15
Кристина
«У тебя всё хорошо?» - на экране мобильника вспыхнуло сообщение от Оскара, вырвав меня из странного оцепенения.
Гриша уже вышел из кофейни и, наверное, уехал, а я осталась на некоторое время посидеть в одиночестве.
Я посмотрела на экран, задержав взгляд на сообщении. Оскар снова угадал всё без слов. У него всегда получалось подмечать то, что я тщательно пыталась скрыть.
Даже на расстоянии, даже через пару коротких фраз. Наверное, потому что рядом с ним я позволяла себе быть настоящей. Без масок и фальшивой улыбки, без попыток казаться сильнее, чем есть на самом деле.
С ним мне было слишком легко говорить по душам.
Порой казалось, что он видит меня насквозь - все мои сомнения, страхи, боль и... при этом понимает меня.
Было время, когда меня это слишком тревожило, а потом решила отпустить себя и плыть по течению.
Только я пока не поняла, хорошо это или плохо?
Неизвестно, куда это течение меня в итоге занесет.
«Да, я в порядке. Он уехал, а я сейчас пойду домой.
Спасибо, что спросил», - быстро ответила я.
Пальцы на клавиатуре немного дрожали. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя лишним, но сейчас мне действительно хотелось побыть одной.
«Хочешь поговорить? Я могу прийти в кофейню».
Глядя на сообщение, я тяжело вздохнула.
Не удивлюсь, если он всё это время присматривал за мной из окна своего кабинета, оно как раз выходит на эту сторону.
Мне приятно, что Оскар всегда готов прийти на помощь. Он хороший друг, но сегодня говорить с кем-либо я отказываюсь.
«Не нужно. Всё хорошо. Правда».
Я отложила телефон на стол и прикрыла глаза. Тишина вокруг давила на уши.
Как же я устала.
Чувствую себя выжатым лимоном.
Разговор с Грише забрал все силы, вытянул из меня энергию, будто я отдала часть себя. Больше всего на свете мне хотелось побыть с самой собой, собрать мысли в кучу, разложить по полочкам те эмоции, которые накрыли меня волной. Но я не могу себе этого позволить.
Дома меня ждет Марк.
Я взяла себя в руки, быстро оделась, накинув пальто на плечи, и забрала с соседнего стула рабочий ноутбук.
Мои движения были резкими и суетливыми, будто я боялась, что стены этой кофейни начнут давить на меня ещё больше.
На улице меня встретил холодный мартовский ветер.
Он был пронизывающим, обжигающим, с лёгким запахом талого снега и мокрой земли. Шуршащие лужи под ногами и остатки сугробов, чернеющих у края дороги, будто подчеркивали, что зима ещё не готова сдать свои позиции. Я подняла воротник пальто и глубоко вздохнула, впуская в лёгкие этот колкий, свежий воздух.
Наступила весна. Пора обновления, возрождения, но в моей душе всё ещё было слишком много замёрзшего.
Там, где когда-то были надежда, любовь и доверие, теперь зияли пустые, холодные дыры.
Я шагала по тротуару, опустив голову, машинально перебирая в уме фразы, которые говорил Гриша. Его взгляд до сих пор стоял перед глазами. Столько боли, столько сожаления... Он и сам не понимает, как сильно изменился.
Да, что-то в нём определенно сломалось.
Он уже не тот самоуверенный Гриша, который мог одним своим присутствием заставить меня поверить, что все будет хорошо.
Но мне ли сейчас разбираться, каким он стал?
Я давно перестала от него чего-то ждать, но всё равно это странное чувство царапало изнутри.
Я дошла до подъезда и открыла дверь, вздрагивая от резкого скрипа. На душе стало чуть теплее от мысли, что впереди меня ждёт тёплая квартира и самое дорогое, что есть в моей жизни. Марк.
Лифт медленно поднимал меня на нужный этаж. Слишком медленно. У меня даже сложилось ощущение, будто бы я застряла в этом сером промежутке между прошлым и настоящим. А каким будет мое будущее, я вообще в страшном сне не представляла. Вздохнув, я коснулась рукой ключей в кармане и открыла дверь.
- Кристина, ты дома? - из комнаты раздался голос Насти.
Я не успела даже снять ботинки, как из-за угла выбежал Марк. Его маленькие ручки потянулись ко мне, а на лице засветилась улыбка.
- Мам! - он крикнул коротко и звонко, как всегда.
Я опустилась на колени и прижала его к себе. Его тепло разливалось по моему телу, будто растворяя последние кусочки льда, сковывающего грудь.
- Привет, мой хороший, - прошептала я, целуя его в макушку.
Настя вышла из комнаты и, взглянув на меня, нахмурилась. Она знала меня слишком хорошо.
- Как всё прошло? - спросила она, скрестив руки на груди.
Я ответила не сразу, лишь улыбнулась и погладила Марка по голове.
- Всё в порядке, - сказала я тихо, словно убеждая в этом не её, а себя.
Настя не стала настаивать, хотя её взгляд говорил больше, чем слова. Она понимала, что сейчас мне лучше не копаться в этом. Вопросы и разговоры ещё придут, но позже. Сейчас я хотела лишь одного - спрятаться в тёплом коконе из детского смеха и простых радостей.
- Ты проголодалась? — Настя сменила тему. — Я сделала гречку с подливкой и салат.
- Спасибо. Сейчас переоденусь и поем, - кивнула я, продолжая держать Марка за руку.
-
Он тянул меня за собой в комнату, показывая что-то своим детским лепетом. Я не сразу разобрала слова, но этого и не требовалось. Его голосок был как спасательный круг, который держал меня на плаву. Я молча кивала и улыбалась, следуя за ним.
В комнате царил уютный беспорядок. Настя успела собрать его игрушки в угол, но кое-где все равно валялись машинки и кубики. Марк подбежал к кровати и, залезая на неё, вдруг схватил свою любимую книжку с картинками.
- Казку! - потребовал он, протягивая мне книгу с таким видом, будто ничего важнее в мире не существует.
Я присела на край кровати и взяла его на колени. Мелкие пальчики сжались на страницах, а я начала читать, почти автоматически. Голос звучал ровно, но мысли продолжали блуждать где-то далеко.
Гриша. Его слова, его глаза... всё это никак не отпускало меня.
Я пыталась сосредоточиться на сюжете после слов «жили-были», но в голове всплывали обрывки разговора.
«Почему ты скрыла от меня сына?»
« Ты знаешь, что я могу быть хорошим отцом. Да, как муж я облажался, но как отец... я хочу научиться. Я хочу заботиться о Марке, видеть, как он растёт, учится, делает первые шаги к чему-то большему. Я хочу поддерживать сына, когда ему будет плохо, хочу говорить, как я горжусь им, когда у него что-то получается».
Слова, как занозы, впивались глубже с каждым воспоминанием его голоса. Его интонация была не обвиняющей, нет.
Скорее раздавленной. И от этого было только больнее.
Я до сих пор убеждена, что он не имел права знать о сыне. Не тогда. Не после всего, что между нами произошло. Он разбил мне сердце, предал меня. Я училась жить без него, собирала себя по кусочкам, растила сына и справлялась со всем сама.
Да, неидеально. Да, не без ошибок. Но справлялась!
А если бы он знал?
Мысленно я обернулась назад, в прошлое. Представила, что сказала бы ему о беременности тогда. Что бы он сделал?
Заставил бы остаться с ним после всего?
Валялся бы в ногах, просил бы прощения, а я должна была бы поверить, что ради ребёнка он вдруг изменится?
Полный бред.
В это я бы никогда не поверила.
Но в сегодняшнем Грише что-то было другим. Что-то, что сбило меня с толку. Его глаза... полные боли и сожаления. Такого я не видела раньше. Словно эти два года научили его чему-то важному. Или забрали слишком многое, чтобы он наконец понял, что потерял.
А я? Разве я не потеряла?
Потеряла. Каждый раз, когда я слышала от знакомых в деревне: «Крис, а где твой муж?», «А почему отец не навещает сына?». Каждый чёртов вопрос нещадно заставлял сердце сжиматься в груди и обливаться кровью.
Я привыкла говорить себе, что так будет лучше. Что Марк не должен знать отца-предателя. Но сегодня все мои аргументы дали трещину.
А если я ошиблась?
Вдруг я приняла неверное решение, когда намеренно лишила сына отца?
В тот момент времени я не могла поступить иначе.
Но сейчас?
Сейчас я уже не была в этом уверена.
Возможно, я сама не заметила, как давно перестала считать Гришу чужим. Он по-прежнему умел цеплять за живое, даже если мне этого не хотелось.
- Мам, смоти, тигл! - Марк ткнул пальцем в яркую картинку, прерывая мой внутренний монолог.
Я вздрогнула и моргнула, как будто выходя из тумана.
- Да, тигр, - улыбнулась я, обняв его покрепче. - А он какой? Большой или маленький?
- Бо-о-ольсой! - с уверенностью произнёс Марк и развёл руки в стороны.
Я засмеялась, поцеловала его в макушку и прижалась щекой к мягким волосам.
Этот момент - здесь и сейчас - был единственным, что для меня имело значение. Всё остальное казалось зыбким, будто мартовский лёд под ногами.
Я смотрела на Матвея, на его сосредоточенное личико, и каждый раз, когда он поднимал на меня взгляд, внутри что-то переворачивалось. Эти глаза... Они были не просто знакомыми - они были его. У сына - глаза Гриши. Такие же глубокие, тёмные, в которых можно было утонуть.
Я ненавидела себя за то, что замечала это.
За то, что каждый раз, глядя на Марка, я видела Гришу. Его выражение, его хмурый взгляд, его лёгкую улыбку, когда он бывал доволен чем-то. Эта незримая связь между ними была неоспоримой, как бы я ни хотела её отрицать. И именно она вызывала во мне странную смесь нежности и боли.
Карие глаза преследовали меня и в реальности, и в мыслях. Напоминали о том, что несмотря на всю боль и обиду, несмотря на все мои решения - с Гришей мы были связаны навсегда. Через нашего маленького мальчика.
Именно поэтому, когда я смотрела на сына, мне становилось страшно. Страшно от того, что огонь, который я считала погасшим по отношению к его отцу, продолжал тлеть.
Когда Марк уснул, я осторожно переложила его на подушку и поправила одеяло. Настя уже легла на диван в гостиной, а я прошла на кухню, чтобы попить воды, ужинать не хотелось. Сквозь приоткрытое окно доносился шум ветра и далёкий гул машин.
Я смотрела в темноту за окном, где тускло светились фонари, и думала.
Гриша сказал, что не сдастся. Что хочет стать частью жизни Марка. Я могла бы назвать его эгоистом, но, черт возьми, его слова прозвучали искренне. Возможно, впервые за долгое время.
И что мне теперь делать? Как поступить правильно? Действительно ли я готова подпустить его к сыну?
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли.
Всё слишком запутано, слишком хрупко. Но в одном я была уверена точно: я больше не позволю никому разрушить наш с Марком мир.
Пожалуй, я дам один шанс Грише попробовать стать для Марка отцом, но если что-то пойдет не так, я тут же попрошу оставить нас в покое и больше никогда не появляться в нашей жизни.
Он пообещал, что так и сделает.
В то, что Гриша не привык раскидываться словами, я верила. Слишком хорошо его знала.
Что ж, тогда вывод напрашивается один: Я не должна быть эгоисткой, а должна подумать о сыне, и о том, что он может потерять контакт с отцом из-за моего упрямства.
В будущем Марк за это спасибо мне точно не скажет.