Открой свое сердце

Они залетели в дом через окно. Смеялись и целовались, словно сумасшедшие.

Кто бы мог подумать, что такое когда-нибудь с ними случится? Могла ли представить Тобирама, что она влюбится, почувствует себя любимой, лёгкой, словно бабочка, и невероятно счастливой. Она уже подарила себя клану и брату, отторгая возможность каких-либо отношений. А оно вон как оказалось. Эмоции и чувства — это не слабость. Они давали силу, желание жить и какой-то внутренний источник энергии.

Сенджу Тобирама впервые поверила кому-то настолько сильно, кроме брата. Так сильно, что может закрыть в его компании глаза, расслабиться на мягком кресле и заснуть. Настолько сильно верила, что сейчас Тобирама откидывает шею, подставляя её под страстные поцелуи любимого мужчины. Было нестрашно. Сенджу чувствует только странное удовлетворение и счастье от всего происходящего.

Учиха Мадара и подумать не мог, что однажды сможет полюбить. Он уже отдал себя клану, отторгая возможность каких-либо отношений. Наследников мог обеспечить и Изуна, а в плане делить с кем-то ложе, Учиха только морщился и отвергал всех удобных кандидаток Старейшин. Мадара считал себя воином, убийцей, главой своего клана, который обязан заботиться о благополучии своей семьи, а семьёй для него был весь его клан. И он заботился, старался, чтобы Учиха получали самые лучшие миссии; тренировал, чтобы как можно больше людей возвращались из битв живыми; как можно позже отправлял детей на миссии, чтобы те как можно дольше оставались детьми. Мадара старался и совсем забыл о себе.

И тут появилось его персональное солнце. Зимнее, почти совсем не грело, но такое долгожданное. Его солнышко, которое пробудило в нём самый настоящий пожар, способное согреть всю землю и ускорить прибытие желанной весны. Мадара не ошибся, сравнивая Тобираму с Аматерасу. Яростное, смертоносное, холодное, но в умелых руках успокаивается и превращается в самое настоящее чудо, искусство.

Мадара зарывается в снежные волосы, притягивает к себе за талию, вырывая из Торы громкий вздох. Он целует её губы, кусает, сминает, отрываясь только перевести дыхание, и то, переходит поцелуями на шею в то время, как девушка несильно дёргает его за волосы, оглаживает ключицы, пальчиками пробирается под ворот кимоно, исследуя его грудь.

— Тобирама, — почти мурлычет, словно тигр, Мадара — я тебя никуда не отпущу. Ни клану, никому-то другому. Я люблю тебя.

— А брату?

— Ну, если только брату, — немного проворчал Учиха. — Совсем немного. По выходным.

— Мадара, — тихо охает девушка, когда пояс развязывается и грузом падает у их ног.

Ничем не удерживаемое кимоно распахивается, открывая белую кожу с россыпью мелких шрамов и небольшую, но упругую грудь. Тобирама прикрывается, смущаясь наготы, но мужчина перехватывает руку и целует. Запястье, кисть, оставляет свой поцелуй на каждом пальчике, а затем смотрит в её глаза своими алыми и произносит:

— Не прячься от меня. Ты прекрасна. Твои волосы, глаза, губы. Пальцы и руки, а какие кисти, — вновь их касается невесомым поцелуем. — Целовал бы их вечно. Твоя кожа, словно молоко, а фигура плавная и тонкая, как у птицы. Ты кажешься такой холодной, но одновременно такая яркая, что это сводит меня с ума, — Мадара садится на футон, тянет девушку за собой, заставляя сесть себе на коленки. — Тобирама, будь моим солнцем, моим якорем в этом тёмном мире, как стала моим смыслом жизни.

Мадара вплотную прижимает её к себе, целует губы, полуукусами терзает шею, отчего завтра на ней распустятся алые цветы. Он оглаживает её бока, чуть сжимает бедра, вырывая нетерпеливый вздох.

— Буду. Буду. Буду, — теперь Тобирама сама целует. Страстно, нетерпеливо. Целует его в щёку, висок, глаз, отчего Мадара смешно морщится. Ведь целый момент он пропустил и не запечатлеет на память своим шаринганом. — Я буду твоей опорой, Мадара. Стану тем человеком, который будет достоин тебя, который станет с тобой наравне. Я возьму твою фамилию, стану Учиха, — Мадара почти заурчал от удовольствия. — И у нас будет много детей. Только не оставляй меня, — Тобирама обнимает его за плечи, касается носом шеи и доверительно водит, ставя подбородок на плечо. — Что бы ни случилось, не бросай меня одну, не заставляй чувствовать одиночество. Я буду рядом и буду поддерживать тебя, только делай то же и для меня.

— Ты уже достойна. Достойна только ты и только меня, — Мадара смотрит Сенджу в глаза, нежно проводит по лицу, и девушка прижимается, словно котёнок, просит ласки. — Я — Учиха, Тобирама. Если мы кого-то выбрали, если мы что-то решили, то даже под страхом смерти не отступим от этого. Даже если бы ты сейчас ответила мне отказом, я бы пытался каждый день, месяц, год, пока ты не полюбила меня.

— Но я уже полюбила, так к чему эти разговоры? — хитро и довольно спрашивает Тобирама, стягивая с Мадары кимоно.

— Минуту назад ты слишком стеснялась, а сейчас сама жаждешь продолжение. Что же творится в твоей голове, Тора-чан? — Мадара симметрично стягивает кимоно с Тобирамы, прижимаясь кожа к коже, отчего девушка охает, чувствуя через ткань возбуждение своего будущего мужа.

— Лучше тебе не знать, Мара-кун, — также дразнится Тора, кусая мужчину за шею, под задорный смех последнего.

Они исследовали тела друг друга. Тобирама скользила ладошками по накаченной груди, торсу, очерчивая пальчиками каждую мышцу, едва касаясь короткими коготками, отчего Мадара ощутимо напрягал живот, словно боясь щекотки. Тобирама довольно улыбнулась и отправилась изучать мощную спину. Прижималась, стонала от сильных засосов и в отместку кусала мужчину за шею, плечи, словно говоря: «Моё!».

Пара слилась в едином танце тел, распаляя внутренний огонь всё сильнее и сильнее. Они горели в нём, а после воскресали вновь и вновь. Наслаждение, удовольствие затопили их, даря массу новых, отличных от обыденных ситуаций чувств, эмоций. Это не была битва за доминирование, когда кому-то необходимо было доказать что-то другому, но подарок. Они дарили друг другу себя, всю нежность, все свои тёплые чувства.

Из комнаты слышались стоны наслаждения, томные вздохи, а иногда и задорный, но счастливый смех. Они улыбались друг другу, целовались, оставляли друг на друге лёгкие укусы, которые горели, но не обжигали. В какой-то момент, после особо чувственного движения, Тобирама выгнулась и громко застонала, обхватывая шею Мадары, который вновь укусил девушку за основание шеи, прижимаясь к нему всем телом.

Тобирама, тяжело дыша, закрыла глаза, чувствуя, как аккуратно положил её на футон Мадара, притянул к себе, накрыл одеялом, а после, словно извиняясь за собственнические укусы, нежно поцеловал в уголок губ. Тобирама повернулась лицом к Учиха, обняла и уткнулась носом в грудь, почти засыпая.

— Знаешь, после этого ты просто обязана выйти за меня замуж.

Ответом ему был оглушительный смех Тобирамы.

***Месяц назад. Клан Сенджу***

Хаширама не спал уже третьи сутки. Снова. Конечно, как шиноби, прогоняя чакру по телу, не спать он мог в течении недели, добираясь до какого-нибудь места назначения, но он устал морально. Психологически. Душевно. Называйте, как хотите, но сути это не изменит.

Старейшины клана напирали на Хашираму со своими советами: Война с Учиха, договор с Акимичи насчёт мясной провизии, с Узумаки насчёт печатей и, что самое главное, насчёт наследника. Хаширама и сам понимал важность этого дела. Даже не как сильный шиноби, обладающий уникальным геноном, а как обычный человек он должен оставить после себя потомка, обучить его, передать все знания, что знал сам, приготовить к принятию главенства над кланом. Но неужели это нужно сделать сейчас, когда он наконец-то разобрал большую часть бумаг и смог вернуть жизнь клана в прежнее русло?

Да, Буцума всё же смог привить основные навыки управления сыну-раздолбаю, Тобирама всячески скидывала на него бумаги, которые с неохотой, просматривая одним глазом, но Хаширама выполнял, невольно вникал. Сейчас он был им, как никогда, благодарен. Даже доставучим Старейшинам, что систематически капали на мозг и в приказном порядке обязывали разбираться с бумагами сейчас, а не потом.

Хаширама вырос за этот месяц. Не физически. Духовно. Сенджу взял себя в руки, перестал пить и вести разгульный образ жизни. Засел за свитки сестры, вникал в документы и понимал. Хаширама наконец-то осознал, скольких усилий стоило сестре держать клан на плаву. Первое время Сенджу вообще не выходил из дома, разбирая всё, что накопилось за неделю его запоя, после смерти Тобирамы. Перед глазами рябило от путаницы свитков с миссиями, отчётов и состоянии медпункта, питания и прочего. Тогда он начал сортировать всё. Да, на это уходило больше времени, но зато было легче разбираться после.

Весь месяц Хаширама лез из кожи вон, чтобы всё стало на круги своя. Шиноби вновь отправлялись на миссии, ирьёнины получали свои травы и ходили сами на сборы, экспериментировали с пилюлями. Возобновились поставки с кузнецами, кующими чакропроводящие мечи и кунаи. Их требовалось немного, но старые уже пришли в полную негодность.

«А Тобирама ещё находила время на тренировки и эксперименты с техниками, — прошептало усталое сознание, когда Хаширама наконец-то разогнул усталую спину, решаясь пройтись по клану и размяться на полигоне. — Неудивительно, что она часто ходила такая недовольная и раздражённая».

Мысли о Тобираме до сих пор приносили печаль и тоску, но Хаширама приказал себе не впадать в уныние. Он верил, что его сестра вместе с родителями и Итамой с Каварамой смотрят на него из Чистого мира, ждут его, но не торопят. Хаширама не мог их подвести, а ещё же и клан, о котором он обязан позаботиться. И Мадара. И деревня, которую он обязательно построит с другом детства.

Хаширама немного охладел, он всё реже беззаботно улыбался и всё чаще становился задумчивым, внимательным, собранным. Мужчина начал просчитывать свои действия, ища в них выгоду. С каждым разом он совершал всё меньше и меньше ошибок. Старейшины всё больше были довольны главой, а жители их небольшой деревни прониклись к нему уважением не только за улыбку и харизму. Наконец-то Сенджу признали в Хашираме лидера, которому стали безоговорочно подчиняться, а тот, в свою очередь, наконец-то понял и принял свои обязанности перед кланом.

***

Этот день начинался, как и все другие до него, пока в окно не залетел сокол с письмом — в его клан прибудет делегация Узумаки для обсуждения договора о поставок печатей, а также с намёком на более тесное сотрудничество в будущем. Хаширама догадывался, о каком именно сотрудничестве вёл речь старый глава клана Узумаки — Ашира.

Породниться с Узумаки мечтали все. Они славились своей невероятной силой и жизненной энергией не хуже Сенджу с Учиха. И если последние постоянно воевали и не развивались, то Узумаки процветали на своём острове, закрытом ото всех. Они не вели ни с кем войн, что благополучно сказалось на их инфраструктуре и знаниях, которые красноволосые улучшали с каждым поколением.

Хаширама отложил свиток и приказал обустроить для гостей дом, а также подготовиться к их встрече. Сам Сенджу задумчиво продолжил перебирать бумаги. Если верить легендам, которым уже перевалило за восемьсот лет, когда-то Сенджу и Узумаки были родственниками. Их общим предком должен был быть Ашура, что являлся братом Индры — основателя клана Учиха. В принципе, это всё, что знал о том времени Хаширама. Либо их предок был слишком ленив и не оставил после себя ни одного свитка и напоминания, либо кто-то сознательно уничтожил все упоминания о тех временах. Либо ещё проще — всё было потеряно, утеряно, продано.

Хаширама разочарованно вздохнул. В нём появились навязчивые идеи сбора знаний. Не иначе, как влияние Тобирамы. Губы изогнулись в улыбке. Сестра не хотела бы, чтобы он так себя вёл. Пора и самому подготовиться к встрече с Узумаки.

***

Процессия несильно впечатляла. Всего три человека: Мито, Широ и Рейзо Узумаки. Младшая химе клана и двое сопровождающих. Прибывшие сделали ритуальный поклон, показывающий благие намерения и подтверждающий статус гостя. Хаширама ответил. Не настолько низкий поклон, показывая свой превосходящий статус, но уважающий гостей.

Узумаки провели в гостевой дом, что теперь полностью был в их распоряжении, а после пригласили на полуофициальную церемонию, где главе клана Сенджу и представительнице Клана Узумаки предстояло познакомиться.

Мито завораживала своей необычной красотой. Девушка, как и все представители своего клана, имела ярко-красные волосы, высокий рост и крепкую комплекцию, что крайне редко встречалась среди женского пола. Это нисколько её не портило, только подтверждало теорию — Узумаки тренировали наравне с мужчинами, и Мито с лёгкостью могла держать меч или другое боевое оружие.

Узумаки мило улыбалась и обменивалась с Хаширамой общими фразами, прощупывая почву и знания своего собеседника. За разговорами этот вечер затянулся до самой ночи, а после Хаширама вызвался проводить девушку до дома, но сопровождающие Мито отвергли предложение. Сенджу заинтересованно смотрел вслед Узумаки.

***

Хаширама присматривался к своей, возможно, будущей жене, как и она к нему, и, как заметили окружающие, они пока не испытывали разочарования друг в друге. Хаширама по своей натуре любил поболтать, рассказывая девушке самые различные истории из своей жизни, выращивая из семян мокутоном разнообразные цветы и даря их смеющейся Мито.

Мито увлечённо принимала участие в разговоре, что-то рассказывая, а иногда пытаясь и переубедить упёртого Сенджу. За неделю они привыкли друг к другу, нашли много общих тем, в том числе и их пристрастие к кулинарии. Мито искренне удивилась, когда Хаширама угостил её собственно приготовленным пирогом из мяса оленя. Они стали ещё больше проводить время, которое Сенджу не тратил на разбор документов, а Старейшины не могли не нарадоваться на новую пару.

Целый месяц они ходили вокруг да около, пока Хаширама не заметил, что, провожая Мито в дом, он с нетерпением ждал завтрашнего дня, придумывая, как удивить девушку, и выращивая самые разные цветы, чтобы подарить их Узумаки. Хаширама стал чаще улыбаться и смотреть на окружающих с яркими искрами в глазах. Сенджу искренне радовались за своего главу, что совсем потух после смерти младшей сестры.

— Мито, что вынудило ваш клан искать союз за пределами деревни? Вы же никого не впускаете в свой маленький мир, — однажды спросил Хаширама Мито, когда те лежали на холме и рассматривали звёзды.

— Возможно, ты не поверишь, — начала Мито после нескольких минут тишины, — но в клане Узумаки иногда рождаются особые люди с особым даром. Они не бойцы. Они слепы, с седыми волосами и почти не имеют чакру, но могут ненадолго смотреть в будущее. Такое случалось всего единожды, и тогда мы смогли избежать серьёзного конфликта и занять тот остров, который зовём домом. Идеальное место и природные условия защищают от непрошенных гостей. Нужно знать особые ходы, чтобы добраться к нам, — Мито вновь ненадолго замерла. — Так вот. Такой человек вновь родился и сделал предсказание. Наш клан будет уничтожен почти полностью. Он исчезнет с лица земли чуть больше, чем за сто лет.

Хаширама шокированно посмотрел на девушку, пытаясь осмыслить эти слова. Предсказатели? Уничтожение клана? Если это так, значит — они решили просить помощи у… сильнейших. Хаширама думал, что если бы не это, то они бы со своего острова даже не сдвинулись куда-то в сторону. В принципе, логичный поворот событий. Уже сейчас он прославился, как Бог шиноби, наравне с Мадарой, а что будет позже, когда его сила достигнет пика? Лучше сразу наладить отношения, чтобы в будущем надеяться на помощь.

— А ваш предсказатель может увидеть что-нибудь ещё? — Мито отрицательно повела головой.

— За свою жизнь он может изречь только одно предсказание. Чтобы избежать будущего, нужно кардинально поменять настоящее. Тем более, уже сейчас мы видим, как объединяются кланы на островах неподалёку от нас. Мы чувствуем угрозу от них, хоть и намного сильнее. Не сейчас, но лет через сорок или пятьдесят на нас нападут, задавят числом и уничтожат. Мы могли бы объединиться и вместе решить эту проблему.

Хаширама задумался. Породниться с кланом Узумаки было отличной идеей. Даже с учётом того, что у них много смертельных врагов, они могли бы устроить крепкий союз. А исходя из планов Хаширамы, объединённые силы Сенджу, Учиха и Узумаки могли бы не просто построить сильнейшую деревню, но и суметь её защитить, привлечь другие сильные кланы. Нужно будет только сразу обозначить своё место и места ближайших союзников в иерархии, чтобы не возникло проблем в будущем.

Мито нравилась Хашираме: красивая, умная, волевая девушка. Она была чуть ниже мужчины, но иногда смотрела так, словно весь мир у её ног. И даже сейчас, она рассказала всё это не по глупости, а потому что Хаширама уже попался в её женские сети. Он бы не отступил, а нашёл выход, ведь Мито уверена не только в себе, но и в нём.

И Хаширама знал выход. Он рассказал в эту ночь Мито о своей мечте. И Узумаки поддержала его, ведь также видела в этом решение многих своих проблем.

На следующее утро Хаширама послал сокола Узумаки Ашира с предложением о заключении брака между ним и Узумаки Мито с последующим союзом двух кланов.

***

В честь заключения помолвки Сенджу решили отойти от традиции фестиваля выпечки и устроить большую гулянку с конкурсами и музыкой. Сама свадьба должна была состояться через полгода, когда Сенджу и Узумаки утрясут все договоренности, на территории Узушиогакуре. Клан будет провожать младшую химе в другую семью.

В этот же день Сенджу принимали невесту своего главы. Люди устроили пляски и приготовили множество сладостей. Главный конкурс, в котором участвовали в основном девушки (мужчины предпочли бои), в том числе и Мито — танцы. На главной площади собрались музыканты, освободили пространство для самого конкурса и приготовили места с возвышением для судей, среди которых был и Хаширама.

Заиграла музыка, глава сказал пару сопутствующих и воодушевляющих слов, а после конкурсанты, одна за другой, стали выходить. Обычные танцы, парные, некоторые разыгрывали битву, а один парень станцевал с кунаями, к которым привязал ленту (кажется, у кого-то появились поклонницы), другие танцевали с посохами, а кто-то даже со стихией воды вместо лент.

И вот вышла Мито. В расшитом кимоно с тессеном в каждой руке. Мито затанцевала, сначала медленно, словно вода, перекатываясь из одной позы в другую, взмахивала боевыми веерами, двигала ими, словно они продолжение её руки. Широ подкинул в воздух пару яблок, а Мито совершила поистине грациозный прыжок и острыми кончиками разрезала фрукт на тонкие дольки.

Это было самое красивое тэссэндзюцу, что видел Хаширама. Да, Мадара тоже использовал веер в битвах, но гунбай был огромным, больше напоминал огромный меч, чем аккуратные, но смертельные веера с моном Узумаки. Хаширама был заворожён танцем, покорён до глубины души движениями своей будущей жены. И он отдал первое место ей, как и остальные судьи, ведь каждый был заворожён прекрасным танцем.

Эту ночь Хаширама провёл с Мито, как и следующую, и все остальные в своей жизни.