глава 11
Алина шла после работы домой. Сегодня она задержалась, и город уже утонул в мягком сумраке. Огни фонарей цепочкой выстраивались вдоль дороги, подсвечивая её шаги, будто приглашали не торопиться. Она и не спешила - впервые за день позволила себе остановиться внутренне, насладиться тишиной и редким ощущением, что можно просто идти, без цели и ожиданий.
Ветер приносил запахи осени: прелые листья, сырость земли и тонкую нотку дыма от далёких костров. Вдали редкими огоньками мерцали окна чужих домов, а впереди маячил её дом - на самой окраине, чуть в стороне от остальных, словно чужак, но всё же родной.
Мысли одна за другой рождались и гасли. Совсем недавно жизнь казалась ровной, понятной, устроенной. День сменял день, и всё шло по привычному кругу. Теперь же всё изменилось так резко, что порой она не успевала осознать, где находится и к чему идёт. Идя по узкой улице, Алина вдруг уловила: дорога домой стала символом её пути - длинная, полутёмная, с неожиданными поворотами, но всё равно ведущая туда, где ждёт свет в окне.
Дом стоял чуть в стороне от улицы, утопая в полутьме. Невысокий, с покатой крышей, по которой скользили бледные отблески фонаря. Когда-то белый фасад давно потемнел, краска на ставнях облупилась, но в этом было что-то трогательное - словно дом хранил следы чужих историй.
Небольшой палисадник, окружённый низким забором, зарос травой. По углам чернели кусты сирени, весной наполнявшие воздух густым ароматом. Дорожка к крыльцу, выложенная плиткой, кое-где сбилась и покосилась, но именно это несовершенство придавало дому особое тепло.
На крыльце горела тусклая лампочка, её свет дрожал, будто сердце уставшего старика. В окне второго этажа отражался кусочек неба с редкими звёздами, и от этого казалось, что дом сам наблюдает за её возвращением.
Алина остановилась, вдохнула глубже. Каким бы ни был её день, здесь ждали стены, которые знают всё и молчат.
Поднявшись по скрипучим ступеням крыльца, она толкнула тяжёлую дверь. В нос ударил привычный запах - смесь старого дерева, бумаги и лёгкой горечи кофе, словно напиток когда-то пролился и навсегда впитался в стены. Дом встречал её тишиной.
Она включила свет в прихожей, и мягкий жёлтый круг сразу сделал пространство уютным. На вешалке висело несколько пальто, рядом стояли старые ботинки, которые давно пора выбросить, но рука не поднималась. Всё здесь напоминало о том, что жизнь тянется, несмотря на перемены.
Сняв пальто, Алина провела рукой по шероховатой стене и прислушалась. В доме было тихо, только половицы мягко отзывались на её шаги. На кухне она зажгла свет, машинально поставила чайник и вдруг поймала себя на мысли: когда-то вечера были другими - наполненными смехом, разговорами, привычным уютом. Теперь осталась только она и её воспоминания.
Она села к окну, обхватила ладонями чашку и замерла. Мысли вернулись в школу. Перед глазами вновь возник Даниил - тихий, замкнутый мальчик, всегда сидящий чуть в стороне. Сирота. Родителей у него не было, воспитывал дядя. Алина знала это, и от одной мысли сердце сжималось. Как тяжело расти без материнской ласки, без отцовской поддержки. Дети могут казаться сильными, но внутри они такие же хрупкие, как стекло.
«Как он держится? Как справляется?» - думала она снова и снова. Казалось, что он несёт тяжесть, невидимую для других. Но в его взгляде всё же светилось что-то, что не давало назвать его сломленным.
Алина прикрыла глаза. Своё одиночество она могла заглушить книгами, разговорами, привычными делами. У него такой возможности не было. В тишине дома мысль звучала особенно остро: как сложно - жить без родителей.
Она сделала глоток чая и снова вспомнила его взгляд. Она знала лишь одно - он живёт с дядей. Но что случилось с родителями? Болезнь? Несчастный случай? Слухи и обрывки слов не давали ответа.
Внутри поднималось упрямое желание узнать правду. Не из любопытства, а чтобы понять, чем живёт этот мальчик, откуда в его глазах скрытая боль. «Я должна поговорить с ним... или с его дядей», - подумала Алина, но тут же усомнилась: а не будет ли это вторжением? И всё же сердце подсказывало: оставаться в стороне она не сможет.
Она долго смотрела в окно, где за стеклом светился одинокий фонарь. В его дрожащем свете ей чудился силуэт Даниила - одинокого, но стойкого.
Убирая со стола чашку и книги, Алина вдруг заметила знакомую обложку. Тетрадь. Та самая, к которой она раньше прикасалась, но так и не решалась прочитать.
Сердце дрогнуло. Вечерняя тишина и её собственные мысли о мальчике словно подталкивали: пора.
Алина села обратно, провела ладонью по шершавой обложке и медленно раскрыла её. Первые строчки, неровные, будто писались дрожащей рукой, ожили перед ней.
«Сегодня опять тишина в доме. Дядя говорит - надо быть сильным, но я не знаю, как это. Когда мама уходила утром, я думал, что вечером всё будет как всегда. Но она не вернулась. Потом сказали, что её больше нет. Я не верил... долго не верил.»
На полях были размазанные чернила, словно слёзы падали прямо на бумагу.
Алина крепче сжала края тетради и перевернула страницу.
«Про папу я почти ничего не помню. Только смех, когда он качал меня на руках. Дядя говорит - он уехал, потом не стало и его. Я спрашивал - где он, как это было? Дядя всегда молчит. Я учусь не спрашивать.»
Сердце болезненно сжалось. За словами мальчика проступала огромная пустота, с которой ему пришлось остаться один на один.
На следующей странице был корявый рисунок: маленький человечек с рюкзаком, рядом тёмная фигура. Подпись: «Мы с дядей. Но я всё равно один.»