Глава 7
301 год. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
Чем ближе Рин оказывался к лекции по истории Архипелага, тем больше об этом жалел – кофе был холодный, Джаспер – все такой же противный, а какое-нибудь нетривиальное объяснение, почему он притащился в аудиторию прямо с кофейником, никак не приходило в голову.
– Что ж ты так пялишься на меня, Мамкинстар? – буркнул Рин, просачиваясь к своему месту.
Вещи Мири уже валялись рядом, но ее саму пока не было видно. Рин пинком отодвинул стул и скорее упал на него, чем нормально сел.
– Да все никак нарадоваться не могу, – скривился тем временем Джаспер.
– Че?
– Что мне повезло, и я хотя бы не выгляжу как живой труп с утра.
Рин фыркнул, заглядывая под крышку кофейника:
– Ничего, потерпи чуть-чуть, после лекции тренировка.
– Я не...
– Пошел ты, Морнингстар, – перебила Джаспера Мири, возникая будто из неоткуда и сгружая на стол сразу такую огромную стопку книг, что они с Рином вдвоем смогли бы за ней спрятаться.
Джаспер вздохнул и скрылся из поля их зрения. До начала занятия оставалась пара минут, и Рин, немного подумав, стал примериваться к книжным баррикадам Миримэ как к стратегическому укрытию.
– Наладил клинок? – спросила она, понаблюдав немного за его жалкими попытками.
– Неа, – пробубнил Рин, – может, все-таки инженер нужен, а на зельеварение я сам похожу...
Хрюканье, которое издала Мири, должно было означать одобрительный смех.
Правда, шутки кончились, едва друзья увидели, кто вошел в аудиторию с толстой тетрадью под мышкой.
Вместо Сиэса Феррерса, которого они ждали, к кафедре прошаркал незнакомый начавший седеть полуэльф, грустный и какой-то помятый. Заостренные ушки у него еще не поникли, но уже явно собирались, и даже Рину и Мири, начисто лишенным сочувствия и понимания к ближним своим, стало как-то за него печально.
На носу у него были кривоватые очки, и, в отличие от Оромэ Баттьяни-Пальфи, он точно не становился от них красивее. Хоть бы видеть помогали, и на том спасибо...
Студенты стали галдеть чуть потише, неохотно затихая, но в остальном не обращали на него никакого внимания. Рин отхлебнул немного прямо из носика кофейника и поморщился:
– Я думал, явится наш Мистер Зануда... В расписании замен не было.
– Ну, может быть, задержался по дороге, – Мири пожала плечами, – интересно, а он...
– Ничего подобного, – отрезал Рин. – Не интересно. Даже знать не хочу.
– Тише! Вы что, не видите?!
На недовольный девичий голос, который шикнул на них с ряда повыше, Рин и Мири обернулись синхронно и с одинаковым недотеписто-раздраженным выражением.
Мири вскинула бровь:
– И что же нам надо видеть? По-моему, смотреть там не на что.
Человеческая девушка в зеленой форме факультета изобретателей, миловидная и задорно-румяная, погрозила им уже опущенным в чернильницу пером. Рин с вежливым интересом проводил взглядом синие капли, упавшие на раскрытую тетрадь, и вопросительно заглянул ей в лицо. Мири прыснула, не сдержавшись.
– Твою мать! – зашипела изобретательница. При этом каштановая челка упала ей на глаза, и пальцем, уже испачканным в чернилах, она эту непослушную прядь благополучно поправила.
Рин глянул на Мири и светски поинтересовался шепотом:
– Дорогая, как думаешь, ей сказать? Это было бы невежливо в любом случае, но я не уверен, стоит ли...
– Выбор за тобой. Хотя я бы не стала.
– Да?
– Да.
– Брось, приличиями можно пренебречь, если дело принимает такой оборот.
– Слышал бы тебя твой отец!..
При этих словах Рин театрально содрогнулся, а девушка, перед которой разыгрывалась эта сцена, громко кашлянула:
– Я все еще здесь, если что! В чем дело? Да говорите уже, наконец!
– Даже не знаю...
– Видишь же, он колеблется.
– Я не уверен.
– Тебя никто не торопит. Возьми время, спокойно подумай...
– Хватит мяться! – изобретательница уже почти рявкнула на них, привставая с места.
И она не заметила этого, но полуэльф, начавший было что-то вещать из-за кафедры, замолчал на полуслове и поправил очки, присматриваясь к задним рядам. В аудитории повисла тишина, полная бодрящего предвкушения нагоняя.
– У тебя чернила по всему лицу, – сжалилась Мири, в последнее мгновение отворачиваясь и дергая Рина за собой, – не благодари!
– Твою мать!..
– Кетра Блаунт! Я до последнего надеялся, что это делать не придется, но вы вынуждаете меня попросить: будьте добры, приведите себя в порядок и прекратите наконец срывать мою лекцию! Не нарушайте собственные традиции, достаточно и одной в неделю, зачем же идти на рекорд?!
– Простите, профессор, – покаяние в голове этой Кетры Блаунт было уж очень наигранным, но полуэльф только вздохнул – видимо, уже привык. – И вообще, – добавила она уже тише, снова переходя на шепот, – в прошлый раз это был всего лишь крошечный, совсем никого не задевший взрыв и одни взбесившиеся часы! Это не считается!..
Рин с Мири обменялись взглядами, которые были куда красноречивее слов. "Это джекпот," – огромными сверкающими буквами читалось в них.
ххх
Они перехватили Кетру после лекции: окружили, прижали к колонне и принялись смотреть на нее сверху вниз, потому что она оказалась такого роста, который считался низким даже для человека. Двое высоких эльфов смотрелись рядом с ней почти комично, но изобретательница только фыркнула и вздернула аккуратный носик в веснушках.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Хочешь кофе? – участливо поинтересовался Рин, и, не заботясь о предисловии, сунул ей под удачно подставленный нос свой кофейник.
– Хочу свалить отсюда и забыть это утро, как страшный сон, – проворчала Кетра. – Давай уже, раз предложил!
И, пока она по-хозяйски сдергивала крышечку и делала пару жадных глотков прямо через край, Рин толкнул Мири локтем в бок:
– Я все равно уверен, что это лучше бы сработало с вином.
– А я снова все еще здесь, – доверительно, в тон ему, сообщила Кетра. – Так чем вам помочь, дорогие однокурсники? У меня есть десять минут, чтобы поверить в вашу легенду, а потом я уйду на основы камерной алхимии и героически там погибну. Не тормозите.
Эльфийская парочка в который раз за сегодня переглянулась, теперь уже под пристальным и каким-то насмешливым вниманием Кетры. Изобретательница не торопила их, не издевалась вслух, хотя явно могла бы. Просто ждала.
– Даже не знаю, с чего начать, – Мири подхватила ее под локоть, убедившись, что она не будет сопротивляться, и потащила из аудитории прочь. – Я Миримэ, это Рин, и мы сегодня пол ночи разбирались, как приладить тонкий клинок с механизмом к наручам, которые для этого не предназначены. Может быть, у тебя найдется решение? Включишь это потом в курсовую работу, или что вы там сдаете...
Кетра слушала ее и кивала, борясь с желанием схватиться за карандаш, и даже слепому было бы ясно: в ее зеленых глазах разгорается то, что принято называть исследовательским азартом, неукротимым и способным сносить все на своем пути гораздо эффективнее крошечного взрыва и одних случайно взбесившихся часов.
ххх
301 год. Замок на острове Феррерс
А Сиэса действительно отвлекли дела: накануне вечером он отбыл в фамильный замок по просьбе отца. Лорд и леди Феррерс устраивали прием по какому-то поводу, вряд ли достойному упоминания, и их наследник непременно должен был присутствовать и лишний раз продемонстрировать, как безупречны его манеры, остер ум и изящна внешность.
Так что он провел куда более скучный вечер, чем Мири, Рин или даже Литти, получившая внеплановый выходной и исчезнувшая в неизвестном направлении и на редкость отличном расположении духа.
Пусть Сиэс и не любил приемы, ему как-то в голову не приходило пытаться отсюда сбежать.
Но страдание не может тянуться вечно, и ласковая теплая ночь все же сжалилась на ним под самый конец.
Вот-вот она уже должна была стать золотым рассветом, и звезды, отраженные зеркально-спокойным морем далеко внизу, начали прятаться по одной, перемигиваясь на прощание. Замок Феррерс не спал до сих пор – музыка лилась из ярко освещенных залов, убранных охапками цветов и шелком, слышались звон бокалов с эльфийским вином и звонкий смех, который наконец-то к утру стал искренним вместо вежливого.
До восточной галереи, откуда открывался вид на бескрайнюю гладь воды и узкую полоску пляжа, теряющегося во тьме, долетали только отголоски праздника. Но сладко-пряный запах крошечных плетистых роз, в которых утопал замок по торжественному случаю, добрался даже сюда, соперничая по силе с ароматом соленого и свежего моря.
Вдруг что-то изменилось – почти незаметно, едва ощутимо запахло вишней, миндалем... и будто бы маслом ветивера. Изящная фигура, ни секунды не поколебавшись перед первым стрельчатым окном, распахнутым настежь на галерею, и перемахнула низкий каменный подоконник за какое-то мгновение, умудрившись не помять нарядное платье. Да, это однозначно был ветивер – дымный, обманчиво-расслабленный аромат диковинных трав.
Сиэс, растянувшийся на каменных перилах над самой пропастью, обернулся на ночного гостя только когда тот отчетливо звякнул жемчужной сережкой о вплетенную в волосы серебряную цепочку. А узнав его, приветливо взмахнул рукой:
– Оллин Блаунт, – Сиэс улыбнулся одними уголками губ, впрочем, довольно мило, – тебе так понравился замок или не понравилась вечеринка, что ты решил сбежать?
Они встречались изредка. Не то чтобы выучили друг друга, но кое-что определенно уже успели понять. Так что Оллин, откидывая косу за спину, только усмехнулся:
– Ты же знаешь, я все равно не скажу.
– Предпочел бы не знать, – и Сиэс сел на перилах и заодно отставил в сторону, ближе к парапету, бокал с последним глотком вина на донышке, освобождая место рядом с собой. Это должно было означать гостеприимное приглашение присоединиться, и Оллин принял его охотно и с улыбкой.
Оллин Блаунт – второй сын в рыцарском доме Блаунтов, слыл прекрасным любовником, очаровательным сплетником и лучшим на Архипелаги игроком в карты. Проверять ничего из этого Сиэсу не хотелось, подобной славе он предпочитал просто сразу верить, разделив услышанное надвое, но что-то ему подсказывало, что Оллин далеко не так прост.
Что думал сам Оллин, впрочем, для него осталось загадкой.
Они посидели бок о бок в уютном, понимающем молчании какое-то время. Слушали шелест волн внизу, отголоски праздника и ночную тишину. Говорить было не то чтобы не о чем, тем более для кого-то вроде Оллина, но нарушать благословенное отдохновение теплого предрассветного часа попросту не хотелось.
Первым шевельнулся Сиэс. Повернулся вполоборота к юноше, провожающего взглядом звезды, задумчиво хмыкнул.
– Что?
– Подумал, странно, что ты пришел без пары, – он пожал плечами. – Я подписывал приглашения, и "+1" в твоем видел довольно отчетливо. Если я что-то понимаю в людях, ты вряд ли жалуешься на...
Оллин вскинулся, и даже в темноте стало видно, как безудержно и весело пляшут у него в глазах азартные опасные искорки. Ветер бросил прядь, выбившуюся из длинной тяжелой косы, ему на лицо, а он это и не заметил.
– О, знаешь, я не хотел выбирать кого-то всего лишь одного, и решил составить компанию сразу всем твоим гостям! А там кто знает, как звезды лягут. И, кстати, могу спросить тебя о том же: если я что-то понимаю в эльфах...
– Ты же знаешь, я все равно не скажу, – Сиэс вернул ему его улыбку, приправленную горьковатым смешком.
Оллин наклонил голову к плечу, кажется, не смутившись и не задумавшись о том, что бы это могло значить. Если он и знал что-то, то не озвучил это, лишь прищурился, изучающе всматриваясь в лицо напротив. Покачал ногой, закинутой на другую.
– Думаю, еще пара минут, и мы придем к рассуждениям о сущности скуки и любви, – хмыкнул он наконец, – и это все, конечно, прекрасно, но на самом деле я пришел спросить о чем-то поинтереснее. Я мог бы попробовать узнать по-другому, но мне интересно услышать тебя, а не твоего отца, знаешь ли.
– Спрашивай, – Сиэс снова пожал плечами и подтянул колено к груди, обнял его лениво и зябко.
Оллин медово-сладко ему улыбнулся.
– Ты взялся за свою десертную розетку, тогда, еще в начале вечера. И лицо у тебя при этом стало таким, будто ты готов плюнуть ядом и отравить сразу половину своих гостей... Не пойми меня неправильно, – он поднял руки, будто сдаваясь, потому что Сиэс вдруг посерьезнел, и на лице его промелькнула тревога, – ты выглядел вполне мило, я просто разбираюсь в таких вещах... особенно если речь про яд, кхм, так вот – мне показалось, что никого в мире не может приводить в такое расположение духа великолепные сладости на таком прекрасном празднике! И мне стало любопытно, не мог ли кто-нибудь написать тебе и оставить записку на десерт? Может, написали что-то гадкое? Это так увлекательно!
– Что будет, если я тебе не отвечу?
Оллин хихикнул, будто это была смешная, уморительная шутка.
– Стоило бы спросить, что будет, если ответишь, – он подмигнул Сиэсу совсем по-дружески, и было бы лукавством сказать, что у Сиэса от этого не потянуло что-то болезненно-грустно в груди. Даже если это было игрой. Даже если это было предательской ложью, маской или голосом выпитого на вечеринке вина, Сиэсу не хотелось думать об этом так. Только не сегодня.
– Так что?
– Я доставлю тебе удовольствие, которое ты ищешь, и рассветное солнце мы поймаем на острие клинков.
И правда: занимался рассвет. Край неба над морем согрелся от прикосновения солнца, и последние звезды исчезли, будто им тоже наскучил праздник. На лице Сиэса промелькнула тень – подозрение, недоверие, досада и горечь, а потом он не выдержал и рассмеялся.
– Звучит ужасно, знаешь!.. – он спрыгнул с парапета и, продолжая шагать, обернулся на ходу. – Так меня еще не приглашали пофехтовать ни на одной вечеринке.
Оллин фыркнул.
– Конечно, знаю. Потому и сказал.
– Вот оно как.
– Конечно! Ну так что? Соглашайся или спасайся бегством!
Сиэс отбросил волосы за спину и принялся шарить по карманам. Наконец вытащил мятую бумажку, которая счастливо избежала и брызг вина, и малинового крема, и бросил ее Оллину, будто снежок, а тот ловко, не поведя и бровью, поймал.
В утреннем свете стало видно, что глаза у них одинаковые – небесная синева, за которой прячется какая-то тайна. Волосы Сиэса от ласкового шепота солнца тут же стали подобны жидкому золоту, волосы Оллина будто забрали себе всю тьму уходящей ночи. И когда из алькова, бережно припрятанные туда кем-то предусмотрительным, появились изящные клинки, на них одинаково блеснул рассвет.
– Заплети косу, – предложил Оллин весело. В его руках уже не было никакой записки, и вряд ли ее после кто-то другой вообще еще увидит. – Будешь словно принцесса! Обожаю принцесс.
Сиэс хмыкнул, но неожиданно для себя последовал его совету. Почему бы и нет, в конце концов?..
И пока Блаунт с любопытством рассматривал прислоненное к стене оружие – примеривался, должно быть, как будут лежать у него в руках эльфийские легкие рапиры, Сиэс парой быстрых движений переплел волосы в нечто, напоминающее прическу Оллина, и тот рассмеялся, когда увидел торчащие из-за золотых прядей острые уши.
Сиэс покачал головой, но только молча протянул ему пару мечей.
Вряд ли они подружатся. И, если быть честным, вряд ли когда-нибудь поговорят так вновь. Но бывает время, когда свет и тьма скрещивают клинки не для дуэли, не для вечного союза, а лишь потому, что это развлекает их и на время унимает сердечную боль. Такие рассветы красивее всего, а над морем они похожи на сладкий, беззаботный сон.