Глава 6. Сложная ночь
Был поздний вечер. Солнце давно село, потушили жители уличные фонари, как бы указывая на то, что пора спать. Только в одном доме горели свечи. Хаширама Сенджу перебирал бумаги, подписывал, не глядя, и явно был где-то не здесь. Мужчина не спал уже четвёртый день, закрылся от попыток поддержать и методично уничтожал все запасы алкоголя, который тот прятал по всем углам от Тобирамы.
Сестра. Рука с кисточкой дрогнула, ставя кляксу на какой-то бумажке. Глаза вновь наполнились влагой, и Хаширама, нащупав среди стекляшек одну целую, открыл и осушил сразу половину. Глава Сенджу не справлялся. Все его мысли, стоило хоть немного протрезветь, возвращались к Тобираме. Сердце в такие моменты сжималось, и казалось, что ещё немного, и он упадёт прямо здесь. Руки, не прекращая, дрожали, слёзы всё же заполнили глаза, а Хаширама мелко задрожал.
— Я жалок, сестра. Ничего не могу без тебя сделать.
Мужчина закрыл глаза, а после в крике смахнул все документы на пол. В стену полетели стул и разбросанные по всей комнате бутылки из-под саке. Звон разбитого стекла, хруст перегородки, и вот, Хаширама стоял посреди уничтоженной комнаты. Он вновь приложился к бутылке и парой глотков осушил её. Она отлетела так же в стену.
— Хаширама, что же ты творишь, — голос сестры, как из-под воды, донёсся до Сенджу. Тот неверяще распахнул глаза, но увидел только размытый силуэт. Хаширама уверен, что тут стояла его сестра и она наверняка сейчас смотрела на него с обвинением. — Комнату разгромил, бумаги уничтожил. Ты же их читаешь? Нельзя подписывать всё подряд, даже не посмотрев. А если там что-то серьёзное? Ты хоть понимаешь, что Старейшины могут подсунуть, что угодно. Тебе следует внимательней ко всему этому относиться. А ты? Ты себя хоть видел? Напился в хлам, даже стоять на ногах не можешь. И зачем всё это, а, Хаширама?
— Им… имото, — наконец-то выговорил Сенджу и протянул руку в сторону наваждения.
— Ох, братец, какой же ты иногда… Сложный. Я же не всегда смогу быть рядом. Рано или поздно, я должна была уйти: в другой клан или вот так. Ты должен был учиться управлять кланом. Хотя, зная тебя, я бы навечно осталась Сенджу. Могу поспорить, что, даже когда ты построишь деревню, все эти договорённости перейдут ко мне.
— Д… Деревня. Мечта…
— Аники, только не говори, что ты забыл свою мечту? Кто постоянно мне ныл, что хочет основать деревню, в которой все будут жить мирно и дружно, — послышался саркастичный хмык. — Даже Сенджу с Учиха. Или ты решил отказаться от своих принципов?
— Неэт, — протянул Хаширама. — Но ты, имото, умерла.
— И что? Раз так произошло, то разве не стоит, как можно быстрее, заключить мир, чтобы смертей больше не было. А если в следующий раз умрёт Изуна? Могу сказать с уверенностью, что чёртов Учиха этого не переживет. Ты же знаешь, какие они больные. А после этого, даже если мир и заключится, будут такие проблемы, что даже я сошла бы с ума.
— Ама-чан, — ныл Хаширама, куда-то протягиваю руку, но завалился на бок.
— Иди спать, Хаширама, я тут всё приберу. Не забывай нормально отдыхать и не напиваться так больше, хорошо?
Хаширама что-то согласно промычал, покивал, а после дополз до футона и рухнул на него, сразу проваливаясь в беспокойный сон. Снились ему вечно холодные руки сестры, что та укрывала его одеялом и разбирала завал документов, что легкомысленно разбросал Хаширама. Конечно, когда тот проснулся, ничего не изменилось, но на душе Сенджу стало чуть-чуть легче, хоть тоска никуда и не делась. Он исполнит мечту. Сделает всё, чтобы заключить мир и построить деревню. Ради Тобирамы.
*** Этой же ночью в доме главы клана Учиха***
Насколько плохим нужно быть шиноби, чтобы спокойно спать в одной комнате с врагом? Пусть и с беспомощным, словно котёнок. Вот и Мадара не спал, вслушиваясь в ровное дыхание своей соседки. Прошёл час, два. Для шиноби самое важное не спешить и выждать нужный момент. То, что такой момент наступит, Мадара не сомневался. А как же, если буквально в паре метров лежал твой заклятый враг.
***
Возможно, это было глупо, но Тобирама хотела попытаться. Да, Учиха Мадара считался сильнейшим воином. Да, Тобираму сейчас мог одолеть даже подросток, ведь она в плохом физическом состоянии и абсолютно не могла использовать ниндзюцу, но враг так близок, что за нерешительность и беспомощность хотелось отвесить себе пощёчину. Поэтому, не особо веря в успех, Тобирама вытащила из-под бинтов на ноге скальпель и бесшумно встала, подойдя к Мадаре на футоне в другом углу комнаты.
Стоит ли это делать?
«Слушай меня внимательно, Тобирама. Учиха — зло во плоти. Их следует убить, уничтожить клан на корню».
«Знаешь, я верю, что эту войну можно прекратить. Мы все просто хотим жить, уверенные в своей безопасности».
«Они будут так же убивать нас при любом удобном случае: из засады, ударом в спину».
«С врагом нужно драться лицом к лицу. Драться исподтишка — низко. Это неуважение к противнику».
«На войне все средства хороши».
«Уважай противника своего, и он будет уважать тебя».
«Честь и достоинство на поле битвы ничто!».
«Убийство — это не выход. Это просто повторяющаяся из раза в раз череда ненависти».
«Убей или будь убитым».
«Я верю, что рано или поздно мы сможем довериться друг другу. Тобирама, это же так просто!»
«Не прощай их. Никогда! Слышишь меня, Тобирама? Они убили Итаму и Наваки. Ненавидь их, не прощай и поклянись мне, что сделаешь всё, чтобы уничтожить клан Учиха!».
«У меня появился лучший друг, представляешь, Ама-чан! Его зовут Мадара. Он такой смешной, но несколько нервный. А ещё он очень любит свою семью».
«В Учиха нет ничего человеческого. Это монстры, слышишь меня, Тобирама?».
«А однажды я видел, как он плакал из-за смерти младшего брата. Он так же, как и я, мечтает прекратить эту войну. Хватит смертей. Хватит боли».
«Это война будет длиться до тех пор, пока с лица земли не исчезнут все Сенджу или Учиха».
«Построим деревню и будем жить вместе! Мы оба сильные кланы. Объединимся и будем защищать детей, чтобы у них было счастливое детство и они не знали боль утраты и потери».
«Убей Учиха! Убей! Как они убивали нас!».
«Дай им шанс, имото».
«Нет! Не прощай! Ненавидь!».
«Имото. Ты ничего не теряешь. Я не прошу их прощать, но присмотрись к ним. Мы не так уж и отличаемся. Всего лишь один шанс, Ама-чан».
«Нет!»
Рука со скальпелем опустилась. Она не смогла. Честь, достоинство, доблесть были для неё не просто слова. Она не могла поступить так низко. Да и слова брата… Сенджу показалось, всего на мгновение, что в них есть смысл. А почему бы и нет? Она находилась в плену у своего врага, но её не пытали, а относились, пока, чего уж скрывать, как к гостье. Так почему не воспользоваться предложением и не разузнать обо всём, так сказать, изнутри? Она не сможет забыть всё то, что творили Учиха, но, если она попытается узнать их поближе, это же не станет предательством?
Тобираме казалось, что из неё вытянули все эмоции. Словно она сделала один из тех выборов, который кардинально влиял на будущее. Это выбор — шаг к миру или наоборот к неотразимой катастрофе — покажет только время. А пока Тобирама со злостью на себя вновь легла на футон, отвернувшись лицом к стене, проклиная свою слабость и добродушное влияние брата.
***
Мадара пропустил тот момент, когда Тобирама оказалась рядом с футоном. Не потому, что он проспал, а потому, что девушка полностью скрыла своё присутствие и не издала ни единого звука. Мадара удивлён и не уверен, смог бы увернуться или создать Сусано в случае, если девушка действовала более решительно.
Учиха прислушался к ощущениям, ведь намерение, то немногое, что шиноби удавалось редко скрыть. И правда, Мадара чувствовал решимость девушки, как она быстро сменилась неуверенностью и сомнением. Так Сенджу простояла не больше минуты, что-то обдумывая. И вот колыхнулся воздух. Спокойствие, за которым последовали раздражение и злость. Не заботясь о сокрытии, Тобирама дошла до футона, легла и зашуршала.
Мадара открыл глаза и увидел, как подросток сжалась под тёплым одеялом, услышал, как у той заскрипели зубы от злости, а под конец Мадара чуть не выдал себя смехом, ведь Тобирама одним еле слышным словом выдала все свои чувства:
— Блядь.
Но теперь Мадара мог спокойно уснуть. От Сенджу подлого удара в спину можно было не ждать.