Глава 11
301 год, осень. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
На следующий день в Академии Золотого Дракона лил ледяной осенний дождь.
Рин решил, что сегодня он проспит лекцию – тема должна была быть бесконечно скучной, на Архипелаг шли холода, мешающие по утрам выбираться из теплой постели, а после вчерашнего все болело слишком сильно и, вдобавок, едва ощутимо воняло подземельем. Мири наверняка сбежала обносить столовую за двоих, и никто не должен был нарушать сладкую дрему, в которую Рин наконец-то провалился, минут пятнадцать назад сбросив с тумбочки надоедливый будильник...
Но в дверь вдруг заколотили тяжелым кулаком так, будто собирались ее вышибить. На Мири не было похоже, она вообще не имела привычки стучаться. На Сиэса тем более – он, во-первых, постучал бы деликатнее, а во-вторых именно его занятие Рин и намеревался проспать.
Но кто-то же это делал?!
Не дождавшись ответа, в коридоре заворчали, наступила обманчивая пауза, а потом дверь просто распахнулась, сдаваясь под бешеным напором. Кто-то влетел в комнату, не церемонясь и даже не пытаясь сделать вид, что мог бы... Рин метнул в дверной косяк кинжал из-под подушки раньше, чем разлепил глаза.
– Эй! Я запирался, вообще-то!
Кинжал легко отбили, клинок обо что-то звякнул.
– Да? Извини, не заметил, – мастер Баласар осклабился, показывая белые острые клыки. Он выглядел бодрым и энергичным, как всегда, а по его оскалу не удавалось угадать, потому ли дракон скалится, что что-то особенное знает, или потому, что ему приятно смотреть на твои страдания. От вчерашнего напряжения не осталось и следа, от двух часов напряженного разговора с деканом Умравилем, в ходе которого Сару все же удалось убедить его закрыть глаза на возникшую ситуацию – тоже. Чудеса. Он сдернул с Рина одеяло. – Подъем, мини-Феррерс! Кое-кого ждут приключения, и это явно не я.
Рин застонал в подушку, намереваясь умереть прямо сейчас.
И какой же холод все-таки за ночь просочился в полуприкрытое окно! На контрасте с ним казалось, что даже от вломившегося в выстуженную комнату Сара идет спасительно тепло, даже жар, может, какая-то особая магия красных драконов? Или это колдовство от его рубиновых подвесок? Что бы то ни было, это было бы хорошо, не будто он таким... Саром. От него стоило ждать чего угодно, но в то же время можно было полежать еще минутку и не быть растерзанным на месте. Наверное.
– Ты же не называешь приключением лекцию, которую мой брат читает вместо декана Умравиля? Я бы не стал... – Рин подавил зевок и уткнулся в подушку лицом.
– Подъем! – через секунду гаркнул несносный дракон ему на ухо так, что он тут же передумал засыпать – по правде сказать, прямо-таки подскочил на месте. Полежать определенно отменялось.
– Что случилось? Сиэс теперь лорд Феррерс? Землетрясение? А, назначена свадьба, ты будешь лордом-консортом, а я шафером! Или вишневые пироги на завтрак?
Баласар хмыкнул, явно оценивая перспективы.
– Не угадал ни разу, хотя попытки хорошие. У меня есть две новости, хорошая и плохая, а еще записка для тебя, и убери-ка руки, получишь ее, если соберешься меньше чем за пять минут, – он ухмыльнулся снова, оглядывая неудавшегося шафера, – и причешешься. У меня отличное чувство времени, так что рекомендую ускориться.
И Рину, как бы сильно он ни страдал, пришлось подниматься и срочно искать рубашку, попутно придумывая, как ему убрать волосы после сна и без помощи Миримэ. Из вариантов было самоубийство как решение проблемы или радикальная стрижка "под дракона": у чешуйчатых бестий не росли волосы, и Рин начинал понимать, почему Баласар всегда такой веселый.
– Надеюсь в записке есть что-то про проклятье, цепляющееся к драконам, – ворчал Рин, кое-как справляясь со шнуровкой и пуговицами. Подумав, прицепил еще и пару кинжалов, легко скрываемых под формой. – Интересно, а почему твое так называемое чувство времени вдруг отказывает, и еще и сильно врет в большую сторону, когда нужно держать стойку или стоять в планке, м? Молчишь? Вот-вот... Нет чтобы дать ни в чем не повинному студенту спокойно поспать и позавтракать!
– Какие же Феррерсы все-таки одинаковые, – только и хмыкнул Сар, скрещивая руки на груди. – Я обещаю, ты мне еще спасибо скажешь, когда все узнаешь. Так что не ной.
Рин, помявшись, кожаным ремешком завязал волосы в мягкий узел. Уже влезая в форменную жилетку, подумал, что стоило бы, наверное, просто прикинутся мертвым – но с этим он опоздал на пару часов. Труп должен успеть остыть...
– И зубочистку свою забери, – Баласар ухмыльнулся, кивнув на дверной косяк. – Пойдем.
В коридоре они не прошли и полусотни шагов, как столкнулись с эльфийкой в красной форме, однокурсницей Рина, которая зевала и пыталась удержать в руках сразу две чашки кофе и блюдце с булочками. Баласар выразительно кашлянул, девушка, еще даже не одетая в форму, ойкнула и замерла.
– Эээ... Доброе утро, мастер Баласар, – мяукнула она, сонно моргнув. – Отлично выглядишь, Миэтиль, как ты вообще это делаешь?
И она собиралась было шмыгнуть за ближайшую приоткрытую дверь – но не тут-то было. Одним хищным движением дракон подхватил ее под один локоть, Рин, помедлив всего секунду, под второй, скопировав движение Сара. Ловушка захлопнулась, и они, воспользовавшись ее временной беспомощностью, бесцеремонно вытащили чашки с кофе из ее нервно дрогнувших рук.
– Посуду в столовую студент Феррерс, так уж и быть, поможет вам вернуть, – нахмурился Сар сурово, и Рин отчетливо видел, что он старается не заржать прямо сейчас, – но впредь опасайтесь попадаться на этом, идет?
– Х-хорошо, – девушка мученически кивнула. – Мастер, что-то еще?
– Доброго утра, – Сар снова показал клыки, – не будем задерживать друг друга. Можете идти.
А Рин, наклонившись к ее уху прежде, чем она сбежала, успел прошипеть:
– И не смей прогуливать занятия моего брата – такое неуважение с рук тебе больше не сойдет.
Она посмотрела на него, на дракона, замершего с дымящейся чашкой посреди коридора, снова на него – и, торопливо кивнув, шмыгнула в спальню, то ли забыв, то ли нарочно решив не прощаться.
По огромным стрельчатым окнам барабанил дождь, в коридоре забыли зажечь светильники, и было еще темно, будто в сумерках. И тихо. Только где-то в отдалении спорили несколько голосов, и покой этого сонного октябрьского утра больше ничего не нарушало. Не было слышно даже ничьих шагов, сборов на занятия или какой-нибудь особо энергичной утренней драки между соседями-первокурсниками...
Рин, так и оставшийся стоять со своей чашкой, задумался и, витая в своих мыслях (скорее всего просто досыпая на ходу) сделал глоток.
Дракон, заметив это, даже не попыталась подавить смешок.
– Вот видишь, завтраком я тебя уже обеспечил, – Сар отхлебнул кофе и подмигнул Рину, – теперь обеспечу и хорошим настроением.
– Удивите меня, мастер, – скорчил кислую мину тот.
Сар фыркнул снова.
– В Академии сегодня нет нашей уважаемой ректорессы и присутствуют только три из шести деканов, но кто – не скажу. У одного из них похмелье, а у другого – формально выходной. Твой любимый брат по уши в свалившихся на него новых обязанностях, я, как ты знаешь, по утрам страшно занят тренировками, и времени на всяких прогульщиков у меня нет. Остальным, в общем-то, глубоко наплевать, чем ты занят, и выводы делай сам, но я бы на твоем месте соображал быстро... Тебе передавали это, – он сунул Рину под нос сложенный вдвое лист подозрительно знакомой гербовой бумаги, и дал выхватить его из рук, – а ты по гроб будешь мне должен, хотя даже не знаю, за что, я-то тебя не видел, а ты меня?
Рин развернул записку и благоговейно вздохнул. Бегло пробежал аккуратные строчки глазами.
– Если честно, ээ... не имею обыкновения видеться с вами по утрам, кроме как на тренировке... Возможно ли, что вы меня с кем-то путаете? – записка исчезла в кармане, но даже Сар не успел уследить, в каком.
– Все возможно, – кивнул он. – Прогул потом отработаете, студент Феррерс. Иди уже!
И Рин, не решившись и дальше искушать судьбу, нырнул за ближайшую портьеру – у него были свои планы и свои потайные пути.
Сар смотрел ему вслед до тех пор, пока тяжелая ткань не перестала колыхаться, будто на легком ветерке. Он по просьбе той, кого очень любил, сделал мальчишке подарок, о котором они все могут потом горько пожалеть. Но все же есть шанс – не очень большой, но и не нулевой, что у Рина все получится. Тогда Сар хотя бы будет знать, что смог сделать для него то, что никогда не сможет сделать для его старшего брата. И это стоит всего.
ххх
Фаэлитин, задремавшая было прямо на столе в окружении книг, проснулась от вибрации магии вокруг. Воздух слегка подрагивал, угрожающе и дразняще одновременно, и она вскинула голову, формируя на ладони сгусток энергии для удара раньше, чем успела об этом подумать... Но это была всего лишь рябь на поверхности ее зеркала – их с будущим лордом Феррерсом маленькая личная тайна.
Она стряхнула силу с рук и спихнула книгу, на которой спала, на край стола. Подперла щеку кулачком, уже помогая магическому импульсу установить связь. Омут в серебряной оправе стал постепенно проясняться, заспанное лицо Фаэлитин в нем сменилось на все четче проступающие мужские черты...
– Я передал ему, – без предисловий сказала ухмыляющаяся драконья голова из зеркала. – Уверена, что это была хорошая идея?
– А, Сар, это ты.
– Подумал, так будет проще, – судя по движению плеч, которые даже близко не помещались в небольшую раму, Баласар где-то там, в Академии, развел руками.
– Ты прав. А что до уверенности... Игры с такими вещами всегда плохая идея, – Литти согласно качнула головой и тут же зевнула, – но знаешь, он должен хотя бы попытаться, а я – последняя, кто стал бы нашему дорогому Миэтилю мешать.
– Эсси...
– Может быть, это он сдался слишком легко, а не Рин – безрассуден, – отрезала Литти. Это было жестоко, но она могла быть жестокой, если нужно.
Сар на удивление не стал спорить. Только подмигнул ей и, клацнув зубами напоследок, начал растворяться в магической ряби на стекле.
Через полминуты вместо рубиновой драконьей чешуи зеркало снова отражало сонную эльфийку, несмотря на след от книжного среза на щеке такую красивую, будто она не только собиралась на светский прием, но и готова была стать королевой вечера. Фаэлитин поежилась и отвела взгляд – от разговора остался неприятный осадок, отдающий потаенной горечью и сожалением об утратах.
Жизнь у эльфов длинная, а память – острее ушей. Это и дар, и проклятье, и можно его любить или ненавидеть, но с этим как-то придется провести сотни и сотни лет, когда те, кого ты любишь, останутся далеко позади.
– Удачи, злая мелочь, – пробормотала она, прежде чем снова опустила голову на сложенные на столе руки.
Оставалось надеяться, что ей, по крайней мере, ничего не приснится.
ххх
Рин возник перед Миримэ будто из ниоткуда и тут же молча выдернул из студенческой толпы. Она не сопротивлялась, даже помогала по мере сил – прижалась к его боку и придерживала рукой непослушные золотые волосы, если у Рина был шанс за что-нибудь ими зацепиться.
От него пахло кофе, пылью и раздражающей бодростью. И, кажется, табаком?..
– Какую крысу ловим на этот раз, такую, вроде человека или вроде мыши? – через десяток шагов только и поинтересовалась она.
Они протискивались дальше по коридору мимо спешащих на занятия студентов в разноцветной форме, старались не попадаться на глаза преподавателям и не наступать на ноги – даже если очень хотелось. В огромные окна с витражами хлестал дождь, а тучи и не попытались рассеяться, чтобы сделать день светлее серых сумерек. На стенах, как вечером, через один горели волшебные факелы.
Рин безошибочно определил нужное им направление. Больше того, он выглядел подозрительно воодушевленным, когда затаскивал Мири в альков за статуей какого-то полуголого и наверняка неприлично давно почившего тифлинга.
Тень скрыла их от посторонних глаз, а Рин, кажется, даже не задумался об этом, выбрав место для разговора просто по отточенной годами привычке.
– Пока ты, – он покосился на учебники у нее в руках и крошки на форме, – завтракала, вместо того чтобы слушать лекцию по, эээ... ну, какую-то там лекцию, я успел узнать важные вещи. Скоро какое-то особое положение звезд. От сложившегося рисунка на ночном небе будет исходить необычный свет, и если под этот свет вынести нужную карту, то она покажет расположение всех магических башен в радиусе... – он замялся, вспоминая, – Схотху с ним, с радиусом, я не помню, но его в любом случае хватит отсюда и до Мусорных островов, и...
Мири отмахнулась, перебивая:
– Да-да, прекрасно, я три года решала контрольные по практической астрономии за нас двоих, – только тот, кто прожил с Миримэ бок о бок всю жизнь, смог бы расслышать, что ее раздражение напускное. – И что нам дает старая карта с глупыми башнями?
Рин, конечно, расслышал. И улыбнулся.
– У меня есть средство, помогающее прочесть то, что было написано и сокрыто магией. Старая карта с его помощью покажет все глупые башни, даже те, в которых уже никого нет, – улыбка превратилась в злую усмешку, – и до одной письма Фаэлитин с недавнего времени почему-то не доходят.
– И ты намекаешь, что в глупых башнях...
– ...хранятся умные книги, – фыркнул Рин.
На лице Мири промелькнула наигранная задумчивость:
– И, значит, какое-то время даже без присмотра?
Рин просиял, хотя и не сомневался, что она поймет его с полуслова. Как всегда.
– Так, получается, будет экскурсия! Может, в качестве исследовательской практики? Или, скажем, для дополнительных творческих работ по теории чародейского дискурса? – Мири сощурилась на него, и в глазах у нее начал разгораться опасный азарт.
– Миримэ, ты должна серьезно относиться к занятиям по теории чародейского дискурса. Очень серьезно! Это пригодится тебе в будущем.
– Как скажешь, дорогой. В конце концов, меня здесь как раз и учат, что мое предназначение – расспрашивать о будущем звезды, так с башни это делать как раз удобнее всего...
Рин с Мири переглянулись – и, едва взглянув друг на друга, одинаково зашлись едва сдерживаемым, сдавленным истерическим хохотом. В такие моменты они казались братом и сестрой: слишком похожие внешне, с одинаковыми сережками и одинаковыми синяками под глазами, с одной и той же неприятной привычкой осаживать взглядом и с ехидными оскалами вместо улыбок. И со страшной тайной – одной на двоих.
И когда через несколько минут из-за статуи Терая Дионисского вынырнули две тени, никто не обратил на них внимание.
Рин шел первым и крепко держал Мири за руку, а она старательно шагала за ним след в след, стараясь на всякий случай повторять каждое его движение, чтобы не нарушить хрупкую магию. И хотя младший Феррерс потратил не один час еще в детстве, объясняя ей, что это вовсе никакая не магия, а просто игра света и теней, помноженная на плавную ловкость и привычку, Мири соглашалась только для вида. На самом деле она осталась при своем мнении: это самая настоящая магия, волшебство, которое окружает его, многократно усиливаясь благодаря редчайшему таланту. Рин наверняка бы рассмеялся, если бы это услышал.
Так или иначе, они миновали учебные этажи и остались незамеченными.
В коридоре, ведущему к ректорату и преподавательским кабинетам, было тихо. Не то чтобы Анариэн Феррерс часто пробирался туда втихаря, но этот раз все же не был первым: за четыре года учебы он уже проворачивал такое как минимум дважды. Один раз – потому что выменивал у одногруппника победу в экзаменационной дуэли на веточку дурманящей травы, и второй – следующей же ночью, потому что его рука не пролезала за шкаф в деканате с фамильным кольцом, его пришлось снять, а потом оно куда-то делось, и Рин вспомнил про него только в своей комнате...
Теперь же им с Мири предстояло кое-что посерьезнее – не просто стянуть пару стебельков с сухоцветами из вполне известного места, а найти, не попавшись, среди множества кабинетов, запертых разными подлыми и очень подлыми способами, необходимую карту, снять с нее копию, выбраться наружу... И если бы они еще знали, какую карту искать! Еще и времени было в обрез.
– Разделимся, – обронил Рин, наскоро оглядевшись, и Мири просто кивнула. – Тут пять факультетов и ректорат. Каждому по два, один призовой, встречаемся через час.
– Если что-то пойдет не так, про запас пусть будет... минут десять?
– Идет, – он затянул ремешок кинжальных ножен потуже, чтобы они не звякнули ни обо что. Подергал второй, проверяя, хотя полчаса назад все было в порядке. Пальцами пробежал по рукаву.
– Не трогай магические замки без перчаток, – напомнила Мири деловито. Она уже явно что-то просчитывала в голове. – И помни, что любой замок у мага – магический.
– Слушай интуицию, она у тебя хорошая.
– Если что – беги быстро.
– Очень быстро, – Рин подмигнул ей, протягивая кулачок. – Давай.
Мири встретилась с ним рукой, и через мгновение оба пропали, будто растворились в воздухе. Вот они стояли под изящной аркой – и вот их нет. В преподавательском коридоре повисла все такая же медовая тишина.
Она встряхнула кисти, снимая легкое напряжение от наложенного заклинания. Помедлила всего мгновение, прежде чем шагнуть к первой двери... Было страшно, если честно. Мири старалась не бояться, но старание не всегда определяло успех.
Теплая знакомая ладонь взъерошила ей волосы, над ухом раздался едва слышный нервный смешок.
Мири обернулась, но в коридоре, конечно, было предсказуемо пусто. Она не услышала ни шороха шагов, ни звука чужого дыхания, но рука пропала – вот теперь он наверняка по-настоящему ушел. Пальцы Рина все еще мерещились Мири в ее волосах.
– Давай, Миримэ, соберись, – прошептала она самой себе.
И прильнула к ближайшей двери – тяжелой, с выгравированным на ней знаком огня. Начинать следовало со сложного, так, по крайней мере, ее учили. И она начала.
ххх
Тем временем невидимый Рин сидел на подоконнике ногами наружу и примеривался, как бы поудачнее выпрыгнуть. Расставаться с жизнью сегодня в его планы не входило, пусть перспектива и была заманчивой, и потому следовало быть особенно осторожным: Академию строили прекрасные архитекторы прошлого, настоящие мастера своего дела, что значительно осложняло прыжки с балкона на балкон... Осложняло, но не исключало совсем.
Рин выдохнул из легких весь воздух. Выждал так секунду, вдохнул снова полной грудью и, не давай себе мысленно умчаться вслед за запахом грозы и свободы, решительно оттолкнулся от подоконника.
И все-таки далекая гроза пахла так пряно, так беззаботно и свежо, что у него сладко-сладко заныло сердце.
ххх
Мири наконец отмерла и тяжело, жадно задышала, сползая по стеночке вниз на поразительно мягкий ковер. Этот кабинет – последний, но до него она уже решала магические загадки, вытерпела удар электричеством (что было особенно обидно, поскольку ощущалось будто предательство от своей магии), отхлебнула вина из чьего-то забытого на краешке стола кубка и успела немного посидеть в шкафу. А только что она едва не выдала себя, и теперь...
Дверь, на счастье Мири не только не запертая, но даже и приоткрытая, скрипнула, пропуская вовнутрь явно хозяина кабинета – кто еще вломится, не стучась?!
Первой реакцией, как-то незаметно вошедшей в привычку несколько лет назад, был сверкнувший в ладони Мири фиолетовый всполох. Не разряд электричества еще и не шаровая молния, один лишь намек, эдакий запах булочки, пока ты идешь мимо пекарни. И, зная Миримэ, можно было сказать с уверенностью, что прилавок со сладостями она утащит целиком, даже не замечая веса.
Второй в ее сознании промелькнула не мысль даже, а один только образ: лицо декана Ривз, каким оно будет, если ее и без того бедовая ученица зарядит по ней криво созданным заклинанием. Образ этот отрезвлял получше ледяного душа, и уже не так важно было, что в кабинете декана факультета инженеров Ривз нечего было делать...
– Тшш! – шикнули Мири на ухо, а за плечо ее ухватила чья-то рука.
– Рин?!
Это и правда был Рин – взъерошенный, немного пыльный и, кажется, очень собой довольный.
Он принес с собой холодные капельки дождя на одежде и волосах и надежду, иррациональную, глупую, злую. Он с детства мог заставить ее поверить во что угодно, и вот сейчас Мири поверила, что по одному этому касанию узнала верно – все будет хорошо. У них все обязательно получится, не может не получиться, ведь...
– Я нашел карту, – прошептал ей Рин, едва не касаясь губами острого уха. – Но просто так мне ее на достать. Нужна ты, дорогая.
Мири шумно выдохнула от облегчения, откидываясь обратно на стенку, от которой оторвала было голову, когда запаниковала. Блаженно улыбнулась, прикрывая глаза. У них не может не получиться, ведь они вдвоем – чума на чьи угодно головы. А что страшнее чумы, которая состоит из магии и клинков?