Волосы, как шёлк ночи
Жэнь Ши не знал, зачем пришёл к ней именно в этот час. Было уже за полночь. Дворец затаился, скрывая во мраке все свои интриги и яды, но он шёл к ней — уверенно, словно во сне. Как будто сам сон вытолкнул его за порог.
Он не постучал. Просто открыл дверь.
МаоМао сидела у столика с зеркалом. В её руках была расчёска с тёмным деревом, и на плечи каскадом спадали волосы — распущенные, тяжёлые, тёмные, как глубина колодца. Он замер в дверях.
Она не заметила его сразу. Волосы скрывали половину её лица. Редкое зрелище.
Он видел её в зелёных халатах, в грязных фартуках, с пятнами от настоев на пальцах. Видел в момент отчаяния, страха, смелости. Но не такой.
Не такой — мягкой. Открытой. Почти… беззащитной.
— Я думал, ты спишь, — сказал он, тихо закрывая дверь за собой.
МаоМао вздрогнула и подняла взгляд. В её глазах не было удивления. Лишь усталость, переплетённая с чем-то... более глубоким.
— Не могу заснуть, — ответила она. — Всё крутится в голове.
Он подошёл ближе. Не дотронулся. Просто сел напротив, глядя на неё.
— Я никогда не видел тебя такой.
Она прикусила губу, потом медленно провела расчёской по пряди.
— Это… непривычно. Я привыкла быть незаметной. Быть с собранными волосами, без украшений, без взгляда. Но иногда — иногда хочется просто... побыть женщиной.
Он осторожно протянул руку и коснулся одного из локонов.
— Ты прекрасна. Такой — особенно.
МаоМао вздохнула, не отводя взгляда.
— Я думала, ты придёшь только по делу. Или чтобы снова меня предупредить. Или чтобы… поцеловать.
— А если я пришёл просто… быть рядом?
Он встал, обошёл её и встал за спиной. Молча взял расчёску из её рук и начал медленно прочёсывать её волосы.
Движения были бережными. Почти священными.
— У тебя руки нежные, — сказала она. — Для человека, который умеет убивать.
— У тебя душа крепкая, — ответил он, — для женщины, которая умеет чувствовать.
Они не говорили больше. Только шелест волос, запах трав и тихий стук сердца, отзывающийся в груди.
Потом он опустился на колени перед ней. Взял её ладони в свои. Поцеловал сначала одну, потом вторую. А потом — губы. Долго. Тихо.
— Я не хочу, чтобы нас сломали, МаоМао, — прошептал он. — Не позволю.
— Тогда… останься.
И он остался.
Они не делали ничего, что нарушило бы границы приличий. Он просто лёг рядом, на полу, поджав руку под голову, пока она устроилась на циновке, рядом с ним. Между ними — дыхание. Нить. Что-то большее, чем страсть.
Когда МаоМао уснула, он смотрел на её лицо в тени, и впервые в жизни почувствовал: вот дом. Вот смысл.