ТХН | Мрак

Загробное царство раскинулось перед взором, как таинственная и величественная страна, окутанная легким туманом, который мягко обвивал землю, словно одеяло. Небо было землей Блюузоус. Камни, скалистая местность и повышенная влажность. Воды рек были темными и глубокими, с легким переливом фиолетового и синего. В них плавали искрящиеся огни, напоминая о душах, которые искали покой. Каждая река имела свое имя, и у каждой была своя история: река Забвения, река Памяти, река Снов. Их берега были окружены густыми деревьями, листья которых шептали древние сказания, а ветры несли с собой мелодии и тихие голоса.

Вдали возвышался величественный дворец — его стены, построенные из черного обсидиана, сверкающего, как звезды, отражали свет, исходящий от невидимых источников. Огромные, во весь этаж окна, переливались с темных и мрачных цветов на мягкий теплый свет. Дворец стоял у подножия одной из рек, протекающей по загробному миру.
Дворец был украшен изысканной резьбой, изображающей сцены из жизни, любви и утрат. Его высокие башни устремлялись ввысь, а огромные арочные двери, обрамленные серебряными узорами, приглашали войти в мир, где царила гармония между жизнью и смертью. По темным стенам висели факела, горящие синим пламенем, что отливал ярким оранжевым и лиловым цветом.

Сзади дворца простирался город мертвых, где улицы были наполнены уже умершими людьми и живностью. Дома, построенные из мрамора и гранита, имели высокие колонны и изящные балконы. На мостах, перекинутых через реки, можно было увидеть уже мертвых людей, существ и животных, которые общались друг с другом, делясь воспоминаниями и мечтами, а меньшие ластились у ног мертвецов.

***

К воротам главного входа подъехала темная колесница, запряжённая парой великолепных черных лошадей, грива которых струилась дымкой по ветру. Она была огромной, сделанной из черного дерева, с высокими колесами, обитыми темным металлом. На переднем плане, восседая в колеснице, находилась фигура в длинном черном плаще, который струился, как тень, в свете. Лицо было скрыто под капюшоном, оставляя лишь белые глаза, сверкающие, как звезды в ночи.
Остановившись у подножия дворца, лошади слегка фыркнули.

Эватос первым сошёл на землю, его туфли мягко ступили на вымощенную плитку. Он обернулся к колеснице, где за лёгкой занавесью виднелся силуэт Аэлы.

Он протянул руку, ладонь вверх, в немом приглашении. Шёлк шевельнулся, и тонкие пальцы девушки доверчиво легли в его крепкую хватку. Она улыбнулась, доверчиво положив ладонь в его руку, но едва сделала шаг, как острый камень предательски подвернулся под её ногой. 

Но он уже был рядом. Твёрдая рука мгновенно обхватила её талию, не давая упасть. 
Прежде чем она успела сделать шаг, он наклонился, одной рукой подхватив её под колени, другой - крепко прижав к груди.

- Постой! Я могу сама... - попыталась  запротестовать девушка.

- Молчи.
Её руки сами собой обвили его шею, пальцы невольно играли с воротником его камзола.

- Тебе не тяжело? – спросила Аэла тихо, почти шепотом. 

- Тяжело было бы без тебя, - ответил ей парень. 

***

Придворные замерли, провожая их взглядами, но он не обращал на это внимания. Шаг за шагом он нёс её через парадный двор, поднимаясь по мраморным ступеням.
Зал встретил их мраморным холодом и тишиной – не мертвой, а выжидающей. Где-то высоко, в темноте сводов, мерцала хрустальная люстра, но свет ее не растекался по полу, а лишь подчеркивал глубину теней. Диван – широкий, бархатный, цвета запекшейся крови – ждал их у стены. Дымились, разных размеров, бежевые свечи. Воск стекал по их длинным, почти белым стержням, застывая причудливыми наплывами у подсвечников. Одна из свечей, что стояла рядом к другой, возвышалась над ней. И почти догорев, свеча клонилась набок ко второй. А их пламя смешивалось в единый высокий и ровный огонь.
Эватос опустился рядом с Аэлой на диван, небрежно закинув руку ей на плечо. 

Из-под его пальцев внезапно вырвался язык пламени, который переходил из насыщенного синего в ярко-оранжевый свет, яростно лизнувший его кожу. Он сжал пальцы и аккуратно провел по ее плечу, прижимая ее ближе, сквозь дымящуюся ткань ее платья. Она фыркнула, но огонь погас так же внезапно, как и появился, оставив после себя еле заметную дымку.  Аэлэйес аккуратно прижалась головой к его плечу, устроившись удобнее.
Его рука осталась на ее плече - теперь уже просто так, без испытаний. 

- Совсем не больно? -  спросила она, рисуя пальцем узоры на его рубашке. 

- Как укус мотылька, - солгал он, щурясь. 

- Врешь, - она рассмеялась и легонько стукнула его по груди.

Из глубины дворца донёсся радостный лай, словно большая собака приветствовала хозяев.

- Ох, кажется, наш стражник соскучился - засмеялся Эватос, нежно поглаживая её плечо.

Аэла повернула голову к звуку, улыбаясь.
- Он просто чувствует, что ты рядом. Всегда так волнуется, когда мы вместе.

- Потому что знает - теперь я буду отвлекать его любимицу.

- Это потому что он - мой любимец. - Улыбнулась девушка.

Он отстранился на дюйм, в глазах мелькнула искра неподдельного интереса.
- Я думал, это место уже занято.

- Ты - мой муж. Он - моя тень. Разные роли.

Аэлэйес загнала руку в длинные волосы Эва, мягко, но неоспоримо притягивая ближе.
Стук туфлей. Первой в зал шагнула Алазовья. Ее сиреневые волосы струились по плечам, как жидкий аметист, а небесно-голубые глаза светились холодным интеллектом. Черное платье облегало фигуру, подчеркивая каждое движение - слишком плавное, слишком грациозное для обычного человека.
За ней, как тень, следовал Нэйв - ее брат. Его сиреневые волосы падали на светло-зеленые глаза, скрывая выражение лица, но, не скрывая напряжения в плечах. Черно-серая одежда сливалась с полумраком зала, и только бледные пальцы, сжатые в замок, выдавали в нем существо, привыкшее к когтям и полету.  Новос вошел последним. Его синие волосы до плеч колыхнулись, будто под невидимым ветром, а ярко-голубые глаза сразу нашли хозяйку дворца.

- Хорошая работа, коллеги. – Аэла обернулась на троицу, в ответ на ее слова она получила низкий поклон от них.

- Уважаемая Аэлэйес, мы все нормально провели? – спросил Нэйв, стоявший по правую сторону от Алазовьи.

- Нет. Мог и ровнее стрелять, Нэйв. - Улыбнулась девушка, смотря на них. - шутка. Нормально.

- До вашего следующего зова. – Голос Алазовьи прозвучал мягко и нежно.

- В смысле шутка? Он же правда криво стреляет. – Язвительно сказал Новос, толкнув плечом Нэйвикоса.

- закрой рот, Новос…

Трое исчезли в коридоре, забрав с собой шум, и передергивания друг друга, а массивные двери, ведущие в остальные комнаты, за ними закрылись сами собой.
Аэла прижалась к Эватосу, закрыв глаза, пока его пальцы медленно перебирали пряди её голубых волос. В зале стояла уютная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

- Знаешь, что у Чиро скоро день рождения. - Неожиданно проговорила она, резко глянув на него. Эватос на мгновение замер, затем продолжил гладить её волосы.

- Скоро - это когда именно?

- Через три дня, - она приподняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. - Ты ведь освободишься? Он будет рад тебя видеть.

- Для тебя - постараюсь, - ответил Эватос.

Но в следующий миг его мышцы напряглись. По спине скользнул холодок, будто чьи-то невидимые пальцы провели по ткани на его плечах. Он почувствовал, как что-то тёмное и неуловимое, буквально звало его. 

Приди. 

Это был не голос, а скорее импульс, знакомая тяжесть в крови. Его часть дворца звала его. Это было не требование, а приказание. Но вдруг, будто в ответ на чьё-то незримое присутствие, огонь на свечах дёрнулся, заколебался, менялся в цветах. Свечи закоптились, пламя начало извиваться в сторону темного коридора. Чёрный дымок потянулся тонкой струйкой, закручиваясь в воздухе.

- Я уже заказала тот меч, о котором он мечтал...

- Мне нужно ненадолго отлучиться. - Эв подавил вздох и нежно отстранился. 

Аэлэйес приподняла одну бровь.  Она отстранилась, изучая его лицо. Сама же девушка тоже была в напряжении от резкости мужа. - Что случилось?

- Ничего такого. Просто работа. -  Парень аккуратно коснулся её подбородка, лёгким движением заставив её улыбнуться. - Обещаю вернуться.

- А если нет? – спросила девушка, но в её глазах читалось понимание. 

- Тогда разрешаю тебе прислать за мной Нейва.

Аэлэйес фыркнула, но отпустила его. - Иди. Но не задерживайся. 

- Обещаю, это ненадолго, - он быстро поцеловал её в лоб и поднялся с дивана. Аэла наблюдала, как он уходит, его фигуру постепенно окутывает тёмный дым.

***

Дверь перед ним распахнулась сама, пропуская его в просторный зал с высокими потолками, где царил полумрак. Почти не было мебели, да и не надо было. Небольшие шкафчики.  По стенам орнаменты и узоры. В глубине комнаты, у массивного каменного камина, стояли два темных силуэта - его братья. Они не двигались, не приветствовали его, лишь молча наблюдали из тени. А в центре зала, освещенная дрожащим пламенем свечей, что окружали весь периметр стен, ждала Кэтэй. 
Ее белые волосы, собранные в высокий пучок, казались почти серебряными в этом свете. Алые пряди, словно кровавые нити, выделялись среди белоснежных локонов. Красные глаза, яркие, как раскаленные угли, пристально следили за каждым его движением. Кожаная одежда облегала ее фигуру, а длинный плащ с капюшоном лежал тяжелыми складками. Перчатки без пальцев обнажали бледную кожу, на которой виднелись темные знак. Следы древней магии.

- Уважаемая семья, вы не наглеете? – спросил Эватос, посмотрев на сестру.

- нам только поговорить. – Ее голос был низким, бархатным и манящим. Девушка улыбнулась брату, сняв капюшон с головы. Дым, что позвал Эватоса сюда, пролетел мимо него и вернулся в руку девушки, растворившись в ладони.

- по поводу?

- сегодня полная луна, Эватос. Одумайся, сегодня – отличная возможность. – Кэтэй ухмыльнулась, скрестив руки.

- я понял. Пошли вон отсюда. – Парень отвернулся от них и собирался уйти, но густой дом преградил ему путь.

- Прекрати быть таким эгоистом. Тебе ничего не стоит, это даже…

- Эгоистом? – крикнул Эватос.- Говорит мне та, что принуждает меня принять вашу «тьму». Вы верите в нее – верьте, но не принуждай меня.

- Ты тоже дитя Тьмы. Тьма не может пробудиться из-за твоей упрямости и нехватки личностей.- Кэтэй сделала глубокий вдох. - Тебя не принуждают.

- Я тебе говорю, как тот, в кого тоже верят. Меня хотя бы можно увидеть.- Парень облокотился на комод, стоящий у двери - Не уж то моя «гениальная» сестра не найдет замену мне.

- Я тоже не в восторге от того, что ты – единственный бог из нас, пожалуйста, сегодня – одна из последних возможностей. – Девушка рванула к нему. - Сегодня сильная луна.

- Держи дистанцию. - Эватос резко шагнул вперед. В тот же миг за его спиной раскрылись крылья – огромные, черные и мощные, которыми он резко оттолкнул девушку. 
Каждое перо отливало синеватым стальным блеском, словно выковано из стали. Между жесткими маховыми перьями клубился дым, живой и беспокойный. Когда он расправил их до конца, воздух в зале завихрился, а пламя в камине пригнулось, словно в страхе.

- Я люблю свою работу, свою жену, которую, настоятельно прошу не трогать, а возможно и приказываю. - Вновь он резким движением прижал крылья к спине. Тени сгустились, обвивая его тело, а затем растворились, будто их и не было. - Понятно прояснил?

- Конечно.
Кэтэй отвернулась, будто поправляя перчатку. В этот миг её пальцы скользнули в складки плаща, доставая из потайного кармана маленький хрустальный флакон с чёрной, вязкой субстанцией. 
Пламя свечей резко дернулось. Оно вытянулось вверх, став вдвое выше, чем было. Края огня, прежде ровные и золотистые, теперь рвано метались, лизали воздух короткими, жадными языками. Фитили затрещали, почернели, и из них повалил густой, едкий дым, закручиваясь в спирали под высоким потолком.

- Прости, все-таки одного бога для тьмы можно заменить где-то семью… сущностями. - Её голос звучал неестественно мягко, когда она наливала вино в два бокала. 

- Я помогу и найду желающих, только не трогайте меня и мою семью. - Эватос, всё ещё напряжённый после вспышки гнева, машинально принял бокал. Первый глоток обжег горло.- Ты… отравила меня?

- видит Тьма, хотела по-хорошему договориться.

Бокал разбился о холодный каменный пол, когда Эватос схватился за грудь. Тьма, чёрными лентами, растекалась по его венам, выжигая всё на своём пути. Его тело неестественно затряслось. Крылья вырвались.

- Что вы со мной сделали?! - крикнул Эватос из последних сил, хриплым и ослабленным голосом. Два силуэта вышли из темноты.

Не отвергай тьму.

Он рванулся в сторону двери. Мышцы на руках порвались с неприятным на слух хрустом, обнажая на мгновение белое сухожилие, прежде чем плоть стянуло черными нитями проклятой субстанции.
Первый сбил его с ног, вывернув руки за спину, второй же прижал крылья к полу, зажав челюсть, не давая выплюнуть отраву. Чем больше он сопротивлялся — тем страшнее становилась боль.

- Тебе больно, потому что ты не принимаешь ее. Расслабься и боль пройдет.

Братья надавили сильнее. Хрустнули ребра.

- Видишь? Чем сильнее ты дергаешься, тем больше ломаешь себя изнутри.- Она вонзила нож ему в ладонь, проверяя рефлексы. Его пальцы дёрнулись, но не сжались. - Твоему телу это понравится. Скоро все пройдет, расслабься.

Кости ломались и срастались заново. Мышцы рвались, наполняясь чёрной жижей. Тело бросало то в жар, то в холод. Лёгкие сжимались, отказываясь принимать воздух.  Глазами он искал помощь хоть в ком-то. Кэтэй подошла к Эватосу и присела.

- Как упрям... - Она провела лезвием по его щеке, оставляя кровавую дорожку. - Знаешь, что будет с твоей драгоценной Аэлой, если продолжишь сопротивляться? 

Голова Эватоса резко вздернулась, а кровь стекала по подбородку. Крепкая рука брата держала его за волосы, словно мусор. В его глазах была пустота, а губы неестественно тряслись.

- Я знаю её лучше. Знаю, как сломать её, не прикасаясь к ней.

Эватос напрягся, но братья крепко держали его. 

- Представь… - Кэтэй наклонилась ближе, - как она проснётся среди ночи и обнаружит, что ты исчез. Будет искать, звать тебя... а потом...

Она провела ножом по его шее.

- Найдёт тебя совсем другим. Тем, кого будет бояться больше всего.
Братья глухо засмеялись в темноте. 

- Я не дам... - прошептал Эватос, но Кэтэй перебила его, небрежно, однако очень сильно, вонзив нож в деревянный пол. Со скрипом, что так неприятно резал уши. 

- Ты уже даёшь. Каждой каплей крови, что теряешь. Каждой минутой сопротивления. - Она выдернула лезвие.

Эватос зарычал, но старший брат вбил ему в спину, меж крыльев, раскалённый докрасна кинжал. Запах горелой плоти заполнил пространство. 

- Потом… - Кэтэй наклонилась к нему, обнажая клыки. – Если она обо всем узнает... Я начну ломать ей пальцы. Не все сразу. Сначала мизинцы. Потом безымянные… - Ее голос звучал монотонно и очень спокойно, она явно не заготавливала эту речь, она просто знала о своих собственных намерениях.  - И дальше… Дальше...

Кэт, одной рукой схватила нож, а другой его подбородок. Кожаные перчатки девушки скрипели, сжимая его челюсть.  Шепот и горячее дыхание обжигало его и без того раненую кожу.

- Пусть попробует держать оружие, когда от рук останутся кровавые культи. Но самое интересное... - Кэтэй облизала лезвие, оставляя на стали алый след. - Я оставлю ей глаза. Чтобы видела, во что вышла твоя «гордость». – Девушка наклонилась ближе, вдыхая запах его боли. - Или ты примешь тьму сейчас - и я оставлю её в покое или же твоя гордость.

Эватос смотрел ей в глаза. Там не было ни капли жалости, и по ощущениям, ни собственной души.
На мгновение в зале воцарилась тишина.   

Потом старший брат фыркнул и разжал пальцы. Голова Эватоса упала вбок, волосы слегка закрыли лицо. Правая рука вывернута за спину, пальцы судорожно сжаты. 
Левая щека прижата к мокрому от крови камню.

Он не стал подниматься. Он медленно перестал дышать. А с дыханием закончилась и его борьба…

Каштановые пряди у висков начали светлеть первыми. 
Словно невидимые пальцы провели по его волосам, выбеливая их от корней до кончиков. Побелевшие локоны мягко упали на лоб, контрастируя с тёмными волосами. 
Необъяснимые темные тени обвивали его, затягивая раны, перестраивая кости, шья новую плоть.
Глубокая рана на плече сжалась, оставив после себя тонкий черный шрам, переливающийся, как шелк. Ссадины на запястьях затянулись темными прожилками, будто кто-то сшил кожу теневой нитью. Кровь на губах втянулась обратно в порезы, которые закрылись, оставив после себя лишь тонкие темные линии.
Кэтэй замерла, затаив дыхание. 

- Получилось... - прошептала она, и в ее голосе впервые прозвучало нечто, похожее на благоговение. 

Двое братьев одернулись. Не от боли, нет. А от внезапного прилива силы.
- Чувствуете? – спросил длинноволосый юноша, поворачивая ладонь, наблюдая, как между пальцами заплясали темные молнии.

Затем изменились глаза. 

Когда он открыл веки, радужки вспыхнули неестественной белизной - не слепой, а сияющей. Эватос поднялся с каменного пола, его суставы хрустели, как ломающиеся ветви старых деревьев. Он потянулся, выгибая спину дугой — позвонки щелкнули один за другим.
Перед ним стояло зеркало, завешенное черной тканью. Длинными пальцами он сорвал покрывало. 
Он взглянул на себя и расправил плечи. Парень вдруг рассмеялся. Звонко, искренне, будто только что услышал лучшую в своей жизни шутку.

- И это вы называли пыткой? Я бы назвал это... массажем. – Эватос улыбнулся, растворившись в улыбке.

- Не спеши благодарить. Тебе еще предстоит «настоящее» веселье. - Кэтэй вытянула губы в тонкой улыбке, протягивая змеиную цепь с кулоном. - Дозированный восторг, одна капля в день, и через неделю от твоей скучной морали останется лишь дымок. 

Он ловко подхватил кулон, перевернув его перед их лицами. Внутри пульсировала черно-лиловая жидкость.

- Ах, мое любимое - постепенное самоубийство, - он щелкнул языком, откупорив капсулу одним движением ногтя. - Дозировано, с чувством, с расстановкой...

Первая капля упала ему на язык. 
Эффект был мгновенным.
Вены на висках почернели, проступив как чернильные узоры. 
Белые глаза вспыхнули ярче.
А в глубине души... что-то захрустело.

- С перчинкой, или же… Вишневое послевкусие с нотками предательства. Восхитительно.  - Эватос облизнул губы, делая вид, что дегустирует дорогое вино, но, все еще не переставая улыбаться. - Кэтэй, дорогая, ты когда-нибудь пробовала сжечь свою совесть? Или ты родилась уже такой... восхитительно испорченной?

Братья переглянулись. Один из невольно ухмыльнулся. 

Кэтэй склонила голову. - Я лишь даю то, что ты всегда хотел, но боялся. 

- О-о, сестренка, - Эватос крутанул цепь вокруг пальца, прежде чем надеть ее на шею. - Ты так трогательно заботишься. Прямо растрогался. Но… - Эватос игриво подбросил капсулу и поймал её, - я буду принимать вашу прелестную отраву. Медленно. Со вкусом. Чтобы старый я умер... ну, знаете... 

Он сделал театральную паузу. 

- ...со стилем.

Кэтэй хлопнула в ладоши.
- Отлично! Теперь ты официально «самый очаровательный ублюдок» в семье. 

- Всегда мечтал о титуле, что будет достоин меня. - Эватос поклонился, размашисто и театрально.

***

Продолжение следует...