Пролог
Милосердие сильных мира сего чаще всего лишь хитрая политика, цель которой - завоевать любовь народа.
Ф. де Ларошфуко
Над Тибидохсом давно царила ночь, и только двое разговаривали в кабинете директора Сарданапала Черноморова: старушка в цветастой шали и сам хозяин кабинета, который был непривычно угрюм и напряжен.
- Ягге, он умирает. Есть только один выход... - Сарданапал нарушил звенящую тишину.
Древняя богиня стразу поняла, о ком шла речь:
- Но, Академик, против Косы Смерти мы бессильны!
- Я сейчас не об этом. С тех пор, как они с Ванькой лишились магии, жизнь вытекает из него капля за каплей. Если ничего не придумать – через несколько дней все будет кончено, - лицо Академика было очень серьезным, а в глазах мелькнуло выражение страха.
- Вы никогда его не любили, директор! – с удивлением и беспокойством пробормотала хозяйка магпункта, доставая свою трубку.
- Да, это правда, - кивнул Академик, резко отвернувшись к камину. - Но и мучиться от угрызений совести, что я мог что-то сделать, но не стал, я тоже не желаю.
- А разве возможно что-то сделать? - Ягге безнадежно вздохнула. Уж она-то видела рану, все, что можно, использовала, чтобы хоть как-то избавить его от страданий и хотя бы остановить распространение очага поражения, но все было совершенно бесполезно.
- Проклятие, Ягге, Проклятие его старухи – ведьмы! – воскликнул Сарданапал так громко, что Ягге с изумлением уставилась на него.
Но тут, словно устыдившись своей горячности, Сарданапал совершенно спокойно продолжил:
- Помнишь, что я говорил по поводу поступления некромагов в Тибидохс? Я и так не хотел этого, чувствуя, сколько неприятных минут доставит нам этот упрямый мальчик, а когда еще я увидел довесок в виде проклятья его наставницы!.. – тут Сарданапал безнадежно махнул рукой и снова уставился на языки пламени в камине.
- То, что он может любить только Таню? Но при чем тут это? – с недоумением произнесла Ягге, доставая из мешочка на поясе маленькую трубочку и кисет. – Как это проклятье связано с его выздоровлением?
- Во-первых, раз у них с Ванькой пропала магия, то Бейбарсов больше некромагом не является, - вздохнул директор. – То есть, если раньше рана от Косы Смерти могла быть излечена при помощи некромагии, - Академик брезгливо поморщился, - то сейчас, будучи обыкновенным лопухоидом, у него нет шансов выздороветь. Ни единого. Надеюсь, этот факт ты не станешь оспаривать?
Ягге кивнула, затянувшись, и душистый дым поплыл по комнате, поднимаясь к потолку причудливыми фигурами.
- Да, Сарданапал, он умирает, - кивнула Ягге, подавив вздох.
Не могла она так просто говорить о смерти ученика, даже невзирая на тот факт, что этот ученик доставил огромное количество проблем приютившей его школе и обитателям. – Но я все равно, не понимаю, что ты там придумал! Объясни-ка, будь добр!
- Он теперь лопухоид, - продолжал Сарданапал, - но проклятье его наставницы осталось, я прав?
Ягге только кивнула. Она помнила, как осматривала Бейбарсова в сторожке на станции, как равнодушны и мертвы были его всегда живые и гипнотизирующие глаза. Ему было все равно, он умирал и прекрасно об этом знал. И Ягге чутьем... нет, не древней богини, а просто человека ясно и четко поняла, что он не просто не боится, а хочет и ждет смерти. Потому что, он потерял все, чем жил. И главное, что почувствовала Ягге, слегка коснувшись его мыслей, это была черная и беспросветная тоска и боль о потери ... не магии, в чем Ягге была уверена на сто процентов, зная этого жесткого и властного некромага, привыкшего добиваться желаемого любыми способами. С изумлением, старушка поняла, что этот мальчик, ощущающий жуткую физическую боль от самого, пожалуй, страшного артефакта Мрака, испытывает гораздо более сильные муки душевные. И самый яркий и болезненный образ в его мозгу был образ хорошо знакомой рыжей подружки единственного внука богини.
- Да, проклятью все равно, - тихо согласилась она. – Оно привязано к его ауре, но не магической, а, вообще, человеческой. Так проклясть можно кого угодно, хоть мага, хоть лопухоида – это без разницы. Единственное, что маг будет сопротивляться чуть дольше. А в целом – финал одинаков.
- Да, - вздохнул Сарданапал, садясь в свое кресло. – То есть, сейчас, проклятье убивает его вместе с раной от Косы Аиды! Я, если честно, вообще не понимаю, как он еще жив. Знаешь, я думал, что он тянет силы из Ваньки, ну, после той связи с Зеркалом, но сейчас-то связи нет! – академик растерянно пожал плечами. – А он еще жив...
- Он очень силен, как личность, несмотря на то, что ты о нем все время говорил, - чуть громче, чем обычно сказала Ягге. – Я знаю, я летала туда вчера и слышала его мысли. Он пока держится. Но это ненадолго. Он уже почти мертв.
- Ягге, я, возможно, ошибся, - едва слышно прошептал Директор, опустив голову. – Но... пойми, я хотел оградить девочку от решения, о котором она, впоследствии бы пожалела...
- А, может, и нет, - резкий тон Ягге бил по ушам. – Ты что, такой знаток любви и любовных отношений? Да даже боги предпочитают не вмешиваться в такие тонкие материи, как любовь! А ты... полез напролом, воспользовавшись тем, что девочка доверяет тебе! Знаешь, мне кажется, ты настолько вмешался не в свое дело, что я с удовольствием бы все рассказала Древниру, будь у меня такая возможность! И, прости, но ему было бы стыдно за такого ученика, вот в этом можешь быть уверен!
- Но, Ягге, ты же видела, что творит Бейбарсов! – оправдывающимся голосом произнес Академик. – Ради этой темной страсти он готов был убить!..
- А Валялкин Пуппера не готов был убить ради того же? – тихо прошептала старушка, нервно выбив трубочку. – Да он делал то же самое – и дуэль с некромагом была как раз инициативой этого светлого и доброго Валялкина, ты прекрасно знаешь! Так почему, Чума тебя дери, ты навесил ярлыки, не поленившись просто подумать своей мудрой, в чем я сомневаюсь, головой!?
Голос Ягге вибрировал, а вокруг неё начало фокусироваться багровое сияние, от которого воздух в комнате словно наэлектризовался.
- Ягге, не стоит, - остановил её директор. – Возможно, я и поспешил... Но ничего по поводу Тани я исправлять не буду. Завтра она улетает в лес с Ванькой, уверенная в том, что Глеб уже поправляется и ему ничего не грозит. Она сделала свой выбор.
- К которому её мягко и очень долго подталкивал один старый манипулятор, - язвительно произнесла старушка. – Ты так уверен, что Ванька и изба в глуши это то, чего она достойна? Ты уверен, что она будет счастлива там, в окружении горшков и зверей, без друзей, драконбола и магспирантуры? Да, сейчас девочке кажется, что она улетает в новую, неизведанную жизнь с тем, кто, как её убедили, её любит и ради неё готов на все. Но так ли это, скажи мне? Почему же этот её рыцарь не делал ничего, чтобы помочь ей, не был рядом, когда был нужен, не поддерживал её даже словом, не говоря уже просто о том, чтобы подставить плечо? Мне ли тебе говорить, как это важно, Сарданапал?
- Ягге, ты что? – ошеломленно произнес Академик. – Ты же всегда любила Ваньку и была на его стороне! Что же ты сейчас говоришь?
- А то и говорю, - Ягге недовольно нахохлилась в своем кресле. - Ты в последние годы не утруждал себя сильно наблюдениями, как у них развиваются отношения. Думал, все, как в детстве, просто – поцеловал в щечку, пробормотал что-то о вечной любви и готово – вот она – любящая пара, чью любовь не разобьет ничто? Так вот, может, я и разрушу твое идиллическое представление о любящих друг друга Ваньке и Таньке, но за последний год они были вместе только четыре дня из трехсот шестидесяти пяти. И каждый из этих четырех ссорились или молчали, не зная, о чем говорить.
- С чего ты взяла? – ошеломленно произнес Академик.
- А с того и взяла! Забыл, кто у меня внук? Они же друзья! А мой Ягун еще и телепат! Ты, кстати, тоже мог бы подзеркалить. Даже я невооруженным глазом вижу, что между Танькой и Ваней нет ни единой искры, которые сопровождают любовь. Они не интересны друг другу, понимаешь, старый ты муд... рый человек! А ты сидишь и думаешь, что все, как пять лет назад! Они выросли, Сарданапал, выросли! И они совершенно не любят друг друга так, как должны любить мужчина и женщина, создающие семью! Уж мне-то поверь! – Ягге раскраснелась, глаза её метали молнии, и Сарданапалу на миг показалось, что он снова увидел ту самую грозную древнюю богиню, которую боялись и поклонялись когда-то очень давно, тысячи лет назад.
- Ладно, ладно, - пробормотал он. – Здесь они сами разберутся, ты же понимаешь! Если они, действительно, не любят друг друга, то ничто не помешает им расстаться. Тане всегда есть, куда вернуться. Но сейчас я говорю о некромаге. Мне бы не хотелось быть виновным в его смерти. Поэтому... Ягге, я считаю, что следует использовать Зелье Тристана! – выпалил Сарданапал.
Ягге молчала. Она, казалось, пребывала в шоке от слов Директора.
- Ты что такое говоришь? – наконец смогла проговорить она, приходя в себя. – Да его уже несколько сотен лет не использовали! Это же опасно и... вообще, нельзя! Это же запрещено!
- Ну, официально его никто не запрещал, ты же знаешь, - усмехнулся в бороду Сарданапал. – Зато, оно может помочь ему просто выжить, понимаешь?
Ягге надолго задумалась, попыхивая своей трубочкой.
- Могу тебя уверить, - медленно произнесла она, - что Бейбарсов, услышав о твоем безумном плане, просто пошлет тебя на... Жутких Воротах постоять. Вместо химер. Он не согласится ни за что. Он лучше умрет. И не переубеждай меня, - поспешно проговорила она, заметив, что Директор протестующе взмахнул бородой, собираясь что-то возразить. – Не забывай, что я все же, влезла к нему в душу и мысли, вопреки своим принципам. Он не захочет.
- Да кто его спрашивать будет, сопляка! – вдруг прорвало Сарданапала. – Ты же знаешь, что согласия объекта вовсе не требуется! К тому же, можно и не до конца ритуал завершить!
- Так-так, - прищурилась Ягге. – Сарданапал вновь ринулся причинять добро и наносить пользу!
- Зато он останется жив! – Академик пропустил мимо ушей язвительный выпад богини. – И, возможно, получит шанс на счастье...
- Который ты у него так спокойно отобрал! – закончила бабуся Ягуна, грустно глядя на директора. – Кроме того, я совсем не уверена насчет счастья. Если даже Локон Афродиты не смог уничтожить в нем любовь к Тане, то где гарантия, что Зелье поможет?
- Он выздоровеет, - продолжал упорствовать Сарданапал. – А дальше – все зависит только от него. Ты же понимаешь, Ягге. В противном случае он умрет. А я не хотел бы, чтобы эта смерть была на моей совести.
- Раньше надо было думать! – припечатала Ягге, нервно вскочив с места и расхаживая по кабинету. - Боги, ну почему тебе надо было довести все до последней черты, а потом, грустно потрясая бородой, пытаться успокоить свою совесть, которая что-то не сильно беспокоила тебя, когда ты давал Таньке советы с этим Локоном! И не сильно она тебя мучила, когда ты, зная про многоглазку, спокойно смотрел, как Ванька одурманивает ею девочку! Ты прекрасно знаешь ВСЕ её свойства!
- Ягге, на тот момент мне казалось это наилучшим выходом! – непреклонно произнес Директор, нервно теребя бороду. – А сейчас уже ничего не исправить. Единственное, что возможно сделать – просто дать Бейбарсову возможность выжить. Иначе никак.
- Хорошо, - неожиданно сказала Ягге. – Но, я надеюсь, ты не забыл, что для того, чтобы зелье сработало, требуется еще и вторая сторона?
- Конечно, - кивнул Академик. – Но тут проблем не возникнет. Нам поможет Жанна Аббатикова. Она давно хотела быть с Глебом. Думаю, она с радостью согласится дать кровь для Зелья. А, возможно, стоит и завершить ритуал. Пусть вдвоем его выпьют.
- Ты снова ломаешь жизни людей, - покачала головой богиня, понимая, что это единственный выход. – Надеюсь, ты расскажешь Жанне обо всех свойствах Зелья, прежде чем отдашь их с Глебом на заклание.
- Само собой, - пожал плечами академик. – Но, ты же знаешь, что они оба некромаги, значит, половина условий и ограничений им не грозит.
Ягге согласно наклонила голову, но вдруг крикнула:
- Но он не будет счастлив с ней, как ты не понимаешь! Не будет! Он любит Таню, что бы ты ни говорил!
- Возможно, - Сарданапал окинул богиню тяжелым взглядом. - Вот и посмотрим, так ли это. Ты поможешь мне заклясть Зелье. А пока – ему надо просто выжить.