Не друзья

Чжун Ли понимал, что на этот раз серьезно обидел Ду Юя, ведь тот снова перестал с ним разговаривать.

Хотя именно он сам стал жертвой нападения, но, судя по текущей ситуации, оказалось куда подлее назвать друга такими словами, как «извращенец» и «мерзость», чем совершить над ним то самое насилие.

Чжун Ли не совсем понимал, почему все так вышло. Обычно в его компании друзей речь была настолько грубой и непринужденной, что никто внимания не обращал, и уж точно никто не ссорился из-за пустых слов. Все они были толстокожими, даже такой крепкий мужчина, как он, после того, как его повалили и сделали с ним это, просто подрался бы с обидчиком, и на том инцидент был бы исчерпан.

Но Ду Юй решил оборвать их дружбу всего лишь из-за одной фразы.

Чжун Ли размышлял, что, вероятно, причина в том, что Ду Юй был человеком изысканным. Этот мужчина с самого детства привык к тому, что его хвалят и лелеют, все вокруг только и старались угодить ему, так что подобный холодный душ в самый неподходящий момент, должно быть, обрушился на него впервые.

Но разве мужская дружба должна быть такой чересчур чувствительной? То ли Ду Юй и правда слишком похож на девчонку, то ли ему, Чжун Ли, теперь следует в знак примирения подставить свою задницу?

Однако в последнее время его куда больше беспокоил не Ду Юй, а Оуян.

Все это время он был слишком беспечен и не замечал перемен, но теперь, присмотревшись, увидел, что его нежный цветочек Оуян за время его невнимательности совсем завял, будто побитый градом.

Хотя внешне Оуян казался таким же, как всегда — работал дома, готовил еду, убирался, но он явно угасал, и с каждым днем его душевное состояние становилось только хуже.

Когда Чжун Ли спрашивал его об этом, Оуян лишь отмахивался, объясняя, что виной всему плохая погода и простуда, и просил не беспокоиться. Но даже полный дурак понял бы, что частые всхлипывания и осипший голос Оуяна никак не могли быть вызваны банальным вирусом.

Чжун Ли знал, что, если Оуян что-то скрывает и упорно молчит, значит, дело точно связано с тем мелким негодяем из семьи Сяо. Он также знал, что молодой господин Сяо уже вернулся из Америки, и даже видел его свежее фото в газете.

Шесть лет назад Сяо Сюань был еще подростком с детской внешностью, а теперь превратился в высокого юношу. Его лицо почти не изменилось, разве что стало более взрослым, особенно эти прозрачные, как кристалл, кошачьи глаза.

Раньше Чжун Ли считал, что несовершеннолетние — милейшие создания, настоящие ангелочки, но теперь один взгляд на того парня вызывал ассоциации с жестокими детьми, которые выкалывают глаза котятам.

Неважно, насколько хороша его внешность, по сути, он просто избалованный и подлый богатый наследник. Ради минутной прихоти он завладел Оуяном, но когда ему надоело играть, он бросил Оуяна и подстроил жестокое избиение, едва не лишив того жизни.

Такой искренний и преданный человек, как Оуян, отдал тому парню все свое сердце, а в итоге получил лишь боль и предательство.

Чжун Ли допускал мысль, что люди могут меняться, и нельзя судить Сяо Сюаня по прошлому, за шесть лет человек может повзрослеть.

Вот только этого времени хватило, чтобы маленький ублюдок вырос и стал большим ублюдком.

Однако, несмотря на все свои слежки и расспросы, Чжун Ли так и не обнаружил признаков того, что Сяо Сюань беспокоит Оуяна. Напротив, казалось, будто тот вовсе забыл о существовании Оуяна, да и, судя по всему, обзавелся новым увлечением. Чжун Ли издалека видел, как Сяо Сюань входил и выходил из ресторана в тесном сопровождении кого-то, и их позы выглядели более чем двусмысленно.

Эта загадка не давала Чжун Ли покоя. Он уже начал думать, что, возможно, ошибался насчет Сяо Сюаня, но затем вспомнил, что прошлым вечером в холодильнике не оказалось его любимого супа из серебристых грибов и красных фиников. Насколько же сильным должен быть удар, чтобы Оуян забыл приготовить для него ночной перекус?

Погруженный в эти мысли, Чжун Ли возвращался в авторемонтную мастерскую, когда вдруг столкнулся с А Чаном. Он сразу же схватил его за руку:

«А Чан, мне нужно кое-что у тебя спросить».

«Что именно?»

Лицо А Чана тоже выглядело мрачным, и по его виду можно было подумать, что он собирается на кого-то наброситься.

«Как у твоего А Е дела с Сяо Вэнем? Мне кажется, в последнее время Сяо Вэнь выглядит каким-то подавленным...»

Лицо А Чана мгновенно побагровело от гнева и стыда: «Ты разве не в курсе? Этот болван А Е расстался с Оуяном, трещал про какого-то там «идеального мужчину», и я не мог его остановить. Только бросил Оуяна, как его самого тут же кинули. Полный позор! Если бы он не был моим родным братом, я б в это дерьмо даже не влезал».

Чжун Ли остолбенел: «Сяо Вэнь мне вообще ничего не говорил».

А Чан снова покраснел: «Наверное, хотел сохранить А Е лицо» - Затем зло сплюнул: «Только этому щенку кроме позора ничего не нужно».

В душе Чжун Ли вскипела ярость. К тому, кто бросил Оуяна, у него не могло быть ни капли снисхождения:

«А кто этот человек, с которым А Е встречался?»

«Вообще-то, персона важная.» — А Чан неловко замялся: «Сяо Сюань, знаешь такого? Младший сын из семьи Сяо...»

В ушах Чжун Ли прозвучал оглушительный грохот. Кровь ударила в виски, и весь мир будто замер.

Прошли годы, Оуян наконец-то смог завязать новые отношения, а этот негодяй снова не оставил его в покое. Казалось, он недостаточно поиздеваться над Оуяном, словно сама мысль о том, что Оуян может обрести покой, невыносима для Сяо Сюаня.

Говорят, один день супружества стоит сотни дней благодарности. Даже если этот выродок не помнит никакой благодарности, он мог бы хотя бы вспомнить все те обеды в доме Оуяна. Кормить этого бессердечного негодяя, который прикидывался несчастным, было хуже, чем бросать кости собаке.

Мысль проучить Сяо Сюаня давно уже зрела в сердце Чжун Ли. Он сдерживался только потому, что Оуян боялся неприятностей, но ему самому было нечего терять.

Теперь же старые обиды смешались с новыми, и Чжун Ли был готов разорвать десяток Сяо Сюаней голыми руками. К тому же А Чан, взбешенный из-за того, как подло поступили с его братом, как раз искал людей, чтобы проучить молодого господина Сяо. Чжун Ли тут же вызвался помочь, не раздумывая ни секунды.

Они предполагали, что у человека такого статуса, как Сяо Сюань, наверняка есть охрана, поэтому собрали побольше народу. Даже если каждый нанесет всего один удар, этого хватит, чтобы преподать ему хороший урок.

Однако в итоге их затея обернулась полным провалом.

Охранники оказались невероятно сильны, но самое ужасное было то, что сам Сяо Сюань дрался как профессиональный боец. Чжун Ли едва смог нанести ему хоть один удар, и в следующее же мгновение его запястье было скручено, а горло перехвачено так, что он не мог пошевелиться.

За всю свою жизнь он не испытывал такого унижения. Враг был прямо перед ним, но вместо расплаты он мог лишь наблюдать, как тот насмехается над ним. Гнев бил ключом, жилы на висках пульсировали от ярости. Сяо Сюань несколько секунд смотрел на него сверху вниз, и в его взгляде читалось понимание — он явно узнал Чжун Ли.

Чжун Ли отчаянно хотелось спросить его, помнит ли он, как Оуян заботился о нем, когда тот притворялся бедным студентом? Осознает ли он, чем обернулась его благодарность?

Если бы в Сяо Сюане оставалась хоть капля совести, он бы понял, почему Чжун Ли готов был пойти на него с голыми руками. Понял бы, что тех нескольких ударов, которые он сейчас получил, недостаточно, чтобы искупить то избиение, которое когда-то перенес Оуян.

Достаточно было бы тени раскаяния на его лице, и инцидент можно было бы замять, оставив без последствий, но Сяо Сюань лишь едва заметно усмехнулся, выпрямился и равнодушно бросил:

«Отправьте их в полицейский участок. Я хочу подать заявление.»

Теперь Чжун Ли сидел в участке, чувствуя себя униженным и разбитым.

Благодаря «заботе» Сяо Сюаня даже обычно спокойные полицейские внезапно прониклись рвением. Под грубыми окриками особенно усердного офицера Чжун Ли давал показания, кипя от ярости и горечи. Ему было невыносимо больно за Оуяна.

Как и Оуян, он, несмотря на все свои слова, в глубине души все еще надеялся увидеть в Сяо Сюане хоть что-то человеческое. Вместо этого тот не только не проявил ни капли снисхождения, но и намеренно обострил ситуацию, превратив обычный административный штраф в уголовное дело с реальным сроком.

Ради чего Оуян терпел все эти страдания? Ради этого бессердечного монстра?

Размах происходящего ошеломил всех. Даже те, кто обычно мог бы помочь с решением подобных проблем, теперь разводили руками, потому что давление со стороны Сяо Сюаня оказалось слишком сильным.

Чжун Ли разрывался между тревогой за себя и мыслями о том, как переживает Оуян, не дождавшись его дома. Он сидел, схватившись за голову, и в отчаянии смотрел на стену, когда внезапно услышал звук отпираемой двери.

В лязге ключей кто-то назвал его имя.

«Чжун Ли».

Ошеломленный неожиданным вызовом, он ожидал новых унижений по указанию Сяо Сюаня. Однако офицер внезапно стал подчеркнуто вежлив.

Сделав несколько шагов по коридору в полной растерянности, Чжун Ли увидел в комнате человека, который явно ждал его.

Яркий свет лампы выхватывал каждую черточку его лица. Легкая морщинка между бровей выдавала недовольство, но во взгляде читались забота и надежность.

Сердце Чжун Ли сжалось от тепла:

«Ду Юй...»