Огненная Энна.

Но это был не тот сон, что навевал на нее «королевский язык». Дурман делал пленницу отупевшей, лишал воли. А теперь даже во сне Энна чувствовала, что продолжает бороться. Сражение с огнем превратилось в борьбу за выживание.

Энна смутно думала, что все еще лежит на краю поля битвы, потому что солнце палило нещадно, его лучи обжигали даже сквозь одежду. Кажется, полдень и не собирался кончаться. Иногда Энне чудилось, что она просыпается, открывает глаза и видит свое тело, превратившееся в кучу золы. Но это был просто кошмар. И девушка погружалась в более глубокий сон без видений.

Через какое-то время она начала бороться не только за жизнь, но и за то, чтобы не просыпаться. В той глубине, где еще оставались мысли, Энна боялась, что, если она проснется, ее ждет смерть. И девушка не желала открывать глаза и видеть долину и результаты своей огненной атаки. Однако пробуждение все приближалось и приближалось. Энна начинала осознавать, что к ней прикасаются какие-то люди, что рядом с ней слышатся голоса, что к ее губам подносят чашку...

«Королевский язык», — невольно подумала она и выплюнула воду.

С трудом приоткрыв один глаз, Энна обнаружила, что лежит в своей старой комнате во дворце. Над ней склонился врач, бормоча что-то утешительное, и снова приставил край чашки к ее губам. Энна выпила.

Поначалу она приходила в себя лишь на недолгие мгновения. Иной раз, открыв глаза, она видела, что в комнате темно, а за окнами — ночь, и вынуждена была признаться себе, что тепло исходит из нее самой, а не от солнца. Частенько рядом с Энной находилась Изи, она либо спала на диване, либо читала при свете свечи.

Мучительно медленно Энна позволила себе окончательно проснуться. В комнате царила тишина. Изи устроилась в кресле с книгой в руках и, читая, наматывала на палец локон. Энна судорожно вздохнула.

Изи подняла голову.

— Я все еще жива, — сказала Энна, и ее голос прозвучал хрипло и некрасиво.

— Едва жива, — ответила Изи.

Она дружески улыбалась Энне, однако под глазами у нее залегли темные круги.

Энна подумала о тех днях, когда они работали на скотном дворе в Столице и Изи постоянно носила шапку, чтобы скрыть свои волосы и происхождение, и одна только Энна во всем Байерне знала, что Изи — иностранная принцесса. Потом мелькнуло воспоминание о том, как Изи сидит в свете костров в Айболде, с коротко обрезанными волосами, и рассказывает тирианским солдатам историю о принце и драконе. Еще Энне вспомнилось, как Изи со своими длинными распущенными волосами стояла перед ней у ворот Остекина и как у нее в глазах отразился ужас... нет, печаль, когда подруга выбросила в нее поток огня.

Энна еще раз глубоко вздохнула, желая что-нибудь сказать, как-то все объяснить... Но воздух, ворвавшийся в ее легкие, заставил их сжаться, и вздох превратился в рыдание. Энна закрыла лицо руками и не стала удерживать слезы, только вскрикнула, когда от плача содрогнулась потрескавшаяся пустота в ее груди. Эти потаенные раны возникли на поле боя, когда она набирала в себя все больше тепла, хотя и чувствовала, что пустота внутри ее все накаляется и накаляется, пока не раскололась. Поток жара хлынул в Энну, и даже теперь он продолжал течь в ее крови. Энна изменилась. Огонь не покинул ее... он не уйдет никогда. И никогда не оставят ее картины той последней битвы, они то и дело вспыхивали перед ее мысленным взором, стоило лишь прикрыть глаза...

Изи придвинула кресло поближе к кровати и перевернула лежащий на лбу Энны компресс прохладной стороной вниз. Энна сдерживала дыхание, пока не поборола желание плакать, а потом заговорила с мертвенным спокойствием:

— Я убивала. Сотни людей. Я сжигала их живьем.

— То была война, — откликнулась Изи.

— То была я, — с горечью произнесла Энна. — Ты оказалась права насчет огня, насчет того, что его сила слишком велика для одного человека. Но ты должна знать: ничто не заставляло меня делать это. Я выбрала... я... — Энна подняла руки и увидела свою обычную гладкую кожу. — Почему я не сгорела?

— Ты почти сгорела. Ветер принес мне весть о тебе, и я тебя остудила. Ветру пришлось задувать тебя, как он задувает сухую траву, которая то и дело вспыхивает.

— А-а... — вспомнила Энна.

Они немного помолчали. Энна рассматривала полосы света, что пробивались между занавесками и разрисовывали стены узорами.

— Все кончилось? — спросила она.

— Все кончилось.

— И?..

— Мы победили, более или менее. Наши земли вернулись к нам. И останутся нашими. Но там необходимо некоторое... восстановление.

Энна кивнула:

— А Рейзо и Финн?

— Рейзо будет жить, хотя и получил удар мечом в грудь, когда стоял рядом с тобой. Он еще в постели. И с Финном, я уверена, все в порядке. По правде говоря, я много дней просидела тут с тобой и никого к тебе не подпускала. Но теперь я могу пойти поискать его. Наверное, он болтается где-нибудь неподалеку.

— Не надо, — сказала Энна.

— Хорошо.

Энна подумала о том, как Финн прокрался в лагерь Тиры, готовый сразиться с целой армией, лишь бы освободить ее, Энну; вспомнила связанного, избитого Финна, истерзанного ревнивым Сайлефом просто потому, что капитан заметил взгляды, которыми обменялись Финн и Энна; вспомнила о том, как Финн спал рядом с ней, стараясь согреть. А она была влюблена в Сайлефа, пока Финн и Рейзо мучились в плену, и нападала на аванпосты Байерна, и уничтожила сотни людей... и все равно Финн простил ее. От этой мысли в сердце Энны будто игла вонзилась.

Она посмотрела на Изи, которая разглаживала рукой смятую страницу книги.

— Теперь я знаю, почему погиб Лейфер, — сказала Энна. — Отчасти такое может произойти, если используешь слишком много огня, но отчасти тут дело в выборе. Лейфер отдался во власть огня и разжег его до предела, а потом понял, что не сможет жить, зная, что именно совершил, и позволил себе выгореть изнутри. Это больно, но не так, как видеть то, что ты сделал. Мне следовало поступить так же, как Лейфер.

У Энны задрожал подбородок, лицо напряглось от желания удержать слезы.

Изи вздохнула и взяла Энну за руку:

— Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, Энна, поэтому выслушай меня. Ты слушаешь? Это как раз то, что я пыталась сказать тебе в ту ночь... перед тем как ты в последний раз вышла из Остекина. Я говорила о тебе с Рейзо и кое-что прочитала, и мне кажется, что никто не смог бы справиться со всем так же хорошо, как ты. Разве ты могла сопротивляться, оказавшись между Сайлефом, обладающим даром слова, и огнем внутри тебя, ищущим причину вырваться наружу? Но ты сопротивлялась, и очень долго. Только ты, упрямая, стойкая Энна, была способна на это. И я знаю, что ты сделала все наилучшим образом.

Энна кивнула. Она была бы рада любым способом избавиться от чувства вины. Но она отлично помнила, как внутри ее зародилось пламя и помчалось к какому-то солдату, и еще до того, как оно стало настоящим огнем и отделилось от ее сознания, она ощутила, как жар ворвался в плоть того человека, в мягкую сердцевину его костей, влился в поток крови и только там стал огнем... Девушка содрогнулась до глубины души.

Поскольку она продолжала молчать, Изи спросила:

— Ты не ожидала, что выживешь, да?

Энна кивнула.

— Но ты пока и не вернулась к жизни по-настоящему. — Изи подалась вперед и заглянула в глаза подруге. — Ты все еще в огне, Энна. Уже больше двух недель горишь в лихорадке. Врачи не знают, как тебе помочь. Такое впечатление, что ты хочешь... выгореть изнутри. Может, прекратишь это?

Энна опять глубоко вздохнула и поморщилась от боли в груди, вызванной вздохом.

— Не знаю, Изи. Не представляю, как это сделать. Сначала мне приходилось искать обрывки тепла и втягивать их в себя, но потом тепло стало само находить меня. Как будто оно меня узнавало, разыскивало. И требовалась предельная концентрация, чтобы удерживать его и не впускать в себя. Но там, на поле боя, что-то во мне... сломалось. Я уже не могла его сдерживать. Оно само вливалось в меня, все сразу.

— Да, — задумчиво произнесла Изи.

— С тобой происходило то же самое? Ветер начал сам тебя искать, цеплялся к тебе и ты не могла его оттолкнуть?

Изи хотела ответить, но им помешал врач, который принес Энне еду и свежий холодный компресс на лоб. Пока он занимался Энной, Изи смотрела в свою книгу, хотя ее глаза вовсе не скользили по строчкам. Энна заснула, а когда проснулась вновь, над ней склонился какой-то мужчина. Девушка инстинктивно зарылась глубже в постель.

Изи подошла к ней и встала рядом:

— Энна, это Джерик.

Затуманенный взор Энны сосредоточился на мужчине, и она действительно увидела Джерика, который с озабоченным видом стоял у ее кровати.

— Мне уйти? — спросил он.

— Нет-нет, — ответила Энна. Она попыталась сесть, но Изи удержала ее за плечи. — Значит, с тобой все в порядке, Джерик.

— Похоже, тебе пришлось нелегко, — сказал король, хмуря брови.

Энна с трудом улыбнулась:

— Да и тебе, наверное, тоже.

— Джерик, — заговорила Изи, — я как раз собиралась тебе сказать. Мне кажется, я знаю, что нужно Энне для исцеления. Я отвезу ее домой, в Лес. Наши врачи все равно ничего не смогут сделать. Я распорядилась, чтобы для нас приготовили вьючную лошадь с припасами, а Альвадо и Мерри уже оседланы и ждут.

Изи замолчала, чуть заметно улыбаясь, как будто боялась того, как отреагирует король.

— Я тоже поеду с вами, — заявил он.

Изи покачала головой:

— Нет, у тебя здесь слишком много дел. Король не может покидать свой пост. Я вернусь, как только Энне станет лучше.

Джерик поджал губы:

— Пожалуй, ты права, но я хотя бы отправлю с вами сопровождение.

Немного помедлив, Изи кивнула:

— Хорошо.

Она поцеловала мужа в щеку и в губы, потом они обнялись. Глядя на их нежности, Энна почувствовала, как ее сердце заныло, стремясь куда-то. «Сайлеф», — внезапно вспыхнуло у нее в мозгу.

— Ох, — вздохнул Джерик, крепче обнимая Изи. — Я буду так скучать по тебе, моя золотая госпожа! Ты уж поскорее возвращайся.

Изи отодвинулась от него и кивнула. Глаза у нее повлажнели, и Энне стало интересно, сколько же она предполагает отсутствовать.

— Не беспокойся обо мне.

Изи улыбнулась и еще раз поцеловала мужа.

Энна решила, что она чувствует себя достаточно хорошо для поездки верхом, и они выехали из города ранним весенним утром, так непохожим на тот день, когда Энна в последний раз ехала верхом на Мерри через замерзшие полуночные поля. Она была счастлива снова увидеть свою кобылку и радовалась, что та благополучно добралась до дома, но вот сама поездка не доставила ей удовольствия. В груди у нее как будто застряла пустая ореховая скорлупа. А тепло царапало ее кожу, словно острые ногти.

Но едва Энна снова очутилась в Лесу, ее охватило огромное облегчение. Зеленые почки, и иглы, и лесные шумы были ей так же знакомы, как запах собственной подушки, хотя теперь Энна ощущала себя здесь немножко чужой. Она отерла лоб тыльной стороной ладони. Все вокруг выглядело таким горючим, даже она сама...

Через день, когда они добрались до маленького домика Энны, Изи отпустила сопровождавших их воинов.

— Здесь нам ничто не грозит. Скажите королю, что мы пришлем весточку, как только будем готовы вернуться, но не стоит ждать ее раньше чем через три недели. Хотя я уверена, что нам понадобится больше времени.

— Три недели — это очень долго, моя королева, — сказал старший стражник.

— Ну тогда две, — ответила Изи. — Езжайте.

Энна нахмурилась. Возможно, стражники ничего и не заметили, но Энна всегда прекрасно видела, когда Изи лжет. Что бы ни задумала королева, это явно должно было занять куда больше двух недель.

Изи заставила Энну лечь в постель. Знакомые запахи сосновых досок и куриных перьев внезапно напомнили Энне о Лейфере, и она села, закашлявшись оттого, что внутри у нее все сжалось. Девушка глубоко вздохнула и отмахнулась от встревоженного взгляда подруги.

Изи положила в очаг несколько поленьев и лучинок. Когда она отвернулась в поисках кремня, Энна подожгла дрова.

Подруга посмотрела на нее, чуть прищурившись:

— Ты уверена, что...

Энна пожала плечами:

— Тепло постоянно рядом со мной и во мне. Ничего не случится, если я выпущу немножко.

— Но не слишком много, — предостерегла ее Изи.

Энна наблюдала за маленьким домашним огоньком в очаге, за приятной игрой оранжевых и золотых языков кроткого пламени. Треск поленьев был таким домашним, все равно что постукивание вязальных спиц. Энна чувствовала себя похожей на этот огонь: он выглядел вполне живым, но постепенно он уничтожит поленья и погаснет. Ей казалось, что она сама уже выгорела до углей.

— Я привезла тебя сюда, потому что у меня возникла одна идея, — заговорила Изи. — Пока ты болела, я прочла еще кое-что. Это касается Ясида.

— Далекого королевства на юге, — пробормотала Энна.

Изи кивнула:

— В разных книгах упоминается о людях, которых там называют тата-рук — огнепоклонники. Кое-где даже утверждается, что тата-рук в родстве с огнем. И если в Ясиде это дело обычное, то такие люди наверняка знают тайну обращения с огнем, умеют пользоваться им и не позволяют огню уничтожить себя.

Энна наблюдала за пламенем, внезапно взметнувшимся выше, и думала о том, что чем ярче и горячее огонь, тем быстрее он выгорает.

— И мы поедем туда.

— Да, — кивнула Изи. — Совсем скоро. Вообще-то говоря, завтра. Пока Джерик... пока никто не узнал, что мы исчезли. Мы не можем отправиться туда в сопровождении полусотни солдат. Вокруг до сих пор бродят банды тирианцев, и большой отряд привлечет их внимание. Если мы хотим остаться незамеченными и поскорее добраться до цели, то лучше всего пуститься в путь вдвоем. Ну а если по дороге встретятся какие-то сложности, мы и сами с ними справимся, я уверена.

Энна отвела взгляд от очага:

— Но на это может понадобиться месяца три. А то и четыре.

Изи кивнула:

— Или даже больше.

— Значит, ты готова удрать, оставить Джерика, путешествовать долгие месяцы в слепой надежде на то, что у мастеров огня найдется способ излечить меня?

Изи мигнула и просто ответила:

— Да.

— Нет, — покачала головой Энна. Она не верила, что будет так уж легко избавиться от тепла, лихорадки, от этого жгучего желания. Одна лишь мысль о том, чтобы что-нибудь поджечь, вызывала у нее дрожь в ногах. — Ты ведь даже не знаешь, поможет ли это, а я вообще могу умереть по дороге, и ты останешься одна, во многих месяцах пути от дома, и с тобой может случиться...

— Посмотри на меня, горничная королевы! — перебила ее Изи.

Энна умолкла и уставилась на подругу. Изи заговорила настойчиво, даже с легким гневом:

— Мы ничего не обсуждаем. Ты передо мной в долгу. А я хочу одного — чтобы ты жила. И приказываю тебе жить. Понятно?

Девушка кивнула. Изи никогда не отдавала ей приказов. И хотя инстинктивно Энна готова была воспротивиться, она вдруг поняла, что ей этого совсем не хочется.

Они отправились в путь росистым утром. Изи поднялась очень рано, оседлала их лошадей и нагрузила вьючную лошадку. Она прихватила из дворца несколько пухлых мешков с провизией и небольшую палатку вроде той, в которой Энна ночевала с Рейзо и Финном.

Соседка Энны Дода вышла во двор проводить путешественниц. Изи дала ей подробные наставления на тот счет, если солдаты появятся здесь слишком скоро. А когда приедет король — в том, что он приедет, Изи не сомневалась, — Дода должна была рассказать ему о том, что затеяли подруги, и заверить его, что они вернутся до сбора урожая.

Первые дни они ехали под покровом Леса. Запахи влажной зелени, растений и цветов, неумолчный щебет птиц и стрекотание белок — все казалось Энне свежим и новым. Она слишком много времени провела в тесном зимнем шатре, а еще дольше ее мучило нетерпеливое, жадное желание огня. Энна размышляла о том, как оно непохоже на неторопливую жизнь Леса, медленный рост лишайников и мха, грибов, на то, как одно живое зависит от другого. Деревьям ведь не нужно умирать ради того, чтобы поддерживать птичьи гнезда.

Энне приходилось постоянно сдерживать жар и утихомиривать внутреннюю лихорадку, и сил для разговора у нее оставалось не много. А вскоре она заметила, что Изи почти так же встревожена, как она сама. Энна наблюдала за подругой, представляя, что слышит Изи от лесного ветерка, и гадала, успокаивают ли королеву голоса птиц и мягкое пофыркивание лошади или, наоборот, усиливают смятение.

Вечером они разбили лагерь в стороне от тропы. Изи считала, что лучше держаться подальше от людей, ведь, если королеву кто-то узнает, весть об их путешествии долетит до Столицы раньше, чем они пересекут границу Байерна. Ветер помогал Изи выбирать места, где никто не жил, а для определения пути по ту сторону южной границы Байерна у Изи имелась карта, срисованная из старой книги.

После одного такого дня долгого пути и молчания они устроились на ночь во впадине, образовавшейся между перепутанными корнями двух древних елей. Стояла ранняя весна, и ночной воздух холодил кожу.

Изи пила чай, пахнущий как влажное сено. Она и Энне предложила выпить кружечку, объяснив:

— Это поможет тебе сопротивляться желанию жечь.

— Нет, — отказалась Энна. — Я расслаблюсь и потеряю власть над собой.

Изи кивнула:

— Понимаю. Мне это помогает... немного. Впрочем, я не осмеливаюсь пить настой в течение дня. Мне необходимо слышать ветер, чтобы определять дорогу. Но сейчас, когда мы здесь одни, все обстоит не так уж плохо. От людей гораздо больше шума, чем от деревьев и птиц. А этот чай помогает мне уснуть.

Энна содрогнулась, несмотря на внутренний жар и постоянное давление тепла на кожу. Она бросила в костер несколько пучков сухой травы и разозлилась, когда они не вспыхнули сразу.

— Изи, я не могу делать вид, что мы такие же близкие подруги, как прежде. Я пыталась поджечь тебя и уже почти начала действовать против Байерна, и у тебя есть полное право ненавидеть меня.

Изи долго смотрела на огонь, а Энна вдруг заметила, что сдерживает дыхание. Через какое-то время Изи подняла голову.

— Это было очень больно, — сказала она.

Энна закрыла глаза, чувствуя себя последней мерзавкой.

— У меня нет ненависти к тебе, Энна, но ты ведь знаешь, сколько мне понадобилось времени, чтобы научиться доверять людям после того, как меня предали. А потом я вспомнила, что именно ты впервые пробудила во мне доверие пару лет назад, и для этого были причины. Еще я вспомнила, что Лейфер поджег тебя, но ты простила брата.

— Но почему, Изи? Почему ты так много для меня делаешь?

Королеву озадачил вопрос Энны.

— Ты лучшая подруга, какая только была в моей жизни. Когда я осталась совершенно одна, ты была рядом. Я знаю, что сейчас ты должна чувствовать себя такой же одинокой, и от этой мысли мне больно. Но прежде всего я делаю все это из чистого эгоизма. Я не хочу тебя терять.

— Я тебя не стою, — тихо произнесла Энна.

— У тебя были тяжелые времена, Энна. Не кори себя. Я думаю о том, через что тебе пришлось пройти. Мне даже представить трудно, каково это — когда тебя постоянно кусает огонь. Я знала, что ты крепко связана с ним, но даже не догадывалась, насколько ты сильна, пока не пришла тогда в Айболд и не увидела, что ты попала в руки очень опасного человека. Мне кажется просто невероятным, что ты так долго ему сопротивлялась. Больше месяца наедине с мужчиной вроде него, весьма опытным в искусстве слова... Поверь мне, любой другой на твоем месте сразу начал бы лизать ему сапоги, если бы он приказал.

Мысль о Сайлефе все еще вызывала у Энны странное чувство: все как будто перекашивалось в ней, словно в плохо сшитой кукле. Она неловко пошевелилась и поспешила сказать:

— Ты поступила очень храбро, явившись в Айболд. Я тогда... Мне стало гораздо лучше от твоих слов.

— Я была бы никудышной подругой, если бы не попыталась добраться до тебя. Помнится, несколько лет назад, во время одного яростного сражения, ты держалась рядом со мной, чтобы я не чувствовала себя в одиночестве.

— Правда? — Энна приподняла брови и улыбнулась. — Ну да, и в общем все прошло тогда совсем неплохо, а?

— Согласна. А следующий день после сражения стал лучшим днем в моей жизни.

Энна усмехнулась:

— Да, я помню, ты мне чуть не врезала, когда я предложила назвать новый лесной отряд «желтым отрядом», в твою честь.

Изи широко раскрыла глаза:

— Точно... — Она захихикала. — А помнишь, когда Рейзо получал из рук короля копье, он так дрожал, что едва удержал оружие?

Энна расхохоталась:

— И глаза у него были стеклянные; он даже моргнуть боялся из страха, что все это окажется сном.

Обе девушки рассмеялись еще громче, потому что воспоминание было действительно забавным и потому что им было так приятно смеяться... Сначала от содрогания тела Энна испытывала боль, она чувствовала, как пустота в ее груди тревожно дергается и в ней как будто трутся друг о друга острые осколки стекла. Но потом что-то встало на место, боль утихла, и смех Энны стал более естественным.

В эту ночь впервые после битвы, засыпая, она не боялась того, что больше не проснется. И на следующий день ей стало немного легче выдерживать дорогу. В дождливые ночи они ставили палатку и жались друг к дружке под ее тонкой крышей. Энна нашла в себе силы рассказать о том, о чем не могла говорить прежде. Рассказала, какой была смерть Лейфера и как она повлияла на саму Энну — словно кто-то вцепился в ее внутренности и разорвал их, как бумагу. А еще поведала, почему она прочитала тот пергамент и как новое знание стало казаться ей самым важным и самым прекрасным в мире.

Она рассказала Изи и о Финне, о том, что он прошептал ей в ту ночь, когда они лежали рядом в палатке. И наконец Энна произнесла имя Сайлефа, хотя ей было очень больно признать, что она купилась на его слова, на его ложь и внешность. А еще труднее было сознаваться в том, что у нее до сих пор щемит сердце при мысли о капитане.

Изи внимательно слушала и ни разу не сказала Энне, что та вела себя как дурочка, ни разу не произнесла каких-нибудь пустых слов вроде: «Все будет хорошо». Энне было известно, что отца Изи убили у нее на глазах, что она потеряла всех родных, и дом, и даже любимую лошадь Фаладу, и что до сих пор, несмотря на счастье с Джериком, в глубине ее сердца живет печаль. Изи отлично понимала, какие чувства одолевают Энну.

Однажды вечером, когда разговор затих и обе девушки сидели вялые и сонные, они вдруг заметили, что играют с ветром и огнем. Энна заставила вспыхнуть сухие сосновые иглы, а Изи послала удушающий ветер и погасила огонь. Энна выпустила немного больше жара, и легкий ветерок, посланный Изи, помог огню разгореться. Энна добавила тепла, Изи добавила ветра, и огонь вырос. Каждая из них как будто чувствовала, каким будет следующий шаг подруги, и они действовали слаженно, словно старая супружеская пара, давно привыкшая работать вместе. А когда Изи послала более сильный ветер, такой, который мог бы лишить огонь воздуха и убить его, Энна остановила воздушную волну. Она направила навстречу ей жар, и жар изменил сам воздух, разорвал ветер на части, на горячие беспорядочные порывы — и прогнал его прочь.

— Хороший фокус, — сказала Изи.

Энна улыбнулась:

— Невольно начинаешь думать о том, что еще мы могли бы сделать.

На следующий день они пересекли границу королевства Байерн. В Байерне девушки старались держаться подальше от ферм и поближе к байернским пограничным патрулям, которые Изи находила с помощью ветра. Но теперь они шли по пустынной земле. Трава здесь была жестче, земля стала каменистой, а поселений вокруг было совсем немного. И все равно риск натолкнуться на бродячие банды недавно разбитых врагов был велик. Враги... Как только Энна замечала, что снова думает о Сайлефе, она быстро выбрасывала из головы его лицо и голос. Изи все чаще и чаще оглядывалась через плечо. Дважды она говорила, что ей кажется, будто за ними следует какой-то всадник и что в нем есть нечто знакомое.

Через несколько дней после пересечения границы Энна и Изи остановились у ручья, чтобы наполнить водой свои фляги. Внезапно Изи вскочила и обернулась, став похожей на дятла, который прислушивается к шумам под корой дерева.

— Что такое? — спросила Энна.

— Люди. — Изи раскрыла ладони, прислушиваясь к ветру, скользящему между ее пальцами. — Не один всадник... два разных человека. Они близко. Ветер дует на север, и я до сих пор даже не замечала...

Ее перебил мужской голос:

— Нет, ты только посмотри!

Энна увидела двух всадников с бородами месячной давности, одетых в потрепанные тирианские мундиры. Один показался ей знакомым; возможно, это был стражник, которого она видела во время вылазок в лагерь возле Айболда.

— Ну, это, конечно, не кролики, но выглядят симпатично. Три лошади, припасы да еще и две девицы в придачу к этим сокровищам. — Мужчина улыбнулся Энне и подмигнул. — Привет, красотка!

— Убирайтесь!

Энна хотела произнести это приказным тоном, но прозвучало так, будто ей ужасно скучно. Мужчина повыше ростом засмеялся. Изи подошла к лошадям и привязала поводья Мерри и вьючной лошади к крепкому кусту. И тогда Энна поняла, что без схватки дело не обойдется.

— Эй, Пилад, а ведь похоже на то, что нам попались байернские девицы. Ну, по крайней мере одна из них из Байерна, — предположил высокий и явно более разговорчивый солдат.

Тот, кого он назвал Пиладом, кажется, совсем не умел улыбаться. Он уставился на Энну и беспокойно ухватился за рукоять меча.

— Что ж, это хорошо. Значит, вы, девицы, отправитесь сейчас с нами. И только от вас зависит, как мы с вами обойдемся, по-доброму или нет.

Изи шагнула ближе к Энне. Подруги обменялись взглядами и едва заметно улыбнулись.

— Мы никуда не бежим, уроды, вы же видите, — сказала Энна утомленно, но со скрытой насмешкой. — Правда, я думаю, что вам лучше убраться подальше, если вы хотите, чтобы на ваших головах осталось хоть немного волос.

Высокий солдат удивленно посмотрел на нее, повернулся к своему спутнику и грубо загоготал. Второй солдат поддержал его лишь натянутой улыбкой. Энна с Изи снова переглянулись, и Изи фыркнула.

— Не понимаю, — протянул Пилад. — Чего это они так веселятся? Может, тут где-нибудь в кустах сидят воины?

Высокий извлек из ножен свой меч:

— Так давай поскорее прихватим этих девок, пока не вернулись их дружки.

Он тронул с места коня. Изи взяла Энну за руку, и Энна сразу точно поняла, что делать. Она послала искру в кусты ежевики на пути приближающегося солдата. Еще до того, как ежевика вспыхнула, Изи уже знала, куда именно Энна отправит огонек, и мгновенно раздула его порывом ветра. Жеребец поднялся на дыбы, заржав от страха. Огонь, подгоняемый ветром, разбегался в стороны и яростно трещал, пока не окружил полностью обоих солдат. Энна усилила кольцо, добавив огня туда, где ветер оставлял пробелы. Она не беспокоилась о Мерри. С той же уверенностью, с какой она знала, куда именно Изи направит ветер, она знала и то, что Альвадо успокоит других лошадей.

Кольцо огня становилось все выше и выше. Мужчины выронили мечи и всеми силами старались унять испуганных коней. Энна широко улыбнулась им. Огонь рвался к солдатам, к их одежде, к их волосам, костям и крови. Ему хотелось увернуться от ветра и пожрать людей, словно каких-нибудь баранов. Но Энне было куда легче справляться с огнем, когда рядом стояла Изи, молча поддерживая ее. Взаимопонимание подруг было сильным и точным. Рядом с Изи Энна чувствовала, что все делает правильно; огонь вел себя правильно рядом с ветром.

В один и тот же миг подруги ощутили, что с солдат довольно. Энна втянула в себя лишнее тепло, а ветер унес оставшийся огонь в холодное небо. Солдаты разинули рты, один из них, похоже, готов был разрыдаться. Их скакуны нервно перебирали ногами.

Энна сердито посмотрела на врагов:

— Я же сказала, убирайтесь отсюда!

Оба всадника без малейших колебаний повернули коней и умчались на север.

Изи расхохоталась:

— Ох, я знаю, что это неправильно, но мне все ужасно понравилось! Ты была великолепна!

— Нет, это ты.

Энна просто лопалась от смеха. Жар огня, радость победы, тепло, кружившее возле нее, готовое к новым играм... Но от смеха что-то дрогнуло у нее в груди. Она закашлялась и согнулась, и ее вырвало, потому что перед ее мысленным взором вновь возникло поле боя и люди в огне. Воспоминание оказалось слишком живым: извивающиеся языки пламени, запах дыма и горящих волос, тошнота, охватившая Энну в тот момент, когда она направила огонь внутрь того человека... Не сразу Энна заметила, что Изи стоит рядом с ней и поглаживает ее по спине.

— Извини... — Энна отерла губы и выпрямилась. Она медленно подняла голову и посмотрела Изи в глаза. — Мне так страшно, Изи, я боюсь того, что мы можем найти в Ясиде, страшно, что я все потеряю... Но я не хочу снова убивать.

Изи кивнула. Они сели на лошадей и повернули на юг.

Еще две недели путешествия ничуть не ослабили лихорадку Энны. Подруги внезапно обнаружили, что не в состоянии поддерживать разговор в течение дня, так как обе тратили все силы на то, чтобы просто держаться в седле и отгонять жар и голоса ветра.

На открытом пространстве Изи с каждым днем становилось все хуже и хуже, и целебный чай действовал на нее все меньше. А потом Энна начала ощущать, что дело не только в ветре: что-то еще изменилось в Изи. Исходившее от нее тепло нарастало. Когда Энна спросила об этом, королева лишь улыбнулась и сказала:

— Думаю, со мной все в порядке.

Однажды ночью Энна, как обычно, проснулась в темноте, сгорая от лихорадки. Она тихо застонала, потерла лицо ладонями и почувствовала, что кончики пальцев обожгло. Когда лихорадка становилась настолько сильной, ей нужна была помощь Изи, нужен был холодный ветер, чтобы остудить кожу, вдохнуть холодный освежающий воздух...

— Изи, — шепотом позвала Энна.

В ночной темноте плыли оранжевые волны. Энна закрыла глаза, и оранжевое свечение начало пульсировать и кружиться. Лихорадка замутила все ее чувства, и лишь осязание обострилось настолько, что вызывало боль. Одежда и одеяло царапали ей кожу, как острые камни. Девушке показалось, что она слышит снаружи чьи-то голоса, хотя в голове у нее гудело, словно она задыхалась под водой. Энна вспомнила, что иной раз по ночам Изи любила свернуться на земле рядом с Альвадо или бродила вокруг их лагеря, потирая глаза, под которыми теперь постоянно темнели круги.

С трудом выбравшись из палатки, Энна снова окликнула Изи. И только теперь поняла, что не все тепло, которое она ощущала, давит изнутри. В окружающем воздухе его стало гораздо больше, чем могло исходить от их костра и лошадей.

Сквозь оранжевый туман ей было плохо видно, да и тусклый лунный свет не помогал, но все же она заметила тени, окружившие их лагерь. На земле в нескольких шагах от себя она разглядела светлое пятно и решила, что это могут быть волосы Изи. К тому же с той стороны подул ветер, отогнавший одуряющий жар, прояснивший зрение и слух. Но то, что увидела Энна, заставило ее задохнуться под свежим порывом ветра.

Изи стояла на коленях, а у нее за спиной возвышался человек в потрепанном тирианском мундире и держал ее за плечо, а другой рукой прижимал к горлу королевы кинжал. Вокруг были и другие мужчины, наверное, около двадцати, кое-кто верхом, другие пешие. Семеро из них натянули луки, направив стрелы на Энну. Двоих пеших солдат Энна узнала: это их прогнали они с Изи. И эти двое явно нервничали. Зато остальные были спокойны.

«Дураки, — подумала Энна. — Стоит ли так рисковать ради трех лошадей и пары мешков с припасами?»

Но через мгновение она поняла, что не сумеет поджечь все луки одновременно, не рискуя тем, что какая-то из стрел все-таки долетит до нее. Выбить кинжал из руки человека, державшего Изи, она тоже не могла, не задев при этом подругу. Но ведь будет еще и ветер, вспомнила она и понадеялась, что Изи позаботится о вылетевших стрелах. А вот ей самой придется поостеречься, чтобы не поджечь людей. Картина пылающего поля битвы снова встала перед ее глазами, и девушка содрогнулась, как будто ее вдруг осыпало горячим пеплом...

Все еще прикидывая, как будет действовать, и глядя на Изи в поисках подсказки, Энна с легким нетерпением спросила:

— Что вам нужно?

— Мне нужна только ты, Энна.

Из-за лошадиных спин в освещенный костром круг вышел Сайлеф и остановился в двух шагах от Энны.

— Я вернулся за тобой, — сказал он