Танец теней | 18+

После факультатива учебный день продолжался в привычном, даже немного скучном ритме. Следующий урок — «Мировая литература» — проходил в просторной аудитории с большими окнами, сквозь которые мягко лилось осеннее солнце. Воздух был напоён ароматом пожелтевших листьев, и в этой уютной атмосфере профессор Кейн, женщина лет пятидесяти с вечно заколотыми в пучок волосами и пыльной кофейной чашкой в руке, вдохновлённо читала вслух отрывок из «Сто лет одиночества».

— Обратите внимание, — сказала она, медленно проходя мимо парт, — как в магическом реализме даже невозможное воспринимается как нечто обыденное. Для латинской культуры это свойственно, но как быть нам, журналистам? Где грань между реальностью и иллюзией, если всё зависит от точки зрения?

Некоторые ученики кивали, кто-то записывал, но большинство просто впитывало голос преподавателя, как фон — мягкий и тягучий, как мёд. Ева, сидя у окна, задумчиво водила ручкой по полям тетради, почти не слушая. Она не могла перестать думать об утре с Кристианом, об их разговоре.

Она взглянула на Клару, сидящую на соседнем ряду. Та выглядела спокойной, даже слегка сонной — как и подобает на литературе в послеобеденное время. Всё вокруг было до боли привычным: шелест страниц, царапанье ручек, лёгкий скрип стула, когда кто-то потянулся или сменил позу. Никаких тревог, никаких теней прошлого, никаких писем.

На перемене девочки спустились в сад за Академией, где стояли деревянные лавки под раскидистыми деревьями. Там уже собралась небольшая компания из их класса: кто-то жевал яблоко, кто-то обсуждал мемы, кто-то пытался в последний момент сделать домашку по физике.

— Идеальный день, — сказала Клара, вытягиваясь на лавке и подставляя лицо солнцу. — Вот бы таких было побольше.

— Угу, — ответила Ева, пробуя сосредоточиться на настоящем. Она понимала, что, как бы ни тянулись воспоминания, сейчас всё спокойно. И нужно успеть этим насладиться.

Следующие занятия пролетели быстро — математика, где все молча копались в уравнениях, и экономика, где обсуждали влияние глобальных рынков на локальные валюты. Обычные темы, обычные споры, обычные взгляды.

Когда раздался последний звонок, Ева почувствовала лёгкое облегчение. Она не уставала физически, но было приятно просто выйти с учебниками в объятиях на прохладный вечерний воздух, где листья тихо падали с деревьев, а закат окрасил небо в золотисто-розовые оттенки.

Всё было так, как и должно быть. И всё же, глубоко внутри, Ева чувствовала: это затишье... слишком затянулось.

Клара болтала без умолку, когда они шли по дорожке от Академии к жилым корпусам. Говорила о том, как профессор Эймс, по её мнению, втайне обожает спорить с учениками, и что, возможно, у него есть альтер-эго, в котором он ведёт колонку в каком-нибудь блоге для преподавателей. Ева слушала вполуха, машинально кивая и посмеиваясь, но её мысли продолжали ускользать в сторону ощущения опасности.

Они поднялись по лестнице в своё общежитие, двери хлопали, в коридорах эхом отдавался смех, кто-то громко включал музыку, а кто-то, наоборот, жаловался на шум — всё, как всегда. Ева скинула обувь у порога комнаты и первым делом открыла окно, впуская свежий вечерний воздух. Он пах прелой листвой, немного дымом — вдалеке кто-то жёг костёр, может, для вечерних посиделок. Всё вокруг было до боли знакомо и уютно.

Позже, лежа на кровати и глядя в потолок, Ева думала о письме. О том, что прошло уже несколько месяцев, и никто больше не напоминал о нём. Ни новых угроз, ни странных взглядов, ни следов прежней опасности. Всё было настолько спокойно, что сам факт этой бумаги, спрятанной в её ящике под кучей старых рисунков, начинал казаться ей вымыслом. Плодом перенапряжённого воображения.

Но это не было вымыслом. Она помнила каждую линию, каждую букву. «Ничего ещё не закончилось». Простая фраза, но от неё по спине до сих пор пробегал холодок.

Клара, переодевшись в уютный свитер, уселась у окна с книгой и тихо что-то мурлыкала себе под нос. Они обе наслаждались этой редкой возможностью — не думать о прошлом, не бояться будущего, а просто быть.

На ужин они отправились в столовую, где подавали суп с лапшой, тёплый хлеб и яблочный пирог. Все столы были заняты, гул голосов и звон посуды сливались в привычную суету. На миг Ева задержала взгляд на окне. Там уже темнело, и в отражении она увидела, как кто-то прошёл мимо здания. Слишком быстро, чтобы разглядеть. Слишком тихо.

Она отвела взгляд. Это мог быть кто угодно. Наверное.

— Завтра снова утро без будильника, — сказала Клара, допивая чай. — Спим до победного?

— До самого последнего звонка, — усмехнулась Ева и натянула капюшон толстовки. — Всё будет как всегда.

Но глубоко внутри она знала — «как всегда» не бывает вечно.

Они вернулись в свои комнаты уже ближе к девяти вечера. Ева накинула на плечи уютный плед и снова села у окна. Снаружи всё выглядело спокойно: свет фонарей, рассыпанный на асфальте, редкие прохожие, дежурный преподаватель, проходящий вдоль здания. И всё же в этом спокойствии было что-то странное — слишком правильное, слишком симметричное, как будто кто-то намеренно расставил всё по местам, чтобы создать иллюзию безопасности. Ева снова достала письмо. Бумага чуть пожелтела на краях, но строки оставались чёткими:

«Ты думаешь, что победили? Ты думаешь, что мы исчезли? Глупая девочка. Мы всегда рядом. Мы наблюдаем. Мы ждем. Ты готова к этому?»

Она прочитала это раз десять, прежде чем сложить листок обратно в конверт и спрятать в тайное отделение чемодана, где хранила особо важные вещи. Потом ещё долго лежала, не в силах уснуть, пока за окном не запели первые птицы.

Утро наступило без лишней драмы. Вся Академия погрузилась в привычную рутину: звонки, занятия, домашние задания, расписания на досках. Ева с трудом проснулась, приняла душ и, накинув свитер и джинсы, поспешила в кафе, где уже ждала Клара с двумя кружками кофе и круассанами.

— Поспала? — с иронией спросила та.

— Почти, — хмыкнула Ева, потягивая напиток. — Но я справлюсь. День ведь обычный, правда?

— Более чем. У нас сегодня только лекция по международной медиаэтике вечером: Профессор Эймс будет снова сравнивать американскую и британскую прессу. Или, хуже того, покажет тот свой «легендарный» слайд про утечку через соцсети в 2038-м.

И они обе расхохотались. В такие моменты всё и правда казалось простым. Слишком простым.

— Ты как-то... не такая сегодня, — сказала Клара, разрывая круассан пополам и бросив на Еву внимательный взгляд из-за чашки латте. — Это снова Кристиан?

Ева подняла взгляд от кружки и едва заметно покачала головой.

— Нет. То есть... не совсем. — она поправила волосы и прикусила губу. — Просто иногда кажется, что всё слишком спокойно. После всего, что было – разве так бывает?

— Ты хочешь сказать, что скучаешь по драме? — Клара вскинула бровь. — Серьёзно?

— Нет. Скучать – не то слово. Скорее... я боюсь, что такая тишина – не конец, а передышка. Как будто что-то ещё должно случиться. Что-то... большое.

Клара отложила круассан и серьёзно посмотрела на подругу.

— Слушай, я тоже всё это чувствую. Иногда мне снится лаборатория. Или тот момент, когда я поняла, что родители отдали меня как товар. Мы не просто вернулись к нормальной жизни – мы притворяемся, что она нормальна. И каждый день, когда всё идёт по плану, я жду, что он сорвётся.

На секунду повисла тишина. Ева отвела взгляд в окно. С улицы доносился детский смех, кто-то проезжал на скейте, за углом мяукнула кошка. И всё это — обыденное, живое, настоящее — казалось слишком хрупким.

— Я, наверное, просто слишком много думаю, — выдохнула Ева. — Не хочу грузить тебя.

— Ты не грузишь, — твёрдо сказала Клара. — И ты права: всё это было слишком серьёзно, чтобы забыть, как будто ничего не было. Но если мы хотим двигаться дальше, то должны учиться жить с этим, а не вопреки этому. А если будет угроза – мы справимся. Снова.

Ева кивнула, но внутри что-то всё равно оставалось тревожным. Письмо она до сих пор никому не показала. Даже Кларе. Не потому что не доверяла, а потому что интуитивно чувствовала: время не пришло. Пока — нет.

Солнце клонилось к закату, в кафе стало немного тише. Девушки допивали кофе, и мир за окнами будто замер в ожидании.

— Ладно, хватит о тревогах, — Клара откинулась на спинку стула и сделала последний глоток кофе. — Давай лучше расскажи, как ты вообще собралась поступать в Йель? Ты ж понимаешь, что это не прогулка по осеннему парку, да?

Ева слегка улыбнулась, взяла круассан и пожала плечами.

— Понимаю. Мне придется пройти собеседование, написать эссе, ну и, конечно, сдать все экзамены. А ещё я хочу подать документы в их программу по международной журналистике. Туда берут всего несколько человек со всего мира... — Она чуть нахмурилась, — но я готова. Ну, почти.

— А ты уверена, что хочешь работать у родителей? — уточнила Клара, склонив голову набок. — С их изданием всё понятно, круто, глобально, но это же... ну, давление.

— Думаю, да, — кивнула Ева. — Понимаешь, я с детства росла в этом мире. И в глубине души мне правда интересно. Я хочу делать расследования, понимать, как устроены международные конфликты, быть в гуще событий. Не просто писать заметки, а менять что-то.

Клара мечтательно посмотрела в сторону окна, где осенний ветер гонял жёлтые листья по тротуару.

— Красиво звучит. И серьёзно. А я... — она замолчала на пару секунд, потом улыбнулась. — А я, пожалуй, пойду с тобой. В Йель. Ну, если возьмут, конечно. Я не уверена, что журналистика – моё, но... я хочу быть рядом. А потом видно будет. У меня ведь времени – вагон. Могу и 20 лет поволонтёрить, а потом заняться палеонтологией, если вдруг взбредёт в голову.

Ева рассмеялась, и на мгновение тревога будто растворилась в этом беззаботном тоне.

— Да, у тебя вечность, а у меня сроки подачи до середины ноября. — Она закатила глаза. — Я в панике.

— Ты справишься, — уверенно сказала Клара. — Я тебя знаю. А если вдруг в Йеле решат, что ты не подходишь, я превращусь в летучую мышь и сожру им серверы. Прямо в приёмной комиссии.

Ева расхохоталась, привлекая взгляды других студентов в кафе. Смеялись обе — громко, искренне, по-настоящему. Так, как будто мир действительно был в порядке.

Они неспешно вышли из кафе, до начала занятия оставалось достаточно времени, чтобы прогуляться до Академии без спешки. Осеннее солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, теплый ветер играл с подолами пальто и шарфов, а в воздухе витала та самая сладковато-пряная тишина позднего дня — когда всё уже случилось, но вечер ещё не наступил.

Девушки шли по мощёным дорожкам, обсуждая смешные моменты из утренней лекции, время от времени перебрасываясь шутками. Ева рассказывала о потенциальной теме для эссе в Йель, а Клара рассуждала, стоит ли ей вообще писать вступительное письмо или просто идти «за компанию». Атмосфера была лёгкой и беззаботной, но, подходя к Академии, Ева невольно заметила, как на её плечи словно опустилась лёгкая, почти невидимая тяжесть.

Во внутреннем дворе Академии было удивительно тихо: большинство учеников уже разошлись по комнатам или в город, вечерние факультативы были выборочными, и поток студентов ощутимо редел. У самого входа в учебный корпус они задержались на секунду — не из-за сомнений, а просто чтобы насладиться этим спокойствием. Но как только они подошли к нужному кабинету, Клара чуть приподняла брови и замерла.

— Что? — Ева посмотрела на неё с лёгкой тревогой.