Спасение| Часодеи

Пятничное утро было холодным и ясным. Воздух ещё хранил ночную свежесть, и даже солнце, едва выглядывающее из-за крыш, казалось неуверенным. Но Василиса уже бежала по Черноводской улице, словно пыталась отогнать не только утреннюю прохладу, но и мысли.

Музыка в наушниках задавала темп. На плече закреплён телефон, отсчитывающий километры. Рутинный маршрут: третий круг через фонтан с чёрной водой, по которому улица и получила своё имя. Она любила это время — между ночью и суетой, когда город замирал в нерешительности. Её время.

Занималась Огнева этим не ради спорта. Бег держал её в тонусе, физически и ментально. Особенно после операций "Спасения", когда проще было уснуть в боевом обмундировании, чем в домашней пижаме. Иногда, правда, случались сбои — Василиса отключала будильник и вскакивала за двадцать минут до совещания. Но не сегодня.

Сделав последний круг, она направилась к Зеленому дому — своему убежищу, пусть и не особенно уютному. И вдруг что-то в ней сжалось. Как будто невидимая тревога ткнула в рёбра.

Не показалось.

Приглядевшись, Василиса заметила чужую, чересчур чистую машину у ворот.

Нет. Не чужую.

Возле крыльца, небрежно опершись на перила стоял Нортон Огнев. Родной отец.

— Не рановато ли, папа? — сдержанно усмехнулась Василиса, снимая наушники. — Или ты теперь устраиваешь визиты перед рассветом, чтобы вызвать больше драматизма?

— Я уезжаю до конца следующей недели. А у тебя через три дня день рождения, — отозвался он, не двигаясь.

Взгляд его скользнул по ней — сухой, оценивающий. Не чужой. Но и не родной. Он всё ещё смотрел на неё как на чудо, в которое не до конца верил. Василиса знала: он так и не принял до конца сам факт её возвращения.

— Случайно не поставил себе напоминание? — ответила она, поднимаясь по ступенькам. — Или ассистентка подсказала?

— Зашёл просто оставить это, — он протянул футляр. Маленький, обтянутый тёмной кожей. Выглядел, как улики в дешёвом детективе.

Василиса взяла. Молча. Вес предмета в руке был неожиданно лёгким.

— Чай будешь? — спросила между делом девушка.

— Не сегодня, — коротко отрезал мужчина. — С наступающим.

И уже разворачивался, как будто даже не ждал, что она что-то скажет.

— Передай Дейле и Норту, — громко сказала Василиса, — что поздравления можно не писать. Особенно в стиле «счастья-здоровья». Это вызывает аллергию.

Он остановился лишь на секунду. Ни слова в ответ. Затем — шаги. Тихие, убывающие.

Дверь дома закрылась за ней мягко. Василиса сбросила кроссовки в прихожей, прошла на кухню. Зеленый дом, несмотря на название, был холодным, почти стерильным. Как будто знал, что обживаться здесь она пока не спешит.

Кухня встретила знакомыми вещами: старый чайник, который Огнева упрямо не меняла, стол на четверых, где ели только сама девушка и тишина. Футляр лег на стол, словно гость, не спешащий раскрыть свои намерения.

Василиса включила чайник, села. Руки обхватили кружку ещё до того, как в ней появился чай.

— "С наступающим", — повторила она вслух, пробуя на вкус чужие слова. — Да, Нортон, ты всё ещё поступаешь в своем стиле.

Нортон был её биологическим отцом. Человеком, который дал ей жизнь — и забрал из неё тепло, когда решил развестись с Лиссой спустя почти тринадцать лет семейной жизни. Ровно девять лет назад. День в день. Василиса так и не смогла простить то, как они вдвоём разрушили её представление о кровной семье. Но сегодня ещё и день, когда она решила пойти за приёмным отцом.

На кухне пахло старым деревом и чем-то знакомым — возможно, спокойствием.

Футляр лежал на столе, как немой упрёк. Василиса не спешила его открывать.

Телефон подсветился под пальцами. Контакт: "Д.Д." Уголки губ дрогнули.

«Д.Д.» — это был он. Приёмный отец. Тот, кто поднимал её с колен, когда родители по крови разрушили её понимание мира. Кто учил её первым правилам боя, но всегда говорил: «Прежде чем ты ударишь — подумай, кого защищаешь». Тот, кто забирал её с тренировок, лечил разбитые коленки, варил лучший в мире суп из ничего и называл её "огнём, который не гаснет". Тот, кто собрал вместе со своей женой лучшею семью на свете, связанную не кровью, а духом.

— Папе позвонить? — произнесла она вслух, откидываясь на спинку стула. — Настоящему.

Смех вышел горьковатым. Она нажала на экран, не дожидаясь внутреннего ответа.

За окнами город просыпался. А она — вспоминала, кому она на самом деле обязана тем, что не стала похожей на Нортона.

— Василёк? — голос был хрипловатым, с той усталостью, которую не спутаешь: "Д.Д.", как всегда, не ложился до рассвета.

— Пап, я просила, — устало улыбнулась Василиса, зажимая телефон между плечом и ухом. — Не "Василёк". Я уже взрослая.

— Ага. Такая взрослая, что всё ещё обижается на цветы, — пробормотал он с ласковой иронией. — Что там у тебя с утра?

Василиса вздохнула, глядя на футляр, который всё ещё стоял на столе, словно чужой предмет.

— Огнев был здесь. У двери. Стоял, как памятник, протянул коробочку, пробормотал "С наступающим" и ушёл. Ни улыбки. Ни вопроса, как у меня дела. Всё по классике.

С той стороны — короткое молчание. Потом характерное шорханье — "Д.Д." встал со скрипучего кресла. Знал, что Василиса не шутит.

— Он вспомнил, что у него есть дочь? После всего, что наговорил тебе год назад? Напомни, кто там был "подменышем" и "ошибкой Лиссы"?

— Ох, это была я. А у моего порога был именно он, — сухо отозвалась Василиса. — Но стоило его увидеть — и внутри будто кто-то сжал горло. Глупо, да? Я ведь не ребёнок.

— Не глупо. Ты не виновата, что хочешь тепла от людей, которые должны были его давать, — мягко сказал папа.

Василиса прикусила губу. В груди потеплело от его слов — как всегда. Приёмный, но самый настоящий.

— Просто, если быть честной... Остались только вы и Белль. А Лисса и Нортон — так, просто мираж. Словно я выдумала только хорошую часть нашей истории и решила, что остальное мне не нужно.

На другом конце — лёгкий выдох. Потом:

— В воскресенье ты к нам всё-таки приедешь? Белль считает дни. Остальные тоже готовятся со всей важностью мероприятия. Чего стоят только Мааровы шуточки о стриптизере и о милых девочках после семейного ужина, на вашем этом молодёжном движе.

— Конечно приеду, — усмехнулась Василиса. — Белль потом будет жаловаться, что я пахну порохом и кофе, но всё равно вцепится в меня как в плюшевого медведя. А Маар у меня сегодня ещё получит за такие шуточки.

— Ну вот и отлично. Слушай, а что за подарок? Или тайна за семью печатями?

Василиса кивнула на футляр. Привычка в основном разговаривать воочию, нежели по телефону давала о себе знать.

— Сейчас. Поставлю на громкую.

Она включила громкую связь, притянула к себе футляр, провела пальцем по кожаной поверхности. Медленно открыла крышку.

— Просто цепочка. Серебряная. Без подвески, — тихо проговорила она.

— Потрясающая эмоциональная отдача, — иронично отозвался "Д.Д." — А может, это не всё?

— Подозреваю, что вторая часть у Лиссы. Они с Огневым всегда дарили мне общий подарок, — задумчиво произнесла Василиса. — Вопрос — собирается ли она вообще вспоминать о том, что у её дочери день рождения.

— Мы узнаем. Главное — помни, кто тебе дарит не только цепочки, но и кофе с молоком по утрам и носки с пандой, — вмешалась приёмная мама с фоном лёгкого смеха.

— Самые важные дары, — усмехнулась Василиса. — Спасибо, что вы есть. Правда. Вы... моя семья. Настоящая. Я вас очень люблю.

— И мы тебя, Василёк, — ответил "Д.Д." просто и крепко, как всегда.

На секунду в доме стало тише. И теплее.

Рабочий день прошёл на удивление спокойно. Ни тревог, ни внеплановых выездов на объекты, потому что что-то сломалось и срочно было нужно узнать человека, который создал аппарат или машину, даже отчёты выглядели не такими злыми. Василиса позволила себе усомниться в реальности происходящего. Особенно когда Гроза позвала на чай и... улыбнулась. Сначала она подумала, что это ловушка.

Но нет — всё действительно было тихо. И, как награда за выживание среди спокойствия, её отпустили пораньше: «в честь вечеринки Дианы. Не обольщайся, я не добрая», — буркнула Нерейва, забирая конечный отчеты этой недели.

У входа в офис, привычно привалившись к перилам, стоял Маар. Ветер перебирал его светлые волосы, а сам он, нахмурившись, сосредоточенно листал что-то в телефоне

— Не можешь выбрать между пожарным и ковбоем? — усмехнулась Василиса, подходя ближе и потрепав друга по светлым волосам.

— Так, и кто меня спалил? — лучезарно улыбнулся Броннер.

— Он, кто же ещё, — фыркнула Василиса, — Сегодня утром созванивались.

Она направилась к машине, пока Маар всё ещё что-то искал в телефоне. Девушка задумалась, не подарок ли ей на день рождения выбирал друг.

— Шевелись, штурман!

— Кто штурман — тот и на музыке, — весело отозвался Маар, наконец отталкиваясь от перил и следуя за подругой.

По дороге Маар быстро перескакивал с темы на тему, включал музыку, комментировал каждый трек и даже пытался заставить Василису подпевать. Та фыркала, но иногда — поддавалась. Их легкий смех перекрывал гул улиц и шум мотора машины.

— Кстати, вечером ты за рулем, — усмехнулась девушка, закрывая машину.

— Это я тут работал целую неделю по двенадцать часов с идиотами, — возмутился Броннер.

— На вечеринке будут Огневы и Ляхтич, я их общество не вынесу без виски, — приподняла брови Василиса, а затем сложила руки в мольбе и состроила самую жалостливую свою гримасу.

— Ну раз так просишь, отказывать же нельзя, — с видом мученика ответил он, но губы уже растягивались в улыбке.

Поход по магазинам для Огневой неожиданно обернулся чередой воспоминаний. Сначала — острых, будто тронутых занозой. Картины из прошлого: они всей семьёй выбирают платье на школьное мероприятие, Норт тогда ещё был «настоящим» братом — ставил сестёр перед собой на эскалаторе, будто прикрывал от мира. Дейла критиковала фасоны, Нортон-старший ворчал, но всё равно шёл следом за ними. А Лисса... Лисса просто улыбалась — устало, но по-настоящему.

Потом пришли другие воспоминания. Мягче. Теплее. Маар с Юстой, девушкой из семьи Столетт, помогали Василисе выбирать купальник для соревнований по художественной гимнастике. Они втроём спорили о цветах и крое, пока Юста не нашла тот самый, «как для победительницы». Тогда впервые возникло чувство: "у меня тоже есть дом". И это ощущение до сих пор жило внутри.

— Эй, — негромко позвал Маар, — Земля вызывает Огневу. Ваша орбита дрейфует к драме.

— Всё нормально, — чуть устало, но с улыбкой ответила девушка. — Просто призраки бутиков. Я уже сказала, что соскучилась по Капусточке?

Маар округлил глаза.

— Ты — скучать по Юсте? Вы же спорите чаще, чем я меняю футболки.

— Это просто особенная форма любви, — хмыкнула Василиса. — Боевая. С подколами. Иногда с угрозами.

Огнева за время жизни в самой чаще Дроголиса действительно считала обитателей того дома семьей. Юста была для неё как старшая сестра, с которой никогда не устанешь ссорится, но и в обиду не дашь. Огнева знала, что это взаимно, хоть и не сказано в слух. А ведь именно Юсте они обязаны своим домом, если бы она не захотела остаться тогда, уже почти десять лет назад, то Хронимара сдала бы с потрохами их семью Астрагору.

— Ах, ну тогда понятно, — притворно серьёзно кивнул он. — Я знал, что мне не хватает сестры, которая будет говорить, что мои волосы — преступление против стиля.

— Поэтому ты со мной и дружишь, — с удовлетворённым видом заключила Василиса. — Можешь не благодарить.

Ребята прошли в один из бутиков. Музыка играла негромко, кондиционер приятно охлаждал воздух, и всё было настолько обыденно, что стало по-настоящему ценно.

— А платье ты всё-таки выберешь сама? Или мне можно будет голосовать за "чёрное с разрезом до бровей"? — спросил Маар с озорным блеском в зеленых глазах, пока они блуждали между рядов.

— Только попробуй. И пойдёшь в этом платье сам, — фыркнула Огнева, но в голосе не было ни капли злости.

***

Вечеринка достигла той стадии, когда даже воздух начинал гудеть от разговоров, смеха и нескончаемой музыки. Люди двигались хаотично, как частицы в разогретом веществе, и Ник чувствовал, как его терпение начинает плавиться прямо под кожей.

Маркус Ляхтич, вдохновлённый вниманием к собственной персоне, снова принялся пересказывать детали сделки "ЗолМеха" и о своей новой должности — уже третий раз за вечер. Ник кивал всё реже, а мысли разбегались. Наконец, он выдавил дежурную улыбку, извинился и отошёл к окну. По пути машинально убавил громкость на телефоне — просто чтобы на секунду дать себе передышку от этого гомона.

И тут услышал. Низкий, тяжёлый рык — не просто звук мотора, а почти заявление. Знакомый до мурашек.

Ник приподнял бровь и шагнул ближе к стеклу, чуть наклоняясь, чтобы рассмотреть улицу. Глаза автоматически отметили: сумерки, чистый асфальт, и... силуэт, приближающийся по дороге.

— Ник? — голос Дианы прозвучал рядом. Она стояла почти вплотную, уловив его напряжение.

— Кажется, знаю этот звук, — пробормотал он, не отрывая взгляда от дороги.

За спиной стало беспокойнее. Шорохи, шёпоты, кто-то достал телефон. Лазарев слышал, как гости переминались, вытягивались на носках, чтобы посмотреть, что там происходит. Рядом встал Фэш, молча, с тем напряжённым видом, с которым он обычно наблюдал за приближением нештатной ситуации.

— Ничего не видно, — раздражённо бросила Захарра, без церемоний отодвинув Дейлу, чтобы занять место у окна.

А потом он появился.

Dodge Charger 1969 года, чёрный, блестящий, как будто выехал с киносъёмок, а не по местной грунтовке. Мягкий скрип шин, короткое мигание фар. У Ника мелькнула мысль, как смешно — и даже немного приятно — видеть такую машину именно здесь, на фоне этого белого коттеджа, сверкающего гирляндами и конфетти.

Марк с Нортом присвистнули. Даже Фэш приподнял бровь. А Ник... просто почувствовал, как уголки губ предательски поползли вверх. Он знал, кто это. Конечно знал.

Маришка с Дейлой смерили машину долгим взглядом — в их выражениях проскользнуло пренебрежение, хоть и без особого убеждения. Остальные же начали перешёптываться: эффект был мгновенным.

— Это кто у тебя такие друзья? — Огнев смотрел на него с подозрением и лёгким скепсисом.

Ник пожал плечами и, наконец, отвёл взгляд от окна:

— Знаешь, если работаешь с Лютами и при этом не теряешь чувство самосохранения, рано или поздно пересекаешься с... интересными людьми.

Он мягко приобнял Диану за плечи, жест почти автоматический — будто фиксировал точку реальности, пока весь остальной мир немного смещался. И пошёл к выходу вместе с ней.

Для нынешнего поколения Люты — как Белявки для старших, которые в свое время заставили говорить о себе весь город. Сейчас Люты активно делали тоже самое.

Нерейва всего за два дня нашла новую фирму на место "ЗолМеха". Прошлым вечером прошла пресс-конференция, посвящённая заключению нового контракта за границей. "Темные Феи" произвели достаточное впечатление, чтобы многие приравнивали их к "Змиулану".

Люты. Слово, которое в последние дни не произносишь в слух. Сила, которой лучше не касаться. И уж точно — не звать на вечеринки.Но вот они — или, точнее, двое из них.

Двигатель стих. Двери открылись почти одновременно. Сначала вышел Маар. Уверенный, стильный, будто нарочно рассчитал каждый шаг — пиджак, выпрямленная осанка, волосы чуть приглажены. Ник усмехнулся, не удержался.

А потом появилась Василиса. Вся она излучала холодную красоту, Нику так казалось из-за цвета глаз, и какую-то внутреннюю силу, которую не спрятать даже за лёгкой улыбкой. Девушка будто знала, как именно в этот момент на неё смотрят. И позволяла себе немного поиграть с этим эффектом.

— Маар, да ты, гляди, классику не только водить можешь, но и носить, — усмехнулся Ник, присвистывая.

— У Малифисенты свои стандарты, — шутливо проговорил Маар и бросил быстрый взгляд в сторону Василисы.

И всё вокруг будто ожило заново. Как будто вечер, который уже начал выдыхаться, получил новую искру. Смешно, но Ник вдруг понял — теперь будет интересно. По-настоящему интересно.

И, чёрт возьми, они даже не были в списке приглашённых.