Часть 29: Мёртвый город.
Утро было странно тихим. Карьер будто замер, и даже птицы не торопились петь. Солнце пробивалось сквозь верхушки сосен, давая понять, что пора. Пора возвращаться в город, от которого все так устали.
Юра первым начал складывать вещи. Его глаза были опухшие от недосыпа, но он всё равно улыбался, помогая Вике свернуть палатку.
— Знаете, ребят, я не хочу ехать назад, — сказал он, выпрямляясь и потягиваясь. — У меня впервые за долгое время ничего не болит внутри.
Родион подошёл с двумя кружками кофе и протянул одну Саше. Та взяла, и неожиданно тихо сказала:
— В городе всё не так. Там всё будто давит. Здесь хоть на минуту забыла, что вообще что-то есть кроме нас.
— Тут мы просто мы, — кивнул Родион. — А там мы — роли, маски, долги, страхи. Бля, звучит, как пролог к плохому театру.
Алина молча сложила спальник, опуская взгляд. Она услышала каждое слово, но не перебивала. Петя стоял чуть поодаль, курил, прислонившись к машине. Он тоже молчал. В нём было что-то собранное, как будто в городе снова начнётся игра, и он уже надел свой бронежилет из слов, взглядов и жёсткости.
— Надо ехать, — наконец сказал он и бросил окурок в костёр. — Пока не начали думать, что нас тут всех в лесу замочили.
Юра, как всегда, пошутил:
— А нас и правда могли. Особенно Родю, после его утреннего пения.
— Смотри, брат, — Родион показал кулак, — я тебя ночью спас от шишки в палатку, а ты меня вот так.
Смех прошёл по кругу, но с привкусом грусти. Не хотелось уезжать. Не хотелось снова надевать маски.
Все загрузились по машинам. За руль сел Петя — на своей BMW. Водил он, как всегда, уверенно, даже слишком резко. Вика и Родион высадились первыми, Саша осталась у Юрой. Алина же, не торопясь, уже добиралась до квартиры. Дорога обратно казалась длиннее. Внутри оставалось ощущение, что что-то важное она всё-таки оставила в лесу.
Дома было пусто. Тихо. После шума, песен, хруста костра — тишина казалась чужой.
Алина зашла в душ. Горячая вода стекала по плечам, смывая запах костра, солнца, ветра... Но не мысли.
Она завернулась в полотенце, села за кухонный стол с чашкой чая и уставилась в пустоту.
Что это вообще было? Когда он стал таким? Петя. Жесткий, резкий, порой пугающий — но рядом с ней каким-то непонятным образом становился мягче. Он не делал глупых признаний, не пытался играть в романтику, но каждое его прикосновение, каждый взгляд был будто за гранью. И в этом было больше смысла, чем в тысяче слов.
Алина прикусила губу, поставила чашку и потерла лоб. От него веяло чем-то опасным и при этом... почти родным. Она ведь всегда умела чувствовать таких. Таких, кто изранен, но не сдаётся. Кто рвёт мир зубами, потому что иначе никак.
— Почему, блядь, ты именно такой... — шепнула она в пустоту, сама не зная, кому говорит.
Мысли мешались. Воспоминания о том, как он подал ей полотенце, как смотрел, когда она смеялась у костра, как держал за руку, когда они возвращались в палатку. Всё было на грани. Ни слова о чувствах, ни намёков. Но именно это и пугало.
Потому что если бы он играл — было бы легче. А он не играл. Он просто был рядом.
И вдруг...
Громкий стук в дверь. Не просто стук — удары, настойчивые, резкие. Часы показывали два часа ночи.
Алина вздрогнула. Она замерла, вслушиваясь. Дыхание перехватило. Сердце застучало так громко, будто пыталось вырваться наружу.
— Кто?.. — выдохнула она, подходя к двери.
Стук снова повторился, чуть сильнее. Она медленно потянулась к замку.
Продолжение следует...