Часть 17
От автора: В этой части есть песня, там больше важен текст, чем сама музыка, так что, если вам не лень, чекните его, ну и сама песня классная, как по мне ахаха
Обратный путь до Энканто занял у пары два с половиной дня, они сумели сократить путь и сэкономить несколько часов благодаря ярко-желтым пятнам краски, которые они сами и оставили на деревьях. В дороге они почти не говорили, Камило не поднимал тему прошлого девушки, опасаясь, что воспоминания слишком её ранят, но это было не так, самые страшные события в жизни Аксель произошли так давно, что уже не трогали её так, как какие-нибудь пять лет назад, её сердце зачерствело, слёзы высохли, и она могла рассказывать свою историю снова и снова так, будто это был вымысел, прочитанный ею в какой-то книге. Взгляд девушки был устремлён вперед, она уверенно ехала на лошади, держа спину прямо, уголки её губ, обычно приподнятые в легкой улыбке, были опущены, как и брови и веки, выражение лица стало спокойным и почти равнодушным, выдавая её истинный возраст и личность. Иногда юноша подавал голос, говоря о том, как горожане и семья будут рады их возвращению, пытался шутить, в ответ его любимая посмеивалась, была немногословной, даже её голос изменился, стал ниже, речь стала гораздо более взрослой, Аксель больше не была открытой, жизнерадостной и простодушной девушкой, она была немного отрешённой, замкнутой и отважной женщиной, которая обладала магическими силами. По ночам, лёжа в палатке, она силой мысли повышала температуру своего тела, чтобы парень грелся от её тепла, теперь она заботилась о нём, но стала несколько менее тактильной, её движения были какими-то другими, более сдержанными. Перемены в ней немного сбивали Камило с толку, он по-прежнему любил её, но не знал, какими теперь будут их отношения, у него вовсе не было намерения менять девушку, заставлять её быть человеком, которым она стала в Энканто, было бы неправильным, но в сердце юноши теплилась надежда, что любящая семья и доброе окружение смогут помочь Аксель забыть о боли и печалях, не прятать под бронёй, которую она отрастила и укрепила за много лет, ту новую часть себя, которая сформировалась у Камило на глазах.
Солнце только начало медленно спускаться за горизонт, когда лошади вышли из леса, и перед парой раскинулся знакомый пейзаж: река, высокие горы и трещина, которая вела домой. Парень уже почти слышал шум родного города, его лицо озарила облегченная улыбка, он взглянул на любимую:
— Кариньо, мы выбрались, мы почти дома, — радостно произнес Камило.
— Дома.. — прошептала Аксель, улыбнувшись ему уголком губ в ответ.
Юноша встряхнул поводья, и его конь помчался вперед, девушка сделала то же самое, Гроза поднялась на дыбы и тоже устремилась к разлому в горе через реку, поднимая брызги. Друг за другом пара промчалась сквозь проход между скалами, стук копыт по каменной кладке разнёсся эхом по цветущей долине и долетел до ушей Долорес, которая, широко распахнув глаза, вскочила с обеденного стула, едва не опрокинув стакан с водой, и воскликнула: «Вернулись!». Вся семья, собравшаяся за ранним ужином, тут же встрепенулась, все повскакивали со своих мест и устремились к выходу из дома, сама Касита ходила ходуном, плиты на полу перекатывались, подгоняя членов семьи Мадригаль, которые едва не плакали от счастья, ведь все эти дни они не находили себе места, каждый переживал за Камило и Аксель по-своему, но они все лелеяли надежду, что они вскоре вернутся целыми и невредимыми. Выскочив за порог всей толпой, семья побежала по лужайке, и как только они достигли каменной кладки центральной улицы города, они увидели пару, что ехала рысью и уже пересекла мост через реку. Парень с девушкой едва успели въехать в город, как из всех домов тут же высыпали жители общины, приветствуя их. Спешившись и взяв лошадей за поводья, пара направилась навстречу ликующей и аплодирующей толпе, все искренне были рады, что они вернулись и были в полном порядке. Внезапно, протиснувшись между взрослыми, к Аксель и Камило подбежали дети и облепили их со всех сторон. Юноша смеялся, давал детям «пять», обнимал их, поднимая над землёй, и тут его взгляд упал на девушку, она слегка улыбалась, поглаживая обступивших её детей по волосам, раньше она бы опустилась на колени и обняла бы абсолютно каждого, но не в этот раз. Самые любопытные, в основном, ребята возраста Антонио, скучковались за спиной девушки, касаясь рукоятей мечей и прося показать и дать подержать, но Аксель вежливо отказывала, аргументируя это тем, что они могут порезаться. Позади толпы раздался торопливый топот, и горожане расступились, пропуская семью Мадригаль. Пепа тут же крепко обняла сына, Феликс стоял рядом, держа на руках внучку, которая тоже рвалась обнять дядю, Долорес прижимала к груди руки и облегченно улыбалась, видя, что брат невредим, Мариано вместе с Антонио обнимали её за плечи. Радостная Мирабель стиснула в объятиях подругу, отчего та тихо прохрипела, что хранительница её задушит, её родители и сёстры терпеливо ждали своей очереди у девушки за спиной.
— Вы вернулись, какое счастье, — произнесла хранительница, наконец, отпуская Аксель, — Ты нашла, что искала?.. — в голосе Мирабель звучала надежда.
— Да, я нашла себя, — со вздохом ответила девушка, улыбаясь уголком губ, и тут к ним подошел Бруно.
— Аксель, ты в порядке? — спросил мужчина, обнимая себя одной рукой за плечи, он уже видел, что девушка изменилась, но пока не понимал, принесли ли ей эти изменения покой.
— Да, — Аксель протянула мужчине руку, он взялся за её ладонь, подходя ближе, — Если бы не ты, я бы так и осталась кем-то другим, искусственно созданным человеком. Спасибо, Бруно, — сделав шаг вперед, девушка обняла мужчину, и он обнял её в ответ, чувствуя, что перед ним действительно кто-то другой.
В конечном итоге вся семья облепила пару, как капуста, их не было почти шесть дней, и все безумно за них волновались и соскучились, но Мирабель привлекла к себе внимание, провозгласив, что возвращение парня с девушкой нужно отпраздновать, все горожане поддержали эту идею радостными возгласами, до наступления темноты оставалось ещё несколько часов, и все единогласно приняли решение организовать празднование сегодня же. Луиза забрала вещи кузена и Аксель, и они все вместе отправились к Касите, по дороге девушку засыпали вопросами об их с парнем приключении, всем, особенно младшим, хотелось знать, что из себя представляли дикие леса, что особенного они там видели, каким был человек из видения Бруно и, самое главное, каким было прошлое Аксель. Последний вопрос был для девушки самым тяжелым, когда она рассказывала о своей жизни Камило, она была не уверена, что он примет её такой, какая она есть, а семья уж тем более, юноша видел эти сомнения в глазах любимой и попросил родственников не давить на неё и подождать, пока она будет готова всё им рассказать.
Добравшись до дома, Луиза отнесла сумки в гостиную, чтобы оставшиеся после путешествия вещи вернули на свои места, и отдала Аксель её рюкзак, с неизвестным силачке содержимым. Поблагодарив девушку, Аксель направилась в комнату Камило, вся семья провожала её взглядом. Они определенно ощущали, что в ней что-то изменилось, но никак не могли понять, что именно, хотя догадывались, что всё дело в её воспоминаниях, которые она вернула, видимо, всё было далеко не так хорошо, как семья надеялась. Войдя в комнату, Аксель с шумным вздохом положила рюкзак около комода, где хранились её немногочисленные вещи, открыла несколько ящиков и вытащила оттуда нижнее бельё, бежевую блузку, салатовую юбку и черные туфли, которые носила до путешествия, одежда была постирана и выглажена специально для неё. Дверная ручка щелкнула, девушка повернула голову к двери и увидела в проёме Камило, по его лицу было крайне сложно понять, что он чувствовал, с одной стороны, он был рад вернуться домой вместе с любимой девушкой, а с другой он ощущал необъяснимую тревогу и легкую неловкость, ему казалось, что между ним с Аксель будто висит напряжение.
— Кариньо, — тихо произнес юноша, подходя к любимой и прислоняясь лбом к её виску, — Ты точно в порядке?..
— Точно, — Аксель не подняла взгляд, разглаживая пальцами ткань одежды, на которой не было складок, — Почему ты спрашиваешь?
— Всё так изменилось, это вижу не только я. Ты так мало говоришь, ведешь себя сдержанно, будто мы тебе чужие.. — юноша обвил одной рукой талию девушки, а другой накрыл её шею, зарываясь носом в её мягкие вьющиеся волосы.
— Я просто очень устала, — девушка облизнула пересохшие губы, бегая глазами по узорам на воротничке блузки, — И очень хочу принять ванну. Мы почти 6 дней были, черт знает, где, столько всего произошло, мне нужно время, — Аксель решила предотвратить дополнительные вопросы, насчет ванны она не врала, подняла голову и оставила на губах парня мягкий короткий поцелуй, после чего выскользнула из его рук и направилась к выходу из комнаты.
Заперев дверь ванной комнаты, девушка напряженно вздохнула. Она стояла, уперевшись лбом в прохладное дерево и сжимая пальцами щеколду. Внутри неё всё тряслось и клокотало, сердцебиение никак не хотело успокаиваться, на ладонях и пояснице выступил холодный пот. Аксель открыла кран с горячей водой, хотя, горячей — это мягко сказано, в ванну медленно начал набираться кипяток, скинула сапоги, стянула с себя рубашку, брюки, нижнее бельё и бросила их в большую плетеную корзину с крышкой. Девушка повернулась к зеркалу, в котором отражалась лишь верхняя часть её тела, и ужаснулась, хотя на её лице не дрогнул ни один мускул. Волосы были грязные и немного спутанные, в путешествии она заплетала их на ночь в косу, но это не сильно помогло, губы потрескались, синяки под глазами были чуть более явными, чем раньше. Возможно, дело было в освещении, но цвет глаз Аксель действительно выглядел темнее, будто в них потухла какая-то искорка, горевшая совсем недолго, в сравнении со всей её жизнью. Оглядев свои волосы, черты лица, плечи, растяжки на груди, девушка сморщилась и забралась в ванну. От поверхности воды поднимался пар, кипяток совершенно не обжигал кожу, ни пламя, ни раскалённые предметы не могли причинить Аксель ни малейшего вреда, её способность подчинять себе огонь защищала её. Подтянув к себе согнутые в коленях ноги, девушка уложила на них подбородок, буравя взглядом светлую плитку на стене ванной комнаты. Она чувствовала невероятный дискомфорт. Яркое солнце, толпа дружелюбных людей, которые знали её поголовно, люди, которые считают её семьёй, маленькие дети, просившиеся к ней на руки, она настолько ко всему этому не привыкла, что её воротило от каждой улыбки и каждого прикосновения. Аксель видела во всём этом фальшь, неосознанно искала подвох, жизнь обеспечила ей проблемы с доверием, которые вернулись вместе с памятью, и те крупицы доверчивости и миролюбивости, что сформировались в девушке чуть меньше, чем за месяц, не могли тягаться со всеми её травмами и защитными механизмами. Теперь она думала, что ей со всем этим делать. Люди, приютившие и опекавшие её, не заслуживали её настоящую, её скверного характера, её холодности и жестокости, которая въелась ей под кожу вместе с ударами отца, она не то чтобы очень сильно за них переживала, но капля морали и понимание, что нельзя плохо обращаться с людьми, которые делали тебе только хорошее, в ней всё же были. Всю свою осознанную жизнь девушка была злобной сволочью, она это признавала, знала, что такие, как она, могут только причинять боль другим, и она видела лишь один логичный выход из сложившейся ситуации: уйти. Аксель допускала возможность того, что она могла бы стать другим человеком, стать добрее, научиться принимать чужую любовь и заботу, которые её так пугали, ведь большую часть своей жизни она совершенно не знала этих человеческих проявлений, в её картине мира там, где был пряник, обязательно будет и кнут, и дарить то же самое в ответ, но она осознавала, что это займёт слишком много времени, многолетние страдания и их последствия нельзя исправить за один день, а этого времени просто не было. Семья Мадригаль, жители общины, Камило, её Камило, которого она полюбила, и ненавидела себя за это, она считала любовь и привязанность слабостью, ведь если ты кого-то любишь, этому человеку гораздо легче причинить тебе боль, а боль, причиняемая любимыми людьми, ранит сильнее, чем тысяча мечей, все они не смогут ждать, их мир стоит на других вещах, они абсолютно не будут её понимать, не примут её такой, в этом Аксель была совершенно уверена, она бы сама себя такой не приняла. Вздохнув, девушка вытянула ноги и опрокинулась назад, погружаясь в воду с головой. Она прекрасно осознавала, что своим уходом она причинит людям, которые её полюбили, боль, но она считала, что лучше одна кратковременная боль, чем та, которую Аксель может им причинить, если останется.
Девушка покинула ванную комнату примерно через полчаса и заметила запотевшее зеркало в соседней, видимо, Камило тоже недавно вымылся. Ощущение чистоты совсем немного сняло дискомфорт, Аксель решила, что покинет Энканто следующей ночью, тянуть было нельзя, пока её привязанность к Камило и его семье не зашла слишком далеко, за оставшиеся ночь и день она насладится последними крупицами эфемерного счастья, а потом закроет свое сердце на десять замков и уедет прочь, чтобы уберечь людей, которых, как бы она это не отрицала, полюбила, от себя самой. Спустившись в столовую, Аксель застала там почти всю семью, на столе стояла еда только для парня с девушкой, женщины хлопотала кухне, наскоро готовя еду к спонтанному празднику. Камило, сидевший в своей желтой рубашке с хамелеонами, плечи которой немного намокли от влажных кудрявых волос, услышал шаги и повернулся к любимой, после чего встал, смотря на неё своими большими, обеспокоенными её состоянием, оливковыми глазами. Девушка приложила все усилия, собрала всё, что появилось в ней за то короткое время, что она пробыла в Энканто, и улыбнулась, подойдя к юноше. Она прильнула к нему, укладывая ладони на его грудь, он обвил руки вокруг её талии и уткнулся лицом в изгиб шеи.
— Тебе получше? — спросил Камило, немного поворачивая голову.
— Да, от ванны стало легче, — тихо усмехнулась Аксель, зарываясь пальцами одной руки во влажные волосы парня.
— Я так по тебе соскучился, — прошептал юноша, крепче прижимая к себе любимую и мягко целуя её в шею.
— Не сейчас, ми карамелито, — шепнула девушка в ответ, но всё же не смогла не прикрыть глаза от удовольствия, её шея была чувствительной, и Камило это знал, каждый раз, когда он так делал, по коже Аксель пробегал табун тёплых мурашек, — Потерпи, после праздника я вся твоя.
Юноша прыснул, выпрямился и несколько раз звонко чмокнул девушку в щёку, после чего взял её за руку и потянул сесть рядом с собой, чтобы поесть нормально впервые за последние дни. Они оба мычали от удовольствия, уплетая приготовленную для них еду, кормили друг друга, от чего смеялись и прикрывали рты ладонями. Камило казалось, что всё будто бы вернулось на свои места, его любимая была почти такой же, какой он её помнил, к какой привык, и в его сердце не было ни тени сомнения, что у них всё будет хорошо.
Blackmore's Night — Home Again
Солнце уже село к тому моменту, когда вся семья и виновники торжества собрались в холле, одежда была нарядная, но без особых изысков, Мирабель знала, что когда пара вернется, это будет праздновать весь город, поэтому ещё в тот день, когда они уехали, она сама принялась шить для подруги новое платье специально для празднования, оно было красивого винного цвета, что неплохо сочетался с оранжевым праздничным жилетом Камило. Касита широко распахнула главные двери, и семья в полном составе двинулась в город, который уже сиял от зажженных свечей и улыбок его жителей. Каких-то особенных украшений не было, разве что, по взмаху руки Исабелы улицы наполнялись свежими цветами, огибая арки, свисая гирляндами на площади и обвивая фонари и колонны. Вдоль стен стояло небольшое количество столов, заполненных закусками, поскольку большинство жителей на момент возвращения пары уже успели поужинать, и, преимущественно, бутылками с алкогольными напитками. На сцене устроились музыканты с гитарами, волынками, флейтами и аккордеонами, стоило парню с девушкой, что шли впереди, держась за руки, ступить на площадь, горожане вновь разразились радостными возгласами, и Аксель, смотря на всю эту дружелюбную толпу, вспомнила свои гулянки на Кубе и поняла, что сегодня ей нужно крепко выпить, чтобы расслабиться.
Уже через какие-то полчаса она стояла у одного из столов вместе с Феликсом и Бруно и глушила пятую стопку чичи. Мужчины, употреблявшие этот крепкий напиток по праздникам уже довольно давно, глазам своим не верили, ведь девушка не пьянела, она стояла, чуть покачивая бедрами в такт музыке, на её щеках играл легкий румянец, но речь была связной, движения такими, будто вместо тростниковой водки она пила обычную воду и дурила этих двоих, в которых проснулся азарт и интерес, кто кого сумеет перепить, но уже после седьмой стопки их пыл поумерился, мужчины были расслабленные, весёлые и сошлись с Аксель на ничье, после чего растворились в толпе. Девушка действительно могла выпить очень много и практически не опьянеть, то ли это была просто особенность её организма, то ли она закалилась на родине, где медовуху дети пили с четырнадцати, а она сама, будучи жрицей, употребляла и более крепкие напитки во время обрядов и ритуалов. Вытерев губы тыльной стороной ладони, она задумалась о том, как ей бы сейчас хотелось кубинскую сигару. Чтобы перебить горький вкус чичи, Аксель сунула в рот кусочек манго, и вдруг вокруг её талии обвились знакомые сильные смуглые руки. Откинув голову назад, девушка встретилась взглядом с Камило, который улыбался, изгибая бровь:
— Ты что с моими отцом и дядей сотворила? Они еле на ногах стоят.
— Они просто бросили вызов человеку, который не любит проигрывать, — усмехнулась Аксель, проглатывая мякоть фрукта.
— Я это учту, — парень широко улыбнулся и наклонился, целуя сладкие из-за сока манго губы девушки.
Аксель развернулась и обвила руками шею юноши, её пальцы запутались в его волосах, слегка сжимая их на затылке, из-за чего Камило коротко промычал в губы возлюбленной, крепко обхватывая руками её талию и спину. Когда девушка впервые поцеловала его после того, как вернула память, парень осознал, что она далеко не нежный и невинный цветочек, как он думал после их первой близости, возможно, дело было в алкоголе, но Аксель была страстной, даже какой-то напористой, её губы и руки были гораздо горячее обычного, заставляя Камило краснеть, от непривычки его колени начали слегка подрагивать, а по низу живота пробегали мурашки. Оторвавшись от юноши и опалив его губы горячим дыханием, Аксель взяла его за руки и потянула к центру площади:
— Пошли танцевать.
Широко улыбнувшись, парень послушно последовал за ней, и они закружились в вихре огней и разноцветных костюмов под чарующие звуки музыки. Она танцевала так, будто завтра не должно было наступить, парень не знал, в чем была причина, в алкоголе, или в настоящей личности девушки, но, похоже, танцевать она любила и, черт возьми, умела, до этого он всего раз видел, как она танцует, и контраст был огромный. Аксель была очень гибкой и раскрепощённой, она выписывала бедрами и кистями рук немыслимые узоры, поднимала волосы, закрывая глаза и запрокидывая голову, выгибала поясницу, закидывала руки на плечи Камило, а он, выпивший три бокала вина и не менее раскрепощённый, крепко прижимал её к себе, они утопали друг в друге и в буйстве танца, будто вокруг не было ни единой души. В какой-то момент они слились в поцелуе и не заметили, как их занесло в практически неосвещённый переулок, они оторвались друг от друга, жадно вдыхая воздух, юноша, прислонившись лбом ко лбу любимой, упирался обеими руками в стену по бокам от неё, Аксель, обнимая его за шею и не произнося ни слова, коротко кивнула в направлении Каситы.
Дверь комнаты Камило с грохотом захлопнулась, как только пара забежала внутрь. Повернувшись к юноше, Аксель схватила его за воротник рубашки и потянула на себя, заставив парня коротко простонать, звук, вырвавшийся из него, был поглощен жарким поцелуем. На пол полетела одежда, Камило припал губами к шее возлюбленной, оставляя на её горячей, почти обжигающей, коже дорожку мягких поцелуев, тем самым выбивая из девушки приглушённые стоны и всплески её силы: немногочисленные свечи, что были в комнате, в один миг вспыхнули, делая атмосферу ещё более интимной. Между влюблёнными будто вспыхнул пожар, сказать, что Аксель в ту ночь была активной, значит не сказать ничего, и юноше это безумно нравилось, практически до головокружения, он шептал ей: «Я люблю тебя», девушка прижималась к нему, целовала его, сдерживая рвущиеся наружу слёзы, она хотела запомнить его, прочувствовать его каждой клеткой своего тела, ведь она знала, что ближе, чем в тот момент, они больше не будут никогда.