Глава 5
Сумрак восточной башни медленно просачивался сквозь высокие стрельчатые окна, наполняя комнату серыми тенями.Чонгук сидел на подоконнике, прислонившись спиной к каменной кладке. Четыре дня. Четыре бесконечно долгих дня заточения. Стены, некогда дарившие ощущение защищённости, теперь давили на него со всех сторон, руны-подавители, искусно вплетённые в резьбу, тихо гудели, вытягивая из него магию, убивая его сущность медленно и верно, как яд.
Нетронутый обед стоял на столе — как и вчера, как и позавчера. Аппетита не было. Внутренний огонь едва теплился, придавленный магией стен, а мысли о Лисе и её возможной судьбе отбивали всякое желание есть.
Гарет заходил дважды за сегодня, чтобы «поговорить по-мужски». Чонгук молчал, глядя сквозь дядю тяжёлым взглядом, пока тот не сдавался и не уходил, качая головой.
— Сколько можно упрямиться, племянник! — в сердцах бросил Гарет, уходя во второй раз. — Ты делаешь только хуже. Себе, отцу, всему роду. Твой отец на грани. Если ты не образумишься, он исключит тебя из числа наследников рода. Вся твоя жизнь пойдёт прахом из-за какой-то девчонки из таверны!
Чонгук не ответил. Какой смысл? Они не понимали, не могли понять. Для них Лиса была вертихвосткой, угрозой, помехой. Для него же — кислородом в лёгких, огнём в крови, единственным, что имело значение. Он провёл ладонью по глазам. Голова гудела от магического истощения. Ломка без Лисы становилась всё невыносимее, особенно когда его собственная магия была подавлена. Иногда ему казалось, что он буквально чувствует, как в нём умирает часть души.
Скрип двери вырвал его из мрачных раздумий. На пороге стоял стражник — не из старых, преданных семье воинов, а молодой парень, недавно поступивший на службу. С таким было легче всего разговаривать — он ещё не проникся благоговейным почтением к семье Чон и воспринимал Чонгука как обычного заключённого, а не как наследника великого рода.
— Лорд Чонгук, — он отдал честь по-военному. — Лорд Харвин просил передать, что прибыли лорд Бернид с дочерьми. Ваш отец требует вашего немедленного присутствия в большом зале.
Чонгук медленно отвернулся к окну, не удостоив стражника ответом.
— Лорд Чонгук! — в голосе юноши послышались неуверенные нотки. — Мне приказано не уходить без вас. Лорд Харвин сказал, что вы должны... — он слегка замялся, — хорошо вести себя перед гостями.
— Передай моему отцу, — голос Чонгука был хриплым после долгого молчания, — что я не выйду. Моё решение не изменилось. Я не собираюсь участвовать в этом фарсе, выбирая между двумя сёстрами, как на рынке невест.
— Но... — стражник потоптался на месте, явно не зная, что делать. — Лорд Харвин будет в ярости.
— Это не моё дело, — отрезал Чонгук. — Ты можешь силой тащить меня в зал, если хочешь. Или передай отцу мои слова.
Стражник нерешительно помедлил ещё несколько секунд, затем, поняв, что другого ответа не получит, молча вышел. Чонгук слышал, как его шаги гулко отдавались на каменной винтовой лестнице, ведущей вниз с башни.
Он снова остался один. Интересно, что отец скажет старому Берниду? Как объяснит отсутствие предполагаемого жениха? Впрочем, какая разница.
Сгустились сумерки, и Чонгук не стал зажигать свечи. В темноте было проще думать. Проще представлять, что он не здесь, не в этой тюрьме, а рядом с ней — тёплой, живой, настоящей. Он закрыл глаза, вызывая в памяти образ Лисы: россыпь веснушек на переносице, зелёные глаза с золотыми искрами у зрачков, рыжие волосы, пахнущие травами и оседающим после дождя пеплом. Как она сейчас? Ждёт ли его? Или она уже решила, что он предал её, бросил, сделал выбор в пользу обязательств перед семьёй?
Тихий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Это точно не отец — лорд Харвин никогда не стучал, считая это ниже своего достоинства. И не дядя — визиты Гарета обычно сопровождались тяжёлыми шагами по коридору и покашливанием, предупреждающим о его приходе.
— Войдите, — сказал Чонгук, ожидая увидеть стражника с ужином, который он всё равно не станет есть.
Дверь приоткрылась, пропуская полоску света из коридора, и на пороге показалась хрупкая фигура. Это была не служанка и не стражник. В комнату бесшумно скользнула Марана Бернид.
— Лорд Чонгук, — произнесла она, грациозно делая реверанс. — Надеюсь, я не помешала вашим размышлениям.
Чонгук удивлённо поднял брови. Он не ожидал увидеть младшую дочь лорда Бернида. После их первой встречи два дня назад, когда её предложили ему в качестве замены Селене, он думал, что девушка будет избегать его. — Леди Марана, — он слегка поклонился, соблюдая этикет, несмотря на обстоятельства. — Не ожидал вас увидеть.
Марана кивнула, входя в комнату. За её спиной маячил стражник, но по знаку юной леди он отступил, оставив дверь приоткрытой.
— Ваш отец считает, что нам стоит лучше узнать друг друга, — сказала она, и Чонгук уловил в её голосе нотку иронии. — Учитывая... обстоятельства.
— Обстоятельства, — эхом отозвался Чонгук, усмехнувшись. — Вы имеете в виду, что ваша сестра настаивает на помолвке, а вас предлагают в качестве... альтернативы?
Он ожидал, что девушка смутится или обидится, но Марана лишь улыбнулась уголками губ. В этой полуулыбке было что-то неожиданно зрелое для её юного возраста.
— Именно, — просто ответила она. — Довольно неловкая ситуация для нас обоих, не так ли?
Чонгук не мог не оценить её прямоту. В этом она разительно отличалась от своей старшей сестры, которая любила ходить вокруг да около, играть словами, манипулировать.
— Присаживайтесь, леди Марана, — он указал на кресло у окна. — Если уж нам суждено поговорить, то хотя бы с комфортом.
Девушка грациозно опустилась в кресло, расправив складки платья.Чонгук заметил, что её движения были исполнены естественного изящества, лишённого той вычурности, которую так культивировали в высшем обществе.
— Вы любите её? — внезапно спросила Марана, глядя на него своими янтарными глазами, такими похожими на глаза её сестры, но без тени высокомерия.
Чонгук вздрогнул от неожиданности. Такой прямой вопрос был почти неприличным по меркам аристократии.
— Я... — он запнулся, но затем решил ответить так же прямо. — Да. Люблю.
Марана кивнула, словно услышала именно то, что ожидала.
— А она вас?
— Почему вы спрашиваете? — Чонгук нахмурился, не понимая мотивов девушки.
— Потому что я хочу знать, с чем имею дело, — просто ответила она. — Если это просто увлечение, страсть, которая скоро угаснет, то, возможно, вам стоит подумать о предложении моего отца. Но если это настоящее чувство... — она сделала паузу, — тогда вам стоит бороться. Даже если это означает пойти против отца, против традиций, против всего мира.
Чонгук смотрел на Марану с растущим удивлением. Эта хрупкая юная девушка говорила с мудростью, которую редко встретишь даже у умудрённых опытом старцев.
— Она любит меня, — тихо ответил он. — И я готов бороться. Но... — он развёл руками, — как видите, мои возможности сейчас ограничены.
— Я не хочу этого брака, — прямо сказала она. — Не потому, что вы мне не нравитесь. Вы... достойный человек, Чон Чонгук. Любой девушке было бы лестно стать вашей женой. Но я не хочу быть запасным вариантом, заменой, политической необходимостью. — Она сделала паузу. — И у меня есть свои причины избегать брака по расчёту.
Чонгук внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять её мотивы.
— Есть кто-то другой? — осторожно спросил он.
Марана слегка покраснела, и это был первый раз, когда её выдержка дала трещину.
— Даже если и так, — тихо ответила она, — для таких, как мы, личные чувства редко имеют значение. Разве не так, лорд Чонгук?
В её словах было столько горечи, что ему захотелось утешить эту храбрую, умную девушку, ставшую заложницей тех же обстоятельств, что и он сам. — Так было раньше, — твёрдо сказал он. — Но времена меняются. И я намерен изменить их ещё больше.
Она вновь обвела взглядом комнату, и теперь Чонгук заметил, что в её глазах появился странный, почти хищный блеск. Марана подошла к стене, прислонив ладонь к рунам.
— Ваш отец очень основательный в своих мерах, — заметила она. — Эти подавители... они древние, редкие. Немногие семьи могут похвастаться такими артефактами в своём арсенале.
— Вы разбираетесь в таких вещах? — удивился Чонгук. Мало кто из юных аристократок изучал древнюю магию и артефакты.
— Немного, — скромно ответила Марана. — Скажем так, у меня был хороший учитель, — её голос стал едва слышным, губы начали беззвучно шевелиться, произнося слова древнего заклинания. — Эти руны настроены на вашу кровь, на вашу магию. Но не на мою.
Пальцы девушки засветились тусклым серебристым светом, и Чонгук увидел, как символы медленно тускнеют, словно угасающие угли. Странное ощущение наполнило его тело — словно ледяная корка, сковывавшая его изнутри, начала таять.
— Что вы делаете? — прошептал он.
— Временно нейтрализую руны, — спокойно ответила Марана, продолжая читать древнее заклинание. — Их нельзя уничтожить полностью — это сразу заметят. Но можно ослабить, примерно на час. Этого времени должно хватить, чтобы вы нашли путь из башни и покинули поместье, — Марана повернулась к нему. — Я могу ослабить руны, но не могу дать вам больше времени. Ваш отец почувствует изменение магического фона, но не сразу. Это даст вам фору.
— Почему вы помогаете мне? — спросил Чонгук, всё ещё не до конца доверяя неожиданной союзнице.
Марана улыбнулась, и в её улыбке было что-то грустное.
— Потому что я знаю, каково это — любить того, кого тебе не позволено любить, — тихо сказала она.
Она быстро подошла к двери и выглянула наружу.
— Путь свободен, — шепнула она. — Идите. У вас не так много времени.
Чонгук коснулся её руки:
— Спасибо, леди Марана. Я не забуду вашей помощи.
Она улыбнулась:
— Не благодарите меня, лорд Чонгук. Просто сделайте то, что должны.
Он кивнул и бесшумно выскользнул за дверь.