7. Ревность
Сегодня Влад, как и обещал, подвёз меня в школу. Эти несчастные двадцать минут наедине с ним в одном салоне автомобиля показались мне раем. Не помню, когда я в последний раз так радовалась раннему подъёму и первому уроку в расписании. Вчерашний инцидент был благополучно забыт, и мне даже не довелось выслушивать продолжение концерта с утра пораньше, как было бы в случае с мамой. Кстати о ней. Давненько родители не звонили, надо бы самой побеспокоиться. А пока просто набираю сообщение с совсем незамысловатым текстом, интересуясь делами, погодой и настроением в целом.
Но, знаете, даже на самом чистом небе всегда может появиться тучка. В данном случае такими «взвешенными в атмосфере продуктами конденсации водяного пара» оказывается Илья Алексеевич, догнавший нас на пути к школьным дверям. Он одет по-осеннему легко, несмотря на столбик термометра, не успевший подняться после морозной ночи. Всё те же спортивные штаны, футболка, кроссовки и белоснежная куртка нараспашку. От его вида самой становится холодно, а ему хоть бы хны. Декабрь на носу, как бы! Сама-то свитер под пальто натянула. Мерзлявка.
― Да ладно? Кого я вижу! ― вскрикивает он, отчего парочка заспанных младшеклассников, проходящих мимо, аж подскакивают на месте, ускоряя шаг. ― Романов! Сколько лет, сколько зим! ― он вскидывает руки, в одной из которых болтается небольшая спортивная сумка на коротких ручках.
― Илюха? ― не менее удивлённо отзывается дядя, останавливаясь. ― Ну, так ведь со школьной скамьи не виделись!
Эти двое крепко обнимаются, словно друзья закадычные. А я лишь наблюдаю за этим с болезненным молчанием, сглатывая подобравшийся к горлу ком и соглашаясь с поразившей меня догадкой. Они знакомы. Хуже того: они вместе учились в школе. Мне это определённо не нравится.
― Точно. Блин, Владян, это ж сколько лет-то прошло. А ты какими судьбами в школе? Что, с бизнесом не лады ― решил подработать в храме знаний? ― физрук демонстрирует полный набор ровных зубов.
― Ага, как же. По делам тут. Общественный деятель я теперь, ― не без нотки гордости отвечает Влад. ― А ты, что же, никак учитель?
― Ну, да... типа того. Не всем свезло с такой фамилией родиться, знаешь ли. Вот наскребаем на хлеб, как можем. Физрук я тут. Так сказать, за здоровьем и тушками учеников слежу, ― он хохочет над своей «остроумной» шуткой, а я раздумываю над тем, что должность учителя физкультуры ему очень даже подходит. ― О, Романова! ― спустя несколько секунд меня всё же замечают, а я пытаюсь изобразить на своём лице нечто, хотя бы отдаленно напоминающее улыбку. ― Погоди-ка. Так вы что, родственники? ― Чудеса дедукции, не иначе! Возьми с полки пирожок, Шерлок.
Влад неожиданно притягивает меня к себе, вроде бы по-родственному обнимая за плечо, но рука незаметно соскальзывает на талию. Неужели территорию помечает таким образом? Поглядите-ка на него. Конечно, выпутываться из объятий я не стала, наслаждаясь терпкой сладостью близости. Но вот горячую волну, обрушившуюся алой краской на мои щёки, сдержать не удалось.
― Племяшка, ― улыбается мужчина. ― А вы уже успели познакомиться? ― невинно интересуется мужчина, а я лишь сильнее краснею.
― О-хо-хо! И познакомились, и пообщались. Да она уже и отличиться успела, верно? ― учитель обращается ко мне с крайне заинтересованной физиономией, половину которой занимает саркастическая улыбка.
― Правда? ― Влад-то недоумевает, а я дохожу до крайней точки кипения, чувствуя, как от ударов сердца закладывает уши. Как же стыдно... должно быть этому придурку!
― Правда-правда, ― активно кивает физрук, а затем бросает взгляд на массивные часы с чёрным резиновым ремешком на запястье. ― Ой, блин, у меня ж урок через две минуты. Владос, ты... это... номерок скинь. Надо как-нибудь пересечься, посидеть. Блин, дружище, вот это встреча! ― восклицает он, попутно перекладывая сумку в другую руку и доставая из кармана телефон.
Они обмениваются номерами, и Илья Алексеевич спешно скрывается в здании. Всё это время я стою, не смея пошевелиться, боясь спугнуть руку, что всё ещё покоится на моём боку. Ещё пару секунд мы молчаливо стоим во дворе ― Влад что-то записывает в телефоне. Затем тоже заходим в школу.
― Владос? ― вдруг хихикаю я, сдавая пальто в гардероб, но при этом не сводя с дяди взгляда.
Он вздрагивает и кривится, словно только что ему пришлось зажевать лимон целиком.
― Прошу, не стоит ворошить моё криминальное прошлое, ― наигранно-удручённо отзывается он, но я продолжаю хихикать, крутя в голове созвучные клички, которые определённо марают деловую репутацию успешного бизнесмена Владислава Романова.
Мы расходимся у кабинета директрисы. Нужная мне классная комната дальше по коридору, который с каждой секундой становится всё пустыннее. Звонок был несколько секунд назад, и старшеклассники лениво заплывают в кабинеты, в отличие от мелкоты, которая разбегается словно испуганные муравьи.
― Я заберу тебя сегодня, ― напоследок бросает дядя, вновь притягивая меня к себе и касаясь губами лба. ― Надеюсь, ты дождёшься, и мне не придётся тебя выискивать по всему району, ― щёлкнув меня по носу, он заходит в кабинет, мягко прикрывая за собой дверь.
Я всё ещё стою в лёгком оцепенении, до сих пор ощущая теплоту его пальцев на правом запястье. Конечно, дядя, тебя я буду ждать сколько угодно. Ещё несколько мгновений стою на месте, гипнотизируя белоснежную дверь, но потом всё же срываюсь с места. Блин, опаздываю ведь! По пути до кабинета прокручиваю в голове примерные варианты оправданий, которые со всей серьёзностью и честным выражением лица мне придётся выговаривать информатику. К слову о нём. Он появился в школе всего пару лет назад. Коренастый мужчина сорока лет, неизменно одевающий костюмы каждый день. Поначалу его даже приняли за нового директора ― уж очень вид у него серьёзный.
Открываю дверь и тихонько проскакиваю внутрь, не заметив учителя с первого взгляда.
― Романова! ― замираю, словно пойманный с поличным вор, и медленно поворачиваю голову на зов. Одноклассники с интересом взирают на меня, скрывая усмешки. Вот ведь, стая пираний!
― Извините, Михаил Геннадиевич. Пробки, ― говорю первое, что пришло в голову, но, на удивление, аргумент срабатывает.
Мужчина кивает, но как только я двигаюсь по направлению к месту рядом с Иркой, которая уже и стул освободила, убрав свою сумку, он останавливает меня.
― Э, нет, Романова. Хватит с меня вашей болтовни на уроках. Садись отдельно.
Пытаюсь что-то возразить, но учитель одаривает меня тем самым взглядом из своего арсенала, по которому сразу можно понять, что приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Вздыхаю, убирая выбившийся локон за ухо, и оглядываю помещение на наличие свободных мест. Компьютерный класс вмещает в себя сравнительно небольшое число стандартных парт, большая часть пространства занята компьютерными столами с соответствующей техникой. Остаётся единственное свободное место с новенькой. Какая удача! Аня тоже, кажется, не очень-то рада соседке. Безумно медленно, показывая всё своё недовольство сложившейся ситуацией, она стягивает рюкзак со стула, небрежно бросая его рядом. Я присаживаюсь, извлекая из собственной сумки тетрадь и ручку.
Между нами возникает неприятная атмосфера, сильно заряженная электричеством. Настолько неуютно, что я просто не знаю, куда себя деть, поэтому старательно пытаюсь вникнуть в данное нам задание. Учитель сидит за своим рабочим столом, что-то сосредоточенно изучая в компьютере.
― Тоже не знаешь, как делать? ― до меня доносится тихий голос соседки с лёгкой хрипотцой. Надо же, вы только гляньте! Это существо, перемазанное тональником и тёмным карандашом, умеет-таки нормально разговаривать?
― Ага, ― я лишь дёргаю плечами в неопределённом движении и осмеливаюсь взглянуть ей в глаза.
― Слушай, мы ведь так и не познакомились толком. Меня Аня зовут, ― она чуть поворачивается ко мне, протягивая изящную ладонь с тонкими пальцами, на одном из которых поблескивает в свете ламп массивное кольцо с тёмно-фиолетовым камнем.
Я пожимаю её на автомате.
― Настя, ― с каждой секундой девушка начинает симпатизировать мне всё больше и больше. Возможно, я была чересчур категорична, и она не такая плохая, какой хочет казаться.
― Очень приятно, ― девчонка слегка потряхивает мою ладонь, а затем возвращается к учебнику. ― Всё же, информатика ― не моё. Я в ней полный чайник.
― Да нет, кстати. Если подумать логически, то тут нет особых сложностей, ― уверяю я, листая тетрадь, где у меня записано несколько правил, которые нужно знать для решения. ― Ну, как-то так.
Девушка заглядывает в мои конспекты, скользя взглядом по строчкам и задумчиво закусывая кончик карандаша. Не знаю, поняла она или нет, но через несколько секунд уже начинает переписывать всю информацию к себе, изредка бросая взгляд в мою писанину.
― Более-менее, понятно, ― подытоживает новенькая, обращая на меня взор своих искрящихся шоколадных глаз.
Дальше разговор как-то не клеится. Каждая работает в своей тетради, но, к счастью, волны напряжения постепенно превращаются в штиль терпимости с капелькой взаимопонимания. Совсем маленькой капелькой, надо заметить. Зато я посмотрела на неё с другой, совершенно неожиданной стороны. На смену неприязни приходит лёгкая заинтересованность и даже желание подружиться.
На перемене наш класс вновь настигает какая-то неразбериха с уроками. На доске с расписанием, конечно, это не отмечено, и посему толпа одиннадцатиклассников после урока информатики лишь растерянно жмётся на третьем этаже, совершенно не имея представления куда идти. Уже поднимается вопрос о том, чтобы уйти с оставшихся уроков, ведь занятая Клара Васильевна возможно даже не заметит пропажи целого класса. Я, пожалуй, отмечу, что последнюю "гениальную" мысль опять изрекла светловолосая Елизавета ― местный генератор "замечательных" идей.
Уходить с уроков мне не с руки, ведь всё равно придется дожидаться Влада. Не хочется его опять подводить. Хотя было бы неплохо избежать сорока пяти минут мучений на уроке алгебры. Ребята всё ещё что-то обсуждают, а затем двигаются в сторону столовой, решив переждать урок там, а заодно и пообедать. Меня же останавливает окрик учителя.
― Романова! ― через длинный коридор ко мне приближается Илья Алексеевич, как обычно в спортивном костюме и с этим дрянным свистком на шее, покачивающимся, словно маятник. ― Романова, стой! ― повторяет он, как только я пытаюсь сделать вид, что не заметила его, и убежать.
― Ещё раз здравствуйте, Илья Алексеевич, ― недовольно бурчу я, поворачиваясь к учителю, который уже стоит рядом со мной. ― Что-то случилось?
― Есть желание отработать неуд?
― Сейчас, что ли?! ― недоумённо вскидываю брови, оглядываясь по сторонам. Коридор совсем опустел.
― Да нет же, ― молодой человек снисходительно хмыкает, прикрывая глаза. ― Завтра. У нас ведь последний урок. Ну вот, останешься ещё на один, и забудем о том инциденте. Согласна?
― Дополнительный урок? ― кривлюсь я, пробуя это сочетание на вкус. Горький след разочарования остается на губах.
― Романова, как можно быть такой лентяйкой? В общем, так: хочешь отработать неуд и получить нормальную оценку за четверть ― милости прошу на отработку. На нет и суда нет, как говорится.
Я лишь киваю, а учитель выходит на лестницу, спускаясь на другой этаж, при этом тихо насвистывая какую-то незатейливую мелодию. Вот непруха-то, а! Отрабатывать какой-то неуд целым уроком. Мне же делать больше нечего, как на дополнительную физкультуру оставаться.
В столовой нам не удаётся отдохнуть даже и половины урока. Вездесущая завуч Елена Петровна – женщина преклонного возраста, напоминающая круглый бочонок и завязывающая свои пепельные волосы с оттенком синевы в неизменную гульку вот уже на протяжении одиннадцати лет моей учёбы в этом заведении – быстро вычисляет нас и гонит, как стадо овец к физичке, у которой как раз окно. Не то чтобы она не рада нас видеть, но багровеющее с каждой секундой лицо всё ж наталкивает на противоположные мысли.
Как только тиранша, отправившая нас сюда, скрывается из виду, Любовь Борисовна возвращается к чтению какого-то пособия, в упор игнорируя наше присутствие. Несмотря на это, класс сидит напряжённо тихо, правильно смекнув, что в данный момент лучше быть тише воды, ниже травы.
Остаток дня тянется крайне долго. Я изнываю от разлуки с обожаемым родственником, предвкушая встречу, но время, как назло, будто замедлило ход. Часовые стрелки так и замерли в одном положении, ползя с черепашьей скоростью. Ну же, шевелитесь родненькие! Адская алгебра. Последний урок на сегодня, от которого остаётся каких-то двадцать минут. Чёрт побери, целых двадцать раз по шестьдесят! Я не выдержу. Распластавшись на парте с видом умирающего тюленя, я тихонько скулю и прячу лицо в тетради, сооружая себе домик. Рядом сидящая Ирка отвлекается от усердного копания в недрах своего смартфона и обращает на меня внимание.
― Эй, всё в порядке? ― приглушённый голос пробирается сквозь преграду из тонких листов бумаги. ― Ты совсем раскисла. Немного осталось.
― Я устала-а, ― вою я, намеренно не покидая самодельного убежища.
― Не ной, я тоже, ― отрезает подруга, возвращаясь к телефону. Вот тебе и сочувствие! Зато прошла целая минута.
Я подтягиваю телефон с края стола, смотря на время, словно от моего гипноза оно может ускорить ход. Через каждые две секунды нажимаю кнопку блокировки, проверяя значение циферблата. Опасность настигает в самый последний момент, именно после того, как недовольная Лизка присаживается на своё место, получив натянутую тройку за вялое и трудоёмкое решение квадратного уравнения. Острый взгляд учительницы шарит по классу, останавливаясь, конечно же, на мне.
― Романова, ты в прятки, что ли играешь? Поднимайся, давно у доски не была, ― она устремляет взор в классный журнал, ставя точку напротив моей фамилии. Кривлюсь и поднимаю голову. ― Давай-давай. Время идёт.
Горестно вздохнув, плетусь к доске. Вот и скоротала время, называется.
После радостного звонка, оповещающего о конце последнего на сегодня урока, я несусь в гардероб с таким сильным рвением, что по пути сталкиваюсь с парой-тройкой людей, за что мне вдогонку летят потоки красочных эпитетов и метафор. Я даже не обращаю и крупицы внимания, ускоряя темп. Нагло пролезаю через очередь в гардеробе к Димке, который, как самый настоящий спортсмен, всегда занимает первенство в очереди за одеждой. Парень любезно соглашается предоставить своё место – на него умоляющие глазки действуют безотказно.
Жутко довольная собой и в трепетном предвкушении встречи, я переодеваюсь и выскакиваю на крыльцо в расстёгнутом нараспашку пальто. Шоколадная ауди подъезжает к воротам несколькими минутами позже. Я несусь к автомобилю на всех парах, будто бы от этого зависит моя жизнь. Наверное, так и есть. Я определённо завишу от этого нахального, но просто великолепного мужчины.
В салоне тепло, и после холодного декабрьского воздуха по рукам скачут мурашки. Закинув сумку на заднее сидение, я поудобнее устраиваюсь впереди. Но всего один поворот головы отделяет от того, чтобы с криком вывалиться из авто. Во все глаза оглядываю водителя-блондина, совсем незнакомой на первый взгляд внешности, лет этак двадцати шести.
― Ой, я, кажется... ― после короткой заминки мямлю я, попутно открывая дверцу и впуская в нагретый салон порыв холодного воздуха.
― Погоди-погоди, ― меня совсем резко хватают за локоть, втягивая тушку, которая уже успела наполовину выпасть, внутрь. ― Ты ведь Настя? Романова? ― меня хватает лишь на слабый, настороженный кивок. ― Алекс, очень приятно, ― парень протягивает руку, но я не спешу её пожимать, всё с той же опаской поглядывая на ладонь, на что тот лишь смеётся. ― Не боись ты, не съем. Меня Влад попросил тебя забрать, у него запара какая-то на работе.
Я безмолвно вглядываюсь в смутно-знакомое лицо. Кажется, я и вправду видела его пару раз на приемах, устраиваемых моим любимым семейством. Не в меру широкий в плечах, но вместе с тем совсем не выглядящий грузным бугаем, из-под воротника тёмной водолазки, на шее тянется какой-то замысловатый узор татуировки. Не знаю уж, обвивает ли она всю руку, но на тыльной стороне ладони правой руки чуть ли не до пальцев красуются несколько витиеватых линий.
― Ну... хорошо, ― всё с той же неуверенностью отвечаю я, протягивая через грудь ремень безопасности.
― Да ладно тебе, не напрягайся, ― весело отзывается старый-новый знакомый, заводя авто. ― Неужели я похож на какого-нибудь бандита?
Учтиво покачиваю головой из стороны в сторону, выражая тем самым отрицание, однако не решаюсь ничего произнести вслух, напряженно вглядываясь в проносящийся мимо пейзаж. Мы едем в тишине, не нарушаемой даже вещанием какой-нибудь музыкальной радиостанции. Я искоса поглядываю на парня, который мягко держит руль, откинувшись на спинку кресла.
― И долго ты меня разглядывать собираешься? ― через какое-то время усмехается Алекс, поворачивая голову и на несколько секунд отвлекаясь от дороги. Этого времени мне достаточно, чтобы разглядеть его светлые, серо-голубые глаза и чёткую линию пухлых губ.
― Простите, ― выдавливаю я, немедленно отворачиваясь.
Парень добродушно хмыкает, крутя руль для поворота. А я старательно изображаю дикую заинтересованность городским пейзажем.
― Я не старик, как видишь.
― Прости, ― исправляюсь я, слегка запинаясь. Всё же неудобно разговаривать с этим «дядечкой» в такой манере. Разница в возрасте непременно коробит меня.
Салон вновь погружается в тишину. Машина останавливается на светофоре и Алекс, задумчиво вздыхает, мурлыча какую-то мелодию. Я вздрагиваю, когда рядом раздается сигнал клаксона, скользя быстрым взглядом по автомобилю в соседнем ряду. Раздается знакомая трель телефона, и я было порываюсь найти телефон, как Алекс достает из кармана собственный, выжимая педаль газа.
― Ага-ага, ― весело отзывает мужчина, лавируя в бурном потоке автомобилей на оживленной улице. ― Да, забрал, ― он отвлекается на несколько секунд от дороги, словно желая убедиться в правдивости своих слов. ― Ага, даже искать не пришлось, ― усмехается он, а я вдруг чувствую, как рдеют щёки.
На том конце я слышу его приглушенный голос, но не могу разобрать слов. Алекс слушает молча, вновь тормозя на светофоре, отпуская руль и проводя рукой по золотистым волосам. Как же мне хочется узнать, что же он говорит и как это связано конкретно со мной.
― Да, окей, ― отвечает, наконец, блондин после долгого дядиного монолога. ― Во сколько тогда?... А, ну, без проблем. А она уже совершеннолетняя, ведь так? ― на этом момент Влад особенно громко что-то выкрикивает, но разобрать, что именно мне опять не удалось. Алекс смеётся. ― Ладно-ладно, шучу я. Всё в порядке будет. Сделаем в лучшем виде. Развлекайся, ― с ехидной ухмылочкой добавляет он, сбрасывая звонок.
― Что-то случилось? ― интересуюсь я тут же, забывая о скованности. Последняя фраза меня сильно насторожила.
― Да так... ― вздыхает Алекс, сворачивая на другую дорогу. ― Китайцы бунтуют, Владян там танцы с бубном у костра устроил, чтобы они не соскочили, ― он говорит, смотря в упор на дорогу. ― Так что, Настасья, едем с тобой развлекаться. Как насчёт киношки?
― Ну раз такое дело, ― улыбаюсь я, чувствуя облегчение. Значит, дело не в Елене, и забрать меня он не смог сам по крайне уважительной причине, а не потому, что нашёл дела поинтереснее. И почему я каждый раз думаю об этой мымре, если закрадываются хоть малейшие подозрения? Это смахивает на паранойю.
― Отлично, ― довольный Алекс вжимает педаль в пол, прибавляя газу.
До кинотеатра, к сожалению, мы так и не доехали. На полпути до него у Алекса вновь зазвонил телефон, и кто-то очень быстро затараторил на том конце провода. Оказалось, что звонил его младший брат, у которого, по его словам, случилось что-то ужасное. На вопрос что именно, мальчишка не ответил, умоляя брата примчаться скорее. Конечно, у меня никаких возражений не нашлось. Как сказал Алекс ему всего десять, так что я сама не на шутку разволновалась. И, по мере того, как мы приближались, волнение внутри меня разрасталось всё с большей силой. Хоть бы всё обошлось.
Дверь квартиры в новостройке на четвёртом этаже открывает русоволосый парнишка по описанию подходящий под младшего брата Алекса, но на лице у него нет и тени страха. Он белозубо улыбается. Алекс оглядывает его с ног до головы.
― Что у тебя тут? ― бесцеремонно интересуется старший, проходя в квартиру и оглядываясь.
Мальчишка заинтересованно смотрит на меня, но ничего не спрашивает.
― Идёмте, ― машет рукой в сторону кухни, сам убегая вперед.
Мы проходим в указанном направлении, и я мельком тоже осматриваю помещение. Никаких видимых разрушений, пожара или потопа, к счастью, не наблюдается, поэтому я успокаиваю не в меру разыгравшееся воображение.
― Тёмыч, если это опять фигня какая-нибудь, я тебе устрою! ― недовольно бурчит блондин, идя впереди меня по коридору.
На кухне мы тоже ничего не обнаруживаем, кроме орущего кота, застрявшего в окне. Стоп! Что?
― Какого хрена?! ― удивленно выдает Алекс, но, держу пари, на языке у него вертелась совсем другая фраза, отнюдь не цензурная. ― Артём, твою мать, что это? Ты зачем его туда засунул?!
― Это не я! ― тут же взъерепенился малой, складывая руки на груди. ― Это он сам, а я теперь достать не могу, он царапается и шипит!
― Прекрасно, ― Алекс чертыхается и лезет к подоконнику, чтобы достать дико орущее животное. ― Видела бы сейчас нас мама. Ты вообще нахрен окно открывал?
― Жарко стало, ― бурчит мальчик, хмуря светлые брови.
Артём оказывается очень похожим на брата. Такой же светловолосый, только чуть темнее, голубоглазый и безумно обаятельный уже в таком раннем возрасте. Алекс выдает целый ряд красноречивых ругательств, после того, как кот шипит и пару раз царапает парня за руки. Тёмка хихикает, я прячу улыбку за ладонью. Единственные недовольные этой ситуацией: жертва и спаситель.
― Я тебе помочь пытаюсь, тупой комок с усами! ― взрывается парень, несильно шлёпая беднягу по макушке. Тот лишь щерится, угрожающе шипя. ― Дебил, ― вздыхает Алекс, прикрывая глаза.
― Давай, я подержу лапы, а ты вытащишь его, ― несмело предлагаю я, маленькими шагами приближаясь к парню.
Он оборачивается, улыбаясь краешком губ.
― Иначе я просто захлопну раму, ― вздыхает он, и кот, каким-то невероятным образом видимо смекнув, что его ждёт, ещё раз шикает. ― Уймись, животное.
В итоге, общими усилиями нам удаётся вытащить этого несчастного из западни. Он запутался шерстью в креплениях, поэтому несколько клоков так и остаются висеть на окне, чем котяра явно недоволен, и возмущается потом ещё около получаса. За всем этим действом Тёмка наблюдал с поистине детским интересом, иногда отпуская какие-нибудь безобидные шутки, по большей части в сторону брата, который питомца никоим образом не жалел.
Я оглядываю исцарапанные предплечья, в которые безжалостно впивался мохнатый, осторожно касаясь кое-где кровоточащих линий. Алекс подходит ко мне с пузырьком перекиси и ватным диском.
― Блин, Насть, прости, что так вышло, ― он смачивает диск, не спрашивая и прикладывая его поочередно к каждой царапинке. Я наблюдаю за этим, затаив дыхание. Парень неловко скользит по рукам.
― Ничего, ― выдавливаю я, пытаясь хоть как-нибудь скрыть выступивший румянец. Саша улыбается, и я замечаю легкий намек на ямочку на одной щеке. Почему мы так близко?
― Может, чай, раз кино не получилось?
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Что бы на это сказал Влад? Но, они же вроде друзья, и я просто помогла, а теперь просто выпью чай. Всё просто.
― Да, можно, ― произношу я, а сердце в груди ломится сквозь решетку рёбер.
По пути на кухню продолжаю повторять самой себе, что ничего криминального не делаю. Тёмка включает чайник, достаёт кружки, пакетики.
― Мне кофе, ― оповещает Алекс, присаживаясь напротив.
С каждой секундой чувствую всё большую неловкость, но братьев, как вижу, молчание совсем не напрягает. Раздается звонок мобильного, я в который раз подрываюсь к собственному аппарату.
― Ну как китайцы? ― интересуется парень, расплываясь в ухмылочке. ― Ого, ну красава! Блин, Владян, ты монстр вообще, ― дядя что-то отвечает ему, и парень заливается смехом. ― Ну да, конечно. Такой подвиг. ... Мы? Мы у меня, кота ездили спасать, ― он замолкает. ― Да ты, блин, не поверишь. Мелкий учудил.
― Я же сказал, что это не я! ― взвизгивает Тёмка, заливая чашки кипятком.
― Ага-ага, конечно, ― голос мужчины преисполнен сарказма. ― Да, сейчас уже. Чаёк попьём. ... Сказал же, доставлю в целости и сохранности. ... Пока-пока, Владик.
Он убирает телефон в карман, отпивая из принесенной Артёмом кружки. Я улыбаюсь парнишке, когда он ставит передо мной ароматный чаёк. Сам тоже присаживается с нами, и как-то незаметно проходит время. Мы болтаем. В основном рассказывают Артём и Саша, а я лишь иногда добавляю что-нибудь. Интересно наблюдать за этими двумя: с такой разницей в возрасте они должны быть совершенно разобщенными в темах для разговоров, но всё оказывается совсем наоборот.
Когда мы уже одеваемся в коридоре перед выходом, Тёмка вдруг задает неожиданный вопрос.
― Так ты его девушка?
Мы одновременно замираем, смотря удивленно сначала друг на друга, а затем и на мальчика. Он хлопает невинными глазками цвета морской волны.
― Нет, Тёмыч, ― выдыхает Саша, прикрывая глаза. ― Она племянница Влада.
― О-о-о, ― многозначительно тянет Артём, на что я лишь улыбаюсь. ― Ну, ты хорошая. Приходи ещё.
― Да, только не вздумай для этого ещё раз засунуть Муху в окно, ― посмеивается Алекс, открывая мне дверь.
― Это не я! ― почти плача кричит Артём, перед тем, как захлопнуть дверь. ― Дурак! ― фонит его голос и щёлкает замок.
― Муха? ― вдруг интересуюсь я, когда мы садимся в машину.
На улице темно, холодно и я скорее включаю печку, чтобы не замерзнуть в остывшем салоне. Алекс усмехается, выруливая со двора.
― Ага, ну... Мухтар.
― Серьёзно? Вы назвали кота, как собаку?
― Тёмыч хотел собаку изначально, но мать согласилась лишь на кота, ― улыбается парень, словно вдруг вспомнил что-то приятное.
В этот раз мы едем не в тишине. Алекс оказывается приятным собеседником, и рассказывает много интересных историй. В некоторых из них фигурирует Влад, как раз в те подростковые годы, когда наше общение было сведено к минимуму. Надо сказать, тихоней он не был. Явно. Что ж, я другого и не ожидала.
Высотка бизнес-центра блестит в отсветах фонарей. Мы заезжаем на подземную стоянку, выходя напрямую к лифту. Тридцать семь этажей пролетают совсем незаметно за непрекращающейся беседой. Алекс всё время отпускает какие-нибудь шутки, рассказывая свои нескончаемые истории «молодости», и в коридор мы вываливаемся дико смеющимися, утирая слёзы.
― ... А потом... ха-ха... блин... потом он такой: «Ребят, как же я?» ― я взрываюсь новым приступом хохота, опираясь о стену и держась за живот. Боже, когда я смеялась так в последний раз?
Нас прерывают деликатным покашливанием. Влад стоит напротив, спрятав руки в карманы брюк. Он необычайно серьёзен, выгибает бровь переводя взгляд то на меня, то на Сашу и обратно.
― О, Владян, ― Алекс подрывается, встречаю друга рукопожатием. ― Вот, племяшка без единой царапинки... кхем... Ну, то есть цела.
Я хихикаю, взглянув на свои исцарапанные руки. Действительно.
― Я вижу, ― хмыкает Влад, направляясь обратно по коридору в свой кабинет. ― Спасибо.
Мы обмениваемся непонимающими взглядами, а затем Алекс как-то странно улыбается, будто его осенила невероятная догадка.
― Ладно, Насть, пойду я, ― он бросает взгляд на открытую дверь кабинета. ― Увидимся ещё. И... спасибо за Муху.
― Конечно, ― улыбаюсь я, кивая. ― Пока.
Алекс идёт к лифту, а я двигаюсь к кабинету, немного подрагивая. Ох, неспроста это...
Мужчина стоит напротив окна, всё так же со спрятанными руками. Полы пиджака небрежно смяты предплечьями. В кабинете темно и его профиль завораживающе освещается переливающимися огнями ночного города. Я захожу внутрь, стуча по косяку костяшками пальцев.
― Можно? ― несмело улыбаюсь, готовясь к любой реакции.
― Повеселились? ― как-то слишком грубо бросает он, даже не поворачивая головы. Я вздрагиваю от холода в его голосе.
― Ты не понял, ― зачем-то начинаю оправдываться я, будто была уличена в измене, приближаясь к нему. ― Просто, позвонил его брат и сказал, что стряслось что-то ужасное. А оказалось, что там кот... он как бы в окне застрял, и нам пришлось его вытаскивать, ― я вытягиваю руки. ― Видишь, даже ранена была в неравной схватке, ― пытаюсь разрядить обстановку, но такое ощущение, что всё становится лишь хуже.
― Ясно... ― вдруг выдыхает он, разворачиваясь и подходя как раз на расстояние моих вытянутых рук.
Он касается моих ладоней, и я непременно вздрагиваю. У него тёплые руки. Шероховатые пальцы движутся вверх по запястьям до предплечий, исполосованных котом. Слишком интимные действия в слишком интимной обстановке. Из источников света лишь тот, что льётся из коридора и мерцает за окном. Он притягивает меня к себе, попутно поднимаясь вверх до плеч и спускаясь на спину. Меня пробивает дрожь волнения, смешанного с искрящимся предвкушением. Его дыхание совсем рядом, опаляет щёку, пуская табуны мурашек вниз по рукам.
― Я волновался, ― шепчет он, касаясь губами виска, одной рукой убирая прядь волос за ухо. Я судорожно сглатываю от подкатывающего возбуждения. Он выпрямляется.
Электрические заряды бегут по всему телу, когда руки парня спускаются на поясницу. Я осмеливаюсь взглянуть ему в глаза, которые при таком освещении кажутся совсем тёмными. Он облизывает губу, смотря на меня из-под опущенных ресниц. Тонкие тени проскальзывают на скулах. Я поднимаю руки, укладывая их на грудь, и медленно веду по лацканам пиджака, ощущая биение его сердца. Боже мой, как я волнуюсь. Влад с интересом наблюдает за моими действиями, словно сам ожидает того же, что и я.
Он вновь склоняется к моему уху, касаясь губами раковины, и целуя мочку. С губ срывается рваный вздох. В последний момент я успеваю сдержать стон.
― Влад... ― произношу на выдохе, отчего вздрагивает уже он сам.
― Обещай, что не будешь меня больше волновать, ― скорее приказывает, нежели просит. И я повинуюсь его напору.
― Обещаю, ― я отчетливо могу расслышать, как он тихонько рычит, цепляя зубами серёжку и облизывая мочку.
Ноги мои вдруг подкашиваются и, если бы не поддерживающие руки дяди, я бы точно свалилась на пол. Он чуть приподнимает меня, усаживая на рядом стоящий стол. Голова кружится, я не могу разобраться в жужжащем ворохе мыслей, но одно знаю точно: он не собирается останавливаться, а я не буду протестовать. Ещё бы!
― Что же ты делаешь... ― не знаю, кому именно задает он вдруг вопрос, вновь проходясь руками от плеч до спины, но я слишком увлечена, чтобы раздумывать над этим.
Я притягиваю его ближе, пытаясь стянуть пиджак, который плохо поддается моим дрожащим рукам. Влад усмехается, наконец, целуя меня. Так неожиданно, что на какой-то момент я замираю, широко распахнув глаза. Его губы умело сминают мои, он проводит языком по нижней губе, отчего я, словно на автомате, приоткрываю рот, давая свободу более серьёзным действиям. Уже плюю на недоснятый пиджак, прижимаясь к нему всем телом, обхватывая ногами за бедра. И откуда столько уверенности ― я же вроде бы трезвая.
Голова кружится сильнее, когда его ладонь забирается под свитер, поглаживая живот. Что же мы делаем. Я сдавлено стону сквозь поцелуй, не видя, но чувствуя его самодовольную улыбку. Влад разрывает поцелуй, целуя подбородок, скулы, вновь спускаясь к подбородку и переходя на шею. Я запрокидываю голову, наслаждаясь нежными прикосновениями влажных губ.
― Вла-а-ад, ― почти плачу, когда дядя проводит языком по ключицам, поглаживая голую спину под свитером. ― Влад... мы...
― Вадислав Юрьевич! ― доносится откуда-то из недр коридора, и мы вмиг трезвеем.
Подскакиваем, начиная судорожно поправляя одежду. Суечусь в основном я, а Влад лишь поправляет пиджак и проводит рукой по взъерошенным волосам. Он искоса глядит в мою сторону, кривя губы в озорной улыбке и неожиданно шлёпая по заднице, как раз за секунду до того, как входит какая-то сотрудница. Я ойкаю почти одновременно с ней.
― А почему свет выключен? ― интересуется она в безгранично вежливой манере.
― Глаза устали, ― чересчур весело отзывается Влад, сжимая мой многострадальный зад напоследок. ― Включи, Вик.
Кабинет заливается светом, мы мгновенно щуримся после долгого нахождения в темноте, и мужчина отпускает меня.
― Что-то произошло?
Вика смотрит на меня без тени удивления, лишь кивая в знак приветствия. Я улыбаюсь, в надежде поскорее избавиться от зардевшихся щёк.
― Там... Елена Валерьевна приехала. Говорит, у неё какие-то срочные новости. Я сказала, что рабочий день у вас уже закончился. Пустить? ― девушке лет двадцать, и выглядит она так мило с короткой стрижкой и одетая по офисному дрескоду в блузку и юбку-карандаш, что я не могу перестать улыбаться, как безумный идиот.
Или виной тому нечто другое.
Влад хмурится, бросает на меня короткий взгляд.
― Я сейчас, ― он целует меня в макушку, проводя рукой по спине, и выходит из кабинета.
Виктория ещё раз улыбается мне.
― Чай, кофе? ― интересуется она.
Я качаю головой.
― Нет, спасибо.
Девушка кивает и удаляется. Новость о прибытии этой мымры, о которой я уже подумывала сегодня, конечно, ни сколько меня не радует. Учитывая и тот факт, что прервались мы по её вине. Я стою в кабинете несколько минут, но любопытство оказывается сильнее. Выглядываю в коридор, и выхожу из кабинета, идя в сторону приемной, но застываю в проходе, не смея зайти внутрь.
Елена что-то быстро говорит посерьёзневшему Владу, по обыкновению спрятавшему руки в карманы. Он не смотрит на неё, разглядывая полки с разноцветными папками на стене. Я не разбираю её речь, но последняя фраза, произнесенная громче всего остального, буквально ломает меня изнутри. Словно резко выбивают воздух из лёгких.
― Я беременна, понимаешь?!
Сердце пропускает удар.