Лесная Ведьма

Катерина громко хлопнула дверью.

Она редко ошибалась в людях. В маленьком Лущине сделать это было практически невозможно: первое впечатление всегда было правильным – внешность отражала характер, и если человек выглядел как дурак, то, скорее всего, дураком и оказывался. Но с этим Андреем было всё не так.

Этот парень раздражал. Катерина не могла понять, чем и почему, но внутри всё закипало от одного его вида.

Лицо его, с большими выразительными глазами, носом с маленькой горбинкой и ровной линией губ, создавало впечатление холодного и замкнутого человека с непростым характером. Внешне он был похож на какого-нибудь высокомерного английского графа или герцога. Вот только вёл себя совсем не так. В каждой его фразе Катерина слышала тепло и неподдельный интерес, для которых не было никакого повода. Он слишком много улыбался, слишком много пытался угодить. Все в нём было слишком, и от этого зубы скрипели. Он вёл себя так, как будто они были давними друзьями. Какой-то подвох таился в парне, он словно был лишней деталью большого механизма привычной для Катерины лущинской жизни.

Тюлевые занавески вздрогнули от холодного ветра. Девушка поспешила закрыть окно, но яркий свет улицы резанул глаза. Катерина тихо ойкнула, прислонив ладони к лицу.

Утренний разговор с улыбчивым соседом слишком долго занимал девичьи мысли, и Катерина не успела подумать о главном: почему она оказалась именно здесь, в квартире бабушки? Ей снова ничего не объяснили.

Она с трудом помнила, где начинался и заканчивался сон. Казалось, будто весь вчерашний день был длинным, местами страшным, но очень интересным и захватывающим сном. А может, так оно и было? Но тогда почему она всё-таки здесь?

Ответы могли дать только ведьмы Лесного Круга, и Катерина решила непременно сегодня там появиться. Но для начала надо было заглянуть домой, все объяснить маме и по возможности увидеться с Еленой.

Улица встретила Катерину настоящей какофонией. Всё шумело, гудело, звенело – громкость мира как будто резко увеличили. Привычные звуки сначала смешались в гулкий шум, а затем стали отчетливо проступать в сознании. Она слышала буквально всё: шелест ветра в кронах яблонь у подъезда, мурчание рыжего кота на лавке, сиплые голоса ворчливых старушек, обсуждающих последние лущинские сплетни.

Звуки непрерывно сменяли друг друга. Вдруг где-то поодаль начинали кричать галки, но затихал кот-мурлыка, громче шумел ветер, срывая с деревьев хрупкие ветки, – и тут же затихали старушечьи голоса. Катерина мотнула головой в сторону. Почему она всё это слышит? И почему так громко?

Глаза всё ещё болезненно реагировали на дневной свет, и Катерина беспрестанно терла их ладонями.

Короткий сон, пусть и бесцеремонно прерванный громкой музыкой, все-таки подарил новых сил, которых оказалось достаточно, чтобы бегом преодолеть несколько улиц, отделявших квартиру Чернавиных от бабушкиного дома.

Катерина бежала, ощущая легкое жжение в ногах, и расплывалась в мечтательной улыбке, вспоминая ночной полёт. Ей и сейчас казалось, будто она летит над землёй. Небольшая пробежка смела напрочь тяжелые мысли и заставила неожиданно стихнуть громкие звуки вокруг. Теперь Катерина просто наслаждалась мгновеньем.

Ветер, правда, уже не такой теплый, как вчера, играл в темно-русых волосах. Потрепанные кеды, запачканные золой, отталкивались от холодного, ещё не раскаленного дневным солнцем шершавого асфальта. Редкие прохожие удивлённо смотрели вслед, иногда громко отвечая на короткие порывистые приветствия.

Летний зной решительно сдал свои позиции. Весь июль в Лущине стояла теплая, местами жаркая, но всё же привычная для этого месяца погода. А тут вдруг всё резко изменилось. От рассветного жгучего солнца не осталось и следа. Небо над Лущином заволокли свинцовые дождевые тучи, подгоняемые быстрым ветром, а столбик термометра упал на пару делений.

                                                                                     ***

Бывают дни, когда с самого утра в воздухе сквозит тревожность. В такие дни непременно что-то должно случиться, и невозможно предугадать, хорошее или плохое. В пасмурную погоду тревожность эта усиливается, проникая в человеческие души и заставляя испытывать необъяснимое волнение.

Ольга насытилась тревожностью сполна. Она сначала злилась в бессилие, узнав о деталях посвящения Катерины. Затем злость сменилась дрожащим волнением, и Елене едва удалось удержать подругу дома. Ольга рвалась к дочери, не внимая настоятельным советам, что до утра Катерине нужен полный покой.

Огонь, вода, астральный сон – все эти слова были хорошо знакомы Ольге, за её жизнь Агата посвятила в ведьмы не одну девочку. Вот только столь опасное посвящение почему-то досталось именно Катерине.

Утреннее ожидание женщины делили вместе. Душный воздух квартиры, в которой сегодня не решались открыть окна, впитывал волнение и, гоняя самые страшные мысли между четырьмя стенами гостиной, возвращал их в усталые головы.

Как только входная дверь хлопнула, обе женщины облегченно выдохнули.

– Я дома! Ну и духота тут!

Мама с Еленой тут же появились рядом. Судя по бледным лицам, эту ночь обе провели без сна.

– Ты как? Как себя чувствуешь? – взволнованно спросила крёстная, внимательно осматривая Катерину с ног до головы.

– К бою готова, – шутливо отозвалась та, бросая у входа потрепанные кеды.

Но подобное настроение лишь насторожило женщин. Они смерили Катерину одинаково взволнованными взглядами.

– Всё пошло не совсем так, как предполагалось, – вдруг тихо и серьёзно начала Елена. – Обычно посвящение – весёлый праздник, а не...

– А не квест на выживание, – сердито добавила Ольга Константиновна.

Она возмущенно скрестила руки на груди. Губы её сжались в тонкую линию, а на лбу проступила морщинка. Напряженные мышцы лица обозначили острые скулы. Русые волосы, собранные в незамысловатый пучок, растрепались и выглядели выгоревшими и блеклыми.

Серые глаза потемнели от негодования. Катерина невольно вздрогнула – она редко видела маму такой рассерженной.

Елена виновато опустила взгляд.

– Всё в порядке, – попыталась разрядить обстановку Катерина. – Это было даже... весело.

– Ты чуть не погибла!

– Я бы этого не допустила, - нервно перебила её Елена. Голос её дрожал.

– Огонь же ты допустила....

– Это был призрачный огонь. Он не жёг, верно, Кать? – попыталась оправдаться колдунья, бросая растерянный взгляд то на подругу, то на крестницу.

«Он яростно сжигал», – мелькнуло в голове Катерины, но произнесла она лишь короткое привирающее:

– Да.

Ольга Константиновна немного успокоилась. Морщинка на лбу разгладилась.

Катерина стояла в недоумении, но старалась не подать вида. Может, Елена действительно не знала, как сильно свирепствовала огненная стихия вчера вечером? Подставлять крёстную в маминых глазах не хотелось. В конце концов, эта ложь была во благо, не к чему маме лишние волнения. А с Еленой она поговорит позже наедине.

– После купания в Медвежьей лапе, – Елена осторожно глянула на подругу, но наткнулась лишь на серьёзный колкий взгляд, – ты провалилась в астральный сон. Это редкое явление, и тем более странно, что это случилось с тобой в день посвящения. Скажи, было страшно?

– Я..., - Катерина не могла подобрать подходящих слов, чтобы описать всё, что происходило ночью. – Я летала над лесом и полями, смотрела на звёзды...

– И пела под полной луной? – с надеждой спросила крёстная, поймав искрящийся и восторженный взгляд голубых глаз.

– И пела под полной луной, – радостно призналась Катерина. Ей так хотелось с кем-нибудь разделить эти чудные воспоминания, эту лёгкость ночного полёта, эту пьянящую сознание свободу.

Елена понимающе улыбнулась.

– Я даже немного тебе завидую, – мечтательно добавила она.

– Марш завтракать, – строго приказала Ольга Константиновна, прервав их восторженные речи.

И хотя в голосе всё ещё слышались колкие нотки, глаза потеплели, и в их серой глубине отражалась любовь.

Пар клубился над чашкой кофе. Катерина вдыхала горький аромат. Румяные сырники, заботливо приготовленные мамой, ждали её на тарелке. Но есть не хотелось.

– Катя, поешь, пожалуйста, – настоятельно попросила её Елена. – После посвящения тебе нужны силы. Астральный сон наверняка опустошил все запасы.

– Я в порядке.

Но убедить никого в этом не удалось. Пришлось завтракать под пристальным надзором мамы и крестной, хотя еда едва лезла в рот. Хотелось чего угодно – бежать, летать, жить, начать изучать колдовство, в конце концов, – но только не набивать желудок. Энергия била ключом и требовала освобождения.

                                                                                          ***

– Вы сказали маме, что огонь на посвящении был «призрачным», – тихо, так, чтобы слова эхом не отразились от подъездных стен, произнесла Катерина, пока они с крёстной спускались по ступенькам.

– А что-то не так? – спросила Елена, замедляя шаг. – Призрачный огонь – разновидность иллюзорной магии, он не жжёт...

– Но он жёг!

Лицо Елены вытянулось от удивления. Она внимательно посмотрела на крестницу.

– Нет, Катя...быть не может!

В доказательство Катерина подвернула штанину, обнажая бледно-розовый след от огня.

– И дым был настоящим? – в ужасе воскликнула женщина.

Катерина кивнула.

Долгий путь через лес они продолжили молча.

                                                                                     ***

Темные серые тучи окончательно задушили ласковое летнее солнце. В мрачном свете дождливого дня каменное здание с черепичной крышей выглядело совсем уныло.

Когда Елена и Катерина добрались до Лесного Круга, с неба уже накрапывали первые холодные капли.

– Сегодня познакомишься со всеми, кого ещё не знаешь.

– Не волнуйся, мы о ней позаботимся, – раздалось у крыльца, и на пороге возникли две знакомые фигуры.

– Наталья, – представилась смуглая женщина с белокурыми волосами, ласково улыбнувшись Катерине.

Девушка не смогла не улыбнуться в ответ. Большие голубые глаза с желтоватой радужкой мягко и спокойно смотрели на мир. Немного вздернутый нос и россыпь веснушек на смуглом лице завораживали. Казалось, в этот пасмурный день белокурая колдунья заменяла собой солнце. Сменив вчерашнюю белую блузу и зелёную юбку на длинное серое льняное платье, Наталья выглядела еще красивее прежнего. Мягкие кудри были убраны в небрежную причёску, что лишь добавляло ей шарма.

– Татьяна, – не осталась в долгу её спутница, протягивая Катерине руку для приветствия.

В серо-голубых глазах рыжеволосой ведьмы искрились хитрые огоньки. Её худые руки были украшены большим количеством цветных плетёных фенечек, а на шее висел какой-то странный деревянный оберег, по форме отдалённо напоминавший птицу. Медные волосы женщины были собраны в длинную косу, подвязанную желтой лентой и украшенную вплетенными полевыми цветами, пряди челки завились и небрежно спадали на широкий лоб. Неизменное черное платье выглядело длиннее прежнего, закрывая подолом лодыжки.

– Оставляю тебя в надёжных руках, – устало произнесла Елена, ободряюще хлопая Катерину по плечу. – У меня скопились дела в Звёздовске. Надеюсь, вечером заберу тебя.

Обняв крестницу на прощание, Елена быстро исчезла за высоким частоколом.

Катерина подумала, что должна испытывать волнение, находясь в новой компании. Но ничего подобного она не чувствовала. Наталья вызывала у неё необъяснимое доверие, а Татьяна, пусть поначалу и пугала, но сейчас выглядела вполне дружелюбно.

Стоило им переступить порог, как капли дождя звонко забарабанили по черепичной крыше.

– Болят глаза, Катенька? – заботливо поинтересовалась Наталья, глядя, как Катерина щурит глаза, заходя в старое здание Лесного Круга.

Катерина кивнула.

– Такое бывает после посвящения. Ты привыкаешь видеть мир по-новому.

Медленно миновав ровно половину коридора наставников, компания остановилась у большой белой двери с тонко процарапанными знаками по всей поверхности.

Фантазия разыгралась не на шутку, и Катерина живо представила, что могло находиться по ту сторону: пыльные шкафы, до верху набитые причудливыми ведьминскими ингредиентами – лягушачьими лапками, высушенными глазами и измельченными в порошок волчьими зубами, букеты неизвестных растений, подвешенные к потолку и дожидавшиеся прискорбной участи, склад мётел или хранилище старых котлов.

Наталья взмахнула рукой, в воздухе повторяя один из символов, и он тут же вспыхнул голубоватым светом. Замок со скрежетом щелкнул, и дверь открылась, взвыв старыми петлями.

Катерина немного расстроилась увиденному – ни одна её фантазия не оправдалась. За белой дверью оказался просторный светлый кабинет, в центре которого располагались две старые покосившиеся парты, стоящие друг напротив друга, и деревянные скамейки, к ним приставленные. Стены были плотно увешаны множеством разных часов: от больших и дорого украшенных, до совсем простых и маленьких. Часы вели себя по-разному: одни тихо гудели, поскрипывая шестерёнками, другие – мерно тикали, отсчитывая секунды. Большие окна с белыми кружевными занавесками пропускали дневной свет внутрь. Всё это больше походило на школьный класс, чем на какую-нибудь таинственную ведьминскую коморку.

Одни из сотен часов гулко зафырчали и, выбросив шестерёнку в воздух, пробили полдень.

На удивлённый взгляд девушки, метнувшийся к своенравным часам, Наталья с улыбкой ответила:

– Это моё. Учу временную магию, но пока даётся с трудом.

– Временную? – переспросила Катерина, понимая, что не понимает пока ровным счетом ничего.

– В миг, заключенный между двумя часами, идущими с погрешностью, можно создавать интересные заклинания, – туманно пояснила колдунья. – Вот только этот миг удаётся поймать крайне редко. Все часы здесь, – она обвела взглядом кабинет, – идут как назло точно.

Холодный ветер ударил в окна, всколыхнув тонкую паутину в углу. Наталья и Татьяна взволнованно переглянулись – непонятно было, что насторожило их больше – сильный ветер или хрупкие оконные стекла.

– Каждый жест природы – её знак людям, – вдруг произнесла Татьяна, обращаясь к Катерине. Её тихий голос сливался с пением ветра за окном. – Ничего не бывает просто так. Идёт дождь посреди лета – природа грустит, дуют ледяные ветра – злится. Нам, ведьмам, послан дар распознавать голос природы. Сила лесных ведьм черпается из гармонии дремучих лесов, бескрайних полей, глубоких рек и озёр. Мы – дети природы и леса, и в этом наше могущество, дающее превосходство перед другими видами магии.

Катерина внимательно слушала, но понимала с трудом. Дождь за окном казался просто дождём, а не каким-то там знаком. Да, он стучал по подоконникам немного тревожно, но не более того. Ветер выл и играл скрипучими соснами, раскачивая их из стороны в сторону. Но это был всего лишь ветер, от которого защищали пусть старые, но вполне надёжные стены Лесного Круга.

– Со временем ты поймёшь, – снисходительно заверила её Наталья, приглашая сесть на одну из лавок.

– А ведьмы – единственные существа, наделённые магией? – с осторожной вежливостью спросила Катерина, немного поёрзав на месте.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну там...вампиры, оборотни, феи – они существуют? – она почувствовала себя неловко и глупо.

Оказаться среди ведьм и ничего не знать об их мире было маленькой, но очень изощрённой пыткой.

Наталья и Татьяна снова переглянулись, на этот раз заметно повеселев.

– Существуют, - ответила рыжеволосая ведьма, и в голосе её не было и тени насмешки, которую всё ожидала услышать девушка. – Но не в том виде, в котором ты их представляешь. Если хочешь, – после небольшой паузы добавила она, – я достану из библиотеки справочник волшебных существ?

Татьяна посмотрела прямо в глаза Катерине, с оживлённым интересом ожидая ответа. Ей нравился этот добрый наивный девичий взгляд, так напоминавший взгляд бывшей наставницы.

– Было бы здорово.

Катерина чувствовала себя слепым котёнком, о котором с трепетом заботились все вокруг. Казалось, ведьмы осторожничают с ней, оберегая. Но от чего, она не знала. Во всём, что было связано с колдовством, сквозила какая-то недосказанность. Неужели ей говорят только то, что выгодно говорить? Эта мысль немного удручала.

– А пока Танюша будет копаться в пыльной библиотеке, – Наталья проводила взглядом ведьму до белой двери и подождала, пока Татьяна захлопнет её, – мы займёмся рунами. Хотя Карина еще не составила для тебя план обучения, думаю, никто возражать не будет. Ты уже слышала что-нибудь о рунах, Кать?

– Это какое-то древнее письмо?

– Да, отчасти. Письменный язык наших предков, к сожалению, практически безвозвратно утраченный. Многие древние заклинания записывались с помощью рун. Они отлично подходят для гаданий, защиты, заклинаний перемещения.

Прямо из воздуха перед Натальей возник белый лист и черная ручка.

– Складывая рунические символы определённым порядком, ты направляешь поток энергии к оживлению заклинания. Смотри.

Наталья начертила на листе пару угловатых символов, похожих на те, что были на двери. Как только последний из них был завершен, одно из трёх окон отворилось, громко пристукнув рамой. Свежий ветер смело ворвался в кабинет, поднимая в воздух листок.

– Я написала обряд отворения замков и представила раскрытое нараспашку окно, – пояснила женщина, внимательно наблюдая за Катериной. – Теперь попробуй ты.

Наталья взмахом руки заперла окно на щеколду.

Катерина попыталась перерисовать сложные угловатые знаки, но вышло плохо. К тому же одновременно рисовать руны и представлять открытое окно у неё не выходило.

Наталья спокойно наколдовала ученице ещё один лист. Затем ещё и ещё один.

– Когда рука запомнит руны, ты сможешь направлять весь поток энергии на представление открытого окна. Как думаешь, как действует магия?

Катерина задумалась. Всё, что она видела пока – изящные взмахи руками, от которых кружки поднимались в воздух, частокол вспыхивал огнём, а окна то открывались, то закрывались. Представления о магии были точно такими же – того и гляди сильно взмахнёшь рукой и что-то натворишь невзначай.

Не дождавшись ответа, Наталья продолжила:

– Мысль, импульс, искра – первое правило магии. Сначала ты представляешь результат заклинания, потом направляешь энергию по телу. В итоге в руках вспыхивает магия. Вот отсюда, – она прислонила палец ко лбу девушки, – через сердце вот сюда. – Женщина сжала ладонь Катерины в своей руке. – Запомни: мысль, импульс, искра.

– Мысль, импульс, искра, – словно зачарованная повторила Катерина.

                                                                                             ***

Прохладная свежесть мокрой земли успокаивала. Ветер лениво сквозил между высокими соснами. Привкус горячего имбирного чая, заваренного после урока Натальей, горечью оставался на языке. Катерина сидела на холодных каменных ступеньках крыльца и листала справочник волшебных существ в ожидании, когда дождь окончательно стихнет. Рядом лежали ручка и исписанный первым изученным заклинанием блокнот. И, хотя отворить окно нараспашку Катерине так и не удалось, руны к концу дня получались всё лучше.

Воодушевление росло. Одного заклинания казалось мало, так и хотелось выучить больше и больше, и Катерина с трепетом ждала новый день. Разбавив лето колдовскими тайнами, девушка вдруг поняла, что покидать Лущин ей вовсе не хочется. И как она раньше могла так презирать родной городок и леса, его окружавшие? Ведь здесь скрывался целый мир!

Елена задерживалась. Она обещала быть к семи, но шёл восьмой час, а от неё не было ни весточки.

– Скоро начнёт темнеть, – на пороге появилась Татьяна, закутанная в большой клетчатый плед. – Можешь на ночь остаться в Лесном Круге, если не хочешь идти через лес в сумерках. Вечером в Змеиной Кладовой неспокойно, наружу вылезают разные тайны...

– Я лучше домой, – покачала головой Катерина. – Только крёстную дождусь.

Дождь затих, но водосточные трубы продолжали выть и греметь.

– У Елены действительно много дел в Звёздовске, – заметила женщина, рассеянно смотря куда-то вдаль. – Целительницы нынче всем нужны. Работы у них невпроворот.

– Целительницы?

– Лекари, врачи. Люди, разбирающиеся одновременно и в медицине, и в магии.

– А разве магия и наука друг другу не противоречат?

Татьяна звонко рассмеялась. Тонкие морщинки собрались в уголках её губ.

– Наука еще не добралась до магии. Зато мы хорошо изучили науку. Ведаем...ведаем.

Татьяна, на бледном лице которой теперь играла улыбка, сотворила из воздуха небольшую хрупкую чашку. Согревающий запах свежесваренного кофе заполнил крыльцо.

Воцарилось молчание. Катерина захлопнула книгу и вернулась к блокноту и рунам.

– Скажи, - вдруг начала Татьяна, – ты помнишь, как бабушка приводила тебя сюда, в Лесной Круг?

Катерина напряженно задумалась. Путевая развилка, Медвежья Лапа, дом посреди густого соснового леса – была бы она здесь раньше, точно что-нибудь запомнила бы.

– Разве она приводила меня сюда?

– Да, и довольно часто, пока ты была маленькая. Неужели совсем ничего не помнишь?

Катерина мотнула головой. Совершенно. Ничего. В детстве она часто и долго гуляла с бабушкой по лесам, собирая ягоды и травы, гостила в её деревенском домике, помогая с закрутками на зиму, слушала сказки, оставаясь на ночь в квартире. Агата вела себя как нормальная бабушка: кормила вдоволь и даже иногда сверх меры, изредка журила за несобранность и мечтательный взгляд и всегда-всегда окружала заботой и любовью. Никакой магии и Лесного Круга не было и в помине.

– А дедушку помнишь?

Другому бы человеку Катерина не стала доверять и рассказывать о воспоминаниях детства, но слова сами слетали с языка в присутствии Татьяны.

– Очень смутно. Мне было семь, когда он умер.

– Да-да, – эхом отозвалась женщина, вдруг погрузившись в собственные мысли.

Татьяна чувствовала сильные всплески энергии рядом с Катериной, но объяснить их природу не могла. Даже для неё, опытной ведьмы, Катерина оставалась загадкой, которую хотелось как можно быстрее разгадать.

Почему же она ничего не помнила? Агата столько раз приводила маленькую внучку в Лесной Круг! Или девушка всё же что-то скрывала? Татьяна хорошо разбиралась в людях – природу, а тем более её детей, трудно было обмануть. Но эти наивные голубые глаза, глядящие на любую магию с трепетным восторгом, просто не могли врать или утаивать что-то. Разве что...

Татьяна ещё раз взглянула на девушку, снова и снова пытавшуюся чертить в блокноте руны.

«Нет же, – мелькнуло в голове, – она ещё ничего не знает о колдовстве».

                                                                                            ***

К восьми Елена так и не появилась, и Катерина решила идти домой одна. Наталья и Татьяна проводили её до Медвежьей лапы и ещё раз предупредили о причудах окружавшего леса.

«Он живой, – напомнила на прощанье Наталья. – Живёт, дышит, говорит. Может напугать, но, если ты не сделала ничего дурного, не тронет».

Именно эти слова почему-то остались в памяти.

Кеды быстро перепачкались в грязи. Катерина хлюпала вдоль Медвежьей лапы с блокнотом и книжкой в руках. Приятная усталость разливалась по телу. День определённо удался, и вряд ли что-то могло его испортить.

С сосновых веток изредка падали вниз холодные капли дождя, громко стуча по кустам и траве. Лес действительно казался живым в сумеречном движении: где-то высоко в ветвях птицы отряхивали перья от лишней воды, в мокрой траве шуршали полевые мышата, смелые кузнечики начинали запоздалую песнь. Катерина теперь слышала то, что Татьяна называла «голосом природы».

Тропка виляла из стороны в сторону. Жгучая крапива по краям сменялась мягкой травой, в зарослях которой красными пятнами мелькала спелая земляника, умытая холодным дождём. Колючие кусты ежевики, изредка встречавшиеся в пути, так и манили рискнуть и сорвать несколько кислых ягод.

Протяжно скрипнул хрупкий деревянный мостик, покрытый шелковистым мхом. Громко загалдели и захлопали крыльями птицы неподалеку.

И всё вдруг тревожно затихло. Голос природы смолк, из всех лесных звуков остался только один – все ещё тихо журчал ручей под ногами.

Катерина, боязливо оглянувшись, застыла на месте, в полутьме сосняка ощущая чей-то внимательный взгляд. Сердце пропустило удар, мурашки колючей стайкой побежали по спине.

Глаза-изумруды пристально изучали фигуру гостьи. Длинный черный уж по-хозяйски преградил дорогу. Два желтых пятна на его голове, ярко выделявшихся в сумеречном свете, были похожи на два полумесяца, растущий и убывающий.

Катерина услышала едва уловимое шипение и, скованная ледяным страхом, попятилась, едва не оступившись. Дыхание перехватило, и девушка чуть не оказалась по щиколотки в прохладной воде.

Она до ужаса не любила змей и прочую мелкую непредсказуемую живность. Но если в Лущине, где цивилизация отпугивала непрошеных гостей, змеи крайне редко попадались на глаза, то здесь, в лесу, они водились свободно. Это были их владения.

«Так вот почему лес называется «Змеиной Кладовой»», - судорожно мелькнуло в голове.

Уж воинственно выгнулся, готовясь защищать своё лесное царство.

– Я не враг, – дрожащим голосом произнесла Катерина, опустив взгляд.

Она не отличалась самонадеянной храбростью. Вот бабушка змей не боялась: взмахнёт рукой, громко скажет «кыш», и змеи обходили стороной. Но то была бабушка, великая колдунья, по словам ведьм Лесного Круга. А что может она, Катерина?

В голову не пришло ничего страшнее неубедительного «кыш».

Змей удивленно посмотрел на девушку, будто спрашивая: «И это все?», а затем проворно скрылся в мокрой траве.

                                                                                           ***

– Смотри! – воскликнула Катерина, выводя на листе руны.

– Здорово, – через силу улыбнулась Ольга Константиновна. – У тебя получается.

Но как ни старалась женщина изобразить восторг и гордость, у неё не получалось.

Катерина остро почувствовала, что её радость не разделяют. Мама молчала, но взгляд блеклых серых глаз всё говорил за себя. Она была не рада. Катерина попыталась нарисовать рунический ряд снова, чтобы показать маме во всей красе, чему она сегодня научилась, но Ольга Константиновна лишь отвернулась, сдавливая пальцами виски.

– Катюш, у меня к тебе важная просьба, – наконец, произнесла женщина. – Давай магию ты оставишь в стенах Лесного Круга?

Слова повисли в воздухе.

– Но...

– Катя, прошу тебя! Никакой магии дома, – вдруг строго и громко произнесла Ольга Константиновна. – И давай больше не будем об этом?

Цвет её глаз стал похож на холодные свинцовые тучи. Раньше Катерина не замечала, как оттенок маминых глаз менялся в зависимости от настроения.

Щёки девушки залились румянцем, а в глазах застыли слёзы от столь несправедливого тона.

Нахлынувшие чувства не с кем было разделить. Катерина закрылась в комнате, перед этим показательно хлопнув дверью. Раз за разом в полной темноте она нервно черкала на листе блокнота руны, доказывая уже не маме, а себе, на что она способна. В наушниках ревела быстрая музыка, отгораживая толстой стеной от мира вокруг. Внутри всё бушевало, как бушевал ветер за окном.

Наконец, рунический ряд вышел идеально – угловатые символы были точь-в-точь похожи на те, что начертила ей для примера Наталья. Но радости это больше не доставляло.

Душу прожигала обида, жгучие слезы хлынули из глаз. Ей снова ничего не объяснили. Просто «никакой магии дома», и всё! Все вокруг что-то скрывали, что-то недоговаривали. Сначала так убедительно просили стать ведьмой, принять колдовской дар, а теперь резко запретили колдовать? Да и зачем запрещать то, что и так пока давалось с трудом? Ответы на эти вопросы Катерина не находила, и от этого злилась ещё больше.

Единственным выходом теперь казалось колдовство. Оно хоть и оставалось загадкой, но Катерина чувствовала, что эту тайну ей разгадать под силу, в отличие от тайн человеческих.

                                                                                          ***

Ольга Константиновна изнеможённо опустилась на диван в гостиной. Голова нестерпимо раскалывалась, но лишать дочь радости новых открытий не хотелось. Оставалось только терпеть. Каждый новый рунический ряд, сотворенный Катериной, отдавал пульсирующей болью по всему телу. Сердце чугунным молотом билось в груди.

Маленький ключ повернулся в ржавом замке. Ольга достала флакончик, наполненный мутно-зеленой жидкостью, из шкафа и сделала пару глотков. Это было особое зелье, сваренное ещё Агатой и предназначавшееся для исключительного случая.

Головная боль отступила, теперь лишь мучительно кололо руки – Катерина всё ещё пыталась чертить рунические ряды.

Женщина широко отворила окно, голову остудил свежий вечерний ветер. Так хотелось сделать пару взмахов руками, высвободить всю энергию, накопившуюся в теле, но держать себя под контролем было важнее.

Она столько лет сражалась с собой. Природа звала и манила, но Ольга холодным разумом гасила этот чувственный пыл, отгораживая себя от магии всегда и везде.

Но пришло время, когда Катерина приняла дар. И от колдовства нельзя было больше скрываться. Неизбежность судьбы настигла обеих – и мать, и дочь.

Колдовать Ольга не умела – не захотела обучаться в детстве, а сейчас, в сорок, уже было поздно. Природа брала своё и безжалостно мстила. Каждый взмах руки рядом, каждое заклинание, каждый волшебный жест отдавал в голове, порой, нестерпимой болью. Ольга стойко сопротивлялась: пила специальные отвары, которые временно помогали, носила в сумке обереги от колдовства, но и это не спасало.

Она продолжала предельно тонко чувствовать колдовство и при этом быть его лишенной.

В открытое настежь окно юркнула маленькая синичка. Взволнованная Елена возникла рядом, взлохматив мокрые рыжие волосы.

– Ты как? – громко дыша, спросила она, отряхая одежду от тонких желтых перышек. – Ох, Катерина колдует...

В зеленых глазах блеснуло трепетное сочувствие.

– Настойка змеиной полыни заканчивается, – в отчаянии произнесла Ольга. – Она помогает, но...

– Что?

Ольга протянула раскрытые руки вперёд. Золотыми нитями сияли линии на её ладонях. Вены чётко проступали сквозь прозрачную кожу.

Елена, внимательно осмотрела руки подруги.

– Это плохо...Болит?

– Пока терпимо.

– Может, сменить настойку змеиной полыни на отвар мяты и можжевельника?

– Знать бы, чем новый отвар будет лучше старого, – иронично отозвалась Ольга, запустив руки в волосы.

За свою жизнь она перепробовала не меньше двух десятков разных зелий, но все они давали лишь временный эффект. Сначала и правда притупляли последствия колдовства вокруг, а затем обязательно случалось привыкание, и магия становилась невыносима.

– К утру сварю тебе, попробуешь. В конце концов, на какое-то время они помогают.

Женщины опустились на диван. Последние дни измотали обеих. Силы оставались лишь на тихие разговоры под завывание грозного ветра за окном.

– Мне надо уехать. Пока Катя восторженно колдует в соседней комнате, я не могу находиться в квартире.

Елена рассеянно кивнула.

– Да, так будет лучше, – машинально ответила она. – Стоп, что?

– Я уеду в деревню на пару дней, – вкрадчиво пояснила Ольга. – За это время силы Кати придут в норму. К тому же, мне чрезвычайно любопытно отыскать дневники матери. – Затем она еще тише, почти шёпотом, добавила: – Я уверена, что они остались в деревне.

– Насчёт дневников ты права. На них надо взглянуть раньше, чем это успеет сделать та же Карина.

– Думаю, Карина не знает об их существовании. Иначе давно перевернула бы вверх дном и дачный домик.

– Скорее всего.

– Ты что-то недоговариваешь.

– Есть одно дело....

                                                                                          ***

Ведьма бесшумно появилась в темной комнате, освещаемой лишь тусклым светом огня из камина в углу. С тихим треском догорали последние поленья. Развешанные у камина букеты трав бросали причудливые узорчатые тени и наполняли небольшое помещение ароматом цветущего лета.

– Я знаю, что ты здесь, Карина, – раздалось у окна.

– Я и не скрывалась, – фыркнула главная ведьма. Она сделала несколько шагов по скрипучим половицам, цокая острыми каблуками туфель. – У меня есть вопросы, Нина.

– И все о Катерине Чернавиной? – хриплый голос слепой заставил трепетать что-то внутри.

В полутьме сверкнули колеса инвалидной коляски.

– Почему тебя так волнует эта девочка?

– Она внучка Агаты, – уклончиво ответила Карина, проводя пальцем по пыльной полке книжного шкафа. – Из неё вырастет сильная колдунья.

– И что же тебя тревожит?

Широкие плечи и мощная фигура делали Нину похожей на богатыря, поверженного безжалостным мором. Невозможно было с первого взгляда поверить, что столь сильное тело имело столь слабые ноги, что пронзительные темно-карие глаза, будто отражавшие саму ночь, не имели возможности смотреть на мир.

– Почему день её посвящения пришёлся на Праздник Солнца? Это ведь неспроста! Я видела сотню посвящений за свою жизнь, и ни одно ещё не приходилось на начало огненного лета.

– Ветра перемен пришли с севера. Разве ты не заметила? Когда, как не сейчас, появляться великим колдуньям?

Карина задумалась, глядя на тлеющие остатки дров в камине. Тихий шепот, взмах рукой – и огонь вспыхнул с новой силой, с жадностью накинувшись на поленья.

– Так ты не отрицаешь, что она станет великой? – усмехнулась главная ведьма. – Конечно, она же благословлена самой природой, она же Чернавина. Сколько поколений ведьм в этой семье? Ведь точно не меньше двенадцати.

– Если не считать разрыв, который устроила Ольга, – Нина громко откашлялась. Присутствие главной ведьмы давило в груди.

– Ольга... Милая Ольга, – растягивая слова, с наслажденным превосходством произнесла Карина. – Глупое дитя, пожинающее плоды юношеского безрассудства. Бунтарка, которая предпочла серый грязный город могущественным лесам. Если её дочь хоть вполовину так же глупа, обучать девочку будет непросто. Да и стоит ли обучать? На посвящении она вполне неплохо справилась и без колдовских сил.

Нина внимательно прислушивалась к речи главной ведьмы, похожей на змеиный шепот. В каждой фразе Карины сквозило неприкрытое отвращение к девушке, которая показалась Нине поистине славной. Она не могла видеть голубых глаз Катерины при их первой встрече, но зато чувствовала огромный запас невероятных сил, сокрытый в наивном девичьем сердце.

– И все-таки, – Карина вдруг прервала своё рассуждение и развернулась к Нине. – Почему именно в день начала огненного лета?

– Не знаю, – пожала плечами слепая, подкатив коляску поближе к огню. Руки коченели – сказался холодный день.

– Врёшь, – хладнокровно заметила ведьма, метая взгляд то на разбушевавшийся в камине огонь, то на собеседницу.

– У неба и звёзд свои планы. Я вижу многое, но не могу знать всего, – спокойно продолжила Нина, но голос её предательски дрогнул, выдавая волнение.

Терпение Карины начало угасать.

– Нина, я ведь пришла спросить по-хорошему. Простой ответ избавит нас обеих от лишних проблем.

Но в ответ последовала лишь тишина, взбесившая главную ведьму ещё больше.

– Что ж, я пыталась.

С безразличной улыбкой Карина вскинула руки вверх. Густой темный дым заполнил комнату, скрывая фигуру Нины в черной душащей пелене. Огонь зашипел в камине, выбрасывая перед слепой яркие жгучие искры, видеть которые она не могла.

Карина услышала громкий кашель Нины, но не двинулась с места, ни один мускул не дрогнул на остром лице. Тёмное заклинание требовало предельной концентрации.