Имунн:Искупление через лабиринт

— Ну, а если попробовать взобраться на стены?

— Да хватит уже гадать! Мы все варианты испробовали, — отрезал он, не поднимая глаз от работы. Его голос был полон усталости и раздражения.

— Лучше бы делом помог, чем языком молоть, — резко бросила девушка, входя в поле и неся инструменты для Ньюта. Её слова прозвучали как пощёчина.

Солнце безжалостно палило, воздух дрожал маревом над выжженной землей. Ньют, словно каменный изваяние, сохранял невозмутимость, лишь чуть поправил повязку на лбу, словно стирая капли пота и напряжения.

— Томас, принеси удобрение. Земля сухая, как кость, — скомандовал он, его слова прозвучали как приговор.

Томас молча кивнул, чувствуя, как липкий пот струится по спине. Тяжело вздохнув, он побрёл выполнять поручение, проклиная про себя Ньюта и его умение выбирать самый неподходящий момент.

Он шёл по узкой тропинке, теряясь в догадках, где искать это удобрение. Вонь гнили ударила в нос, заставив поморщиться. Взгляд упал на землю, где белели кости. Человеческие. Холод пробежал по коже, словно прикосновение смерти. Внутри все сжалось от страха и гнетущего предчувствия.

И тут он услышал это.

Хрип. Тяжёлое, прерывистое дыхание, переходящее в звериное рычание. Он замер, словно парализованный, сердце бешено колотилось в горле, готовое вырваться наружу. В полумраке у дальней стены, скрючившись, стояла фигура. Бен.

Его рубашка была разорвана в клочья, обнажая кожу, покрытую грязными, багровыми пятнами. Глаза горели безумным, нечеловеческим огнем. Он смотрел на Томаса, и в этом взгляде не было ни капли разума. Медленно поднялась рука, пальцы скрючились в подобие когтей.

Ужас сковал Томаса, лишив возможности двигаться. Он отступил на шаг, потом еще один, словно пытаясь убежать от неминуемой гибели. Бен сделал рывок вперёд, его рычание переросло в дикий, звериный вой. Томас развернулся и бросился бежать.

Он бежал, не чувствуя под собой земли, спотыкаясь о неровности. За спиной слышался топот и хриплое дыхание Бена, неумолимо приближающееся. С каждым ударом сердца страх нарастал, грозя захлестнуть сознание.

Он бежал, словно выпущенная из лука стрела, не сбавляя скорости, мчался к полю, к Ньюту, к спасению. Солнце обжигало кожу, но Томас не чувствовал жары, лишь леденящий ужас, сковавший его душу. Оглянулся. Бен, шатаясь, преследовал его. Его движения были медленными и неуклюжими, но в них чувствовалась неумолимая, звериная сила.

Что случилось с Беном? Как он превратился в это чудовище? Вопросы роились в голове, словно потревоженный улей, но ответов не было. Только страх и предчувствие неминуемой беды.

Выбежав на открытое пространство, он что есть мочи закричал:

— Помогите!

Томас споткнулся, и Бен настиг его. Заражённый набросился на него, как дикий зверь, и Томас отчаянно пытался отбиться, но все его попытки были тщетны.

— Это ты во всем виноват! Ты! — прохрипел Бен, его голос звучал как предсмертный стон.

— Помогите! — продолжал кричать Томас, надрывая горло.

Все обернулись на его крик и бросились на помощь новичку. Ньют мгновенно осознал, что Бен заражён, что он поддался изменению. Эта мысль подгоняла его, заставляя бежать быстрее. В руках он сжимал лопату, готовый нанести удар.

Элина побежала за всеми, охваченная ужасом. Она никогда не видела зараженных и не понимала, что произошло с Беном.

— А ну, беги отсюда подальше! — её грубо остановили. — Чего глазами хлопаешь? Бегом в хижину, здесь опасно! — Галли развернул её и властно приказал уходить.

С чего вдруг такая забота? Элина стояла в оцепенении.

"Что значит опасно? Может, ему плохо? Тогда я смогу помочь".

Она не послушалась приказа Галли. Переведя дыхание, она снова побежала к остальным.

Элина застыла, словно кролик перед удавом. Зрелище дёргающегося, плюющегося чёрной жижей Бена, вцепившегося в Томаса, вызвало у неё не только ужас, но и какое-то первобытное отвращение. Она видела раны, царапины, потемневшую кожу – знаки неминуемой гибели, быстро распространяющейся по телу. Лекарства бессильны против этого.

Галли, разгорячённый битвой и страхом, снова зарычал на неё:

— Элина! Уходи! Тебе здесь не место! — Его голос был полон не только злости, но и отчаянной мольбы.

Он видел, как её глаза расширились от ужаса, и понимал, что она парализована страхом. Галли знал, что зараза может перекинуться в мгновение ока, и он не мог допустить, чтобы Элина стала следующей жертвой.

Несмотря на страх, Элина не могла просто убежать. Её клятва лекаря требовала помогать, облегчать страдания. Но в этой ситуации она была беспомощна. Осознание этого ударило её сильнее, чем крики Галли. Она чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но старалась сдержаться. Сейчас не время для истерик.

Когда парни оттащили Бена от Томаса, заражённый перекинул свой взгляд в толпу и увидел её.

— И ты во всем виновата, тварь!

Он стал вырываться, но парни крепко держали его. Они понимали, что он не хочет никому навредить, кроме Элины и Томаса, поэтому не боялись за свою жизнь, а лишь продолжали удерживать его и пытались увести подальше.

Элина замерла, словно громом поражённая. Крик Бена, полный ядовитой злобы и отчаяния, пронзил её насквозь, словно ледяная игла. Её сердце болезненно сжалось. Она всегда старалась поступать правильно, помогать и быть рядом. И вот, заражённый, мучимый болезнью и ненавистью, он обвиняет её.

Она попыталась собраться с мыслями. В голосе Бена слышалась не только боль, но и безумие. Вирус медленно, но верно разрушал его рассудок, превращая в подобие зверя. Она не должна поддаваться эмоциям, не должна принимать эти слова на свой счёт. Это болезнь говорит в нём, а не прежний Бен, добрый и отзывчивый парень, которого она знала.

Но, несмотря на это, слова Бена больно ранили её. Сомнения закрались в душу. Может быть, она действительно виновата? Может быть, её решения привели их в этот ад? Эти мысли терзали её, словно ядовитые змеи, обвивающиеся вокруг сердца.

— Элина, ну же, уходи! — продолжал кричать Галли, удерживая парня.

Ньют сжал кулаки, ощущая, как ревность скручивает его изнутри. Видеть, как Галли так заботится об Элине, было невыносимо. Но он подавил это чувство, понимая, что сейчас не время для личных переживаний. Безопасность Элины была превыше всего. Он подошёл ближе, мягко взяв её за руку.

— Элли, нам нужно уйти. Сейчас это слишком опасно, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно, но внутри него клокотали тревога и беспокойство.

Элина вздрогнула от прикосновения Ньюта, словно очнулась от кошмара. Она посмотрела на Бена, затем на полные тревоги лица Галли и Ньюта. В её глазах мелькнуло осознание, и она кивнула, позволяя Ньюту увести её подальше от заражённого.

Бен издавал утробные звуки, пытаясь дотянуться до них, его движения становились всё более хаотичными и непредсказуемыми. В его глазах не осталось ничего человеческого, только дикая, голодная пустота.

Ньют тянул Элину за собой, прочь от опасности. Она спотыкалась, не в силах оторвать взгляд от разворачивающейся сцены. Сердце бешено колотилось, страх сковал движения. Она знала, что должна бежать, но ноги словно приросли к земле.

— Почему ты сразу не ушла?! — недовольно крикнул Ньют, захлопывая дверь в хижине девушки.

— Я... я не знаю, — она замешкалась, в голове всё ещё звучали слова Бена, — Я думала, что смогу помочь...

— Элли... Ему уже не помочь, — с огромным сожалением произнёс он.

Элина скатилась по стене, закрывая лицо руками. Она не могла поверить, что вот так, и всё, его уже не спасти. Каковы тогда гарантии, что то же самое не случится с ней или с её близкими?

Ньют сел рядом с ней, плечом к плечу. Для него это был не первый заражённый друг, поэтому он переживал это чуть легче. Его больше волновало поведение Галли: с каких пор он так беспокоится об Элине?

— Вы с Галли... вы теперь друзья? Ты вспомнила его? — он произнёс это тихо, с неловкостью, но ревность сжигала его изнутри.

— Серьёзно? Это, по-твоему, то, о чём сейчас стоит думать?! — Элина с недоумением посмотрела на парня, сидящего рядом.

— Мне просто интересно, — спокойно ответил он, отводя взгляд.

— Знаешь, Ньют, твой друг умирает, он напал на Томаса и чуть не напал на меня, а тебя волнует моё отношение к Галли?! — её голос и взгляд становились всё злее. Ей было непонятно, как он может думать только об этом, ведь сейчас это самое неважное, что есть. — Это ненормально, — девушка встала и хотела уйти, но его слова остановили её.

Ньют резко изменился в лице, его обычно мягкий взгляд стал острым, как осколок стекла.

— Ненормально? Элина, ты хоть понимаешь, что творится? Галли дрался с тобой, вечно грубил, а сейчас ты с ним общаешься? После всего, что он сделал?! — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. Он не мог понять, как она может так легко забыть, как он сеял страх и ненависть.

Элина скрестила руки на груди, её глаза метали молнии.

— А ты не думал, что у него могут быть причины? Что, может быть, у него что-то случилось, а мы не знаем? Или ты предпочитаешь зарыть голову в песок и делать вид, что всё в порядке?! — она чувствовала, как закипает кровь. Эля не собиралась оправдывать Галли, но считала, что они обязаны выслушать его.

— Почему ты такая наивная? Какие причины могут оправдать его действия? Он чуть не убил тебя тогда! И теперь ты хочешь ему верить?! — Ньют сделал шаг к ней, его лицо исказилось от боли и разочарования. Он не понимал, как она может быть такой доверчивой.

Элина отступила, словно от удара.

— Я не наивная! Я просто пытаюсь думать! В отличие от тебя, который зациклился на прошлом и не видит ничего вокруг! — она чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдерживала их. Девушка не хотела, чтобы он видел её слабой.

Тишина повисла в хижине, тяжёлая и гнетущая. Ньют и Элина стояли друг напротив друга, словно враги, разделённые невидимой пропастью. Бен, умирающий за стенами хижины, казался теперь лишь далёким, незначительным напоминанием о той опасности, которая подстерегала их снаружи. Их собственная война, казалось, была гораздо страшнее.

— Я не зацикливаюсь на прошлом, Элли. Я пытаюсь защитить нас. Защитить тебя. Неужели это так сложно понять? — он говорил тихо, почти шёпотом, словно боялся, что его услышит кто-то ещё, кроме неё. В его голосе сквозила усталость, накопившаяся за долгие месяцы борьбы и лишений. Он больше не мог.

Ньют отвернулся, провёл рукой по волосам. Ярость постепенно отступала, сменяясь усталостью. Он знал, что кричать на Элину бессмысленно. Она упряма, как мул, и если уж что-то вбила себе в голову, переубедить её было невозможно. Но он не мог просто сидеть сложа руки, пока она общается с человеком, который, как он думает, представляет для неё опасность. Точнее, его просто сжирает ревность, он не глупый и понимал, что Галли тоже неровно дышит.Но не мог позволить себе отдать её кому то другому.

— С чего ты взял, что мне нужна твоя защита? — голос звенел яростью, готовой взорваться, разметать всё вокруг в клочья. — Я и без тебя прекрасно справлюсь.

— Хорошо, — ровно ответил он, словно кутаясь в броню спокойствия. — Делай, что хочешь.

И вышел, оставив её наедине с тишиной и собственными демонами.

Она смотрела, как тает в сумерках его фигура, и ком обиды и стыда душил горло. Каждое слово, сорвавшееся с губ, каждая колкость, словно осколок стекла, вонзалась в память, терзая изнутри. Зачем она так? Зачем выплеснула на него всю горечь и отчаяние, копившиеся днями? Слёзы хлынули потоком, обжигая щёки. Она знала , что ранила его. И эта рана, нанесённая его сердцу, отозвалась физической болью в её собственном.

Элина сползла по стене на пол, чувствуя, как дрожат пальцы. Зачем она так поступила? Почему позволила гневу ослепить себя? Ньют всегда был рядом – молчаливой опорой, готовый разделить любую беду, понимающий её с полуслова. А она... Она оттолкнула его, словно назойливую мошку, не замечая протянутой руки помощи.

В голове вспыхивали обрывки воспоминаний – их совместная работа, его бесконечное терпение, его умение находить выход даже в самой безнадёжной ситуации. Именно Ньют вытащил её из омута отчаяния, когда весь мир отвернулся. И вот, она отплатила ему чёрной неблагодарностью.

Она знала, что должна извиниться. Объяснить, почему сорвалась, вымолить прощение за свою жестокость. Но страх сковал её, парализовал волю. Страх, что он больше не захочет видеть её, что он никогда не простит этих страшных слов.

Весь день она просидела взаперти, боясь показаться ему на глаза.

Спустилась ночь.

Элина металась в узкой постели, словно загнанный зверь. Слова ссоры, острые, как бритва, звучали в голове, словно произнесённые чужим, злым голосом. Как она могла сказать Ньюту такое? Он всегда был так добр к ней, так искренне старался помочь, всегда был рядом. А она...

Совесть грызла её изнутри, ненасытным хищником. Элина понимала, что обязана извиниться, признать свою вину. Но страх держал её в ледяных тисках, не позволяя даже пошевелиться. Что, если Ньют не захочет её слушать? Что, если он навсегда разочаровался в ней? Эта мысль была невыносима, как смертный приговор.

В голове вновь и вновь всплывали обрывки фраз, полных боли и обиды, и её собственная грубость, которой она отплатила за его заботу.

«Ты во всем виновата, тварь...»

Слова Бена обожгли её, словно клеймо. Что это значило? Какая связь между ней и тем, что они все здесь? Или это просто бред сумасшедшего?

Слёзы текли безудержным потоком, смачивая подушку. Элина пыталась унять дрожь, убедить себя, что всё ещё можно исправить. Но сомнения шептали свой ядовитый шёпот, напоминая о её несдержанности, о её взрывном характере. Часы тянулись мучительно медленно, казалось, до рассвета – целая вечность.

Наконец, измученная и обессиленная, Элина провалилась в беспокойный сон. В кошмарных видениях перед ней возник образ Ньюта – печального, отстранённого, словно сотканного из ночной тени. Она тянула к нему руки, пытаясь дотянуться, но он отступал всё дальше и дальше, растворяясь в непроглядной мгле.