Глава 12
301 год, осень. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
Первым делом Рин скинул с подоконника те немногочисленные книги, которые там были (наверняка стараниями Мири), и распахнул окно. Вечер была зябкий, солнце только-только закатилось за горизонт, но холода он будто не замечал, раскатывая карту по подоконнику и прижимая один ее край бутылкой вина, а другой – "Практической магией прорицания" для шестых курсов. Немного подумал, прикинул что-то, глянув на одну за другой выглядывающие из-за туч звезды, и полез за чернилами и пером.
– Что ты еще задумал? – пробубнила Мири, укутываясь в плед. – Карта отличная.
– Карта роскошная, – Рин кивнул, зажигая еще одну свечу, – сейчас я только подрисую кое-что...
Мири застонала, даже не попытавшись подавить зевок, а он тихонько рассмеялся.
Не все оказалось так просто. Да, теперь у них была карта. Ее требовалось перевести, рассчитать расстояние, заполнить для собственного удобства несколько белых пятен... И, самое главное – как-то заставить светящиеся грибы работать и показывать "начертанное и сокрытое магией", чтобы приближающееся особое положение звезд открыло им правду.
На зелье проявления, а также на все рисования и переписывания Рин и Мири потратили без малого неделю.
Правда, от этапа с самими грибами Мири шарахалась, как от огня – они ей категорически не нравились, ровно так же, как и слезы Ма'Ареи, и не без причин. И когда Рин принялся за возню с ними, она пофыркала, поныла, а потом сбежала в библиотеку.
И, уже разменивая лестничный пролет за пролетом и мысленно прикидывая, сколько книг она сможет вынести на этот раз, Мири вдруг остановилась. Ровно на три секунды замерла, будто статуя, а потом развернулась на сто восемьдесят и побежала по ступенькам вниз.
– Баттьяни-Пальфи? – крикнул ей чей-то смутно знакомый голос из толпы студентов.
– Отстань, все потом! – крикнула это и даже не обернулась.
У Мири появился план – ладно, не план пока, лишь подозрение – и она уже твердо вознамерилась воплотить его в жизнь.
Поэтому, оказавшись на пороге кабинета декана Ривз второй раз за последнюю неделю, она выглядела так, будто собирается брать штурмом крепость. А если волна атак на стенах захлебнется, то рыть подкоп, переплывать ров и стравливать хищных ящеров в воде между собой, но до вожделенной цели все же добраться.
– Декан Ривз! – она даже не затормозила при входе. – Декан Ривз!
Лириана Ривз оторвалась от пентакля, который чертила прямо на полу, с таким видом, будто она сама была и крепостной стеной, и рвом с хищными ящерами – в худшем из всех возможных смыслов. Выпрямилась и вопросительно вздернула бровь, все еще не проронив ни слова.
– Как становятся архимагами? – выпалила Мири, игнорируя и этот неласковый взгляд, и необходимость объяснять контекст, и все остальное. – Они живут долго, дольше, чем кто-нибудь еще, и обладают такой мощью, что наверняка просто найти книжку S-класса и завязать ее на себе будет недостаточно. А как?!
Ривз вздохнула и вернулась к рисованию пентакля.
ххх
Когда уже глубоко за полночь кто-то принялся колотить в дверь спальни Рина, Миримэ, прикорнувшая в углу кровати над открытой книгой, встрепенулась – сон как рукой сняло, и ей показалось, что она даже и не спала.
Ручку остервенело задергали, явно проверяя на прочность замок.
– Давай я открою, а ты – тот трюк с летящим кинжалом из темноты? – мрачно поинтересовалась она.
Рин усмехнулся, задергивая шторы и прикрывая от посторонних глаз карту.
– А потом окажется, что я новый наследник всей головной боли Феррерсов. Ну уж нет!
И он распахнул дверь, как бы невзначай убирая одну руку за спину. Мири знала, что на пояснице у него спрятан неприметный клинок, а вот внезапный ночной гость – вряд ли...
– Феррерсы разные, напасть одна, – гаркнул из коридора раскатистый бас. – Миэтиль, чтоб тебя!
– Добрый вечер, мастер Баласар, – Рин свернул ему сияющей улыбкой.
Алый дракон выдохнул по крошечной струйке дыма из ноздрей, клацнул зубами, просто для профилактики, и уже много тише спросил:
– Как твое ничего? Не зря вместо сыра весь день вонял?
Рин молча качнул головой и отступил в сторону, пропуская Сара в комнату. Тот охотно вошел. Тут же принялся расставлять свечи и зажигать дыханием все новые и новые огоньки, будто у себя дома. Но в этом не было ничего навязчивого и неприятного, напротив, появилось чувство, что их согревает неугасимый драконий огонь. Как талисман.
– Миримэ, давно не виделись, – тем временем продолжал Сар. – Вы хоть ели сегодня? Три крошки, которые Анариэн ухватил вечером в столовой, не считаются. – И вообще, – хмыкнув, он покосился на Рина и проворчал непривычно серьезно, – долго ты будешь брату врать?
Рин ответил кислой улыбочкой:
– Смотря сколько проживу.
Тема была исчерпана.
Сар осуждающе рыкнул, снова выдыхая дым, но спорить не стал. Зато брякнул объемным и заманчиво тяжелым свертком об стол и принялся выгружать свои дары: полдюжины бутылок темного эля, какой-то завернутый в грубую бумагу перекус, горсть конфет. Мири завозилась, садясь на кровати, но пока не стремилась бросаться к столу, а Рин привычно вырос у нее за плечом.
Между делом Сар, войдя во вкус, косился на двух глупых студентов, насмешливо моргал и мурлыкал себе под нос что-то легкое и довольно фривольное. Когда паузу стало невозможно игнорировать, а немые вопросы вытеснили из комнаты воздух, он все же глянул на них исподлобья. Вздохнул.
И обронил наконец:
– Понятия не имею, что вы задумали, и вообще я вас не видел, но...
Миримэ тут же, будто только того и ждала, подалась вперед.
– Но? – мяукнула она угрожающе и подозрительно сощурилась на него, будто готова была броситься прямо сейчас и вызнать продолжение силой.
Сар сложил руки на груди, полностью поворачиваясь к ним. Рин невольно отметил блеснувшие на алой чешуе знакомые рубиновые подвески на тонких золотых цепочках, которые летом мелькали у брата на вдохновенных рисунках, сережку с камнем крупнее, чем в прошлом году, забытую пуговицу на наспех застегнутом рукаве, и улыбнулся одними уголками губ. Подсматривать за чужим счастьем было неловко, но за Сиэса – радостно.
А Сар подмигнул им, и как всегда было неясно, смеется он или остается серьезен.
– Но – милая Миримэ – в вашей совершенно идиотской затее, какой бы она ни была, я желаю вам удачи. Я рад, что вы решили драться... а остальное уже за вами.
И он ловко выдернул зубами пробку из горлышка первой бутылки, протянул ее Мири – та подняла руку, и Рин собирался было что-то сказать, уже вдохнул, но тут Мири вдруг сбросила одеяло и, изменив траекторию жеста, ткнула пальцем в сторону окна.
Легкую штору откинул порыв ветра, и стало видно краешек ночного неба, звезды и тьму.
– Там... там что-то есть!.. В небе! – Мири безуспешно сощурилась.
Рин подскочил ним в один прыжок и рванул шторы в стороны.
Миримэ оказалась права. Небосвод и правда очистился от туч, и алмазные россыпи, которые еще несколько часов назад лишь скромно мерцали во тьме, сейчас вдруг засияли, будто настоящий магический огонь. Звездный свет лился вниз живым водопадом, серебряным и лучистым, и в нем засверкала и сама Академия, и подмерзшие за ночь опавшие листья на дорожках, и золотые волосы Рина, замершего у распахнутого окна...
И карта. На ней, как отражение самых ясных созвездий, стали проступать яркие точки – знамение удачно сложившихся небес.
– Работает, – выдохнул Рин, – это работает!
Мири бросилась к нему. Запуталась в одеяле и едва не упала, коленом неудачно влетела в спинку кровати, но через мгновение была уже рядом и тоже застыла над волшебной картой, пожирая ее глазами. Мири не напугал даже легкий аромат нанесенного на карту зелья из светящихся грибов.
– А вот и башни, – прошептала она, и потом, кажется, перестала даже дышать.
Они стояли так близко друг к другу, что дрожь, пробежавшая по телу Мири, передалась и Рину. Он обнял ее одной рукой и прижал к себе покрепче, по-прежнему не отводя взгляда от сияющих башен на карте, на которой метки поочередно вспыхивали и так и оставались на бумаге, будто их нарисовала чья-та умелая рука. Обычные точки, обычная карта. Одна из меток оказалась на том же острове, что и Академия – всего в нескольких днях пути верхом, если Рин с Мири верно прочли расстояние.
И тут время для них будто застыло. Остался только холодный ночной воздух, звездный свет и пронзительное, пахнущее безумием, но такое долгожданное чувство: вот оно, вот. Наконец-то. Почти у них в руках.
Ни Рин, ни Мири даже не заметили, когда именно Сар вышел и когда успел опустошить целую бутылку превосходного, еще даже холодного эля. Он покинул комнату бесшумно, хотя прежде они сомневались, что их мастер клинков вообще на такое способен... И, оставшись одни, Мири и Рин вместе осели на пол, сползли по стеночке прямо там, где стояли, и, схватившись друг за друга, вдруг поняли, что смеются – от пережитых волнений, от накопившейся за последнее время усталости и от отчаянной, пьянящей надежды.
ххх
Оказалось, что добыть карту, расшифровать ее, найти подходящую башню и выведать у Ривз, что потом делать с найденными артефактами – это была легкая часть их плана. Впереди было сложная: собраться в дорогу, улизнуть из Академии и ни много ни мало – выжить вне ее стен.
Здесь, кстати, снова выручила Кетра. Проведя одну единственную бессонную ночь в мастерской, она смогла не украсть, а позаимствовать и значительно улучшить механизм классических поножей, ускоряющих шаг. Теперь они, надетые на Рина и активированные, делали его не быстрее, а легче – незаменимое свойство для кого-то вроде него.
Рин остался в восторге и взамен пообещал познакомить Кетру с очаровательным кудрявым красавчиком, чрезвычайно талантливым как в кузнечном деле, так и в искусстве кражи пылких сердец и поцелуев. Кетра буквально засветилась от счастья при этой новости, потому что красивые юноши и девушки, одаренные инженерными или изобретательскими талантами, оказались ее слабостью.
– Я бы не твоем месте так сильно не радовалась, – встряла тогда Мири со своей обычной ехидной ухмылочкой, – кажется, Рин забыл упомянуть, что указанный юноша – его парень, причем уже лет шестьдесят как, не меньше.
– Шестьдесят восемь, – кашлянул Рин.
Праведному гневу Кетры, оставшейся без кудрявого красавчика с ореховыми глазами, не было предела.
Немного помявшись, Рин выждал удобный момент и однажды ночью обчистил карманы Сиэса. Выгреб оттуда все заколдованные монеты, педантично разделил их на два равных столбика и один вернул на место, а второй ссыпал к себе в кошелек. В качестве извинений он не стал разворачивать ни одну из многочисленных записок, на которые успел при этом наткнуться. Сиэс должен был оценить.
Потом Рин, повинуясь минутной слабости, написал записку Джасперу и засунул ее под дверь, убедившись, что вытащить бумажку снаружи не удастся. Ничего такого, только несколько слов благодарности, одно предостережение и половина прежнего обзывательства. Идеальная смесь.
И еще кое-что. Гадкое создание, навлекшее на его голову столько беды, давно уже не появлялось и даже не оставляло мокрые следы на подоконнике. Но на всякий случай Рин выбрал несколько веточек дурманящей травы в ящике и выложил их на каменный выступ снаружи, придавив пресс-папье. Для случайных путников, что могут явиться за подношением, если тучи уж слишком сгустятся.
Запирать спальню он не стал, чтобы не вызвать подозрений. Кровать заправил наспех, будто только что с нее встал. Воду оставил в графине, тетрадь на столе – раскрытой. И, оглядев результаты своих трудов, вышел, притворив за собой дверь.
Приключение началось.