2||
Парень ещё немного переговорил с врачом, что-то уточнил, коротко кивнул и, обернувшись, направился ко мне. В его взгляде читалась тревога, но голос оставался мягким, почти шепотом, будто он боялся спугнуть меня лишним звуком.
- Маленькая моя... Поехали ко мне, - сказал он тихо, присаживаясь на корточки напротив, чтобы оказаться на одном уровне со мной.
Я подняла на него взгляд, полный растерянности, и севшим голосом спросила:
- Мы можем заехать за моими вещами?..
Он тут же покачал головой и нежно прикоснулся к моей руке.
- Не стоит тебе сейчас туда возвращаться... Я сам завтра съезжу, хорошо? У меня всё есть, я дам тебе всё, что нужно.
Я молча кивнула, и, почувствовав, как земля будто уходит из-под ног, осторожно начала вставать. Он поднялся вместе со мной, крепко, но бережно удерживая за локоть. Его движения были чуткими, спокойными, как будто он боялся сделать что-то не так. Не говоря ни слова, он снял с себя худи и накинул его мне на плечи - ткань была ещё тёплой от его тела, и это тепло вдруг показалось мне невероятно важным. Осень уже набирала обороты, воздух был свежим и прохладным, и эта забота ощущалась почти как защита.
Его рука лёгким движением обняла мои плечи - я вздрогнула, тело отреагировало инстинктивно, но не отстранилась. Рядом с ним мне действительно было спокойнее. Хоть немного.
Мы дошли до его машины. Он открыл дверцу, терпеливо дожидаясь, пока я сяду, сам аккуратно пристегнул ремень, словно боялся, что я сломаюсь от любого резкого движения. И только потом сел за руль.
Пока он вёл машину, я незаметно для себя провалилась в сон. Два последних дня будто выжали меня досуха. Эмоции, мысли - всё исчезло. Осталась только пустота. Она разлилась внутри, тяжелая, вязкая, как густой дым, не оставляя места ни для слёз, ни для страха. Я уснула, даже не пытаясь сопротивляться.
Когда мы приехали, я едва почувствовала, как Гриша осторожно меня разбудил. Он не произнёс ни слова, просто мягко коснулся моей руки, чуть встряхнул. Я послушно встала, и мы пошли в его квартиру. Всё это время он будто оберегал меня от мира, придерживал, подставлял плечо, не навязывался, но и не отстранялся. Его забота не давила - она согревала.
Уже внутри квартиры, я молча взяла у него футболку и шорты, не глядя в глаза, и пошла в душ. Долго стояла под почти кипящей водой - горячие струи больно обжигали кожу, но я не могла остановиться. Мне казалось, что если смывать, тереть, очищать - это поможет. Но нет. На подсознательном уровне я пыталась стереть чужие прикосновения, чужую вонь, страх, тошноту, но ощущение грязи сидело глубже кожи - оно проникло в самую суть.
Минут через пять меня прорвало. Сначала просто слёзы, потом всхлипы, а затем хлынуло - навзрыд, прерывисто, захлёбываясь, как будто я изнутри лопнула.
Я вышла из душа, вытерлась, надела его одежду, слишком просторную для меня, но такую уютную, и пошла к нему. Когда Гриша увидел мои заплаканные глаза, он не подошёл сразу - только сделал шаг, глядя на меня, будто спрашивая: можно? Но я не дала ему времени - сама бросилась в его объятия, уткнулась в грудь и вновь разрыдалась.
Он не говорил глупостей. Просто обнял, прижал крепче, поднял на руки и понёс в комнату, словно я была хрупкой фарфоровой статуэткой.
- Риш... - прошептала я, дрожащим голосом, - я чувствую себя грязной... Мне противно от самой себя...
- Нет, родная, нет... - его голос дрогнул. - Это не ты... Это он. Ты не виновата. Я найду этого ублюдка. Он ответит. Клянусь. Прости... прости меня за то, что не был рядом... прости, что не уберёг...
Я крепче вжалась в него, словно надеялась, что он сможет вытянуть из меня всю боль. Я засыпала, захлёбываясь в его объятиях, а он остался рядом. Когда я окончательно отключилась, он уложил меня в кровать, заботливо укрыл одеялом и остался, сидя рядом, наблюдая за мной. Как только мои веки начинали дрожать, словно от кошмара, он осторожно гладил меня по голове, успокаивал.
Он чувствовал вину. Она сжирала его изнутри, капля за каплей. Он винил себя в том, что уехал, оставил, позволил случиться всему этому. И теперь, глядя на моё лицо, он только крепче сжимал кулаки.
Когда я наконец провалилась в глубокий сон, он тихо вышел из комнаты.
(От лица Гриши)
Она спала. Маленькая, любимая, самая родная душа - наконец уснула, не от спокойствия, а от истощения. А я... я просто сидел и смотрел на неё. Внутри всё разрывалось. Я чувствовал себя подонком. Я ведь клялся, что всегда буду рядом. Клялся защищать. А в итоге...
Я уехал. Уехал по делам, по жизни, по своим мечтам - и не был там, когда она нуждалась во мне больше всего. А теперь она спит, свернувшись калачиком, в моей футболке, после того ада, что ей пришлось пережить. Я даже представить боюсь, что у неё внутри сейчас. Сколько страха, боли... одиночества.
Пока она спала, я пошёл на кухню и решил приготовить что-нибудь простое. Хоть я и шеф-повар, но сейчас всё, что мне хотелось - накормить её чем-то тёплым, домашним. Я отварил спагетти, сделал для них подливу - ароматную, насыщенную, с нотками базилика и чеснока. Разложил по тарелкам, оставил на столе. Подождал час... полтора. Она не просыпалась.
Я тихо вернулся в комнату и присел на край кровати.
- Маленькая, пойдём покушаем... и снова ляжешь, отдохнёшь, - прошептал я.
Никакой реакции. Ни малейшего движения. Я пробовал ещё пару раз - нежно, не тревожа слишком сильно, но всё бесполезно. Тогда я убрал еду в холодильник, выключил свет и прилёг рядом.
Спустя какое-то время её маленькое тело инстинктивно прижалось ко мне, словно искало защиты даже во сне. Она чуть дрожала, и я осторожно обнял её, не нарушая сна, просто стал рядом. Мы часто так засыпали, с самого детства. Мы оба были очень тактильными - могли часами валяться вместе, разговаривать, смотреть фильмы или просто молчать. И в этом никогда не было ничего странного - это была наша форма любви, тепла, родства.
И в ту ночь, как бы ни было больно, как бы тяжело ни было на душе, мы снова просто обнимались. Просто дышали рядом. Просто были рядом.