал, что мы могли бы работать с кем-то другим? — вдруг спросила она.

— Каждый день, — ответил он. — Но с тобой интереснее. Ты как шахматная партия, которая ломает правила.

— А ты как игра в «угадай, где ошибка».

Пауза. На удивление — мягкая.

— Я перегнул палку несколько раз, — сказал он. — Иногда я говорю вещи... просто чтобы ты ответила.

Она молча повернулась. Несколько секунд — ни звука. Потом просто кивнула.

— Иногда я тоже.

— Что?

— Говорю вещи. Чтобы ты почувствовал.

— И?

— Не знаю. Может, просто чтобы ты почувствовал хоть что-то.

Он не ответил. Только посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно. И ушёл в свою комнату.