Глава 16. Сентиментализм.
Определение:
Сентиментализм — литературное направление второй половины XVIII — начала XIX века, в отличие от классицизма, признающее основой человеческой природы не разум, а чувство.
Марина
Я не могла понять, ослышалась я или нет. Как такое возможно, если я видела свое имя в свидетельстве о рождении? Я думала, меня всегда звали Марина.
Почему все скрывают это от меня?
— Как такое возможно? — спросила я, пытаясь избавиться от нахлынувшей паники.
— После того случая тебе поменяли имя. Я всегда по забывчивости называл тебя «Анни», и каждый раз папа ругал меня.
— Но... почему? — я повернулась к нему, вызвав у него тяжелый вздох своим отчаянным выражением лица.
— Потому что папа считал, что у тебя неправильное имя.
— Что? — нахмурилась я, нервно сжимая ладони в кулаки.
— Он считал, что имя «Аннабель» приносит тебе несчастье.
Чувствую, что новый приступ поджидает меня, как волк свою добычу в темном лесу. В моем случае в темных зарослях моего разума, воспоминания и эмоции которых я не в силах понять.
Такие чувства возникали, когда звучало это имя. Как будто толчки паники окружали меня после произнесения этого имени. Самое пугающее, что я не понимаю, врет мне брат или нет. Моя паранойя и недоверие к окружающим тоже не исчезли. Напротив, они сильнее, чем прежде.
Вдруг брат накрыл своей теплой ладонью мою руку, пытаясь успокоить меня, но это подливало масло в огонь, потому что, как уже известно, прикосновения во время приступа или до его возникновения всегда оставляли после себя ужасные последствия.
С этими предостерегающими мыслями я отодвинулась от брата, возвела стену между нами, чтобы он не мог понять, о чём я думаю.
Я не доверяю никому из них, даже Вики, потому что все они пытаются скрыть что-то от меня. Даже если это оправдано, то я в праве знать, чтобы доверять им.
— Понятно, — отстраненно ответила я и резко встала, после чего так же внезапно и напористо произнесла: — Я пошла к Вики.
— Хорошо, не натвори глупостей, — шутливо сказал он, оставшись сидеть на краю моей кровати, когда я покинула комнату и достигла коридора, из которого открывался вид на диван. Мерт сидел перед выключенным телевизором, гладя по голове мурчащего Мияра. Я удивлена, что мой яростный и грубый кот так легко принял нового человека.
Но это было не самое важное, потому что я не могла перестать думать об Аннабель как о себе, и из-за этого мои руки дрожали, а глаза расширились от страха перед новым приступом.
Вдруг Мерт повернулся в мою сторону и, заметив меня, сказал:
— У тебя милый кот.
Я тяжело сглотнула, лицо выражало ноль эмоций, ноги не слушались, а пластмассовое кольцо у меня на пальце терлось о кожу.
«Аннабель, Аннабель, Аннабель» — тихий шепот слышался вокруг меня, но от страха и напряжения я не могла дышать.
Поняв, что что-то не так, Мерт буквально вскочил с дивана с обеспокоенным выражением лица и приблизился ко мне настолько, чтобы он был якорем, который удерживал меня в реальности.
— Посмотри на меня. Постарайся дышать, — он прикоснулся к моей руке, а я вздрогнула и попыталась отодвинуться, но он не позволил, схватившись за руку.
Его хватка была крепкой. Мне это было необходимо, чтобы не сойти с ума. Особенно его уверенность в том, что он не причинит мне вреда, помогала мне чувствовать себя в безопасности.
— Марина, дыши, чёрт возьми! — в его голосе уже слышалось отчаяние, а у меня кружилась голова. — Просто повторяй за мной, — он сделал глубокий вдох, и я последовала его примеру, чувствуя, как лёгкие горят огнём. — А теперь выдох, — он полностью выдохнул, и я сделала то же самое.
Я повторила это уже без Мерта и могла сосредоточиться на окружающих деталях, а не просто на туманных образах.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Мерт, опустив мою руку.
На месте, где он касался, остался лишь болезненный холод.
Я покачала головой, затем, поняв смысл его слов, активно, вернее растерянно, закивала. Позади появился брат, который, как и всегда, пытался опекать и оберегать от всего плохого.
— Что с Мариной? — спросил он, встав передо мной, а Мерт нервно протер лоб, справляясь с последствиями напряжения.
— Я в порядке, — с охрипшим голосом сказала я, привлекая его внимание.
Брат же, напротив, смотрел на меня с расширенными от страха глазами, вероятно пытаясь понять, что произошло.
— У тебя был приступ? Ты выпила таблетки?
— Может, отвезем ее в больницу? — влез в разговор Мерт.
— Нельзя, — категорически ответил Кристофер. — Не сейчас. Так ты выпила свои лекарства?
Я покачала головой, и чтобы парни перестали обеспокоенно переглядываться между собой, взяла себя в руки и направилась на выход. Брат пытался остановить меня, но я убедила его, что со мной всё хорошо, и отправилась в соседний дом к Вики.
Я знаю, что прямо сейчас брат звонит Вики и просит ее усилить свои контролирующие наклонности.
Она, в свою очередь, сидела в своей комнате, когда я коротко поздоровалась с ее тетей и, сообщив, что останусь у них на ночевку, направилась в ее комнату и сразу встретилась с ее непонятным взглядом.
— Расскажи, что происходит, — вдруг потребовала она.
— Ты мне поможешь? — спросила я, указав на свою сумку.
— Левая сторона в шкафу твоя, — указала она рукой.
Я начала раскладывать свои сменные джинсы и футболки для домашнего ношения и пижаму для сна. Коротко взглянув на ее отстраненное поведение, я задумалась о том, почему она обиделась. Только после этого я вспомнила, что она ушла обиженной еще днем.
— Что ты делала все это время?
— Я была дома, — ответила она, не поднимая глаз от экрана ноутбука.
— Что делала?
— Я записалась на курс к психологу. Сегодня был мой первый сеанс, — равнодушно и с нотками обиды произнесла она.
— Почему ты не рассказала мне об этом?
— Потому что ты в последнее время со мной вообще не разговариваешь. И даже если мы о чём-то болтаем, то это либо про Мерта, либо про его историю.
Я обессиленно опустила руки, когда поняла, что мне нужно присесть, иначе я просто упаду, не выдержав последствий этого дня.
— Тебе это не нравится. Я знаю, но не могу иначе. Я просто... хочу, чтобы ты поняла, что я настроена серьезно насчет Мерта.
— Я просто ответила на твой вопрос, — она пожала плечами. — Не хочу, чтобы ты закончила, как моя сестра.
Снова она о ней. Мне надоело слушать эти постоянные сравнения с ее стороны. Мы не похожи, к тому же я никогда не думала о самоубийстве. Я не могу просто по щелчку пальца прекратить эту одержимость Мертом только из-за того, что она боится, как бы история ее сестры не повторилась и со мной. Почему все сравнивают меня с другими людьми?
— Я не твоя сестра, Вики, — глубоко вздохнула я. — Я не буду отказываться от себя и родных только из-за парня.
В ее глазах заблестели слезы, и возникло такое ощущение, что я сказала что-то не то. Хотя она всегда ранимо воспринимает каждое мое слово в сторону своей покойной сестры и всегда так выжидающе смотрит, будто я способна осквернить ее память. А мне каждый раз больно от того, что она так думает.
— Легко говорить, когда ты не была на ее месте.
— Я не хочу ничего говорить о ней.
— Потому что тебе никогда не было жаль ее, — вырвалось у нее.
Меня будто пронзило током от ее обидных слов. Она опустила взгляд на ноутбук, приняв невозмутимое выражение лица. Вернее, пыталась, потому что я увидела, как она крепко сжимала губы, чтобы не дать волю эмоциям.
— О чём ты говоришь? — тихо спросила я.
Она усмехнулась сквозь слезы, глядя на меня с нескрываемой неприязнью. Я поняла. У нее нервный срыв.
— Я знаю, что твой отец и вся твоя семья втайне ненавидят мою сестру, потому что она совершила большой грех. Все готовы осуждать ее, хотя никто не был на ее месте.
— Вики... — прошептала я и попыталась подойти к ней.
Однако она протянула руку, чтобы я держалась от нее на расстоянии, пока она сама терла свои щеки, чтобы избавиться от ненужных, по ее мнению, слез.
— Я никогда не осуждала ее, ты прекрасно это знаешь. Мне непонятно, почему она так поступила, вот и все. Я правда не осуждаю ее.
Я вновь сделала осторожный шаг в ее сторону, когда она закрыла лицо ладонями и начала горько плакать. Это редкость, когда серьезная и ответственная Вики плачет. Для меня ее печальное состояние бьет прямо в сердце. Больно ей — больно и мне. Я не могу оставить ее страдать одну, когда она всегда со мной в мои депрессивные и ужасные моменты в жизни. Она самый лучший и понимающий человек.
Со слезами на глазах я потянула ее к себе, вызвав новую порцию слез, и крепко обняла, чтобы она утолила тоску по своей сестре. Но я прекрасно понимаю, что это невозможно. Не скучать по тому, кто тебе дорог, невозможно.