Пауза между нотами

Мелоди ненавидела ранние утренние собрания. Не потому, что не высыпалась, — напротив, она всегда ложилась по графику и вставала по расписанию. Но то, что её день начинался не с чашки кофе и партитуры, а с чужих голосов, сбивало с внутреннего метронома.

Сегодняшнее утро в Осло встретило её холодом и какой-то тревожной тишиной. Она сидела в небольшом светлом зале студии звукозаписи с кружкой крепкого эспрессо и смотрела на окно, за которым лениво скользили снежинки. Привыкшая к шумной Барселоне, она чувствовала себя здесь словно в другой тональности — и явно не мажорной.

— Ты вообще умеешь улыбаться по-настоящему, или всё репетируешь перед зеркалом? — раздался за спиной знакомый голос.

Мелоди закрыла глаза. Три, два, один...

— А ты умеешь входить в комнату молча или обязательно надо сразу испортить атмосферу? — не оборачиваясь, бросила она.

Кайл Алессандро прошёл мимо, небрежно махнув рукой менеджеру, и уселся рядом с гитарой. Его волосы были чуть растрёпаны, взгляд сонный, но всё же в нём чувствовалась та самая энергия, которую так любили его фанаты — и терпеть не могла Мелоди.

— Ну здравствуй, ледяная маэстро, — он широко зевнул. — Готова к очередному дню, полному взаимного непонимания и сдержанных оскорблений?

— Готова сыграть лучшее анданте в своей жизни, лишь бы не слышать твоих шуточек, — сказала она и встала. — Мы сюда музыку писать приехали, не комедийное шоу устраивать.

— Ты называешь свою игру музыкой? Я думал, это аудиоверсия инструкции к посудомойке.

Она резко развернулась к нему, но не успела ответить — в комнату вошёл звукоинженер и дал отмашку:

— Пять минут. Готовьтесь, ребята.

Мелоди глубоко вдохнула и села за рояль. Её пальцы, как всегда, легко легли на клавиши. Всё было привычно: она уже успела выучить всю предложенную партитуру, в голове чётко выстроилась структура аранжировки. Вот только кое-кто предпочитал импровизацию.

Кайл взял в руки гитару, взглянул на неё через плечо и усмехнулся:

— Только без этих твоих надгробных темпов, ладно? Мы не на похоронах романтики.

— А ты, пожалуйста, попробуй в этот раз попасть в тональность.

Он фальшиво приложил руку к сердцу.

— О, эта боль... удар ниже соль-мажора.

Они начали. Первый дубль, потом второй. И на каждом Кайл позволял себе "вольности": ускорял темп, тянул последнюю строчку, от себя добавлял ноты, которых не было в партитуре. Для неё — это был кошмар.

— Стоп! — сказала она после третьего дубля. — Ты хоть раз сыграл и спел так, как мы договорились?

— Договорились? Милая, ты же знаешь, что ты договариваешься только сама с собой, остальные здесь для антуража.

Мелоди встала, отодвигая табурет. Её лицо вспыхнуло.

— Я не аккомпанемент, я — половина этой сцены! И если ты не способен это понять, ты и на Евровидение выйдешь как клоун, а не артист.

Он встал, чуть сбавив тон.

— О, теперь ты кричишь. Значит, всё идёт как надо.

Их перебил Адам-продюсер:

— Эй, эй, эй! Давайте без итальянской драмы, у нас всего неделя до заявки! Сделаем перерыв, пять минут воздуха каждому. Разойдитесь, пока вы не начали метаться нотами друг в друга.

Мелоди вышла из студии, не оглядываясь. На улице было морозно, но ей даже это было на руку. Она нуждалась в холоде, чтобы не взорваться.

Чего ты ожидала, согласившись на это?

Она достала телефон и открыла чат с Луной:

Мелоди: Я начинаю жалеть, что вообще сказала «да». Он невыносим.
Луна: О, ты о твоём «вокальном хаосе с норвежским темпераментом»?
Мелоди: Очень смешно.
Луна: Слушай, ты только что закончила Академию, вернулась в Барселону. И что? Сразу на Евро. Наслаждайся!
Мелоди: Я скучаю по Барселоне. По порядку. По своей жизни.
Луна: Ты всё ещё можешь быть собой. Даже среди этого хаоса. Просто не забудь — ты сильная. И ты не одна.

Мелоди вздохнула. Барселона — шумная, тёплая, родная — так резко контрастировала с этим северным холодом, с глупыми шутками Кайла, с неуправляемой атмосферой студии. В Мадриде её обучали чёткости, дисциплине. А здесь всё разваливалось на глазах.

Но она не могла просто сдаться. Так никогда не поступала.

Когда она вернулась в студию, Кайл уже сидел с гитарой, перебирая струны. Увидев её, поднял бровь:

— Ты не уехала? Я был уверен, ты уже в пути к своей идеальной Барселоне.

— Соблазн был велик. Но я решила остаться — и напомнить тебе, кто тут умеет читать ноты.

Он усмехнулся:

— О, ледяная королева вернулась. Давайте попробуем сыграть, ваше величество.

Они начали новую попытку. На этот раз он немного сдержался — не полностью, но достаточно, чтобы она почувствовала разницу. И она, со своей стороны, чуть сбавила педантичность, позволила нотам дышать. Не сказать, что получился идеал, но...

...впервые было похоже на музыку.

Когда они закончили, наступила тишина. Никто не сказал ни слова. Потом Адам поднял палец:

— Это был дубль. Сохраняем. Двигаемся дальше.

Кайл повернулся к Мелоди, его голос был тише:

— Видишь? Не так уж страшно — идти вне плана.

Она прищурилась:

— Это не ты пошёл вне плана. Это я дала тебе шаг. Один. Не обольщайся.

Он засмеялся и вышел.

Мелоди осталась одна. Она подошла к роялю, положила руки на крышку. Внутри что-то колебалось — гнев, усталость, гордость. Но ещё и странное ощущение: всё не так однозначно.

Раз уж я здесь... — подумала она. — Я всего лишь аккомпанемент. Он — лицо. Я не обязана соглашаться, но... может, стоит хотя бы прислушаться.

Она тронула клавишу, еле слышно. Как признание самой себе.
Только не говори ему об этом. Никогда.

Вечером Осло будто замер — улицы пустели, небо затягивалось плотными облаками, а свет в окнах напоминал о чужих жизнях, где всё было понятно, где были привычные звуки и люди, не выводящие тебя из себя с каждой фразой.

Мелоди возвращалась в гостиницу, укутавшись в шарф. Наушники в ушах играли баховскую фугу, но даже этот идеальный порядок нот не помогал ей прийти в себя.

Она всё ещё злилась. На Кайла. На себя. На то, как легко он вывел её из равновесия.
Но под этой злостью что-то было.
Раздражение — да.
Усталость — да.
Интерес?
Она резко выключила музыку. Нет. Не интерес. Просто... она не привыкла к таким. К таким, как он.

Войдя в номер, она рухнула на кровать и сразу достала телефон.

Luna: Ну что? Как день?
Melody Хуже, чем концерт в детсаду.
Luna: Значит, Кайл в ударе?
Melody: Он невозможен. Он поет, будто ему плевать. Импровизирует на каждой ноте. Разрушает всё.
Luna: Или... просто он не такой, как ты?
Melody: Я даже не знаю, как назвать его стиль. Это как танец пьяного джаза. Без логики. Без правил.
Luna: А ты не думала, что, может, тебе это и нужно? Немного хаоса. Чтобы вспомнить, как дышать.
Мелоди: Я приехала не дышать. А побеждать.

Она на минуту задумалась, глядя в потолок.

Я приехала побеждать... А теперь не могу даже спокойно сыграть партию, не вскипев от его фраз.

Мелоди подошла к зеркалу. Из отражения на неё смотрела всё та же она — прямая спина, холодный взгляд, идеальный макияж.
Но под глазами темные круги. Усталость, которой она никогда не показывала.

Ты справишься, — прошептала она себе. — Ты всегда справляешься. Это просто этап. Ещё один рубеж.

Она вспомнила Барселону. Узкие улицы Готического квартала, шум плазы Каталонии, жаркое солнце и ледяной апельсиновый фреш. И, конечно, музыка: привычная, строгая, выстроенная по правилам, как её собственная жизнь.

Осло — это совсем другой аккорд. Он диссонирует. Он режет слух.

Как и Кайл.

Но она приехала сюда не отказываться.
И если этот путь — дорога через хаос, то она найдёт, как проложить через него прямую линию. Пусть даже одной рукой.

Она взяла блокнот и начала делать пометки: где Кайл ускоряет, где срывает аккорды, где стоит подстроиться под него — не ради него, а ради целого. Ради результата.

Может быть, музыка — это не всегда симметрия. Может, иногда гармония рождается из столкновений.

Она не была готова говорить об этом вслух. Тем более ему.

Но она уже приняла решение.

Завтра она начнёт снова. Не покорно — нет. Просто чуть иначе. Попробует услышать, не теряя себя.

Это не капитуляция. Это стратегия.