Тишень

К пруду вернуться всё же пришлось, при чём не раз. Мадам Дия взялась учить Хэссия грамоте, как когда-то, как оказалось, научила Тишеня. Хэссий внутренне любопытствовал об их истории, но вслух спрашивал только немногое и с осторожностью. Так он узнал, что домишко, в котором он сейчас поселился, когда-то принадлежало ведьме.

— Какой ведьме? — изумился тогда Хэссий.

— Догадайся с трёх раз, — усмехнулась старуха.

Хэссий с подозрением глянул на неё, потом метнул взгляд на Тишеня, что сидел неподалёку в своей рогатой форме и позволял муравьям переползать по его руке, как по мосту. Внимания мальчика он даже не заметил, так что Хэссий снова прищурился на призрака.

— Вам, что ли?

Он наполовину ожидал, что сейчас его обругают и назовут невоспитанным, но мадам Дия только рассмеялась. Хэссий тут же оживился и стал расспрашивать про символы на стенах в погребе: волшебные ли они? А для чего нужны? А он может научиться магии? В гильдиях ведь учатся!

— Ты сначала буквы выучи, а уж потом на колдовство заглядывайся, — беззлобно проворчала старуха, а потом усмехнулась сама себе. — Гильдии, как же. Используют самые примитивные заклятьеца, сами ничего создать не могут и не хотят. Без мечей и гроша ломанного не стоят.

Мадам Дия замолчала и ушла в задумчивость. Хэссий надулся, но не стал говорить, что вообще-то мечи — это тоже здорово. Всё же вредная ведьма права, сейчас ему нужно сосредоточиться на письме да чтении. Но от планов на магию он пока не отказывался!

А пока учёба только начиналась, мальчик изучал книги благодаря Тишеню. Сборник сказок они прочли за один присест. Некоторые сказки Хэссий уже знал, некоторые различались в деталях, но большинство оказалось совсем незнакомыми, а оттого интересными. А ещё там были картинки! Хэссий, привалившись к боку Тишеня, с удовольствием их разглядывал и порой просил перелистнуть на предыдущие страницы, ведь «соскучился по другим рисункам». Дверь в дом они открыли, впуская свежий воздух и чириканье ласточек, и книга пахла особенным запахом, так что было невозможно не расслабиться.

— Какой неблагодарный карлик, девушки ведь его спасли, а он за это их заколдовал! — возмущался Хэссий, сердито тыча пальцем в бородатое лицо на бумаге. Рядом в вихре, обозначающим магию, кружились медведица и куст пионов со смутными человеческими очертаниями. — Ну ладно, животным можно жить, но что делать, если ты вдруг стал цветком?

— Я надеюсь, что эта история закончится хорошо, — сказал Тишень с таким грустным видом, что Хэссий не удержался от смеха.

— Ти-ишень, — он похлопал лесного духа по плечу, покачав головой. — Это же сказки, в них все всегда счастливы в конце. Ну, если не считать злодеев.

— О… Я не знал, — Тишень приулыбнулся. — Тогда славно.

После этой книжки Хэссий хотел попросить прочесть ему ещё, но к концу Тишень стал всё чаще останавливаться, чтобы откашливаться. На вопрос, не заболел ли он, дух ответил, что просто отвык так долго разговаривать. Тогда Хэссий кивнул и подскочил, чтобы дать Тишеню воды, из-за чего тот оказался странно тронутым.

Целыми днями Хэссий то бегал по знакомым местам, то листал книжки, то ходил к пруду. Постепенно Тишень в своей нечеловеческой форме начал уводить его глубже в лес, предупреждая держаться поближе. Он так и делал, вот только лесной дух странно поглядывал на него глазницами.

— Ты не боишься? — спросил он однажды.

— Чего? — удивился Хэссий, цепляющийся за край его плаща. Тишень склонил рогатую голову вбок, и кроны деревьев, казалось, зашелестели в такт его движению.

— Меня. В этом облике. Ведь он страшный?

— Теперь уже нет, я привык, — Хэссий гордо покачал головой. — Ой, слушай, а в каком облике ты сильнее?

Тишень поколебался.

— Пожалуй, в этом. Я к нему привык. Если привыкну к другому — буду сильнее в нём.

— О-о-о… А ты можешь вырастить любое растение? А целое дерево создать смог бы?

— Аха, дерево не могу, — дух вытянул руку, которую тут же начали оплетать лозы с вьюнками. — Оно другое. Как корнеплоды и овощи. То есть нет, дерево не корнеплод, но… Оно похоже тем, что…

— Что ты не можешь его вырастить, понятно, — подсказал Хэссий, видя, что Тишень опять запутался в мыслях и словах. Такое бывало. — Ну ничего, что деревья не даются, не расстраивайся! Цветы тоже очень хорошие, а зелень и ягоды и вовсе съедобные и полезные! Я вот и травинки не могу вырастить, а ты ого-го!

— А ты бы хотел? — кажется, теперь Тишень улыбался. Наверное, он и не расстраивался из-за своих способностей, но детскую похвалу молча принимал.

— Конечно! Это же самая настоящая магия, только не как у гильдий и даже не как у ведьм. Мне кажется, твоё волшебство интереснее, — Хэссий попытался перешагнуть через высокую корягу. Прежде чем он разодрал штанину или кувыркнулся на землю, вокруг пояса его обхватили когтистые ладони и перенесли на другую сторону. Хэссий тут же переключил всё внимание на них. Вроде огромные и жуткие, а всё равно по-своему изящные.

— Не думаю, что это возможно, — добродушно ответил Тишень, вновь пряча руки под плащ. — Но мило. Твоё стремление, я имею в виду. Спасибо.

Хэссий только смешливо фыркнул и прижался поближе. Тишень на миг замер, как он часто делал, и стал идти помедленнее, не делая попыток отстранить мальчика. Хэссий с усмешкой подумал, что такими темпами совсем обнаглеет, но жаловаться, разумеется, не стал.

Лесной дух показывал ему диких животных — на расстоянии и с обещанием безопасности. Действительно, звери или не обращали на них никакого внимания, или проявляли осторожное любопытство к Тишеню. Хэссий быстро понял, что животные любят и даже слушаются его, а потому не стоило их боятся, если спрятаться под зелёным плащом. Даже волки и однажды встреченный медведь в таком случае не замечали человеческого ребёнка. Хэссий в любом случае решил, что стоит быть аккуратнее с прогулками, пусть даже хищники и мягко отваживаются от округи ведьминского дома заклятьями и самим Тишенем.

— Ты как принцесса из сказок! — заливисто смеялся Хэссий, глядя на то, как птички кружились и щебетали вокруг Тишеня. Если бы он был в своей чудовищной форме, они наверняка расселись бы на его рога.

— Это хорошо? — Тишень позволил одной из них сесть на свой палец. Кажется, коготки его нисколько не беспокоили.

— Это забавно, — Хэссий тоже сел на траву, не пытаясь приблизиться. — Может, ты ещё и споёшь?

— Не умею, — Тишень приулыбнулся, но затем оглядел Хэссия и задумался. — Твоя одежда испачкалась.

— Потом постираю, — отмахнулся ребёнок.

— Сегодня не жарко, будет долго сушиться, — дух убрал руку, птица вспорхнула и улетела, остальные тоже немного успокоились. Хотя одна всё ещё пыталась вытащить веточку из меха на плаще. — Надо достать ещё одежды.

— Было бы неплохо… А откуда ты вообще берёшь деньги?

— Знаю места, где земля хранит блестящие камни. И знаю, где когда-то рассыпались монеты. Но одежду не обязательно покупать — есть места, в которых давно никто не живёт, и вещи, которые давно не носят. Мадам Дия предостерегает о лишних тратах. Говорит экономить.

Ага, так вот откуда он взял все эти выцветшие рубахи, полураспустившиеся платки и прочие части своего наряда. Хэссий отвлечённо понадеялся, что ему не подарят одежду с трупа. Хотя нищим выбирать не приходится, конечно.

Покупать требовалась не только это — всё-таки ягоды, коренья и редкое мясо (они вдвоём всё ещё осваивали навыки готовки, не совсем успешно) это хорошо, но недостаточно. Хэссий проблемы не видел, пусть и скучал по молоку и булочкам с пирожками, однако Тишень очень серьёзно отнёсся к идее «разнообразного, питательного рациона для ребёнка». Что-то подсказывало Хэссию, что даже без книг Тишень переживал бы о его питании. Слишком уж заботливый лесной дух ему попался.

Они посовещались с мадам Дией и пришли к решению продавать целебные травы, которые Тишень может вырастить взмахом руки. Ведьма заставила их записать все расценки и не брать ни гроша меньше, а также приказала держаться подальше от центра. Хэссий не понял, почему, но Тишень уверенно кивнул, будто и сам знал.

Город поразил Хэссия своей суетой. Даже на окраине пестрели вывески, сновали повозки и ходили туда-сюда по делам прохожие, чудесным образом не путаясь во многочисленных развилках. А вот они с Тишенем путались. Много. Они обошли несколько аптечных лавок, где Хэссий брался за все разговоры сам, бодро щебеча всё, чему научила мадам Дия. Однако там лишь странно поглядывали на лохматого ребёнка и его провожатого, хотя порой и проявляли внимание к охапкам зелени в мешочках.

Удача улыбнулась им в пошарпанном на вид здании в восточной части города, среди в большинстве своём жилых домов. Маленькая аптека, тем не менее, оказалось чисто прибранной и вполне уютной.

Хозяин, лысоватый мужчина в потёртом сюртуке, тоже казался изумлённым ими, но безмолвно общался с выглядывающими из соседнего дверного проёма женой и дочерью, закусывая губу и барабаня пальцами.

— Нам и правда нужны поставщики, — сказал он, — Недавно дела у нас ухудшились, и я боюсь, ах, как бы мы не оказались на грани разорения…

— Мы можем с этим помочь, — Хэссий удержался от того, чтобы подпрыгнуть вплотную к стойке. — В наших краях не было никого лучше нашей бабушки, кто выращивал бы лекарства. К сожалению, от дороги её здоровье ослабло, а нам нужно обустраиваться на новом месте, вот мы и обиваем пороги.

— Бабуле вашей повезло с таким заботливым внуком, — полноватая женщина вышла в зал и кивнула на Тишеня. — А ваш?..

— А мой папаня тоже мастер по всяким травам, — Хэссий подскочил к Тишеню и похлопал его по руке. — Вы не смотрите, что он тихий или рассеянный, он что угодно может вырастить. Очень о нас печётся и вообще самый заботливый в мире!

— Стараюсь, — каким бы чудаковатым ни выглядел Тишень, улыбался он всё равно мило.

Финальным штрихом Хэссий показал содержимое пары мешочков. Муж с женой тут же ахнули, а их дочь ещё больше высунулась из-за проёма. Конечно, в их запасе на продажу были и полынь с можжевельником, но кроме того — сон-трава, лохматый шель, заряница. Эти растения редкие, далеко не всегда приживаются в домашних условиях, но Тишеню, разумеется, создать их не составило труда.

Итак, из аптеки они вышли с пустыми руками, полным кошельком и радостным настроением. Хэссий почти бежал вприпрыжку, и Тишеню пришлось взять его за руку, чтобы он не потерялся или не врезался ни в кого. Для празднования в дополнение к обязательным покупкам они взяли пару булочек с повидлом, послушали уличного музыканта и добежали до редеющих на краю города домов наперегонки.

Дорога к лесу занимала почти два часа. На полпути Хэссий уже еле волочил ноги, переполненный впечатлениями и выпустивший всю свою энергию на блуждания по улицам. Тогда Тишень подтянул корзину с вещами к локтю, подхватил мальчика в воздух и усадил себе на спину. Хэссий аккуратно убрал его волосы, обнял за шею и уткнулся щекой в пушистый мех на чужом плече. Все мысли тут же улетучились, сменившись приятной расслабленностью. Это была хорошая усталость.

***

Огород обустроили позади дома, пока что маленький и скромный. Посадили морковь, лук и немного картофеля. Из бани пришлось пожертвовать одну из бочек, чтобы хранить в ней воду для полива. Хэссий настаивал, что достаточно взрослый и сильный, чтобы носить воду из ручья сам, но после пары вёдер сдался и позволил Тишеню помочь. Вечерами садились латать дыры в вещах, перебирать тряпки, думать, что нужно сделать завтра.

Со временем Хэссий запомнил многие дороги. Стал пытаться мастерить ловушки для зайцев, но пока безуспешно. Порой ходил с Тишенем в город, хотя выбирались они из леса не часто. Так пролетело пару месяцев, пока не настал август и Тишень не озаботился его днём рождения.

Строго говоря, настоящий свой день рождения Хэссий не знал. Жители деревни просто выбрали ту дату, в которую его подкинули, и дарили ему полезные вещи, особо добрые — сласти. Верба чаще всего дарила собственноручно расшитые платки. С каждым годом вышивка становилась всё аккуратнее и красивее, и Хэссий сильно смущался, ведь сам мог подарить разве что полевых цветов или палку.

— Я и так даю тебе одежду, она не подходит. Надо что-то особенное, верно? — Тишень присел перед ним и задумался. — Может, книжку?

— Да, давай книжку! — закивал Хэссий. Не только из-за хорошей идеи, но и чтобы лесной дух не ломал голову.

По итогу в подарок он получил не только книгу. Тишень, с самой широкой из своих улыбок, вручил ему ещё и набор цветных карандашей со стопкой бумаги. Все подарки были перевязаны лозами и вместо банта венчались пышными цветочными бутонами. Хэссий подпрыгивал от счастья, смеялся без причины и буквально сбил Тишеня с ног, когда налетел на него с объятьями.

Бумагу Хэссий пока отложил, решив поскорее приняться за книгу. Читать пока что получалось медленно и сбивчиво, но Тишень сидел рядом, слушал с улыбкой и чередовался с ним.

Когда приблизился вечер, Тишень настоял на раннем ужине, взял пока что не зажжённый фонарь и повёл Хэссия за пределы леса. На горизонте виднелись очертания Амаранта. Впереди простирались поля. Алый закат красил небо и землю так, что у Хэссия перехватило дыхание — с новой жизнью в лесу он давно не видел такого пейзажа.

Тишень повёл его прямо в поле. Хэссий хохотал и играл в догонялки то с ним, то со стрекозами, то с уходящими солнечными лучами. Комары надоедали, но были привычны и отчего-то не приближались к духу, так что можно было легко отдохнуть около него. Душистый запах разнотравия восхитительно заполнял лёгкие, ноги гудели от долгой ходьбы и бега, но останавливаться совершенно не хотелось.

Раньше Тишень робко пытался установить правильным режим сна для Хэссия, но мальчик, не привыкший к такому контролю, юлил, уговаривал и совершенно не слушался. Тогда лесной дух сдался, ведь и сам едва ли следовал человеческим часам. Сегодня исключения не произошло.

На мир опустилась ночь. Яркие звёзды щедро рассыпались по небосводу. Хэссий сидел на коленях у Тишеня и смотрел на небосвод, улыбаясь и просто дыша чем-то бесконечным, устойчивым, красивым. Казалось бы, он сотню раз видел подобное, но почему-то именно сейчас всё ощущалось совершенно особенным.

— Я родился под звёздным небом. Рядом с пылью, травой и живой тишиной. Мне кажется, они любят меня. И тебя наверняка тоже. Тебе нравится? — Тишень говорил тихо и ласково.

— М-м-м, — щёки Хэссия немного побаливали от улыбки. Тяжёлые веки всё сильнее хотели закрыться.

У бледно-жёлтого фонаря кружились мушки. Прохладный воздух обдувал лицо. Тишень снял свой плащ и обернул в него Хэссия, чтобы не замёрз. Хэссий лежал в объятьях и растворялся в звуках, ощущениях и образах, пока не заснул.

***

Первым делом Хэссий нарисовал Тишеня в рогатой форме, который выращивает цветочный куст. Рога получились немного кривыми, а ладонь огромной, но мальчик остался доволен. Потом пришёл черёд пруда, только он добавил туда рыб. Теперь черёд, пожалуй, последнего пока что рисунка, а то он притомился. А что нарисовать?

Карандаш некоторое время кружил, зависший над листком, пока наконец не вывел чёткий, кривоватый круг.

Сначала Хэссий нарисовал себя. Потом рука как-то сама собой, совершенно без мыслей, вывела очертания девочки с двумя чёрными косичками. Хэссий застыл ненадолго, вглядываясь к глаза-точки с ресничками, и нерешительно нарисовал ещё один круг для головы рядом. Этот мальчик, сын кузнеца, лучше всех лазал по деревьям. У этой девочки с веснушками был кот, толстый и рыжий, как свежевыпеченная булка. Кота Хэссий тоже нарисовал. Гладил кота на рисунке малыш, что прошлой зимой родился у тёти-ткачихи. Хэссий подумал-подумал, пофыркал, и всё же нашёл место и для Келла. Он, конечно, вредный и хвастун, но иногда играть с ним действительно весело. Да и драться тоже.

Хэссий пририсовал в углу солнышко, старательно всех подписал и со вздохом посмотрел на свою работу.

Получилось… Здорово, наверное. Ему понравилось рисовать. Листок оказался полностью заполнен, и множество глаз-точек глядели на него, пронзая насквозь. А в голове вспоминались догонялки. Вспоминалось, как приятно плести Вербе косы. Какая мягкая шерсть у деревенских котов, и у коз, и как мычат коровы, и вкус парного молока тоже вспоминался. Кулаки сжались. В груди стало тесно. А образы продолжали вспыхивать, пестреть, продолжали мелькать лицами.

Когда Тишень вошёл в дом, то обнаружил Хэссия, шумно черкающего и так усеянный чёрными каракулями листок. Мальчик сжимал губы и размахивал рукой так активно, что едва не заходил грифелем на стол. Вдруг он резко остановился, карандаш скрипнул.

Хэссий рявкнул и отшвырнул листок на пол. Тишень молча наблюдал, как тот неуместно плавно опускается вниз, а Хэссий ударяется лопатками о стенку, глубоко вздыхает и принимает вид грустного недовольного ёжика.

— Что-то… Не так.

Это не вопрос. Хэссий кинул на лесного духа взгляд и протяжно выдохнул носом. И если секунду назад Тишень ощущал только растерянность, то от вида вдруг заблестевших глаз и болезненно скривившегося лица Хэссия уже впал в лёгкую панику. Он немедля присел перед столом напротив ребёнка и обеспокоенно вгляделся в него.

— Тишень, ты когда-нибудь чувствовал боль, когда вспоминал счастливые моменты? Это ведь не глупо, да?

Тишень застыл, даже зрачки замерли. Затем плавно вздохнул, прикрыл глаза и потянулся к черноволосой макушке рукой.

— Да, чувствовал. Нет, не глупо, — пауза. — Тебя жестоко обидели. Нормально, что от этого плохо.

— Да, — рука в волосах не успокоила Хэссия, зато заставила всхлипнуть. Тут он вдруг вскинулся и хлопнул по столу. — Ненавижу их! Соврали, повели меня на смерть! Да чтоб им всем провалиться! Чтоб они сдохли! Чтоб они… Чтоб они…

Хэссий рвано вдохнул и стал яростно утирать слёзы. Тишень обошёл стол и осторожно присел рядом, теперь уже не решаясь дотрагиваться. Хэссий сам придвинулся и стукнулся лбом о его грудь.

— Тш-ш-ш, тш, маленький. Всё пройдёт. Ты жив. Ты будешь жить.

Тишень аккуратно тёр его лопатки. Его голос звучал ровно, утешая, но сквозил густой тоской. Карандаши валялись забытые.

***

С каждым днём Хэссий всё больше обживался в лесу. С каждым днём Тишень всё чаще принимал человеческий облик, говорил больше и складнее.

В аптеку Хэссий всё ещё ходил под руку с лесным духом от опасения потеряться. Временами они оставались у их семьи на чай, каждый раз избегая подробных обсуждений своей жизни. Дочь хозяев была на несколько лет старше Хэссия, так что они не особо сдружились, да мальчик и не пытался. Вместо этого он наладил с ней сотрудничество, обмениваясь книгами.

Огород приносил свой урожай, а они с Тишенем медленно, но верно улучшались в готовке, что радовало. Не хотелось бы снова заменять сожжённую кастрюлю и сломанный нож. На следующую весну предстояло посеять больше, чтобы создать запас и, возможно, даже оставить что-то на продажу.

Новую одежду для Хэссия в большинстве своём всё же купили — Тишень понял, что находимые им обноски будут не слишком хороши для защиты от холода. Осенью он ещё и притащил в дом большое, тяжеленное, но при этом довольно мягкое одеяло. Хэссий хотел отругать его за траты, но оказался отвлечён сворачиванием в одеяло как в кокон. Теперь его лавка гораздо больше напоминала нормальную кровать, где покупка служила одновременно и матрасом. В таком укрытии было особенно уютно зимними вечерами, пока в печи потрескивали дрова, а пространство наполнял душистый запах засушиваемых трав.

Хэссий спрашивал, не холодно ли Тишеню бродить по заснеженному лесу. Тот уверял, что хотя при человеческом облике трудно ходить с негнущимися от мороза пальцами, чудовищная форма прекрасно справляется с любым холодом. Хэссий верил, но каждый раз, видя лесного духа на пороге, бурчал и утаскивал его греться, не забывая всучить горячий чай.

В доме Тишень ночевал редко, в основном когда Хэссия тревожили плохие сны. Или если мальчик засыпал, привалившись на него, и сдвинуться хоть на сантиметр равнялось смертному греху. В остальные же ночи он бродил неизвестно где. Дни дух тоже не всегда проводил рядом, иногда даже отлучаясь из леса, несомненно, пугая случайных путников далёким рогатым силуэтом. Если такие прогулки затягивались, Хэссий начинал сильно скучать, но каждый раз по возвращении Тишеня делал вид, что прекрасно справляется и вообще даже не заметил его отсутствия. Хотя на самом деле он был немного благодарен за непостоянное присутствие Тишеня. После целой жизни бесконтрольности это ощущалось бы подавляющим.

Весне Хэссий невероятно радовался — целыми днями читать книжки в четырёх стенах и кататься на плечах Тишеня из-за невозможности ходить по сугробам конечно весело, но не настолько. Он совершенно счастливо прыгал по лужам и несколько раз поскользнулся лицом в грязь. И предсказуемо заболел. Тишень тогда сидел рядом, гладил жалобно покашливающего ребёнка по голове и поил отварами, вздыхая. Он-то думал, что мороз — главная причина простуд, но кто же знал, что человеческим детям даже немного водички может нанести вред?

Некая призрачная ведьма, конечно же, вместо сочувствия только над ними посмеялась. Они оба стояли и смотрели на неё с кислыми лицами, только у Хэссия оно получилось более сердитое, а у Тишеня жалобное. Увидев это, она расхохоталась пуще прежнего.

Даже спустя столько времени баба Дия всё ещё отказывалась учить его магии.

— Для этого нужны способности, балбес, а видеть простейшие талисманы ты и так научен. А теперь опусти голову в книгу и зубри траву! Ишь ты, аптекарь, петрушку от кинзы отличить не можешь!

Зато травничеству она обучала его с настойчивостью и рвением. Как и жульничеству в азартных играх.

— Разве детей можно учить такому? — нервно спрашивал Тишень. Так как призраки бестелесны, сидеть и держать карты ведьмы приходилось именно ему.

— Можно и нужно, Тишень, это настолько очевидная вещь, что даже в книгах не утруждаются о таком упоминать, — со всей серьёзностью кивал сидящий напротив Хэссий.

— Как без этого по жизни, заросль? Хе-хе, подрастёт, научу его и интересные напитки правильно смешивать... Да хватит наклонять карты, не видишь как он шею тянет! Эту клади!

В общем, жизнь снова Хэссия складывалась, гораздо более устойчивая, чем раньше. У него был настоящий дом. У него была работа и обязанности, совсем как у гордого взрослого. У него были люди, которые, людьми не являлись, действительно заботились о нём. Даже воспоминания о «испытании» — а точнее, жертвоприношении, всплывали реже и с каждым днём тускнели до почти равнодушия. Спокойствие омрачалось лишь мелкими, повседневными неурядицами, вроде прохудившегося ведра, забрызгавшей грязью повозки или непогодой.

И тем разом, когда Тишень вернулся домой раненным.

Хэссию двенадцать, он раньше имел дело только с собственными ссадинами, а основы лекарских знаний получал со слов бабы Дии. Но Тишень истекал кровью, и кровь эта резко пахла железом, смешиваясь с запахом беспорядочно прорастающих из его кожи трав.

— Не волнуйся, всё не так плохо, как выглядит, правда, — Тишень улыбался, пока Хэссий лихорадочно наматывал бинт на его руку. Сначала дух пришёл в чудовищной форме, но затем сменил её на нечто среднее — человеческий облик, но с всё ещё взвивающимися из головы белыми рогами, уши заострились, а зрачки в серых глазах стали походить на звериные.

— Тишень, ради всего сущего, заткнись на минутку! — срывался Хэссий. Возможно, он и правда слишком остро реагировал, но причиной его расстройства являлись не сами травмы, а то, как они вообще появились. — Ещё одно «да всё нормально» — и я тебя поколочу! После того, как закончу тебя латать, так что сиди ровно!

Оказалось, что когда Тишень отлучился и брёл по кромке соседнего леса, на него напали. Сперва нечаянно встреченные охотники подумали, что он зверь, и попытались застрелить из арбалета, но затем приняли его за нечисть и напали уже из страха.

— Я их ранил. Надеюсь, они благополучно добрались до дома, — вздохнул Тишень.

— И напоролись на свои арбалеты, ублюдки, — сквозь зубы процедил Хэссий.

Тишень пообещал, что будет осторожнее, и сам признал, что в последнее время слишком расслабился. С тех пор к запасу книг прибавились медицинские справочники.

Каждый раз, вспоминая тот вечер, Хэссий внутренне кипел. Новое чувство. Раньше он злился на других людей только из-за обиды за себя, но теперь… О, звёзды.

Ему просто хотелось быть способным защитить тех, кто ему дорог.