Часть 3. Шепот за спиной
Прошла неделя. Напряжение в Хогвартсе нарастало с каждым днем, как гроза перед ударом молнии. Новости о нападениях Пожирателей в мире магглов и волшебников доходили и до нас, сквозь толстые стены замка. В воздухе пахло страхом и недоверием.
Мое странное, безмолвное перемирие с Малфоем стало хрупким, почти невесомым фактом моей жизни. Мы не обменялись больше ни словом. Но теперь в Большом зале, на уроках, в коридорах я постоянно ловила себя на том, что ищу его взгляд. И все чаще я обнаруживала, что он уже смотрит на меня.
Это не был взгляд врага. И не взгляд друга. Это был тяжелый, изучающий взгляд, полный немого вопроса и того же недоумения, что жило и во мне. Он будто пытался разгадать, что заставило меня остаться тогда в коридоре, и что я задумала теперь.
И эта новая динамика не ускользнула от внимания самых проницательных людей в школе.
Днем. Общая комната Гриффиндора.
Солнечный свет заливал уютную комнату, падая на разбросанные пергаменты и шахматную доску, где Рон с грохотом устраивал резню фигурам Гермионы.
— Слушай, — Рон отвлекся от игры, хмуро глядя на меня. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Со мной? — я оторвалась от учебника по зельеварению, который не могла понять уже час. — Да, конечно. Почему?
— Да потому что ты в последнее время витаешь где-то в облаках, — фыркнул он. — И на Малфоя пялишься, как будто он гиппогриф редкой породы.
Я почувствовала, как щеки покрываются румянцем. — Я не пялюсь. Просто... кажется, он что-то замышляет. Он стал еще злее и скрытнее.
Гермиона отложила книгу, посмотрев на меня с тем пронзительным, всевидящим взглядом, который всегда заставлял меня чувствовать себя немного виноватой. — Ты права, он определенно что-то замышляет, — сказала она серьезно. — Гарри видел, как он что-то прятал в Комнате Требований и паниковал, когда его чуть не поймали. Но дело не в этом. Ты... ты будто ждешь от него чего-то конкретного. Ты следишь за ним не так, как мы.
Гарри, молча наблюдавший за разговором, снял очки и протер их о мантию. — Она права, знаешь ли, — тихо сказал он. — В прошлый раз на зельеваровании, когда он... э-э... не стал тебя унижать из-за того ингредиента, ты смотрела на него не с облегчением, а с... ожиданием. Как будто ты ждала, что он так поступит.
У меня в горле пересохло. Они были куда более наблюдательны, чем я думала. — Может, я просто жду, что он совершит ошибку, — попыталась я увернуться. — Или покажет себя с истинной стороны.
— С какой? — не отступала Гермиона. — Со стороны Пожирателя? Мы и так это знаем. С тобой что-то произошло, верно? Ты можешь нам доверять.
Их лица выражали искреннее беспокойство. Они были моими друзьями. Они волновались за меня. И я чуть не сорвалась и не рассказала им все. О ночи, о его слезах, о платке, о молчаливых взглядах.
Но я не смогла. Это была не моя тайна. Это была его тайна. Та самая уязвимость, которую он так яростно защищал. Выдать ее — даже самым близким друзьям — чувствуя предательство. Предательство того хрупкого, невысказанного доверия, что возникло между нами.
— Со мной все в порядке, — я постаралась сказать как можно убедительнее. — Просто... я пытаюсь его понять. Чтобы знать, чего от него ждать. Врага нужно изучать, верно?
Рон фыркнул: — Его и изучать нечего. Гадина он и есть гадина. Лучше держись от него подальше.
Гермиона посмотрела на меня с легким сомнением, но кивнула. — Просто будь осторожна. С Малфоем ничего не бывает просто так.
Ночь. Урок по астрономии.
Мы стояли на самой высокой башне Хогвартса, выстраивая телескопы. Ночь была ясной и морозной, звезды сияли как ледяные иглы на черном бархате неба.
Профессор Синистра дала нам задание и удалилась в свою будку. Я возилась с линзой, когда почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной. Очень близко.
Я обернулась. Это был он.
Малфой стоял, засунув руки в карманы мантии, его лицо было бледным в лунном свете. — Т/и, — его голос был тихим, беззвучным шепотом, предназначенным только для моих ушей. — Твои дружки-зубрилы что-то слишком активно интересуются мной.
Мое сердце пропустило удар. Он знал. — Они не «зубрилы», — так же тихо ответила я. — И они волнуются. Ты сам ведешь себя более чем подозрительно.
Он усмехнулся, коротко и беззвучно. — Пусть волнуются. Но если они, или ты, решите вставить нос не в свое дело... — он сделал шаг вперед, и его тень накрыла меня. В его глазах вспыхнул знакомый, опасный огонек. — Последствия будут куда серьезнее, чем пара потерянных баллов для вашего драгоценного факультета. Я не шучу.
Это была не просьба. Это была угроза. Но под ней я снова почувствовала тот же животный страх, что и в ту первую ночь. Он не просто злился. Он был в отчаянии.
— Ты чего-то боишься, Малфой? — рискнула я спросить, глядя ему прямо в глаза.
Его лицо исказилось гримасой. Он наклонился еще ближе, и его дыхание коснулось моего уха. — Ты даже не представляешь, чего, — прошипел он так, что по моей спине пробежали мурашки. — И тебе нужно молиться, чтобы никогда не узнать.
Он резко выпрямился, снова стал надменным и холодным Слизеринцем, и отошел к своему телескопу, оставив меня одну с бешено колотящимся сердцем и леденящим душу предчувствием.
Угроза была реальной. Но и его страх — тоже. И это делало все в тысячу раз опаснее. Я стояла на краю пропасти, и единственным человеком, кто понимал, что происходит, был тот, кто толкал меня вниз.