Часть 15. Миг забвения
После того разговора в пустом классе между нами повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Мы избегали не только разговоров, но и взглядов. Каждая случайная встреча в коридоре заканчивалась резким отворотом головы и ускоренным шагом. Боль было легче игнорировать, когда не видишь её источника.
День. Зельеварение.
Снейп устроил практическую контрольную. Нужно было с нуля приготовить сложное и опасное зелье правды. Пар стоял едкий, пахло мятой и чем-то металлическим. Все были напряжены — одно неверное движение, и последствия могли быть плачевными.
Я сосредоточенно растирала в ступке корни, стараясь не смотреть на его стол. Я знала, что он там. Чувствовала его присутствие кожей — как статическое электричество перед грозой.
И тут всё пошло наперекосяк. Со стола Забини, который работал рядом с Малфоем, с грохотом слетел большой медный котёл. Он был полным почти готового зелья. Раскалённая, дымящаяся жидкость брызнула во все стороны.
Крики. Хаос. Снейп бросился к месту происшествия с проклятиями.
Я инстинктивно отпрянула, но было поздно. Горячая капля попала мне на тыльную сторону ладони. Боль была острой и жгучей. Я вскрикнула и отшатнулась, задев свой собственный котёл. Он закачался, грозя опрокинуться.
Сильная рука схватила меня за локоть, резко оттянув в сторону. Другая рука метнулась вперёд и стабилизировала мой котёл, едва не коснувшись раскалённого металла голой кожей.
Я обернулась. Это был он. Малфой. Его лицо было искажено гримасой — не боли, а чистого адреналина и... страха. Не за себя. За меня. — Неуклюжая дура! — выдохнул он, его пальцы всё ещё сжимали мой локоть, и его прикосновение обжигало сильнее, чем зелье. — Ты могла...
Он не договорил. Мы стояли так, среди хаоса, в клубах едкого пара, и дышали в унисон. Его глаза, широко раскрытые, смотрели на меня. В них не было ни злобы, ни отвращения. Только, неподдельная тревога.
Снейп кричал что-то, разбираясь с последствиями инцидента, но до нас долетали лишь обрывки фраз. Весь мир сузился до этого крошечного пространства между нами, до его руки на моей руке, до его взгляда.
И тогда это случилось. Нечто, что копилось неделями — страх, злость, невысказанные слова, запретное влечение — всё это вырвалось наружу. Он резко, почти грубо, потянул меня за собой в маленькую кладовую для инвентаря, что была рядом, и захлопнул дверь.
Темнота. Тишина. И снова мы были одни. Только на этот раз не из-за страха, а из-за чего-то другого.
— Ты... — начал он, его голос срывался. — Ты никогда не перестаешь удивлять своей способностью попадать в неприятности!
— А ты — своей способностью оказываться рядом! — выпалила я в ответ, и сама не поняла, злюсь я или нет.
Мы стояли так близко, что я чувствовала тепло его тела и слышала его учащённое дыхание. В темноте его черты казались размытыми, но глаза сияли как у хищника.
И я не знаю, кто начал первым. Возможно, мы двинулись навстречу друг другу одновременно.
Его губы нашли мои в темноте. Это был не нежный, романтичный поцелуй. Это было столкновение. Взрыв. В нём была вся ярость, весь страх, вся отчаянная тоска, что копилась в нас обоих. Это был поцелуй-битва, поцелуй-исповедь, поцелуй-прощание.
Мои руки вцепились в складки его мантии, его пальцы впились в мои волосы. В ту секунду не было войны, не было тёмных меток, не было смертельных заданий. Были только он и я, и это огненное, всепоглощающее чувство, что наконец вырвалось на свободу.
Он длился всего несколько секунд. Пару ударов сердца.
Потом он резко отстранился, будто ошпаренный. Мы стояли в темноте, тяжело дыша. Я чувствовала, как дрожат его руки, всё ещё державшие меня.
— Нет... — прошептал он, и в его голосе был ужас. — Нет, этого не должно было случиться. Никогда.
Он отшатнулся от меня, нащупал ручку двери и вывалился наружу, в освещённый и шумный класс, оставив меня одну в темноте с губами, всё ещё горевшими от его прикосновения, и с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди.
Я прислонилась к прохладной стене, пытаясь отдышаться. Что это было? Срыв? Взрыв накопленного напряжения? Или... нечто большее?
Дверь снова приоткрылась, впуская луч света. На пороге была Гермиона, её лицо выражало крайнюю озабоченность. — Ты здесь! Ты в порядке? Я видела, как он втащил тебя сюда... он что-то сделал? — её глаза выискивали в темноте сигналы борьбы
— Нет, — мой голос прозвучал хрипло. — Нет... всё в порядке. Он... он просто помог мне. Я чуть не обожглась. И всё.
Я вышла из кладовки, стараясь не смотреть ей в глаза. Моя рука всё ещё горела, но уже не от ожога. А от того, что его пальцы сжимали её так сильно .
Тот поцелуй изменил всё. Он провёл черту, которую мы не могли перейти. И отступить от которой тоже не могли. Мы отстранились. Но это отстранение было теперь в тысячу раз болезненнее. Потому что мы знали, что скрывается за ним.
И это знание было самым опасным из всех.