Проклятие
Малефисенте исполнилось двадцать лет, когда над Топкими Болотами впервые раздался гул вражеских барабанов. Утро начиналось спокойно — туман мягко стелился над гладью воды, феи плели из листвы кружевные венки, а Кейт, крохотная годовалая малышка, весело топала босыми ножками по мягкому мху у порога их убежища. Но внезапный шум потряс воздух — как предвестие бури, не от природы, а от людей.
Светлое небо потемнело от летящих знамен и копий. Со стороны холмов двигалась армия — король Генри сдержал своё обещание забрать магию болот. Его воины в стальных доспехах, будто вырезанных из серого камня, словно металлическая лавина, приближались к границам волшебной земли.
— Они пришли за нашими богатствами, — прошептал древесный страж Ульмир, склоняясь перед Малефисентой. Его кора покрылась инеем страха, несмотря на тёплый воздух утра.
— Они не получат ничего, — ответила она холодно, в её голосе звучала не ярость, а решимость. Расправив свои широкие, как у дракона, чёрные крылья, она взмыла в воздух, рассекая туман. — Соберите всех, кто способен сражаться. Наш дом не падёт.
Она летела высоко, её силуэт отражался в зеркальной глади болотной воды. Волшебные существа пробуждались от древнего зова: древесные великаны поднимались из-под земли, водяные скользили из глубин, извиваясь в готовности к бою. Маленькие феи, светящиеся как звёзды, слились в огненный рой над верхушками деревьев.
Когда первые солдаты ступили на поросшие мхом кочки, Топкие Болота уже дышали гневом.
Сражение разразилось на рассвете. Вода бурлила от шагов. Воины врезались в магическую стихию. Древесные стражи крушили их ряды, как шторм крушит флотилию. Водяные утаскивали на дно целые отряды, не оставляя и следа. Феи ослепляли вспышками, сбивая врагов с толку, а Малефисента стала ураганом — с каждым взмахом крыла поднимался вихрь, с каждым взмахом руки вспыхивали изумрудные молнии.
В самом сердце сражения, среди пепла и крови, Малефисента почувствовала новое присутствие. Король Генри.
Он вышел на поле боя, словно железный исполин. Седой, как мороз, с глазами цвета стали, он держал меч, изукрашенный рунами. Этот клинок был выкован с участием жрецов — его магия предназначалась для убийства волшебных существ.
— Твоя магия бессильна против моего оружия, ведьма, — прорычал он, размахивая мечом.
Но Малефисента уже не была той наивной юной феей. Она знала, что сила — не только в магии, но и в сердце. Она взмыла вверх, крылья её окрасились алым светом восхода, а затем, как молния, ринулась вниз. Удар был точен: меч короля раскололся, а он сам рухнул на землю, с хрипом хватая воздух. Его рана была смертельной.
Увидев падение своего короля, армия отступила, в беспорядке и панике. Те, кто остался жив, уносили его с поля боя.
Малефисента вернулась в своё убежище, где магический кокон над колыбелью Кейт переливался мягким светом. Девочка проснулась, завидев мать, и протянула руки.
Малефисента прижала дочь к груди, ощущая её тепло. Это был их триумф. Но вместе с ним в её сердце проникла тревога.
Погружённый в боль, король Генри отдал последний приказ. Он объявил, что тот, кто убьёт Малефисенту и принесёт доказательство её гибели, получит трон и руку его дочери — принцессы Лейлы. Это послание быстро распространилось по землям, как чума. Оно дошло и до ушей Стефана.
Стефан. Человек, которого Малефисента любила. Отец Кейт. Её Стефан...
Он долго не мог найти себе места. В его сердце бушевал ураган: любовь к Малефисенте и дочери с одной стороны, амбиции и страх — с другой. Но страх победил. Он отправился в Топкие Болота.
— Малефисента! — его голос разнёсся над водой. Он стоял на границе, там, где когда-то они впервые встретились.
Она вышла к нему, держа за руку Кейт. Девочка, как и прежде, радостно бросилась в его объятия.
Стефан опустился на колени, прижал дочь к себе, поцеловал в лоб. Затем встал, взглянул в глаза Малефисенте:
— Король умирает. Он пообещал трон и принцессу тому, кто убьёт тебя. Я должен был предупредить тебя.
— Ты пришёл не ради этого, — она сказала спокойно. — Я вижу тревогу в твоих глазах, но не любовь.
Стефан взял её руки:
— Кейт и ты — самое дорогое в моей жизни. Я никогда не причиню тебе зла.
Они провели ночь на берегу озера. Над водой плыли отражения звёзд, воздух был тих, как перед грозой. Кейт уснула, положив голову на колени матери. Стефан держал руку Малефисенты.
— Выпей это, — он протянул флягу. — Твоя магия истощена. Это поможет.
Она доверилась. Сделала глоток… и почувствовала, как её тело слабеет. Мир начал расплываться.
Последнее, что она увидела — лицо Стефана, искажённое муками, но решительное. Он наклонился к ней:
— Прости.
Боль. Ломящая, раскалённая, нечеловеческая боль разрывала спину. Малефисента очнулась на сырой земле. Её тело дрожало, и когда она попыталась подняться, то закричала. Её крылья… исчезли. Вместо них — кровавые раны.
Кейт. Где Кейт?!
Она вскочила, несмотря на жуткую боль, но девочки не было рядом. Стефана — тоже.
Крик, вырвавшийся из её груди, был не звуком, а воплем вселенского отчаяния. Вся магия болот содрогнулась от её боли. Лес померк, феи исчезли в панике, водяные замерли в страхе.
Малефисента, некогда гордая и великая фея, стояла одна, преданная тем, кого любила сильнее жизни. Стефан украл её крылья. И, возможно, забрал её ребёнка.
В ту ночь в Топких Болотах родилась не горечь. Родилась Тьма.
И когда Малефисента поднялась на ноги, её глаза горели уже не только болью. В них родилась ярость, ставшая проклятием.