Укрощение строптивых: дорога домой

                                ~

Карлики оторопело глядели на меня. На руках одного из них мурлыкала Алиса, пока полный палец с обгрызанными ногтями чесал её за пушистым ушком. Увидев меня, кошка лениво потянулась, как бы говоря: "Делай что хочешь, но эти ребята лучшие ухочёсы в моей жизни". А потом она ласково потерлась о заросший подбородок полумужа, добавив: "Уйдут они - уйду и я".

Я решила, что спор с обнаглевшим животным бесполезен. "Когда придёт время нежнейшего корма с курицей по французски под соусом из рецептов лучших поваров Европы, она поймёт, что выбрала не ту сторону. Но будет уже слишком поздно".

Мой взгляд бегал по поверженным предметам мебели. Мамина коллекция ваз и тарелочек ручной работы уже не подлежала восстановлению, однако папин телевизор ещё подавал признаки жизни, правда, если не учитывать странные разводы на его экране. Шторы были ободраны, будто стая котов устроила здесь валерьянковое пати. Паркет набух, покрывшись черными точками, кое-где отделились от основной массы повреждённые дощечки. На кухню я боялась и заглядывать. И ЭТО всё мне предстояло как-то объяснить родителям через пару недель!

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Это упражнение рекомендовал психолог для того, чтобы в состоянии крайней агрессии можно было вовремя взять себя в руки. Цикл потребовалось повторить три раза, чтобы моё желание пустить бородатиков на новый кожаный немецкий диван чуть поутихло. Ночные гости терпеливо ждали, пока я успокоюсь.

- Кто такие и чего надо? - Мой голос звучал командно и твёрдо. Карлики оживились, так будто после долгого непонимания, они услышали речь на своём родном языке.

- Вообще-то, мы... - Начал тот, что был в ушанке. Его заплетённые усы заворачивались концами наружу, как у Эркюля Пуаро. Стоило отметить, интеллектуальной нотки это ему не добавляло. В отличие от мудрого взгляда белобородого старика, который пихнул в бок болтуна и осторожно заговорил:

- Мы простые путники, потерялись в местных горах. Уже к ночи вышли к этому чудесному поселению и решили искать ночлег в домах, где ещё горели огни.

Его речь показалась мне настолько витиеватой, что первое время я не понимала до конца, о чем он.

- И выбрали, блин, мой дом?!

- Приносим глубочайшие извинения за причиненные беспокойства! - Он с удивительным изяществом поклонился мне, а затем и весь отряд карликов. - Даём клятву, что отплатим за каждую поврежденную вещь.

- Ещё бы! - Я глубоко вздохнула. - На кухню, живо. Куда прёте?! По одному, вашу бородатую мать!

Через секунду после моего крика, карлики выстроились ровной шеренгой и строевым шагом направилась на кухню. А за ними, уставшая после ночных злоключений, поплелась и я. На полу всё ещё валялось заряженное ружье отца, которое я, немного подумав, носком тапочка отшвырнула под диван.

Почти новая дверь, сорванная с петель, одиноко лежала на полу, а в ней чернела пробитая чем-то дыра, аккурат под рост карликов. Уже почти смирившись, я наступила на светлое дерево и прошла в то, что осталось от помещения.

Короткий щелчок кнопки, и прозрачные бока чайника начали отливать синей подсветкой. Кое-кто из бородатиков заворожённо наблюдал за тем, как пузырьки воды поднимались к поверхности и лопались. Разбитые часы на стене показывали четыре часа утра. Из стеклопакета окна где-то далеко виднелась алая полоска зари.

Устало плюхнувшись на поспешно выдвинутый одним из карликов стул, я поставила чашку с чаем на остатки кухонного стола, у которого теперь отсутствовала четвертая резная ножка. Скатерть валялась скомаканная, в странных пятнах. Ею явно пытались смягчить удар о дверь. Каменная барная стойка была сорвана с места, куда-то пропав совсем. Я догадалась, что в качестве тарана использовали как раз её. Тарелочки, чашки, подарочный сервис, хрустальные вазы и глиняные чайники для чайной церемонии - всё лежало в куче осколков возле гарнитура. Не пострадала только посуда, оставленная мною с вечера в раковине.

Из такой, спасённой благодаря моей лени, чашке с Белоснежкой, я глотнула терпкого зелёного чаю. Вкус приторной травы, которая, обычно, цвела в лесу по весне и название которой я забыла, заставлял прерванный сон накатывать с новой силой.

Мой взгляд, скользнув по разбитой плитке пола, прошёлся по виновникам всех происшествий. Они стояли ровным строем, внимательно за мной наблюдая.

- Немцы?

- Да. - Поспешно ответил белобородый. Я решила, что он у них за главного, или по крайней мере, его замещает.

- Ремонтировать умеете.

- Эээ... Да...

- Это был не вопрос. - Прихлюпывая, я сделала новый глоток. В голову вдруг пришел старый советский фильм где выстроившиеся в такую же шеренгу нарушители закона получали штрафные работы за свои проступки. Кажется, дальше по сюжету, одного из них ждало наказание плёткой в воспитательных целях. Моё настроение вдруг значительно улучшилось.

- Значит так, слушаем меня внимательно. Во-первых, вы по гроб жизни должны быть мне благодарны. На шум, который вы устроили, приехали оборотни в погонах и хотели вас забрать с собой.

При упоминании копов выражения мохнатых лиц стали выражать беспокойство. Слова, связанные с полицией понятны на всех языках - решила я.

- Вы себе представить не можете как сильно мучают иностранцев без гражданства в российских отделениях! Но, я смогла уговорить их вас не арестовывать и что вы - мои гости. ПОКА они мне поверили. - Соврав без труда, я обвела гостей выразительным взглядом, получая в ответ почти благоговейные. Среди самых старых из карликов пошли бурные обсуждения, а остальные старались одновременно слушать их и меня. - Однако, взамен, и это во-вторых, вы поможете исправить всё, что натворили. Помните, о том, что своим спасением этой ночью вы обязаны мне. И ещё, знайте, что полиция может вернуться в любой момент.

"По моему вызову, как только вы закончите ремонт" - добавила я мысленно.

Обсуждения были закончены.

- Мы согласны помочь тебе. - Кивнул старик. Лысый недовольно сложил руки на груди.

- Однако не жди от нас преданности . Насколько я помню, ты и сама этим не особо грешишь.

- Двалин! - Чуть прикрикнул на него другой карлик, но взгляд победителя остался при лысом.

- Всё равно не понимаю о чём вы. - Махнула я рукой. - Я спать. Чтобы к утру кухня блестела как новая. Гостиной займёмся позже.

- И да. - Чуть погодя я вернулась и заглянула обратно на кухню. Некоторые из них, попутно обсуждая немецкие сплетни, елозили метёлками, тряпочками и просто носками ботинок по грязному полу. Другие, словно дети паззл, прикладывали осколки тарелок друг к другу. Лысый снова и снова нажимал на кнопку включения чайника, наблюдая, с умным видом, как синяя подсветка то включалась, то выключалась. Не будь я столь усталой, эта картина бы меня рассмешила. - Печенье на верхней полке, заварка там же.

Совершенно без сил, я рухнула на оставленную, будто вечность назад, кровать и заснула мертвым сном.

Впервые за долгие годы, мой сон был спокоен, а пробуждение необычно лёгким. Пушистая мордочка уткнулась мне в ухо, требовательно мурча. Летний ветерок первого июня проникал в комнату сквозь приоткрытое окошко. Я сладко потянулась и открыла глаза: моя комната с оранжевыми обоями, была точно такой же как и в последний мой приезд сюда. Тогда мне было 22, и я была полностью разочарована в жизни. Я улыбнулась, вспомнив, сколько труда вложила в то, чтобы изменить это и чего уже успела добиться. Теперь я взрослая в полном смысле этого слова. И ничто мне не...

Заставляющий душу подпрыгнуть в груди, грохот раздался на нижнем этаже, сопровождаемый звоном разбитого стекла. Подождав, и услышав последовавшие затем ругань и оправдывания, я поняла что телевизор папы плохо кончил. Покойся с миром, его любимое окно в мир Индианы Джонса и вечерних новостей. Мы любили тебя всей семьёй, кроме мамы, во время трансляций матчей по футболу.

Хорошо, хоть они ещё не перевернули мамин стеклянный шкафчик с романами, времён двухтысячных. Авторства не самых знаменитых, чаще женщин, они заботливо собирались в очередную коллекцию и с любовью, перечитывались каждый отпуск. Порой, мне даже казалось, что эти затрёпанные книжонки были ей дороже меня, когда мне выдавали щедрую порцию замечаний за пропущенный день уборки в книжном шкафу. Разумеется, это было не так. Первое место в сердце мамы занимал её фруктовый сад и цветочные клумбы.

Я тяжело вздохнула, когда вслед за телевизором на пол полетело что-то громоздкое, судя по звукам, набитое чем-то до отказа, и частично стеклянное. Крики осуждения стали раздаваться громче.

Неспеша, я отыскала вслепую ногами тапочки. Они были чуть мокрыми, и я цокнула языком, совсем забыв, что в гостиной теперь бегут неуклюже злобные карлики по лужам. На удивление, тело не ломило, как обычно, а даже наоборот. Уставшие после бега по лестницам и обратно вчера, ноги чуть ныли, но в целом, я чувствовала себя очень хорошо.

Не веря себе, я подпрыгнула на месте, сделала несколько приседаний и даже заставила себя встать на мостик. Приятный хруст затекших суставов - вот и всё, что сопровождало мою нежданную утреннюю зарядку.

- Смотри, Алиса! - Я радостно пошла вниз головой прямо в позиции мостика к двери и обратно. - Я, черт возьми, ещё не старуха!

В дверь тактично постучали. Из коридора просунулась голова карлика с короткой белоснежной бородкой в косичке, сложной причёской и в красной одежде под старину. В руках он держал разделочную доску, а на ней стеклянный стакан, чудом не пострадавший, полный до краев какой-то зеленоватой жидкостью. От, я очень надеялась, чая шёл ароматный дымок, компанию ему составляли обломанные кофейные печенья. Карлик с ужасом посмотрел на меня, проблеяв:

- Доброго утра! - И умчался вниз, оставив на пороге завтрак. Без труда, я встала на ноги.

- Смотри-ка, нас умасливают. Такой подход мне нравится.

Кошка молча принюхивалась к подношениям и, с сомнением, схватила одну из печенек. С ней пушистая воровка скрылась в темном утреннем коридоре, совершенно не боясь встречи с новыми временными жильцами.
Я не разделяла ее позитивный настрой.

Задумчиво сунув печенье за щеку, я обдумывала своё вчерашнее решение: не было ли оно поспешным? Что если они убегут с добром или без него в момент, когда я потеряю бдительность? Я была почти уверена, что немецкие полурослики меня и пальцем не тронут, стоит на них как следует накричать.

- Да и к тому же, - сказала я себе, жуя угощение. Чай трогать я всё же не решилась. - они остались здесь до утра. А ведь я рассчитывала, что они смоются с остатками столового серебра.

Разгром, который они устроили не походил на стиль домушников и самого низкого уровня. Даже самый недальновидный грабитель не стал бы разбивать огромный телевизор или отказываться от предложенных денег в сейфе.

- А вдруг они маньяки?

Тогда их поведение теряло всякий смысл. Зачем они меня послушались и дали спокойно уйти досыпать, хотя могли убить, изнасиловать или того хуже - скинуть на меня своего полумертвого дружка. Кожа на спине покрылась мурашками, едва стоило картине зала суда встать перед глазами. Родители плачут в зале, а я сижу на скамье подсудимых. Судья - старый мужчина в напудренном парике - объявляет приговор: "Восемь лет строгого режима за заморозку в холодильнике насмерть жертвы, на почве ненависти к мужчинам немецкого происхождения и представителям мужского пола вообще". Мама заплакала громче в объятиях папы. Я бы вскочила, в сердцах возражая: "Но ведь, сэр, господин судья, я вовсе не ненавижу мужчин, а тем более немцев, я лишь их активно избегаю и не собираюсь строить отношения с кем бы то ни было!". Присяжные-женщины осуждающе бы ахнули, а мужчины оскорблено цокнули языками. "Пятнадцать лет строгого режима!" - вскричал бы прокурор, а я села, отчаянно жалея, что не придушила отмороженного бедолагу подушкой.

Новые крики внизу прервали ужасную сцену. Замяв последнее печенье, я выплеснула пахнущую жасмином жидкость в окно и спустилась по коридору.

- Поберегись! - Промчался мимо не понимающей меня карлик, а за ним пронесся другой, размахивая пшикалкой для цветов в руках. Когда струи воды долетали до затылка впереди бегущего, он истошно вопил, вызывая хохот преследователя. Другие не обращали внимания на балаган. На пустом диване теперь расселись пожилой мужчина с топором в голове и другой, помоложе, с прической в форме морской звезды. Они активно спорили о том, какой из осколков лучше подходит на пустующие места в уже почти собранной вазе. Почти целиком она состояла из белой липкой штуки, ею же были прикреплены друг к другу другие части. Ваза Франкенштейна была собрана из остатков тарелок, кусочков стекол, странно напоминающих остатки экрана телевизора, чашек и самой вазы. Возле упавшего (меня охватила паника при виде разрушенной библиотеки матери, а затем восторг - не нужно больше тратить часы на уборку в ней) шкафа с книгами хлопотали шестеро работяг. Трое подметали, тем, чем смогли найти, в том числе оброненной мной мухобойкой, стекло на в разложенный на полу плед. Двое поднимали шкаф, доски которого едва держались на последних гвоздях. Полумуж в ушанке стоял рядом со всеми ними, приложив одну ладонь к груди, а в другой вытянул роман в старенькой обложке. На книге была нарисована женщина: её грудь еле прикрывало сползающее шёлковое платье. Сама героиня стояла на утёсе, собираясь, по-видимому, прыгнуть в пучину бушующего моря внизу, а позади, её обнял, удерживая, такой же полуголый мужчина на коленях. Я вспомнила, что роман назывался "Утес страсти" и как чуть не проблевалась впервые прочитав его, втайне от мамы, в 11 лет.

- Его сильные руки сжимали мои запястья. - С чувством зачитывал карлик, демонстрируя каждое движение из текста. - "Антонио - вскричала я, - я не могу жить в этом доме, который стал мне тюрьмой!". "Элиза - гулко ответил Антонио, пока его иссиня-лазурные глаза впивались взглядом в мои. - Ты мой дом и мое сердце твое. Мне не нужен этот особняк со всеми богатствами без тебя!".

Он картинно заломил руки, под негромкий смех работающих нелегалов. Кто-то передразнил оратора в ушанке, что вызвало новый приступ смеха.

- Слушайте-слушайте! - Сказал он, и снова встал в позу. По второму кругу пронеслись молодые карлики, но теперь уже поменявшись ролями жертвы и преследователя. До меня, ошарашенно стоящей на последней ступеньке лестницы долетала брань диванных сборщиков вазы, в особенности отдельные, непонятные по содержанию, но ясные по интонации, слова топороносца. - Моё тело инстинктивно выгнулось ему навстречу, когда пальцы Антонио сжали мои бедра. "Ах, Антонио! - прокричала я, не сдерживая чувства, - Поцелуй меня! Целуй меня, пока..."

- ЧТО ВЫ ТУТ, БЛЯТЬ, УСТРОИЛИ?!

Карлики удивлённо обернулись, до ужаса напомнив мне вчерашний жуткий вечер. Большая часть из них застыла там, где стояла, включая неожиданно переставших резвиться юношей. Ушанковый с радостной улыбкой махнул мне книжонкой, призывая подойти поближе.

- О, здравствуй! Как спалось? Надеюсь, мы не шибко мешали?

- Где телевизор? - Уже без надежды в голосе, спросила я, проходя в гостиную. След из осколков черного экрана вёл от пустующей тумбочки к окну, а далее, я так предполагала, они закопали бедный телик где-то в огороде.

- Да вроде, там бегал, с чем-то в зубах. - Как можно веселее пожал плечами ушанковый. Карлик, который принёс мне завтрак, постепенно пятился к коридору, глядя на меня так, будто увидел привидение. Пристально на него смотря в ответ, я всё ждала, когда он начнет креститься. Этого не произошло, потому как седой бородач просто убежал на кухню. Этот бой был за мной.

- Это Алиса, и она - девочка. А я спрашиваю где телевизор, Ганзель ты, неотёсанный.

На цыпочках, я высунулась в окно. Моя теория подтвердилась: недалеко от подоконника я заметила в саду тачку, с остатками проводков.

- Меня зовут Бофур. - Задорно улыбаясь, чуть поклонился карлик в ушанке и с усами. - А это, - он показал на подошедших друзей, - Бифур, Нори, Глоин, Бомбур, Ори, Фили и Кили. А тот, что убежал, это Дори.

- Арина. - Я протянула ему руку, но он вдруг яростно потряс ее, а затем вежливо поцеловал, и снова потряс. - Но можете звать меня фрау Калинина, или как у вас там принято.

- А мисс Каллен?

- Как вам самим угодно. - Махнула я рукой. - Славно же вы потрудились.

- О, мы работали всю ночь, госпо... Тоесть, это... Мисс Каллен. - Закивал Ори, с фенечками в волосах и стрижечкой под горшок.

- Это был не комплимент. - Отрезала я. - Где ваш дружок?

- Ему нужно отдыхать, после всего, что он прошёл. - Вдруг послышался с другой стороны гостиной бас. В проходе в коридор стоял лысый, прислонившись к арке. - Благословение самого Махала, что он не погиб по дороге.

- Надеюсь, вы хоть его в саду не закопали.

Лысый быстро открыл рот и с клацом закрыл, вместо громких изречений, бормоча ругательства себе под нос. Его глаза, теперь при свете дня, горели ещё большей ненавистью.

- Хорошо, парни, завтрак готов! - Из-за спины лысего показалась макушка белобородого старика, а за ним, украдкой, просеменил Дори. - О, доброго утра, мадам.

Седая макушка качнулась в полупоклоне. Дори и лысый карлик остались стоять прямыми, как скалы.

- Хотите позавтракать вместе с нами?

- Нет, но выбор у меня похоже не слишком большой.

Ушанковый Бофур подскочил ко мне и указал на седовласого:

- А это Балин! И Двалин.

- К вашим услугам! - Снова поклонился Балин.

- Обойдется и без наших услуг! - Проворчал Двалин.

- Руки-то хоть сначала помойте! - Крикнула я вслед толпой ринувшихся на кухню карликам.

Рядом со мной пошёл болтливый Бофур. Ростом, как и все нежданные гости, он был мне по плечи.

- А кто такой этот Ганзель? - Спросил он. - Твой знакомый?

- Известная личность. Вместе с сестрой, однажды, он потерялся как и вы. И как и вы, нашёл приют в домике, с горящими в ночи окнами. Но это плохо кончилось.

Очередь к раковине на кухне, где они полоскали странно крупные для нормального человека руки, дошла и до меня. Сунув ладони под струю я шикнула и повернула ручку, сделав воду более теплой. Бофур с интересом наблюдал за моими действиями.

- А что с ним случилось?

- Та, кто их приютила, съела его и сестру.

Беззвучно хихикая себе под нос, я поспешила оставить карлика переваривать полученную информацию. Отсутствующая вчера ножка стола была странным образом приколочена и поверхность стола была более-менее ровной. На отстиранной скатерти были сервированы уцелевшие и криво склеенные тарелки, стаканы и маленькие пластиковые баночки, использованные вместо чашек с чаем. Грубо нарезанный хлеб, обмазанный мёдом лежал стопками на салфетнице, а посередине стола гордо возвышалась железная мамина садовая лейка для цветов, полная чая. Бросив беглый взгляд на плиту, я заметила огромную кастрюлю с кипящей в ней, видимо, кашей.

Немецкие эмигранты расселись за стол, пока старик разливал всем каши. Мне и двум молодым парням, горячая порция досталась раньше остальных. Немытой ложкой я проткнула щедрую горку кашицы, а затем, с подозрением, понюхала. По всем признакам, это была овсянка из кухонного шкафчика. Первая ложка, отправленная в рот, удостоверила эти подозрения. Карлики не поскупились на масло и каша получилась действительно вкусной.

Пока остальные ожидали своей очереди, молодой Кили с темными волосами испепелял меня взглядом с другого конца стола. По видимому, его брат, Фили, что-то ему объяснял, пробуя успокоить, но тот не хотел и слушать, крепко сжимая в руке вилку. В свежем воздухе кухоньки, пропитанном ароматом каши и поджаренного хлеба, витали негромкие разговоры. Я снова отправила вкусную овсянку в рот.

- Когда же к нам присоединиться ваш муж, мадам? - Громко спросил Кили. Разговоры вдруг затихли и одиннадцать пар глаз уставились на меня.

- Какой ещё муж?

- Который ещё вчера должен был нас встретить! - В звонком голосе паренька слышалась неприкрытая неприязнь и обида. - Когда он почтит нас своим присутствием?

- Кили... - Тронул его за плечо светловолосый Фили, но тот откинул ладонь брата.

- Не надо мне объяснять, что она заколдована, я это и так вижу! Как только тот, кто это сделал, появится на пороге, я воткну меч дяди прямо в глотку этому мерзавцу!!!

Его крик, полный отчаяния, ещё долго звенел в пустом коридоре. Всё ещё разбитые часы тихо отмеряли минуты восьмого часа утра.

- Ах, ты про вчерашнего мужа? - Не переставая есть, я говорила. - Дык я его выдумала, шоб вы убвались осюда или, по квайней меве, испугались и не твогали меня.

Я сглотнула, пуская теплый комочек каши гулять по пищеводу. С каждой новой ложкой, я просыпалась, а батарейка моей энергии пополнялась. Подперев подбородок, я прищурилась, глядя на изменившегося в лице Кили:

- Какие-то ещё глупые вопросы, или мы, наконец, поедим?

- О, Махал! - Паренёк аж подпрыгнул от облегчения. Фили с удовольствием поддержал его радостный клич, как и все за столом. Я заткнула уши, чтобы не слышать этих перекрикиваний на режущем слух языке. - Наша Ариэль всё ещё наша!

- Да, да, русалка ваша или о ком ты там! Заткнись и сядь, уже, пожалуйста! - Проворчала я.

- Вообще-то это ещё ничего не значит. - Негромко высказался Двалин, но его уже никто не слушал.

Трапеза кончилась столь же неожиданно, как и началась. Чай из лейки чуть отдавал железом, но в целом, бы довольно неплох. Перед тем, как отпить, я наблюдала некоторое время за осушившими залпом свои стаканы полумужами и решила, что питье безопасно. Когда они начали постепенно расходиться, старый Балин принялся, кряхтя, убирать с грязного стола. Я мягко тронула его за плечо:

- Не надо, Балин. Отдохните, пожалуйста, я справлюсь.

- Благодарю, atanu men.

Неспеша, он засеменил к гостиной. С другого конца стола начал собирать тарелки и стаканы с банками Ори.

- Позвольте, я вам помогу, миледи! - Он ловко взял и мою посуду, и убрал в раковину, как я показала. Вода заструилась по немытым чашкам, склеенным непонятным раствором, мыльная пена окутала мозаичные тарелки.

- Спасибо. Ори, верно?

- Так точно, госпо... - Карлик замялся, принимаясь активнее вытирать мытые тарелки сухим полотенцем и складывать в аккуратную стопку.

- Эти двое, имею в виду, того, седого и причёской как звезда, это твои родственники?

Он удивлённо на меня посмотрел, как ребёнок, которого неожиданно назвали другим именем. Его большие карие глаза и круглый кончик длинного, как и у всей компании, носа создавал впечатление невинности и даже некой глуповатости, при первой встрече с ним. В нём не было таких острых черт, как у остальных, густой бороды и сурового взгляда, горы мускулов, кожаных подобий доспехов, или татуировок. Он был мягким и округлым на вид, совсем как гномики у мамы в саду.

- Нори и Дори - мои братья.

- Вот как... ААААААА! ТВОЮ БОРОДАТУЮ ПРАМАТЕРЬ, ЭТО ЧТО ТАКОЕ?!

Мой визг пронзил стрелой и обошёл все этажи спокойного утреннего дома. На полу в мыльной лужице, совсем рядом с моим тапочком, барахталась жирная серая крыса. Её лысый хвост метался позади неё, пока она пыталась встать, но всё время плюхалась брюшком обратно. Ори, всплеснув руками, потянулся к зверю, ласково что-то приговаривая. Я моментально отыскала вслепую мокрый половник, направив на крысу в руках Ори.

- НЕ ТРОГАЙ! ОТПУСТИ! ФУ, КАКАЯ МЕРЗОСТЬ!

- Тише, Миртл, она не хотела тебя обидеть... - Пропел он пищащей и вырывающейся крысе. Грызун пытался поцарапать карлика, извивался, в попытках цапнуть грубоватую его кожу пальцев. Ори будто совсем не замечал этого, приблизив животное ко мне. Я закричала с новой силой, забившись в угол кухни, с половником наперевес.

- НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ!

- Ты посмотри, какая она красавица. Прелесть же, правда? - Любовно спросил он, запихнув сопротивляющегося грызуна в карман. Там, он спустя пару минут, затих. Не успела я выдохнуть, подавляя приступ тошноты каждый раз, когда крыса двигалась внутри одежды карлика, как снова воинственно вскинула своё орудие.

- Ариэль!

Еле передвигая ногами, на кухню ввалился безымянный полумуж, которого я мысленно прозвала Ниже Нуля. Он устало опирался о стену дрожащей рукой, в другой сжимая тяжёлую железку удлиненной формы. Спустя пару секунд, я поняла, что это был меч. Оружие было слишком тяжёлым для неокрепшего карлика, потому как тот не мог даже поднять его, волоча за собой по полу. Тем не менее, вид у него был грозный.

- Ты в порядке? - Спросил он, пристально оглядывая каждый угол помещения на предмет потенциальной угрозы. Когда он покачнулся, а меч выпал из его рук, я тут же бросилась к нему. Видимо, он счёл, что больше ничего мне и Ори не угрожало.

- Держи его! - Прикрикнула я на Ори, слишком долго соображающего, что ему делать. - Зови кого-нибудь, скорее!

Ори умчался в коридор, оставляя меня наедине с ледяным коротышкой. Он был повыше прочих, ростом почти с высокого Двалина, тоесть доставал мне до носа. Но менее тяжёлым, от этого, он не становился. Пыхтя, я усадила его на ближайший стул и принялась осматривать. Испарина на его лбу говорила о жаре, синяки под глазами сползли на впалые щёки, а вены на безвольно висящих руках проступали всё более чётко на фоне бледной кожи. Алые пятна обморожения теперь были куда меньше, чем вчера, но очагами алели, вызывая у меня всё большее беспокойство.

- Вы меня слышите? - Я щёлкнула пальцами над каждым ухом карлика, пока тот в ответ лишь инстинктивно дёргал головой в сторону звука. Перед глазами непроизвольно встала картина зала суда, со мной в качестве обвиняемой. Испугавшись ещё сильнее, я молнией метнулась к шкафчику с лекарствами, схватила с раковины мокрую тряпку, салфетки и стакан воды.

Мои трясущиеся руки выплеснули на салфетку куда больше нашатыря, чем было нужно. От резкого запаха, моя собственная голова тут же пошла кругом. Я сунула салфетку под нос полумужу, измазав в пахучей жидкости всю его бороду и усы, но это, кажется, помогло: он привстал и открыл глаза. Его взгляд был все таким же неясным, но тем не менее, я знала, что он меня видит и слышит.

- Всё будет хорошо, мистер. - Я промакнула его лоб мокрым полотенцем, затем взяла его холодные руки в свои и чуть сжала. - Вы в безопасности, ваши друзья тоже.

Полумуж внимательно смотрел на меня, пытаясь понять, что именно я говорю. Мои интонация и прикосновения его успокаивали, по крайней мере, мне так показалось, когда он перестал нервно дёргаться, а дыхание его тяжёлое выровнялось. Когда на пороге показалась толпа полуросликов, Ниже Нуля, не без моей помощи, но всё же держался в сидячем положении на стуле.

- Торин! - Подлетел к нему Кили, а за ним поспешил и Фили. - Во имя Дурина, как он?

- А ну брысь! - Растолкал наиболее любопытных Оин, со слуховой трубкой в руках и чемоданчиком с чем-то звенящим внутри. - Если не будете мешать, узбад может и доживёт до следующего утра. Отведите его в комнату!

- Я сбегаю за лекарствами. - Сказала я Балину, который в тревоге не сводил глаз с пострадавшего.

Пакетик с уколами тети Светы оказался в ящике шкафа, который перевернули утром горе работнички. Проклиная их до пятого колена, я вырвала ящик из отсека, вывалив содержимое на пол, тут же схватив нужный пакетик. С грохотом влетев на второй этаж, я увидела полуросликов, толпящихся у двери в спальню родителей. Я только цокнула языком.

- Оин нас всех выгнал. - Сообщил Фили. - Велел ждать и молиться.

- Помолитесь и за Оина, потому что я убью его, если комната пострадает.

Я повернула узорную ручку двери. На большой кровати родителей лежал пациент, а над ним хлопотал местный Айболит. Раскрыв его глаз, он смотрел сужается ли зрачок на свету, прикладывал зеркальце мамы к его полуоткрытому рту, проверяя дыхание.

- Как он?

- Не могу знать.

Оин оправдывающе развел руками, когда я спросила, что это, блин, значит.

- Я не гадалка, девочка, судьбу не предсказываю. Узбад дышит, за это уже нужно благодарить Махала.

- Какой медицинский ты заканчивал, говоришь? - Оттолкнула я его от лежачего. Пошире раскрыв шторы я пригляделась. - Позови кого-нибудь.

Он медленно поплёлся к двери, втащив из коридора Бифура, с топором в голове. Вместе они помогли мне его перевернуть. Чуть задрав подобие синей рубашки, в котором Ниже Нуля явился в дом, я оголила пострадавшие участки кожи. Спина вся была красной, будто он сутками лежал в ледяной ванне. Ранки чуть затянулись относительно вчера, но никуда не собирались исчезать.

- Гниения нет. - Деловито подтвердил лекарь. - Дай-ка я приложу мазь.

- Что это?

Он достал из чемоданчика маленькую баночку, закупоренную и запечатанную воском. Буквами, похожими на скандинавские руны, на ней было выведено название.

- Сбор королевского листа. Точнее, - он потряс баночку, - то, что от него осталось. Влага и холод плохо влияют на лекарства.

- А это точно безопасно? - С сомнением, я понюхала зеленоватый сосуд. От него нестерпимо воняло сгнившей листвой под осенним деревом. Я отдернула руку от лица. - ЭТИМ мы мы его мазать не будем.

- Хорошо. - Он тут же зарылся в чемоданчике снова и вытащил бутылку подозрительно напоминающую ром. Её горлышко почти коснулось кожи Ниже Нуля когда я рявкнула:

- Ты что делаешь, блять?!

- Обеззараживаю. - Моментально отозвался Оин, не переставая попыток облить и без того пострадавшую кожу спиртом. - Если пойдет гниение...

- У него обморожение, грёбаный доктор Хаус! Кожа и так раздражена, её вообще нельзя растирать, а тем более поливать алкоголем.

- Тогда у меня есть листы лопуха с собой, правда, они не слишком чистые...

- ВОН!

Испуганного Оина вытащил за шкирку Бифур, а затем, стряхнув с рук невидимую пыль молча глядел на меня.

- Эээ... Бифур, ты что-то понимаешь в анатомии?

- Men ozirum rukhs ghed, else ekespu menu. (кхузд. Я прекрасно лишаю конечностей орков, если ты об этом).

- Ясно.

Теперь я застряла с тяжело больным карликом, в компании не говорящего со мной на одном языке карлика, окружённая не менее полезными карликами.

- Подай мне пожалуйста...

Бифур тут же понял, что мне нужно, достав из пакетика упаковку с настоящей мазью. Осторожно, чтобы не повредить ещё сильнее, а нанесла желтоватую массу на обмороженные участки. Мышцы больного слегка дёргались, когда мои пальцы касались какой-то из ранок, но это были единственные признаки жизни, которые он проявлял. Закончив с мазью, я накрыла его чистой тканью, кинув мокрую в поту рубашку Бифуру. Тот даже не смутился, легко её поймав, пока я, усиленно вытирала руки о подол халата. В пакетике с лекарствами оставались жидкие чаи, но я решила, что пациент пока слишком болен для подобного. Тогда оставалось лишь одно.

Не понимая, смущаюсь или просто чувствую себя неловко от глупости всего происходящего, я чуть приспустила брюки Ниже Нуля. Набрав нужное количество лекарства в шприц и выпустив воздух, я ещё долгие секунды раздумывала, не решаясь осуществить предписания тети Светы. Я протянула укол Бифуру.

- Ты не умеешь случайно..? Или, может, не хочешь...

"Помочь", "сделать самому", "избавить меня от пытки делать укол кому-то впервые за всю жизнь" - подбирала я мысленно варианты.

- Menu khahay. Menu demup rakhi tan. (Кхузд. Твой муж. Делай, что хочешь).

Он поднял руки, показывая, что это не его дело и оставил меня одну.

- Вот тебе и немецкая медицина. - Бормотала я, прицеливаясь.

Когда дело было сделано, я на короткий миг ощутила потерянное еще со вчера спокойствие. Его прервала вибрация смартфона в кармане домашних брюк. По видеосвязи звонила мама.

Вздохнув, я вышла из комнаты, надеясь, что неподвижный полугном вряд ли сможет причинить столько же вреда спальне сколько одиннадцать вполне функционирующих. В коридоре меня окружили полумужи.

- Ну что, как он?

- Ещё не помер? - Уточнил Оин. На него тут же зашикали остальные. Лысый Двалин нахохлился, как кот которого забыли покормить:

- В таких-то заботливых рученьках? Даю бороду на отсечение, её трудами проживёт ещё две сотни лет. - Саркастичный тон ядовитым туманом окутывал каждое произнесённое им слово.

- Никто не умрёт в моём доме, пока вы не закончите ремонт.

Мои дрожащие ноги еле держали уставшее за короткое утро тело, и я начала сползать вниз по стене. Моя батарейка энергии, полная с утра, теперь показывала почти ноль процентов.

- Ты как? - Фили бережно помог мне подняться. - Ты и спала-то всего четыре часа. Может, отдохнёшь?

- Отдохнёшь тут!

Смартфон завибрировал сильнее.

- Что это? - С любопытсво оглядел он телефон в моей руке.

- У меня...эээ...совещание. Переговоры с полицией о вашем незадержании. Очень вас прошу, ведите себя тихо, пока я не закончу.

Карлики закивали, наперебой убеждая меня, что всё пройдет гладко. При взгляде на их бородатые лица, мне это не внушало надежду.

Я юркнула в следующую после спальни родителей дверь, которая была моей собственной комнатой. Здесь даже воздух пах моими фруктовыми духами и успокаивал неровное дыхание. Подскочив к зеркалу и поправив растрёпанные черные волосы, я провела пальцем по горящему экрану:

- Привет, мам!

- Привет, моя калиночка! - Радостный голос мамы и пальмы на фоне были теперь как будто совсем из другого мира. Я хихикнула, заметив как в угол экрана пытается протиснуться обгоревшее лицо папы. - Как ты, доченька?

- Ну, относительно хорошо. - Я натянуто улыбнулась, подумав, про все злоключения за прошедшие восемь часов, надеясь, что микрофон покоцанного телефона плохо передаёт злобное скрежетание моих зубов. - Потихоньку внедряю в жизнь рекомендации Андрея Витальевича. А вы там как?

- Просто высший пилотаж! - Рассмеялась она. Морщины вокруг её голубых глаз собирались в маленькие солнышки, а ямочки на щеках делали смеющуюся маму воплощением радости. Вдруг она нахмурились:

- Ой, калиночка, а кто это у тебя там?