Глава 17
301 год. Остров Сарто
Вблизи башня была еще более мрачной и пугающей, чем казалось с опушки. Тем не менее, двери ее были открыты. Даже распахнуты, словно тяжелые створки так и приглашали путников войти в зубастую черную пасть.
В ней не было не только ни огонька, но даже ни отблеска огонька, и стояла тяжелая, гробовая тишина. А еще оттуда отчетливо тянуло ночной рекой, то ли пыльными портьерами, то ли просто старым замком (может, даже с привидениями) – и кровью. Этот запах ни Рин, ни Мири не перепутали бы ни с одним другим. К дверям вели три невысокие ступеньки, будто созданные для того, чтобы есть на них завтраки, развалившись на солнышке и сплетничая о соседях, и уж точно не выкидывать наружу холодные трупы заколдованных врагов. Странные ступени и странная башня.
– Мы что, просто... войдем в нее? – с сомнением спросил Рин, щурясь в тщетной попытке рассмотреть что-то в темноте за порогом.
– Ну, не знаю, – Мири дернула плечом, – можем сначала постучаться...
И они прыснули, зафыркали от едва сдерживаемого и совершенно идиотского смеха, а Башня Намерения с молчаливым предвкушением взирала на них – и ждала.
Потом Рин и Мири все-таки отсмеялись, успокоили нервы – и поднялись по этим несчастным ступенькам, по-прежнему держась за руки. По ладони свободной руки Миримэ бегали сумасшедшие сиреневые искорки. Рин обманчиво скучающе, будто какую-то игрушку, вытащил из ножен на бедре кинжал.
Вход выглядел... обычным. Сделать шаг за порог оказалось не сложнее, чем опоздать на лекцию: и там и там даже одинаково приходилось красться.
Сразу за дверью начиналась винтовая лестница, слишком узкая, чтобы идти по ней вдвоем. Оттуда тянуло сквозняком, холодом и тревогой, а запахи стали такими сильными, что начала кружиться голова. Рин на мгновение сжал руку Мири чуть крепче, чтобы дать ей понять, что пойдет первым. Она засопела, но без возражений спряталась за его спиной.
Их шаги отдавались эхом, но под сапогами по крайней мере ничего не шуршало и не скрипело. Камни казались надежными – насколько может быть надежной лестница, ведущая в сердце бывшего обиталища магов. Оставалось подняться еще на три ступеньки, чтобы распахнутые двери скрылись под первым лестничным витком.
– Чувствуешь что-нибудь? – спросил Рин едва слышным шепотом.
– Ничего, – Мири прислушалась к себе снова, – совсем. А ты... что-нибудь видишь?
– Ничего. Хм...
Темнота, что наступала из недр Башни, не давала Мири осветить своей магией пространство вокруг больше чем на один шаг, но почему-то и не спешила впиваться в нее зубами и отнимать последние силы и волю. Зато Рин, если прищуривался и нарочно не сосредотачивался на том, что маячило где-то на самой границе обзора, начинал замечать будто бы... какую-то тень. Лишь тень.
Только вот Анариэн Феррерс точно знал, что ни одна тень не является просто так.
Он, не сбиваясь с шага, метнулся к перилам и перегнулся через них в попытке застать что бы то ни было врасплох.
Мири едва слышно ахнула, крошечный камешек сорвался вниз и прошуршал по древним камням – и только. Там, откуда они пришли, не было ничего, кроме унылых серых плит, пустоты и темноты. Рин поднял голову. Над ними, насколько хватало глаз, вверх тянулись бессчетные ступени из такого же серого камня. Башня будто вымерла в одночасье, если в ней вообще когда-нибудь кто-то был. Но тень...
Рин бросил взгляд на Миримэ, и в этом взгляде было очень много – и очень мало.
– Сначала бьем...
– ...потом разбираемся, – прошептала она.
Рин кивнул. Старая схема, которая не подводила их еще никогда.
И они пошли вверх, медленно, осторожно, с трудом продираясь сквозь собственный страх друг за друга, за свою надежду и за свою мечту. Ловушка Башни сработала с часовой точностью, будто творение гениального инженера, и захлопнулась, проглотив их обоих и даже не позволив им это понять.
Рин вскоре удостоверился, что тень ему точно не померещилась. Она обнаружила себя примерно через круг, стала будто осязаемой, более настоящей. Теперь ему удавалось следить за ней краем глаза, но сколько бы Рин ни смотрел, он все равно не мог понять, что это за существо.
А когда он собрался предупредить Мири, потому что понял, что быстро убить преследователя раньше и перешагнуть через его тело уже не получится, появилась вторая тень. Сперва такая же призрачная, она еще быстрее набралась сил.
– Мири, – прошелестел Рин едва слышно.
Две тени двигались синхронно, и он не знал, что будет, если остановиться. Бросятся ли они прочь, чтобы потом вернуться, или прыгнут на них, как кошки на выдохшихся мышей, или просто остановятся и замрут? Рин был уверен только в том, что они уже не растворятся в темноте, из которой вылезли.
Фиолетовые искры на руке Мири брызнули в стороны, и шар концентрированной магии увеличился почти вдвое еще до того, как она с немым вопросом повернула голову на его голос.
– Там кто-то есть, – сказал и Рин и сбился с ритма шагов, пропуская ее вперед.
– Я знаю, – буркнула Мири. Ей не составило труда не поддаться на его маневр, и она уцепилась за его руку с удвоенной силой. – Они же жрут мою магию.
Кинжал блеснул в отблесках ее заклинания и через мгновение свистнул бы в воздухе, если Мири она не зашипела торопливо:
– Жрут меньше, чем нужно, чтобы убить, и куда меньше, чем у меня есть! Пусть покажутся, чтобы мы не ходили с неясной опасностью за спиной.
– Хорошо.
– Я осторожна, – добавила Мири уже мягче.
Кинжал исчез в складках одежды слишком быстро, чтобы точно уследить, в каких именно. Рин пожал плечами:
– Но если появится еще хоть одна, я это прекращу.
Мири промолчала в в ответ, но они оба об этом подумали так громко, что почти услышали друг друга: как бы тени не прекратили это первыми. Готовность драться и с боем прорываться к своей цели, сколько бы ее ни было, еще никогда не означала гарантию победы. Никогда.
Третья тень заступила им дорогу чераз пару кругов по лестнице, и она уже не была ни прозрачной, ни зыбкой. Концентрированная и живая темнота просто появилась и застыла на ступеньках, а ледяной злостью от нее веяло сильнее, чем от проклятых умертвий, которым не посчастливилось обрести покой. Рин не обманывал себя тем, что умертвия – самые злобные существа в этом мире, но встреча все равно вышла неприятной.
Он выхватил кинжал и метнул его, не раздумывая и не замахиваясь, всю силу вложил в скупое движение для броска. И тут же на те две тени, что крались позади, переметнулся фиолетовый ореол электрической магии, раздался характерный треск, все вокруг опасно замерцало. Мири резко втянула воздух носом, будто ее ударили в живот, когда заклинание вспыхнуло, охватывая своих жертв.
Это было бы слишком просто, но все же на мгновение им обоим показалось, что сейчас противники осядут на ступени бесформенной массой, жизнь в них угаснет, а путь будет свободен...
Кинжал зазвенел о камни, не найдя в теле этого существа ничего, во что можно было бы вонзиться, а разряд электричества, который убил бы тройку лошадей вместе с кучером, просто рассеялся в воздухе.
– Ты же не промахиваешься с такого расстояния! – взвизгнула Мири, уже складывая руки для нового колдовства.
С пары шагов Рин и правда хоть с закрытыми глазами попадал в сердце, причем ему было безразлично, двигалась цель или стояла на месте.
– Я и не промахнулся, – отозвался он мрачно.
Может, сердца у тени и не было, но тело, по крайней мере, имелось – и Рин видел, какая рана на нем осталась. Бескровная, кажется, не смертельная, но все же болезненная. Тень пробрала дрожь, и он надеялся, что это от боли, а не от смеха. Потом она зашипела, лязгнули зубы, которых явно должно было быть меньше даже у глубоководных рыб-убийц, и что-то заскрежетало во тьме. Тварь рванула вперед.
У Рина в руке появился другой кинжал, тот, который он не стал бы бросать, потому что этот клинок был ему дорог по множеству причин – противникам же обходился еще дороже.
Тварь напоролась на него с хриплым рыком, Рин провернул и дернул руку в сторону, распарывая странную тварь как можно шире и болезненнее. Он сам не знал, что недобро усмехается, и не успел обнаружить на своем лице улыбку: она слетела с его губ, едва он увидел, как из темноты вылезают две новые тени. Судя по тому, как выругалась Мири, вниз путь тоже был закрыт.
Второй кинжал будто сам скользнул Рину в ладонь.
Они забрались достаточно высоко, чтобы прыжок мимо ступеней к основанию башни стал неминуемо смертельным. Но недостаточно высоко, чтобы успеть добежать до конца лестницы с тенями на хвосте, когда удастся избавиться от всех впереди.
Рин и Мири шли сюда, готовые разгадывать загадки, торговаться и рыться в старых книгах, возможно, при худшем раскладе даже все сразу. А теперь обменялись быстрыми взглядами и встали спинами друг к другу, с угрожающе оголенными клинками и сверкающей магией, от которой по коже бежали мурашки.
Миримэ достались те твари, что лезли снизу, Рину – те, что сверху. В конце концов, это ведь все, чего они хотели, верно? Вечность драться вдвоем против всего мира, не давая мраку сомкнуться вокруг.
Заклинания летели в живую тьму одно за другим, кинжалы не останавливались больше чем на пару мгновений, и то лишь для того, чтобы подгадать момент для следующего удара. Тени и не собирались заканчиваться, будто Башня создавала их из ничего, а поверженных отпускала в небытие без всякого труда, ни крупицы сил не тратя на эту невероятную магию. Рин и Мири успели поменяться местами дважды, каждый раз оставляя другому прикрывать спину, пока лицом к лицу встречались с новыми и новыми противниками. Им все не было конца.
По-настоящему тяжело стало, когда адреналин исчез, и подкралась предательская, похожая на пытку усталость.
– Как ты? – бросил Рин, между выпадами вытирая со щеки пот вперемешку почему-то с липкой и теплой кровью. Неужели своей?..
– Я почти пустая, – прохрипела Мири и тут же зашлась неестественным, пугающим кашлем, который не отпускал ее слишком долго. – А ты? – наконец сумела выдохнуть она между приступами.
Рин метнул еще один кинжал прежде чем ответить.
– Поцарапался где-то. Не страшно.
На самом деле, стоило бы испугаться, но он просто не мог позволить себе бояться – и не боялся. Было больно повсюду, так, что даже не определишь, где, легкие горели, а по лицу он случайно размазал кровь. Но Мири прижималась спиной к его спине, чтобы не упасть, и Рин откуда-то все еще брал силы, пусть и понимал, что даже они уже на исходе.
Тени все прибывали.
Рин пропустил момент, когда на его лодыжке сомкнулись острые зубы одной из самых мелких и увертливых тварей. От боли он чуть не упустил кинжал в теле рванувшейся прочь тени побольше, и это стало для него знаком.
– Надо уходить! – крикнул он, чудом спасая кинжал и стараясь игнорировать черные пятна, замелькавшие перед глазами от этого простого усилия. – Они нам не по зубам!
– Что?! Нет! – голос Мири звучал так, что было ясно – да. Точно да.
– Уходим!
– Да тут некуда! И мы же не можем...
Рин развернулся и, пока противник преодолевал расстояние до ступеньки, где стояли они с Мири, метнул кинжал.
И так объятая электричеством и вдобавок располосованная почти надвое, тень, закрывавшая путь к отступлению, сорвалась с лестницы и полетела во мрак, пронзительно визжа. Следующую Мири ударила своим клинком сама, а той, что вынырнула из тьмы следом, прямо в разинутую пасть вдруг брызнула кислота. Смертельная, как оказалось, даже для колдовских теней – Рин довольно оскалился, и оскал этот мало походил на улыбку.
– Мы можем хотя бы попытаться спастись, – рявкнул он, бросаясь дальше по лестнице. Из-за алых и черных всполохов боли ступеньки было едва видно, но плечи Мири он нашарил и смог вцепиться в них крепко-крепко. Этого хватило, чтобы она сдалась и позволила подтолкнуть себя вперед, даже не закончив фразы.
Внизу мелькнули очертания дверей.
ххх
Мири не успела понять, почему Рин вдруг навалился на нее всем весом. До дверей оставался всего шаг, и они кубарем вылетели наружу, и Мири вроде бы кричала – или ей только хотелось кричать, от облегчения, от накатившего с опозданием страха, от всего сразу.
– Рин, Рин! Это было ужасно, просто кошмар, никогда такой жути не встречала, но ты видел, как я их?! А ты... Рин?
Вместо трех ступеней они упали в душистую, пряную траву. Она шелестела на ветру, и ветер пах осенью и полевыми цветами, а где-то далеко-далеко кричали чайки, должно быть, заблудившиеся и потерявшие море. И никакой Башни, никакой тьмы. Только холмы.
Звуки и запахи настоящего мира обрушились на Мири так ярко и оглушительно, словно на нее вылили ведро ледяной воды в до изнеможения жаркий полдень. И как бы больно ей ни было только что, у нее перехватило дыхание от восторга. Они выбрались, они смогли! Выбрались, сделали невозможное!
Рин лежал на траве, раскинув руки и глядя в низкое серое небо. Все его ножны были пусты, на разбитой скуле – алое пятно, а в руке он до сих пор держал последний кинжал.
– Рин, ну чего ты, мы же выбрались! – заканючила Мири, приваливаясь к его плечу.
Что-то было не так, но она поняла это только когда подняла голову и посмотрела Рину в лицо.
В обрамлении золота в небо устремился безжизненный погасший взгляд мертвеца, и его сердце больше не билось. Совсем. Сквозь изумрудно-зеленую траву в землю утекала еще теплая кровь.
Миримэ замерла, широко распахнув глаза. Перестала дышать, забыла, кто она и где она, и что можно разжать пальцы забыла тоже. Весь мир остановился для нее, и та тьма, которая пыталась задушить ее утром, по сравнению с этой новой тьмой была лишь легким наваждением.
Она застыла, и полминуты, которые длились целую маленькую вечность, ничего не происходило. Кажется, Мири даже не моргала. Прошла минута.
Мири не двигалась, просто не смогла бы, даже если бы от этого стала зависеть ее собственная жизнь, но вдруг что-то изменилось. Небо над ее головой пришло в движение, и по унылому серому небу так быстро полетели облака, будто кто-то ускорил время во много раз. За считанные мгновения они из скучных и туманных стали темными и серыми, а из серых – свинцово-черными. День превратился в ночь.
Горизонт был все еще чист, там ничто не предвещало бурю, но ровно над Миримэ загремел оглушительный раскатистый гром. Сверкнуло между надвинувшихся еще ниже туч, на секунду осветилось ее красивое и безучастное лицо, а потом ослепительная молния ударила точно вниз.