Семейное положение: есть дядя

  Влад остается на удивление спокойным. Крайне незаинтересованный взгляд пробегается по взъерошенному силуэту женщины, которая тяжело дышит, сжимая подрагивающие руки в кулаки. Я чувствую, как мои ноги вмиг становятся ватными и, чтобы хоть как-то удержаться в вертикальном положении, хватаюсь за дверной косяк до боли в костяшках пальцев. Елена отбрасывает прядь волос, упавшую на глаза, выпрямляется, но дрожь в руках всё равно можно различить даже невооруженным глазом.

― Ты слышишь меня? ― настойчиво пробивается она, в попытке привлечь внимание парня.

― Прекрасно, ― бросает Влад, наконец, обращая свой взгляд в её сторону. ― Что ты от меня хочешь?

― Я... я не могу... ― женщина кусает губу, а взгляд её начинает нервно метаться по приёмной. ― Куда мне ребёнок? Как...? Я просто не представляю, что мне делать.

― А отец? ― без особого интереса спрашивает Влад, скрещивая руки на груди.

― А что он... ― огрызается Елена. ― Я... ― она замирает, прикрывает глаза и, как мне кажется, всхлипывает. ― Я не знаю, кто он...

― Как это? ― в голосе дяди проскальзывает неприкрытая издёвка. Удивительно, как ему удаётся оставаться таким спокойным в настолько напряжённой ситуации?

Елена коршуном взирает на парня, готовая наброситься и растерзать прямо на месте. А я всё ещё тихонько прижимаюсь к холодному косяку, едва держась на ногах, чтобы не сползти на пол. Как только мужества хватает не разреветься на месте. Женщина делает несколько резких шагов в сторону, как загнанная в клетку тигрица.

― Вот так! Влад, что за глупые вопросы?! ― вскрикивает она, взмахивая руками в негодующем жесте. ― На тот момент у меня не было постоянного партнёра, да! Ничего постыдного в этом нет. Я свободная, независимая женщина, которая может себе это позволить! ― даже в этой ситуации она до последнего прикрывается своей гордостью, будто бы это что-то может изменить.

― Ну, кто я такой, чтобы осуждать тебя, ― он всё продолжает усмехаться, улыбаясь краешками губ. ― Знаешь, сейчас такие дела на раз два решаются. Тест на отцовство называется.

― Ты меня за кого принимаешь? ― щерится блондинка, подпирая руками бока. ― Конечно, я в курсе. Но, если такой умный, то знал бы, что если делать это во время беременности, есть вероятность выкидыша или инфекции какой! Неужели думаешь, я не перебрала все варианты?

Я вздрагиваю от её высокого голоса, жмурю глаза, нервно вздыхая. Возможно, мне не следует быть свидетелем такой личной драмы. В конце концов, это меня никак не касается, и никаких обоснованных поводов для ревности у меня по-прежнему нет. Какое я отношение имею ко всему этому? Но что-то упорно заставляет меня оставаться на месте, будто приковывая к полу цепями. Я не могу пошевелиться, впиваясь в два силуэта, словно стараясь как можно чётче запомнить разворачивающуюся картину. Запомнить, чтобы потом возненавидеть их обоих. Такая жалкая надежда. Знаю же, что не смогу.

― Я не понимаю, чего ты от меня-то хочешь? ― хмурится Влад, видимо начиная раздражаться от этих беспочвенных наездов. Хотя, кто знает...

― Поддержки! ― нервный вскрик; очередная волна мурашек на коже. ― Так сложно?

― Ну что ты... ― как-то странно отвечает Влад, отводя взгляд в мою сторону.

Мы замираем, пялясь друг другу в глаза, будто впервые видимся. Чёрт, я не должна была раскрыться! Теперь ещё поймана за подслушиванием. Блеск! Просто супер! Что-то так болезненно сжимается в груди, что я не могу дышать. Заледеневшие пальцы с трудом разжимаются, и я делаю два несмелых шага назад.

― Насть... ― выдыхает Влад и болезненно кривится, делает шаг ко мне.

Протягивает руку, видно пытаясь остановить, но я судорожно мотаю головой, разворачиваясь, и на всех парах несусь к лифту. Благо, опустевший коридор никаких препятствий не выстраивает, так что я залетаю в кабину, чуть не ударяясь в заднюю стенку лбом. Без разбора барабаню по клавишам, в то время как Влад почти настигает меня. Не знаю, на счастье ли, но створки закрываются аккурат за полсекунды до того, как парень замирает в шаге от меня.

Несколько мгновений, выигранных мной на размышление, оказываются просто пыткой. Меня грызёт изнутри обида, разрывает на части злость и обжигают кипящие слёзы на щеках. Ну почему я так реагирую, словно конец света настал? Возможно, это и есть мой конец света. Теперь у них с Еленой должна быть прекрасная семья. Она родит одного: милейшего мальчика с такими же задорными глазами цвета сочной зелени и русыми волосами. А потом, через пару лет, она снова забеременеет. Но на этот раз будет девочка: такая же русоволосая красавица с очаровательными ямочками на пухлых щёчках.

С залихватским мазохизмом я продолжаю рисовать радужные картинки светлого будущего собственного дяди, к сожалению, не со мной. А разве могло быть иначе? На что я продолжала надеяться? На «долго и счастливо»? Давно должна была понять, что такого у меня никогда не будет. Не с ним.

Все жуткие тридцать семь этажей я проезжаю с тихим скулежом побитой собаки, свернувшись клубочком в углу кабины. Скребу ногтями собственные коленки. Не знаю зачем. Наверное, так банально глушу душевную боль, болью физической. Идиотка. Дисплей над табло с кнопками светит нулём. Кабина спустилась на стоянку, и створки, сопровождаясь звоном микроволновки, открывают передо мной прохладное подземелье.

Я выхожу из лифта, только теперь задумываясь над тем, что собственными стараниями загнала себя в ловушку. Не буду же я бегать меж парковочных мест в надежде удрать или переждать бурю. Машина дяди припаркована в нескольких метрах от меня. На том же месте, где её оставил Алекс. Видимо, сам парень уехал отсюда на своей.

Что ж, этот разговор когда-нибудь да должен был бы состояться. Собираю всю свою волю в кулак, в прямом смысле утирая слёзы со щёк, и шествую к автомобилю Влада. Мне приходится ждать минуты две, не больше. И вот оповещая надоедливым звоном, лифт снова распахивает свои двери, являя мне очаровательного мужчину. Даже в таком виде, он остаётся Аполлоном. Я давлю в себе вздох разочарования, что всё это не может принадлежать мне. Отворачиваюсь, дергая ручку двери.

― Насть, я... ― начинает он, и его ласковый голос вызывает во мне очередную волну слёз.

Жмурюсь, отгоняя наваждение, не в силах повернуться к парню. Наверное, я переоценила свои силы, думая, что смогу вот так запросто поговорить с ним.

― Пожалуйста, отвези меня домой, ― шепчу я; ком в горле мешает говорить нормально.

― Хорошо, мы поедем домой, ― покорно соглашается парень, и на какую-то секунду мне кажется, что он говорит с умалишённой. Хотя, возможно, так и есть. ― Поговорим спокойно дома, ― он открывает мне дверь, но я замираю.

― Нет, отвези меня домой, ― делая акцент на последнем слове, всё же забираюсь в салон, пытаясь закрыть злосчастную дверцу, которая смогла бы на несколько секунд оградить от всего мира, но Влад крепко держит её за боковину.

― Насть, пожалуйста... ― в который раз просит он, но я боюсь смотреть ему в глаза.

― Я хочу домой. Отвези меня домой! ― я повышаю голос, дёргаясь и отпуская эту чёртову дверь. Закрываю лицо руками, незаметно смахивая свежие солёные дорожки.

Мы едем в мучительном молчании. Я всю дорогу сверлю взглядом пейзаж за окном. Огни ночного города мелькают перед глазами подобно бесконечной светящейся гирлянде. Настолько тяжело, что я даже ничего не говорю о растущей скорости. Влад всё сильнее вжимает педаль газа в пол. Вот уже показываются знакомые дома, магазинчики. Как только машина заезжает во двор, я выскакиваю из салона, не забыв про сумку на заднем сидении, и быстрыми шагами стараюсь преодолеть расстояние до подъезда.

― Насть, подожди! Настя! ― Влад выскакивает следом, нагоняя меня в два счёта и хватая за локоть. ― Ты не так всё поняла, ― как банально. ― Прошу, дай мне объяснить, а потом делай всё, что хочешь.

Мне кажется, или это начинает походить на разборки женатой пары? Хорошо, не женатой, но, по крайней мере, людей в отношениях. Не могу не признать, что сея мысль греет мне душу. Я нахожу в себе силы повернуться и взглянуть ему в глаза.

― Влад, пожалуйста, не нужно. Я понимаю, ― выдаю обречённо. Даже слишком.

― Настя, нет, ты совсем не понимаешь. Да, мы... но ребёнок не мой, ― он чуть сильнее сжимает мой локоть, будто бы боится, что я сейчас растворюсь. Может, не напрасно, а то уж больно мне сейчас хочется исчезнуть, оказавшись в каком-нибудь тёмном-претёмном уголке, где никто никогда не найдёт.

Отворачиваюсь, сверля ярко горящую вывеску над ближайшим магазинчиком. Белёсая дымка вновь появляется перед взором. Глаза нестерпимо печёт. Я снова плачу.

― Перестань. Я замёрзла, и хочу домой, ― стараясь сдержать порывы рыданий, вырываю свою руку из ослабевшей хватки дяди. Не вижу его лица, но словно кожей чувствую пронзительный взгляд его очаровательных глаз.

И надо бы попрощаться, но сил сказать ещё хоть что-нибудь у меня не находится. Я захожу в подъезд, давая волю слезам. В очередной раз за вечер. Почему так мерзко? Так нестерпимо жжёт внутренности, выедая кислотным раствором предательства. Невыносимо тяжко видеть, как рушатся воздушные замки, которые ты так кропотливо выстраивала, пускай только в собственном воображении, но почему-то эта боль такая реальная. Такая до невозможности простая. Как удар в спину, расплавивший остатки самообладания. Я прохожу несколько этажей на автомате, несколько раз спотыкаясь о ступеньки и путаясь в собственных ногах.

Два поворота ключа в замочной скважине. Пустая, тёмная квартира, пугающая своим ледяным умиротворением. Стягиваю сапоги и прохожу до своей комнаты, не удосужившись избавиться от верхней одежды. Всё как в тяжёлом, гнетущем тумане, окутавшем с ног до головы. Сажусь на кровать, которая приветствует меня, тихонько скрипнув. Провожу руками по лицу, пытаясь стереть неприятное ощущение стянутости от высохших солёных дорожек. И дышать тяжело от забитого носа. Я громко шмыгаю, вытирая влагу, оставшуюся в уголках губ. В кармане вибрирует мобильник, но я отключаю его, даже не читая пришедшее сообщение. Родители позвонят на домашний, если захотят поговорить, или Владу, который скажет, что я дома, не став беспокоить понапрасну. В любом случае, сейчас я как-то не задумываюсь о том, что на самом-то деле гораздо важнее какой-то подростковой драмы о не разделённой любви.

Не помню, как я засыпаю, но на утро голова раскалывается настолько, что я не слышу собственных мыслей, занятая целиком и полностью источником дискомфорта. Наверное, это к лучшему. Кое-как справившись с пальто и джинсами, переодевшись в домашнюю майку, тащу свою, измученную нескончаемыми размышлениями, тушку на кухню за таблеткой обезболивающего. Привычно серый пейзаж за окном, звенящая тишина в доме, которая невероятно сильно давит на мозг и печальный образ меня в зеркале, на который я стараюсь не смотреть, проходя мимо.

К обеду, или около того (за всё время я ни разу не взглянула на часы, пытаясь определить время по внутренним биоритмам), дверной звонок просто разрывается канонадой ужасающих звуков, которые мой только-только расслабившийся мозг, воспринимает крайне враждебно, дыбясь, словно разозлённый кот.

За дверью чересчур счастливая Ирка и...

― Алекс?! ― хриплю удивленно, тут же замолкая, услышав мерзкий скрежет собственного же голоса.

Ребята переглядываются несколько быстротечных секунд, и Ира, вполне чувствуя себя как дома ― что, собственно, почти так и есть, учитывая, как часто она остаётся с ночёвкой ― проходит в коридор, мягко оттесняя меня в сторону. После неё, немного замявшись на пороге, заходит и Алекс.

― У-у-у, подруга, ― присвистывает она (на самом деле, просто складывает губы трубочкой, ведь искусств воспроизведения подобных звуков, увы, брюнетке не дается). ― Смотрю, весёленькая ночь была?

О, да, безумно. Сейчас просто сдохну от радости.

― Нет, я... ― запинаюсь, прочищая горло, а затем, для поддержания легенды, вновь сдавленно кашляю в кулак. ― Приболела. А что вы тут делаете? Да ещё и вдвоём? Вы знакомы?

― Ну-у, как сказать, ― растягивает Ирка, оглядываясь на прошедшего Алекса. Мне кажется, или за каких-то несчастных несколько мгновений между ними словно что-то вспыхивает. Не знаю искра ли это, но вот что-то непременно тёплое есть в том, как они смотрят друг на друга. ― Пять минут от силы. Столкнулись у твоего подъезда.

― И в подъезде, ― слегка улыбается Саша, почёсывая затылок.

― И потом ещё раз у твоей квартиры, ― заканчивает до тошноты радостная подруга.

Конечно, я ничего не собираюсь выговаривать ей по этому поводу. Не то чтобы её чересчур счастливая моська и впрямь вызывает рвотные позывы, скорее уж, это вина отсутствия хотя бы грамма еды почти за сутки. Однако поддержать, казалось бы, заразительный задор нет ни малейшего желания, мне даже улыбку выдавить из себя сложно. Знаю же, что получится нечто натянутое, кривое и явно наводящее на подозрительные мысли.

На какой-то момент я даже начинаю задумываться, а не выдворить ли этих «друзей» под предлогом масштабного заражения воздуха квартиры микробами моей «болезни», но подруга перекрывает все пути к отступлению, по-хозяйски шествуя прямиком на кухню. А ведь так хотелось просто закрыться от всего мира, отключиться и проспать ещё как минимум шесть часов. Проспать этот день. Эту жизнь.

― Идём, боец, будем тебя лечить, ― кричит она, шумя посудой и ставя на плиту чайник.

Я умоляюще оглядываюсь на вдруг посерьёзневшего Сашку, уже догадываясь о причинах такой резкой смены настроений. Он подходит ближе, бросая короткий взгляд на кухню.

― Что произошло? ― смотрит так внимательно, что я не выдерживаю напора, отводя взгляд.

― Не понимаю, о чём ты, ― нагло и так неумело пытаюсь уйти от темы, но оппонент оказывается куда настойчивее.

― Влад сегодня сам не свой, ― вдруг произносит блондин, пряча руки в карманы светлых джинсов. Во взгляде его проскальзывает какая-то задумчивая грусть, словно случилось определённо что-то плохое. Оно-то, может, и случилось, но причиной тому была явно не я, так почему же это идиотское чувство вины слишком больно вгрызается в душу?

― И с каких это пор я связана с его перепадами настроения? ― резче обычного отвечаю я, так и не удосужившись посмотреть Алексу в глаза, ловя его движения лишь боковым зрением.

Парень сопит, с силой опустошая лёгкие, вновь смотрит на кухню, где самозабвенно кашеварит Ира, настолько увлеченно, что явно не обращает внимания на нас.

― С самых давних, Насть. Не делай вид, что не понимаешь, о чём я. Он был нервный ещё вчера, когда я поздно привёз тебя. Но я думал, что вы там это уладите, а на следующее утро он, злой как чёрт, рявкает на всех в офисе, отменяет встречи и не хочет ни о чём разговаривать, ― он замолкает на секунду, прикрывая глаза и массируя переносицу. ― Давай хоть ты не будешь рогами как этот баран упираться и расскажешь, что такого ужасного между вами произошло?

― Ты так спокойно относишься к тому, что между нами вообще может что-то произойти, ― вдруг озвучиваю пронзившую догадку, даже не успевая толком озвучивать смысл сказанного. Так бездумно сдала сама себя. Браво. Я решаюсь взглянуть на парня, ожидая увидеть всё что угодно, но никак не сконфуженное выражение лица.

― Насть, куда важнее, что между вами происходит, а не «как» и «почему». Я всё понимаю, можешь об этом не волноваться, ― как он ловко-то от ответа ушёл.

― В том-то и дело, что ничего не происходит, ― усмехаюсь я, пряча руки за спину и облокачиваясь на них о стену. ― Елена беременна.

― Ленка? ― Алекс удивлённо приподнимает брови, не успевая поднять упавшую челюсть. ― Да ладно? Надо же, какая оплошность с её стороны. Не, ну а что с того? Каким боком она к вам относится?

Я смущённо опускаю глаза, совсем не желая что-либо рассказывать. Оказывается, произнести это вслух куда больнее, чем постоянно прокручивать это в голове. Смахиваю набухающие градины слёз, злясь на себя за такой жалкий вид. Слабачка, не может справиться с такой ерундой.

― Ну, не-е-ет... ― так и не дождавшись ответа, парень озвучивает собственную догадку, которая оказывается как раз верной. ― Ты же не думаешь, что ребёнок его?

― А у меня есть другие варианты?

― Да перестань. Влад в этом деле капец какой осторожный. Тем более с ней. Ну, было у них там что-то... пару раз, может... но, чтобы ребёнок...

― Нет, это ты хватит. Пожалуйста. Она пришла к нему, сообщать радостные вести. Я больше никакого отношения ко всему этому не имею, и вообще никогда не имела. Всё, стоп. Надоело мне уже! ― под конец срываюсь на крик, яростно стирая горячие дорожки слёз.

― Насть...

― Нет, Саш... Не надо. Я очень устала от всего этого. Я не могу больше...

Иркина обеспокоенная мордашка высовывается в проём с кухни как раз в одно и то же время с трелью дверного звонка.

― У вас тут всё в порядке? ― хмурится девушка, но лишь дёргаю плечами, вышагивая к двери, чтобы открыть замок.

Надо признаться, какая-то часть меня нестерпимо хочет увидеть за дверью одного единственного родственника, который так прочно засел у меня в голове вот уже несколько лет. Я закусываю губу, поворачивая ручку, и открываю дверь. Всё внутри как-то в миг обрывается, и я не могу решить, радоваться или вновь разреветься прямо в коридоре.

На пороге родственник.

Да только не тот. А точнее, не та.

― Мама?!