4 глава
Почему Хранитель стал Хранителем? Чем избранный заслужил быть Хранителем именно своей эмоции? Как среди тысяч потенциальных наследников ангелы выбирают тех самых?
Именно на этот вопрос могут ответить небеса. И Восьмая.
Питер всю свою жизнь подвергался нападкам отца фанатика. Любой промах сына сопровождался гневом со стороны родителя, жившего лишь целью собственными руками вырастить настоящего Хранителя. Больше смерти Питер боялся уподобиться отцу, стать отражением его злости. Он, как губка, поглощал гнев на протяжении всей жизни, держал его в себе. Страдал изнутри, чтобы не вредить окружающим.
Видимо, небеса благородно решили, что для него пришло время забирать чужую злость без вреда для собственной души и соответственно пользой для окружающих.
Сенер в пять лет потерял родителей и периодически подвергался издевкам сверстников касательно жизни с бабушкой, его юморной натуры и того, что проповедовал христианскую религию. Тем не менее парень всегда находил лучик радости даже в самых тёмных днях. Даже несмотря на диагноз бабушки, запрет видеться с ней, — хотя женщине осталось жить не больше пяти лет, — убийство, которое парень вынужденно совершил уже будучи Хранителем — Сенер не терял способности находить счастье даже среди таких моментов.
Думаю, именно поэтому он был первым, кто удостоился Божьего одобрения — луча света непонятного происхождения, падающего с небес во время Церемонии Посвящения.
Адриан знаком с отвращением ещё с раннего детства. Брошенный матерью, он ненавидел и её, и себя за то, что не стал достаточно достойным поводом, чтобы Лаура отказалась от мести Хранителям. Больше всего на свете боялся стать Хранителем, страшился уподобиться родственникам, к которым всю жизнь испытывал лишь чувство крайнего отвращения. Боялся, что, когда придёт время, окажется недостаточно сильным, чтобы противостоять ей.
Неудивительно, что Адриану хотелось заботиться обо мне. Приемный отец подобно его матери бросил меня, маме пришлось бежать. В каком-то смысле он увидел во мне себя, хотел оберегать так, как в свое время не оберегали его.
Кай, как и каждый ребёнок, был чрезвычайно любознательным в детстве. Вот только чувство радостного возбуждения, которое в нем вызывало всё новое и неизведанное, росло вместе с ним. И отличительной чертой влияния этой эмоции на него было то — что всё начатое он доводил до конца, чем может похвастаться не каждый. Парень искусно играет на гитаре и скрипке, умеет управлять вертолётом, со стопроцентной меткостью стреляет из нескольких видов огнестрельного оружия и в средней школе научился читать руны.
Жаль, что когда небеса наделяли меня этим знанием, не подсуетились, чтобы я автоматически овладела одним из этих навыков.
Марли дочь Хранителя. Её врождённая застенчивость начала перерастать в страх разочаровать маму с взрослением осознания всей значимости статуса Евы в этом мире. Со временем страх сделать что-то неправильное в глазах матери перерос в патологическую боязнь мира, что душило девушку изнутри.
К счастью, за время нашей дружбы Марли определенно стала храбрее. И Ева определенно очень гордится ею.
Даррен также ребёнок Хранителя. С раннего детства мальчик выделялся исключительной проницательностью. Всю жизнь его терзали печальные мысли о судьбе отца. С тех пор как малыш осознал, что такое бессмертие, и что его мать — оттенок умрёт в лучшем случае через шестьдесят лет, утопал в горе, выедающем его душу изнутри. Когда Даррену было восемь, он принялся создавать лекарство, способное превратить отца в обычного человека. В тайне мечтал стать Хранителем, чтобы его отец больше никогда не оставался один.
Из измельчённого ибупрофена лекарство вышло не очень, но Бенджамин таки не останется один.
Рэйвен ненавидит сюрпризы с того момента, как над ней поиздевались одноклассники в школе. Мальчик, который ей нравился, был в сговоре с какой-то девчонкой. Он поджёг Рэйвен волосы. В тот день девушка пережила настоящее потрясение, вызванное удивлением от того, насколько жестокими могут быть люди вокруг. С того дня она закрылась в скорлупе, пытаясь быть идеальной, холодной и пренебрежительной, чтобы удивлять других, и никогда больше не испытывать отрицательного удивления самой.
Не удивительно, что ей не нравилось слишком теплое отношение Кая ко мне. Парень действительно нравился Рэйвен, и в то же время она боялась его. Боялась возможного предательства. Поэтому не просто держала в себе боль от ранения капканом, но ещё и скрывала ее под коркой фальши. Чтобы мы не жалели и не имели преимущества над ней. Теперь я понимала.
Всё это я почувствовала в день церемонии, когда сама стала Хранителем. О большей части информации о прошлом своих друзей я даже не догадывалась. Например, о том, что Кай умеет играть на скрипке или читать руны, или что Рэйвен когда-то была подвержена жестокости со стороны одноклассников, или что Даррен хотел стать Хранителем, чтобы не оставлять отца одиноким.
Все эти знания стали пищей для рассуждений на протяжении почти месяца, что я нахожусь у отца. За всё это время он так ни разу и не затеял разговор на тему «Тесса, доченька, а не хочешь ли ты последовать по стопам любимого папочки?».
Это, вроде, было неплохо, но с каждым новым днём нервы натягивались до предела, готовые порваться в любой момент. Хоть Айлиэн ещё не передала мне кольцо Восьмой, и формально я не была королевой, у меня периодически возникало такое чувство, будто предаю человечество и своих друзей. И подкреплялось оно тем, о чём мне когда-то рассказывал Мерлин.
Особое чувство Хранителя.
Во время наших тренировок мы ещё не были настоящими Хранителями, поэтому, как я думаю, и не чувствовали подобного. Сейчас же, на протяжении последних двух недель, когда где-то в нашем мире возникает дисбаланс, в животе начинает неприятно тянуть. Я на ментальном уровне понимаю, что что-то не так, и это весьма неприятное чувство длится, пока кто-то из Хранителей в Центре не исправляет ситуацию. Как Айлиэн однажды намекнула Даррену: чтобы вмешаться без помощи сфер, нужно провести пару-тройку лет в роли королевы.
Поэтому я в пролете.
Впервые, когда это почувствовала, ощущение было такое, будто в меня вселился другой человек. От подобных ощущений в любое время суток с каждым новым днём я всё больше осознавала, насколько глупым и эгоистичным было решение уйти с Локи. Слава Богу, до этого момента Хранители превосходно справлялись со своими обязанностями.
Вчера мне наконец удалось пробраться в кабинет отца. По глупости я решила, что он в спешке забыл запереть его, но причиной оказалось нечто другое. Я как раз успела проглянуть содержимое первого выдвижного ящичка в столе, когда из коридора послышались голоса. Сердце укатилось в пятки.
Сириус определенно уехал, я видела это своими глазами, но гости точно шли сюда. Оглянув кабинет, я мысленно чертыхнулась. Открытое пространство. Сжавшись под столом, я скользнула взглядом по полированному деревянному дну. Ни прикреплённого пистолета, ни ключа от запертых ящичков, ни ниточки серебряной паутинки.
Когда дверь распахнулась, я задержала дыхание.
— Королю неинтересно двадцатое поколение, — давясь смешком, заявил Локи.
Тяжёлые ботинки, чей грохот о пол часто будил меня по утрам, последовали к тележке с алкоголем. Перезвон бокалов слегка заглушил жёсткий смех Грегори, но присутствие этого предателя было очевидным.
— В отличии от тебя.
— Что сказать. — Ботинки Локи снова пришли в движение. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он опустился на краешек стола. Прямо надо мной. — Сириус уже получил всех восьмерых в лице своей дочери. А я, кажется, провел с ними чересчур много времени.
Неполных две недели — какой чересчур большой срок.
— Даррен все выпытывал Мерлина о секретах, упомянутых тобой. Старик делает вид, что не понимает. Питер неделю назад подрался со щенком Блэком, увы, мне неизвестно почему. — Я сжала кулаки и прикусила губу. Когда-то я убью его. — Дочь Евы вероятно решила, что ухаживание за котом Тессы поможет вернуть её саму.
В уголках глаз зажгли непрошеные слёзы. Как же я соскучилась.
— Что на счет этой сумасшедшей девки? — гоготнул Грегори. — Когда Сириус уже поставит ее на колени?
Мерзкий подонок! Я почти выскочила из-под стола, но тело неожиданно прижало к полу волной обжигающей энергии. За все время, проведенное в компании отца и Эдди, искусно скрывавших эмоции, практически забыла, как ярко могу ощущать изменения в состоянии других. Гнев, так неожиданно прорезавший воздух, огнем запылал в легких. Я в прямом смысле еле вдохнула.
— Эта сумасшедшая девка — дочь твоего короля, — как ни в чем не бывало произнес Локи. Будто не был источником того огня, который чуть не испепелил мои внутренности. — Да и даже стоя на коленях, Тесса сможет превратить тебя в кучку пепла. И это будет не заслуга твоих тренировок, Грегори.
Если бы атмосфера в комнате могла превратиться в нечто материальное, я бы определенно застряла в стоге игл. Несколько длинных секунд Грегори молчал, после чего тишину нарушил его отвратительный хохот. Локи тоже засмеялся. Но от неискренности этих звуков по коже побежали мурашки. Обычно после такого кого-то находят с перерезанной глоткой.
Но мы не обычные люди.
Пришлось ещё около получаса терпеть, пока они не натреплются о делах Опустошителей. В голове по кругу вертелись те крохи, которые Грегори выдал о друзьях. Даррен оставался мозгами избранных. Питер по-прежнему размахивал кулаками. Но почему целью стал Адриан? Марли не бросила Пушистика. В отличии от меня.
Хотелось выть от того, насколько пренебрежительно Грегори отзывался о своих учениках. О моих друзьях. О детях, которых тренировал в течение месяца. Ублюдок. И это я еще заблокировала воспоминание о поступке Локи. Хватило тех трёх раз, что просыпалась ночью под давлением энергетического следа, вцепившегося в подсознание еще в кабинете отца. Какого черта?! Какого черта он такое сказал, и еще посмел рушить мой и без того хрупкий сон?
— Что тебе сделала эта груша?
За спиной волшебным образом материализовалась Рошель со своим мерзким французским акцентишкой. Её волосы лёгкими волнами ниспадали на широковатые, как для девушки, плечи. Максимум макияжа сверкал на коже, и она действительно надеялась — это скроет веснушки, заполонившие почти всё её лицо?
Эта девушка раздражала меня всё сильнее с каждым новым днем. Как же я ошибалась, когда думала, что Рэйвен ещё та заноза в заднице. Да ничего подобного. Рошель думала, что сильнее и лучше меня, и пыталась доказать это любыми способами. Порой это было настолько смешно, что пару раз я просто убегала прочь, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
Больше всего меня бесило, когда она выслеживала Локи и чуть ли не за уши утаскивала его подальше от меня.
На прошлой неделе мы с ним почти подрались, когда я попыталась уговорить одного из охранников отпустить меня. Ничего не получилось, ибо он опустошенный безэмоциональный кретин, которому приказали даже не отвечать мне!
Тогда Локи затащил меня в подвал и запер там на несколько часов в компании крыс. Отец большую часть времени отсутствовал. Дела Опустошителей, как оказалось, занимают уйму свободного времени. Поэтому Сириуса снова не было дома и этот говнюк решил воспользоваться моментом.
Когда же он вернулся, я напала на него с кулаками. В результате Рошель обнаружила меня, прижатую к стене, и Локи запыхавшегося от ярости. Она-то решила у нас тут момент единения, поэтому добродушно соизволила оттаскать его наверх и объяснить, кого можно лапать, а кого нет.
Господи, забирай хоть навсегда, — думала я в такие моменты. Но даже ей, с её мозгом размера моего ногтя на мизинце, было видно, что Локи уделяет мне больше внимания чем ей. Хотя мне это было крайне непонятно и совершенно не интересно. Он дерьмо, которое мне бы не хотелось выгребать из своей жизни когда-либо.
Я окинула девушку злобным взглядом, а потом снова обратила всё внимание на доисторическую боксерскую грушу, найденную ранее в подвале. Это старьё в очередной раз сорвалось с петель.
— Ничего.
Как же я надеялась, что вложила в это слово достаточно ненависти, чтобы она исчезла.
— Тесса, послушай, я знаю, что наше знакомство сложилось не самым лучшим образом, поэтому, — она улыбнулась приторно-сладкой улыбкой и сжала ладони перед своим курчавым носом, — приглашаю тебя прогуляться со мной по Санта-Маргарет и мило поболтать, как девчонка с девчонкой.
— Не позволено.
Отец строго-настрого запретил покидать территорию особняка. Не то чтобы меня кто-то собирался выпускать. Точно не охранники, и точно не через центральные ворота.
Мой голос был резким, но Рошель и бровью не повела. Что у тебя на уме, стерва? Зачем это тебе?
— Ты будешь под моей защитой, думаю, король не станет возражать.
Я и так знаю, что ты его левая рука. Это что, ещё один способ похвастаться? Чёрт бы её побрал. Мне безумно не хотелось бродить по селению озлобленных оттенков, но я весь этот месяц тоже не сидела сложа руки.
Вся территория охраняется двадцать четыре часа в сутки. Как я заметила во время своих утренних пробежек — караул сменяется каждые три часа, и у меня будет не больше двух минут на то, чтобы ускользнуть сквозь дыру в ограждении, сделанную предварительно с помощью огненного козыря в рукаве. А вот куда бежать после этого? Теперь предложение Рошель казалось более заманчивым. В конце концов, мне надо иметь хоть один план побега на случай, если отец решит принудить меня стать Опустошителем. Что, я уверена, случится в ближайшем будущем. Не будет же он тянуть вечно.
— Разве что, если не станет. Думаю, мы могли бы ускользнуть на несколько минут, — выдавила я, распуская хвост.
Рошель широко улыбнулась, но я точно видела недобрые помыслы в её глазах. Чувствовала нутром Хранителя. Возле ворот девушка кивнула молодому охраннику с именной нашивкой Марден, и он, нажав комбинацию на замке, выпустил нас. Именно ему отец время от времени приказывает следить за мной.
Месяц спустя небольшой городок выглядел так же. Всё те же домишки. Ухоженные дворики. Маленькие дети. К концу июля погода почти не изменилась, как когда мы жили во Франции. Солнце медленно пряталось за далекими горами. Последние лучи освещали центральную дорожку, по которой мы двигались нога в ногу.
— Знаешь, мы ведь не сделали ничего плохого, выбрав сторону твоего отца, — подала голос Рошель, заправляя торчащую прядь волос за ухо. — По сути говоря, мы живем так же, как обычные оттенки, как обычные люди.
— Я не имею ничего против оттенков, выбравших сторону Опустошителей. Я вообще не хотела бы, чтобы было две стороны. Возможно, если бы мы были уверены, что вы не нападете на нас в любой момент будущего, мы жили бы в мире.
Я говорила совершенно искренне. Мне было жаль тех, чьи семьи рушились из-за выбора стороны. Это просто нечестно. Чем мы тогда отличаемся от людей, совершавших подобные ошибки многие века до нас? Как можем быть избранными, если не в силе сохранить баланс между собой?
— Мире? О чем ты, Тесса? О мире никто не заикался со времен молодости твоих родителей.
Интересно, кого ещё Сириус посвятил в подробности своей интрижки с Хранителем? Рошель остановилась прямо передо мной. Взяв меня за предплечья, девушка немного дёрнула. Довольно смело с её стороны. Сделай кто-то такое с Рэйвен, подруга бы уже использовала на бедняге один из восточных приёмов Фреда.
— Ты — спасение.
Ты подкидыш. Слова Питера в моей голове заглушили её. В глазах Рошель вспыхнуло пламя веры.
— Ты связующее звено меж двух сторон, и только ты способна положить конец многовековой вражде, выбрав правильную сторону. Оттенки с обеих сторон последуют за своим истинным правителем. Тебе лишь нужно выбрать верную позицию. Тогда будет лишь одна господствующая сторона.
Рошель так кивала головой, будто у неё начался нервный тик. С её слов было понятно — выбери нас и держи всех в железном кулаке. Правь миром. Я не знаю, хочет ли она лишить мир Хранителей, но они ей явно не симпатизируют. Ей, как и Сириусу, симпатизирует власть.
Не могу взять в толк, кто решил, что должна быть господствующая сторона. Почему нельзя жить в мире? Не говоря уже о том, чтобы запретить Опустошителям творить свои мерзкие деяния. Их вообще не должно существовать, не говоря уже об их посягательствах на жизни Хранителей. Куда, чёрт возьми, смотрят небеса?!
Обдумывая слова Рошель, я и не заметила, как мы с ней свернули с главной улицы. Похоже на то, что это чья-то территория. Впереди возвышался деревянный ангар. Краска давным давно облупилась, от чего красные доски издали выглядели поцарапанными. Окна домов позади нас были заколоченны, что свидетельствовало об их необитаемости. Смех детей остался где-то далеко.
— Рошель, что мы здесь?..
— Ш-шш. — Рошель приложила палец к губам, приказывая мне заткнуться.
Я оглянулась. Земли вокруг были сухими, деревья тянули к небу голые ветви, будто умоляли Бога дать им ещё один шанс. Прощальные лучи алого солнца тонкими полосами пробивались сквозь щели гниющего забора.
Я никого не видела и не слышала ещё около десяти секунд, пока из-за амбара не вышел вооруженный мужчина. Дуло смотрело прямо мне в грудь. Вот тебе и маленькое поселение обычных оттенков, где у каждого в шкафу имелась пушка. Следом за ним, словно шахматы из коробочки, высыпало ещё около двух десятков людей.
Как знакомо.
Рошель, стоявшая слева от меня, делала вид, что удивлена, шокирована, напугана? Но я-то знала, что мы неспроста очутились здесь, в окружение этих приятных молодых людей. Чувствовала несоответствующее нашей ситуации спокойствие, царившее внутри нее.
Мужчина, который появился первым, не опускал руку, метая взгляд от меня к Рошель и назад. Ему на вид было лет сорок: лицо покрывали глубокие морщины, волосы почти выпали, оставив на своём месте лысину. Он устойчиво держал позицию.
— Отдай нам принцессу, и мы оставим тебя в живых, командир.
Раз он знает, что я принцесса, значит, либо их информатор обитает со мной в особняке, либо Сириус всё же решил пустить слухи о своей интрижке с королевой, — что очень маловероятно, — либо это, как я и предполагала, проделки Рошель. Хотя пока мне было трудно догадаться, чего она хочет этим всем добиться.
— У меня встречное предложение. Избавьте нас от своего присутствия в течение следующих трех секунд, и я не стану убивать вас, и что хуже — не назову ваших имен королю.
Рошель говорила совершенно серьезно, не сомневаюсь, что она перестреляет их и не моргнув глазом. Никто не сдвинулся с места.
— Ваш выбор, — пропела она, показательно откинув волосы за спину, и со скоростью света достала два пистолета из кобур, прикрепленных к поясу джинсов.
Вот чёрт! Я даже не подозревала, что пожелай она меня убить, сделала бы это давным-давно. Кто-то инстинктивно отступил назад, кто-то что-то пробормотал. Со взгляда на своего предводителя мужчины попытались сохранить хотя бы невозмутимое выражение лица. Что ж, это им не помогло: я всё равно за километр чувствовала их страх.
Теперь у всех были пушки. Кроме меня. Превосходно.
— Нас больше, и она, — мужчина указал на меня, — безоружна.
Пока они перекидывались угрозами, я продумывала план, как нас учил делать Малкольм — Интерес девятнадцатого поколения, оставивший за собой Вторую Мировую. Сначала нужно было самой обзавестись оружием, и мне очень симпатизировал FNP-45 в руках у мужчины, стоявшего ближе всех ко мне. Я уже имела с таким дело.
Нужно подсечь свою цель, выбить из равновесия, а потом заняться остальными. Хотелось бы обойтись без кровопролития.
Я громко прочистила горло, прекращая их бессмысленные торги, и обратила на себя внимание всех присутствующих.
— Если вы ещё этого не заметили, принцесса, — я многозначительно ткнула себя в грудь, — тоже здесь присутствует. И я хотела бы сама распоряжаться своей жизнью, если позволите.
Хорошо, что на мне были шорты и футболка, оставленные Эдди, а не одно из платьев. Рошель метнула недоверчивый взгляд в мою сторону, пытаясь не упустить свои мишени с прицела. Что? Думала, я буду тихо молчать, пока ты героично ведёшь переговоры о целости моей задницы? Мужчины тоже, кажется, не до конца верили, что умею говорить, поэтому допустили роковую ошибку. Отвлеклись. Ослабили хватку. А я была готова.
Улыбнувшись, я ударила ногой по земле. Первые пару секунд ничего не происходило, наводя на тревожную мысль, что недавние пробы оказались галлюцинацией. Как не крути, Айлиэн настаивала, что Восьмая должна управлять всеми стихиями, поэтому я немного практиковалась.
Хвала Господу, земля под ногами знакомо задрожала. Сквозь пальцы потекла энергия жизни, пронизывающая всю планету. Выпрыгнувший прямо из земли выступ подтолкнул мою цель вперед. Мужчина ошарашенно взвизгнул. Пока остальные ещё не пришли в себя, я выхватила пистолет из его рук и наставила на него же.
— Благодарю. Пожалуй, вам придется послушаться своего командира и отпустить нас.
Мужчина под моими ногами побледнел, а в воздухе тысячей колючих игл распространилось удивление, что через секунду сменилось липкими щупальцами страха. Могла поспорить, отчасти причиной стали собственные радужные глаза. И знакомство со стихией. Как я понимала его. Когда над землей поднялся мой первый камешек, хотелось пищать от счастья.
— Убить её! — закричал их предводитель, и у меня возле щеки пронеслась первая пуля.
Внутренности вместе ухнули куда-то под землю, силой тяжести сгибая колени. Но я устояла. Рано или поздно это должно было произойти. Да, Сенер, ты был прав, как бы сильно не хотелось, чтобы было наоборот. Мужчины бросились в атаку. Рошель вместо того, чтобы убираться отсюда, стреляла, по одному сбивая нападающих. Уши заложило от количества выстрелов.
— Ты собираешься убить всех, или мы лучше свалим отсюда?! — заорала я, увернувшись от лапищ гневного оттенка.
Как бы не хотела, пришлось несколько раз выстрелить, иначе сама бы получила пулю в лоб. Теперь эта кучка разъяренных мужиков точно не отпустит ни меня, ни своего командира, без зазрений совести стрелявшего прямо в голову. Чёрт с ней, буду валить сама. Стреляя под ноги приближающимся, я пятилась назад, со слезами на глазах наблюдая, как кровь пропитывает одежду настигнутых пулей.
Очередной мужчина приблизился ко мне почти на расстояние полуметра. Я направила на него оружие, и что же такого могло произойти? Конечно же, у меня закончились патроны. Когда он понял, что случилось, мерзко осклабился и приготовился к прыжку.
Я чертыхнулась, и когда он был всего в тридцати сантиметрах от меня, а его пушка почти у моего лба, сделала выпад вперёд и, разогнув правую руку, ударила его прикладом по голове. Выхватив пистолет, я наставила дуло на юношу, который крался у меня за спиной. Совсем молодой. У него только-только появлялась редкая бородка.
Никогда не жалей того, кто приставил пистолет к твоей голове.
Рошель в нескольких метрах от меня стреляла в приближающихся мужчин, даже не пытаясь сохранить им жизнь. А ведь они — её армия! Не могу. Парень замешкался так же, как и я. Сомневаюсь, что он полностью осознавал, что привело его в центр кровавой бойни.
Я махнула головой в сторону тропы, по которой мы пришли. Могу поклясться, что ощущала на вкус страх и растерянность внутри бедняги. Проклятье, быстрее! Ткнув дулом в его лоб, я губами прошептала: «Прочь». Большего парнишке не надо было.
Их никак не ставало меньше. Такое впечатление, будто сюда сбежалась вся деревня. А если и так, кто-то бы должен был уже донести королю. Не думаю, что подобное вообще происходило в этом посёлке.
Я не хотела убивать этих людей и не хотела, чтобы убили меня. Был только один выход. Я попыталась сосредоточиться. Все крики, вопли и выстрелы, пронизывающие воздух, затихли. Они звучали где-то на заднем плане. Совсем не тревожили меня в данный момент.
Если не считать пуль, свистевших прямо у лица, а в особенности одной, оцарапавшей край уха. Я зашипела и сделала глубокий вдох. Сосредоточься, Тесса. Плакать будешь потом.
Приняв твердую стойку, я широко развела руки. Воздух вибрировал вокруг, напевая свою собственную тревожную песню. Выдох. Тихий хлопок утонул в какофонии криков. Вперед от сжатых ладоней рванула воздушная волна, обладавшая мощью обездвижить всех и каждого.
Когда Мерлин рассказывал об этой технике, даже представить не мог, что однажды я испробую ее на ребятах. И тем более не подозревал, что с ее помощью буду защищать собственную жизнь от безумных оттенков.
Нападающих сносило, как фигурки домино. Однако перед падением последних двух мужчин меня настиг сильный удар под дых. Согнувшись пополам, я закашлялась. Рядом не было ни души, но давление разрасталось всё сильнее, и в конце я ощутила горьковатый металлический привкус на кончике языка.
Чёрт, нет, только не сейчас! Коленки задрожали, но я из последних сил пыталась удержать равновесие. Рошель медленно поднялась с земли, держась рукой за кровоточащий висок. Я знала, что её тоже заденет, но это самое меньшее, что могло ей навредить сегодня.
Большинство пострадавших скоро очухается, а значит у нас оставалось мало времени. Рошель кое-как доковыляла ко мне и, оперев на себя, потащила к выходу. Её до недавнего времени золотые локоны багровели от крови мужчины, на которого её отбросило.
Из-за ходьбы в глазах темнело, а голова разрывалась от пульсирующей боли. Мы так быстро, как могли, двигались к выходу из этого ужасного места. За спинами раздался жалобный стон.
Он был единственным, кто возвышался над полем, укрытым телами и кровью. Это был тот же мужчина, который первым явился на поляну. Предводитель никак не сдавался, всё так же нацелившись мне в грудь. Насколько же сильна их ненависть?
Его рука дрожала, а бок сильно кровоточил. Он находился слишком далеко, чтобы его обезвредить, а мы с Рошель были безоружны. Не знаю, что произошло сначала, а возможно, это происходило одновременно.
Использовав последние силы, с помощью которых пыталась удержаться на ногах, я упала наземь и ударила ладонью по песку перед собой. Из земли под моей рукой выросла стена. Одновременно с этим стоящий на коленях мужчина в другом конце двора выстрелил, и пуля застряла в слое земли прямо перед моим лицом.
Рошель вымученно улыбнулась, а я, почувствовав полное бессилие, повалилась на холодный песок. Даже не успела испугаться смерти, так сильно была истощена. Глаза сомкнулись, и я утонула в крови наших жертв.
* * *
Первым я услышала гневный голос отца. Он просто надрывался, пока раздавал указы в разные стороны.
Под щекой по-прежнему ощущались пещинки песка и жесткая земля. Люди сновали вокруг то туда, то сюда. Полностью раскрыв глаза, на что ушло больше усилий, чем я надеялась, увидела земляную стену перед собой.
Солнце давно скрылось за горизонтом, поэтому двор освещало лишь призрачное сияние луны. Когда я теряла сознание, упала так, что моя голова выглянула за стену. Бездыханное тело человека, стрелявшего в нас, лежало на телах остальных погибших. Перед ним стояли Сириус и Рошель. Они разговаривали. Рошель потупила взгляд, пока отец, произнося последние слова, глубоко вздохнул. Осанка, причёска, холодный оскал. Внешне ничто не выдавало истинных эмоций, бурливших внутри него, но я ощущала их.
Неожиданно отец одной рукой резко схватил Рошель за шею, а пальцы другой поместил на виски и лоб. Глаза девушки широко раскрылись, губы застыли в беззвучном крике. Спустя пять секунд, длившихся целый миллион лет, Сириус убрал руки в карманы брюк, а Рошель упала на колени. Я была настолько шокирована, что боль в висках возобновилась с новой силой. Неужели он лишил её эмоций?
Я никогда не видела, как это делается, но картина была не из приятных. Тело Рошель унёс солдат Марден, я узнала его по каштановым волосам, торчащим из-под фуражки. И страх, и удивление, и шок разом заполнили моё сознание, вытесняя оттуда всё остальное.
Она же командир его оттенков, целого народа! Как он мог сделать с ней такое?! Либо Рошель действительно была виновата во всём случившемся, либо ему просто нужно было на ком-то отыграться.
Нельзя ни в коем случае на долго здесь задерживаться. Сейчас мой план побега занял первое место в списке дел на будущее. От переизбытка эмоций голова снова закружилась, и глаза сомкнулись до того, как меня возвратили в особняк.