Письмо

Девушка делает шаг, но тут же падает на пол без чувств. Офицер успевает подхватить ее. Свет выключается. Но тут же сцена вновь освещается, и мы видим Анну, лежащую на кресле. Офицер стоит рядом с ней и обмахивает ее книгой.

О ф и ц е р: Оброк – дело такое. До этого доводить нельзя. Все же женщин воспитывают очень странно. Будто бы специально учат падать в эти обмороки!

А н н а: (Еле говорит). Нормально нас воспитывают! Я никогда не теряла сознание. Это впервые. Просто иногда чувства берут верх над телом.

О ф и ц е р: Ты уже говоришь?

Анна поворачивает в его сторону голову и недовольно смотрит.

О ф и ц е р: Вот я снова тебя узнаю! Все же ты самая удивительная женщина из всех, что я встречал. Другие перед тобой теряют всякий смысл.

А н н а: Я же всегда недовольна!

О ф и ц е р: Поэтому и теряют! Довольная. Недовольная. Мне все равно. Знаю тебя один день, а кажется, будто бы всю жизнь. Удивительно!

А н н а: Ты слишком уж сентиментален. Терпеть это не могу. Вообще, ненавижу все это. Лучше бы я была деревянной куклой без каких-либо чувств. Ненавижу чувства! Зачем они только нужны!

О ф и ц е р: Кто-то из нас должен иногда быть таким сентиментальным.

А н н а: Но все же тебя я люблю... Хоть и один день знаю тебя. Мне все равно. И, верно, этот один день я буду помнить всю жизнь...

О ф и ц е р: Скоро будет следующий день, а ним еще один и еще. Будет много дней.

А н н а: Но все эти дни буду уже без тебя.

Офицер удивленно смотрит на женщину. Она приподнимается и отворачивается, скрещивая руки на груди.

О ф и ц е р: Что это значит?

А н н а: Я не могу так. Тебе надо уйти.

О ф и ц е р: Но почему? Ты ведь сама говоришь, что любишь меня, а я люблю тебя. Может быть, тебя отвести на воздух? Хочешь в сад? Твоя беседка и вправду прекрасная. Только вот комаров там целая туча, но твою кровь они пить не будут. Я лучше отдам им свою. Я буду поплотнее тебя и им буду гораздо интереснее. Давай, я отведу тебя. Держись за меня. (Протягивает руку).

Девушка отворачивается.

А н н а: Нет. Не знаю. Я вдова. Это неправильно. Ты сам понимаешь. Я могу пожалеть об этом потом.

О ф и ц е р: Это тебе твоя подруга наговорила? Не слушай ее. Она ничего не понимает. Ты ведь сама это знаешь.

А н н а: Вот я как раз ничего и не знаю. Кто я такая? Отчаявшаяся женщина, готовая пойти на что угодно, только бы не быть наедине со своим горем. Может быть, я и правда просто хочу забыться. Я не могу сейчас ничего говорить точно.

О ф и ц е р: Но ведь это все чушь! Если ты правда думаешь, что я тебя обманываю или играю с тобой, то ты только скажи, как мне доказать всю искренность своих чувств, и я тебе докажу. Только скажи. Я не из тех людей, что будут этим играть. Я не испытывал ничего подобного. Да и на что мне такая игра? Я не намерен тратить время на все это! Если бы мне хотелось поиздеваться над тобой, то я сделал бы это по-другому.

А н н а: Разве дело в тебе? Я ничего не говорила о том, что сомневаюсь в тебе. Дело тут только во мне.

О ф и ц е р: Так, ты снова бледнеешь. Еще немного и обморок станет для тебя самым обычным состоянием.

Берет в руки подготовленный платок, опускает в стоящую рядом с креслом вазу и тщательно выжимает. Затем протирает лоб и лицо женщины.

А н н а: Не надо! Холодно! Я так только заболею!

О ф и ц е р: Ничего ты не заболеешь! Не хочешь выходить на воздух, будешь лежать здесь вместе с этим платком.

А н н а: Ты невыносим!

О ф и ц е р: Просто не хочу, чтобы рядом с портретом Франца висел еще и твой.

А н н а: Еще немного и он окажется как раз там. Все мы в скором времени будем висеть портретами на стенах и не более того.

О ф и ц е р: Мне не нравятся твои мысли. Твою подругу больше сюда не впускай.

А н н а: Она больше и не придет. Я выгнала ее. Все-таки с годами толи жизнь, толи сама я становимся просто невыносимы.

Тишина. Все молчат. Анна держится за голову и не поворачивается.

А н н а: Ты когда-нибудь простишь меня?

О ф и ц е р: За что?

А н н а: За то, что я попрошу тебя сейчас уйти.

О ф и ц е р: Нет.

А н н а: Я тоже так думаю. Но все же – уходи. Я вдова. Во мне говорит сейчас совсем другое, совсем не то, что должно сейчас быть. Портрет все еще висит на стене. Прошло несколько дней, а я бросаюсь на шею первому попавшемуся мужчине. Так ведь быть не должно?

О ф и ц е р: Не знаю.

А н н а: Я буду об этом жалеть. Я еще вспомню свои слова. Но нет, она права. Я не должна так поступать, я должно прогнать тебя, выставить за дверь. Потому что это не просто портрет. Это человек и память. И он бы никогда так не поступил со мной. Я очень глупая, да?

О ф и ц е р: Нет. Просто ты осталась верна своей прежней жизни, своему мужу. Это... это правильно.

А н н а: Не знаю. Может это и правильно, но никому не несет никакой пользы.

О ф и ц е р: Тогда зачем тебе кого-то слушать?

А н н а: Франц сделал для меня слишком много. Я же забываю его сразу же после смерти. Так быть не должно. Я не могу его забыть. Это совсем безнравственно. У меня должно быть уважение к нему. Ты просто не можешь понять, но этот портрет... Я чувствую, что Франц сейчас в нем, что он там, в этом портрете. Он смотрит на меня, наблюдает за мной. А что я делаю? Много ли времени прошло, как я забыла о нем? Да, он мертв, и да, я буду жалеть о том, что говорю это тебе теперь, но мне надо сохранить память о нем... ты понимаешь меня?

О ф и ц е р: Но ведь ты понимаешь, что я никуда отсюда не уйду, хочешь ты этого или нет.

А н н а: Уйдешь, куда ты денешься. Как же я все это ненавижу!

О ф и ц е р: Ведь это все иллюзия. Ведь нет ничего, кроме обычного рисунка, созданного художником. Ты можешь убрать его в один момент, и ничего не случится. И ты от этого не станешь нечестивой. Не всю же жизнь тебе носить траур.

А н н а: Ты не понимаешь меня. Для меня это больше, чем картина. Франц бы никогда не бросил мой портрет.

О ф и ц е р: Откуда ты знаешь? Мы не можем судить о том, как поступили бы другие люди.

А н н а: Я знаю! Я точно знаю! Это же Франц, он не может иначе! Он всю жизнь был честен со мной. Я даже плохого слова о себе от него не слышала! А про меня можно было много чего сказать...

Звучит громкая музыка, Анна и офицер что-то бурно обсуждают, но их не слышно. Вдруг Анна резко отворачивает и утыкается лицом в спинку кресла. Офицер хватается за голову, но покачиваясь, медленно уходит из дома. Закрывая дверь.

Явление 2

Анна не двигается долгое время, но потом приходит в себя и возвращается в прежнее положение. На полу валяется уже высохшее письмо. Анна поднимает его и крутит в руках.

А н н а: И снова это злосчастное письмо. Из-за него вся это неразбериха. Лучше бы ты не писал его вовсе... (Всматривается). Боже мой. Тут же теперь можно прочитать текст. Боже мой, и правда. Размыто, но все видно. Господи... я так устала. Быть может хотя бы его слова немного приведут меня в порядок. Ведь я все это делаю только ради него...

Переворачивает письмо и читает.

А н н а: Ну что, узнаем, что же ты так и не сказал мне при жизни. Быть может, это немного успокоит меня теперь. Не знаю... Ладно, все равно назад ничего не вернуть. Итак, «Я хотел сказать тебе... я...» (Резко вздрагивает и закрывает рот рукой, не может произнести ни слова, качая головой). Нет. Этого не может быть. Нет. Только не это. Франц? Ты ли это? Как ты мог? Я не верю... нет, я не могу поверить в это...Ты ведь не мог... Это же ты, такой мягкий, добрый, скромный... Это же ты! Как ты мог? Ты изменил мне... ты изменил мне! Боже мой! Я прогнала честного человека, думая, что поступаю плохо, думая, что я черствая и сухая, раз так быстро забыла тебя. Тебя! Но как ты мог так поступить со мной, зная, насколько сильно я предана тебе? Как ты мог? Даже теперь, я осталась верна тебе, я осталась ни с кем-то, а с тобой, с твоим духом, который переселился в этот портрет. Но как ты мог? Пропади все пропадом, я ненавижу тебя! Ты самый мерзкий из всех людей! Я ненавижу себя! Как я могла быть такой глупой! Как я не могла узнать об этом раньше! Теперь уже ничего не исправишь. Уже слишком поздно. Боже мой, какая же глупая! Какая я никчемная! (Хватает со столика книгу и изо всех сил запускает в висящий портрет. Он падает на пол, и рама разбивается).

Девушка закрывается руками.

Занавес падает.

КОНЕЦ