А где твои кудри?

Жизнь в доме Уизли была похожа на постоянное нахождение внутри взрывающейся бомбы, которая вместо осколков разбрасывала печенье, шутки и летающие перья от домашческих эльфов (которые, впрочем, так и не появились, несмотря на яростные попытки Гермионы). Арин, привыкшая к уральской тишине и размеренному ритму, первые два дня ходила, как оглушённая.
Но потом её уральская закалка дала о себе знать. Она не просто вписалась в хаос - она стала его частью.
Утро начиналось с криков миссис Уизли: «Спускайтесь вниз, пока еда не остыла!» и грохота десятка ног по скрипучим ступеням. Завтрак был сражением за последний блин, которое Арин научилась выигрывать с помощью ловкости, перенятой у дяди Теята, и абсолютно беспринципного подножки Фреду под столом.
День был наполнен делами. Но не колкой дров, а… странными делами. Фред и Джордж затащили её в свой сарай-лабораторию, который пах серой, пережжёнными перьями и гениальным безумием.
- Смотри! - Фред с гордостью показал на ящик с чем-то, что подозрительно шевелилось. - «Самостригущаяся пряжа»! Для вязальщиц, которые ненавидят стричь овец! Правда, пока она стрижёт всё подряд, включая кота…
Арин, к удивлению близнецов, не шарахалась, а подходила ближе, внимательно изучая.
- Нужен стабилизатор, - говорила она, хмурясь. - Что-то на основе корня одуванчика, чтобы успокаивало побочные агрессивные импульсы.
Джордж смотрел на неё с восхищением.
- Мама, у нас появился штатный алхимик!
Иногда они всей гурьбой - Гарри, Рон, Гермиона, Арин и близнецы - играли в квиддич на заросшем поле за домом. Арин, никогда не бывшая большим фанатом, оказалась на удивление меткой вратарём. Видимо, сказывался опыт уворачивания от летящих в неё бладжеров в лице Фреда и Джорджа.
Гермиона и Арин часто уединялись, чтобы почитать или просто поговорить. Они сидели в саду под раскидистым дубом, и Гермиона взахлёб рассказывала о SPEW - Обществе защиты прав домашних эльфов, а Арин делилась знаниями о русских лесных духах, которые, по её словам, были куда своенравнее и опаснее домашних эльфов.
Вечером все собирались на кухне. Миссис Уизли готовила что-то невероятно вкусное, а мистер Уизли с энтузиазмом расспрашивал Арин о «русских магловских штучках», особенно о загадочном устройстве под названием «самовар», которое, по его мнению, должно было работать на магии.
Фред и Джордж постоянно что-то подсыпали друг другу в чай, отчего то один, то другой на несколько минут превращался в канарейку или начинал говорить рифмованными куплетами. Рон отчаянно пытался сохранить остатки своего достоинства, что было безнадёжно, особенно когда за ним начинал ухаживать влюблённый в его форму когтевранского квиддича бладжер.
Арин сидела среди этого безумия, пила чай и чувствовала, как уральская стойкость понемногу обрастает рыжим, тёплым, немного сумасшедшим мехом. Она смеялась до слёз, спорила до хрипоты. И стала почти членом этой безумной, чудесной семьи.
Однажды вечером Фред плюхнулся на стул рядом с ней.
- Ну что, наша уральская льдинка окончательно растаяла? - спросил он, подмигивая.
- Превратилась в цунами, - парировала Арин, отнимая у него печенье. - Теперь я буду топить ваши дурацкие лаборатории.
Фред рассмеялся.
- О, это будет достойное зрелище!
Лето в «Норе» текло, как весёлая, бурная река. Но даже в этом хаосе находились островки тишины и важных событий.

Раз в неделю прилетала уральская сова - крупная, серьёзная птица с пронзительными жёлтыми глазами. Она приносила короткие, ёмкие письма от бабушки Реи.
«Внученька, дожди. Грибов много. Тейат медведя на пороге отогнал, всё хорошо. Не скучай. Береги себя.»
Или:
«Крышу сарая починили. Варенье из черники сварила. Твой нож он точит. Целуем.»
Эти письма, пахнущие дымом и хвоей, были как глоток свежего горного воздуха посреди девинного лета. Арин писала в ответ длинные письма, описывая безумные выходки Уизли, успехи в зельеварении с близнецами и свои разговоры с Гермионой. Она чувствовала, что две части её жизни, такие разные, начали потихоньку соединяться тонкой, но прочной нитью.

Однажды вечером, когда миссис Уизли ушла проверять курятник, а мистер Уизли увлечённо разбирал магловский утюг, в гостиной собралась «младшая банда».
- Итак, - сказал Гарри, его лицо стало серьёзным. - Прошлый год показал, что мы не можем просто сидеть и ждать, когда профессура всё решит.
- Ты о Тайной Комнате? - уточнила Гермиона, насторожившись.
- О Тайной Комнате, о Камне, обо всём, - кивнул Гарри. - Нам нужно быть готовыми. Учиться тому, что не проходят на уроках. По-настоящему защищаться.
Рон сглотнул.
- Ты предлагаешь создать… какой-нибудь клуб?
- Не клуб, - возразила Арин, подхватывая мысль. Её уральская практичность сразу увидела в этом смысл. - Это будет… тренировка. Мы будем делиться тем, что умеем. Я могу помочь с защитой от ментального проникновения и с некоторыми… не совсем стандартными зельями. Она бросила взгляд на Фреда и Джорджа.
Те переглянулись, и на их лицах расцвели одинаковые ухмылки.
- О, мы можем кое-что предложить! - воскликнул Фред.
- Например, как увернуться от летящего в тебя Песчаного взрыва, - добавил Джордж.
- Или как притвориться мёртвым с помощью простейшего заклинания и бабушкиного носочка!
Гермиона хотела было возмутиться, но потом задумалась.
- Это… на самом деле, не самая плохая идея. Но это должно быть секретно. И организовано!
А главным приключением середины лета стал, конечно же, полёт на Ford Anglia.
Фред и Джордж уговорили-таки Рона «одолжить» машину отца для «небольшой ночной вылазки» за запретными сладостями в ближайшую деревню. Естественно, с собой они взяли Гарри и, после недолгих уговоров, Арин.
- Ты же не испугаешься? - подначивал её Фред, пока они пробирались к гаражу.
- После того как я летала на помеле с уизлейскими бладжерами? Вряд ли, - фыркнула Арин.
Они втиснулись в салон, Джордж у руля. Машина с скрипом поднялась в воздуху и рванула вперёд, оставляя под собой тёмные поля и спящие фермы. Ветер свистел в открытых окнах, звёзды казались близкими-близкими.
Это было безумие. Абсолютное, чистейшее безумие. Они смеялись, кричали от восторга, а Фред и Джордж показывали ей «фигуры высшего пилотажа», от которых у Рона зеленел лицо.
Арин, прижавшись к дверце, чувствовала, как ветер рвёт её волосы, и смеялась вместе со всеми. В этот момент не было ни прошлого, ни будущего, ни Тёмных Лордов, ни страхов. Был только ветер, звёзды и бесконечное, тёмное небо над ними, а рядом - друзья, кричащие от радости.
Они вернулись под утро, чуть не попавшись на глаза разгневанному фермеру, принявшему их за НЛО. Они были продрогшие, взъерошенные и невероятно счастливые.
- Ни слова маме, - прошептал Рон, запихивая машину в гараж.
- Ни слова, - как один ответили ему остальные.

Арин шла наверх, на цыпочках, и думала, что ни за какие сокровища мира не променяет это лето, этих людей и это чувство полёта - и в прямом, и в переносном смысле. Оно стоило всех бабушкиных пирогов и всех уральских тишин на свете. Потому что оно было живым.
Утро в «Норе» начиналось не с пения птиц, а с симфонии хаоса. Где-то наверху гремел голос миссис Уизли, призывающий Перси «перестать полировать значок и спуститься завтракать». Со стороны сада доносился возмущённый визг гуся, за которым, судя по всему, гнался Джордж. А на кухне царил эпицентр бури.

Фред, с видом учёного-алхимика, демонстрирующего революционное открытие, торжественно поставил на стол тарелку с идеально румяными пирожками.

- Внимание, внимание! Сие творение кулинарного искусства - не просто пирожок! - он выдержал драматическую паузу, оглядев аудиторию - Рона, с жадностью смотрящего на еду, Гермиону, с подозрением взирающую на угощение, и Арин, с невозмутимым видом намазывающую масло на хлеб.
- Это - «Пирожок-попугай»! Съешь - и следующие два часа будешь лишь повторять, как заправский скворец, последнюю услышанную фразу! Идеально для скучных лекций или чтобы свести с ума Снейпа! Рон, испытай на себе!

Рон, уже протянувший руку, отпрянул, как от гадюки.
- Да ну тебя! В прошлый раз после твоих «конфет-хохотушек» я икал разноцветными пузырями!
- Пузыри - это побочный эффект, мы над этим работаем, - парировал Джордж, появляясь в дверях с пером гуся в волосах. - А пирожки - новая, усовершенствованная формула! Практически безотказная!
- «Практически»? - уточнила Гермиона, поднимая критическую бровь.
- Ну, у одного испытателя развился неконтролируемый импульс петь арии из магловских опер, - признался Фред. - Но он и до этого был странным.

В этот момент в кухню вошла миссис Уизли с огромной корзиной только что собранных овощей. Её взгляд упал на пирожки, и на её лице появилось выражение, знакомое всем Уизли как «предвестник бури».
- Фред! Джордж! Я же просила не превращать мою кухню в филиал «Волшебных проказ»!
- Но, мама! - воззвал Фред с поддельной невинностью. - Это же образовательный проект! Развиваем ораторское мастерство!

- Развивать вы будете картошку! - рявкнула миссис Уизли, сунув ему в руки огромный мешок с картофелем. - Чистить! Всю! И без всякой магии! Иначе на обед вместо жаркого будете есть эти свои дурацкие пирожки!
Близнецы скомандовали «Есть!» и с видом мучеников, идущих на плаху, уселись на заднем дворе с ножами и ведром. На кухне воцарилась временная, хрупкая тишина, нарушаемая лишь бульканьем супа в кастрюле.
Миссис Уизли вздохнула и опустилась на стул рядом с Арин, которая молча и эффективно помогала ей с овощами.
- Прости за этот цирк, дорогая, - сказала она, счищая грязь с моркови. - Иногда мне кажется, что в их жилах течёт не кровь, чистая взрывчатая смесь.

- Вам не за что извиняться, миссис Уизли, - тихо ответила Арин. - У вас замечательная семья.
- О, поверь, иногда хочется всех их поотправлять в мешок к грабиницам, - миссис Уизли улыбнулась, но в её глазах светилась бездна любви. - Но… я вижу, как ты на них смотришь. Иногда с ужасом, иногда с удивлением. Как будто попала в другой мир.
Арин замерла с ножом в руке. Она не ожидала такой прямоты.
- У меня… было очень тихое детство, - осторожно начала она. - Строгое. Много правил. Много молчания. 

Она посмотрела в окно, где Фред и Джордж устроили бой на картофельных очистках. Здесь… так шумно. Так много жизни. Иногда это пугает. Кажется, что всё это вот-вот рухнет, как карточный домик.
Миссис Уизли положила свою руку поверх её руки - тёплую, сильную, испещрённую мелкими шрамами и следами от ожогов.

- Этот дом, - она обвела взглядом уютную, заляпанную мукой кухню, - уже много раз почти рушился. И от бедности, и от страха, и от потерь.- Её голос стал тише, серьёзнее. - Но он стоит. Потому что он стоит не на камне и не на заклинаниях. Он стоит на любви. Неряшливой, громкой, иногда раздражающей, но очень, очень крепкой.

Она посмотрела прямо на Арин, и в её взгляде не было ни капли жалости, только твёрдое, материнское понимание.

- Ты боишься поверить, что это надолго. Я вижу. Ты привыкла полагаться только на себя. Но я хочу, чтобы ты знала одну вещь. Она сжала её пальцы. С этого лета за твоей спиной есть не только твой уральский лес. За твоей спиной есть ещё и этот старый, кривой дом. И все, кто в нём живёт. Мы можем быть бедны, можем быть сумасшедшими, но мы свои не бросаем. Никогда.

Она отпустила её руку и снова принялась за морковь, словно не сказала ничего особенного.

- Так что, если эти два идиота, - она кивнула в сторону окна, где близнецы теперь пытались нацепить картофельные очистки на уши садовому гному, - будут слишком доставать, ты просто дай им по шее. Они уважают силу.
Арин сидела неподвижно, чувствуя, как по её щекам катятся две предательские слезинки. Она быстро смахнула их тыльной стороной ладони.
- Я… я попробую, - прошептала она, и голос её дрогнул.
- Вот и хорошо, - миссис Уизли удовлетворённо кивнула. - А теперь иди и спаси того несчастного гнома. А то он у нас совсем осмелеет от ихнего внимания.
Арин встала, и в этот момент её сердце, такое тяжёлое и осторожное, словно снова научилось летать. Оно было похоже на тот самый Ford Anglia - немного кривое, несовершенное, но способное подняться к самым звёздам. И за его штурвалом она была уже не одна.
В саду у Уизли царила атмосфера ленивого, почти сонного благополучия, которое, впрочем, в любой момент могло взорваться привычным хаосом.

Гермиона устроилась в гамаке, подвешенном между двумя яблонями. Одна рука свисала, поглаживая траву, в другой она держала увесистый том «История магии Европы», но страницы не перелистывались уже добрый час.

Она просто смотрела на облака, плывущие в бездонной синеве, и улыбалась какому-то своему тихому открытию. Рядом, на раскладном шезлонге, позаимствованном у мистера Уизли, растянулся Гарри. Он нахлобучил кепку на лицо, защищаясь от солнца, но по ритмичному подъёму груди было видно, что он не спит, а просто наслаждается редким моментом полного, безмятежного покоя. Его палочка лежала рядом на одеяле, как верный пёс, не нуждающийся в постоянном внимании.
Рон, красный от напряжения и усердия, сражался на импровизированном крокетном поле против садового гнома. Гном, по имени Гньюли, оказался азартным и нечестным игроком, постоянно подталкивая свои шары ногой, когда Рон отворачивался.
- Эй, так не честно! - возмущался Рон, тщетно пытаясь выбить шар противника.
Гном в ответ лишь корчил рожу и издавал победный клич, больше похожий на скрип несмазанной тачки.
Арин сидела на ступеньках крыльца, поджав под себя ноги. Перед ней на старой деревянной доске лежала коллекция причудливых камней, перьев и засушенных трав, привезённых с Урала. Она что-то тихо нашептывала над ними, а затем аккуратно, тонкой кисточкой, наносила на камни древние славянские руны, которые научилась выводить у бабушки. Это было её формой медитации - спокойной, сосредоточенной, наполненной тихой силой земли, так контрастирующей с магией её друзей.
Тишину внезапно разорвал оглушительный визг из кухни:
- РОНАЛЬД УИЗЛИ! ТЫ ПОЧЕМУ КУРИЦ В ПУСТОЙ ШКАФ ЗАПЕР? ОНИ ТАМ ВСЮ МОЮ ПОСУДУ ПЕРЕБИЛИ!
Рон вздрогнул и упустил свой шар, который тут же был «забит» ликующим Гньюли.
- Это не я! - взмолился он. - Это, наверное, Фред с Джорджем! Они хотели проверить, не несут ли курицы золотые яйца под воздействием «Золотого дождя»!
- Ну я так и знала! - на пороге появилась миссис Уизли, красная от ярости и с покрытой перьями метлой в руках. - ГДЕ ОНИ?!
Как по мановению волшебной палочки (хотя, скорее, по её отсутствию), из-за угла сарая появились близнецы. На них были надеты самодельные ковбойские шляпы из газеты, а в руках они держали что-то, отдалённо напоминающее лассо, свитое из занавесок.
- Не виноваты! - хором заявили они. - Мы просто хотели помочь с фермой!
- Наша новая разработка - «Ласcо для непослушной живности»! - добавил Фред.
- Пока что оно ловит только мамины лучшие скатерти, - честно признался Джордж.

Последовала короткая, но эмоциональная погоня по саду, в ходе которой миссис Уизли гонялась за близнецами с метлой, а те виртуозно уворачивались, продолжая комментировать эффективность своего изобретения.
Гарри сбросил кепку с лица и залился смехом. Гермиона отложила книгу и смотрела на это представление с невозмутимым видом эксперта по безумию Уизли. Рон, воспользовавшись моментом, наконец-то забил шар Гньюли, что привело гнома в ярость, и он начал швыряться в Рона крокетными шарами.

Арин смотрела на эту сцену, и на её губах играла улыбка. Она чувствовала себя не сторонним наблюдателем, а частью этого безумного, живого полотна. Это был не просто отдых. Это была жизнь - настоящая, шумная, порой раздражающая, но невероятно ценная своей искренностью.

Позже, когда страсти утихли, миссис Уизли, отдышавшись, вынесла на крыльцо поднос с лимонадом и только что испечённым, дымящимся яблочным пирогом.
- Вот, подкрепись, бедные мои, измученные дети, - сказала она, но в её глазах уже снова светилась любовь.

Они уселись на ступеньках, на траве, на старом одеяле - все вместе. Делили пирог, передавая тарелку по кругу, пили холодный лимонад прямо из кувшина, смеялись и спорили ни о чём. Солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени, и воздух наполнялся вечерней прохладой и ароматом скошенной травы.

В этот момент, сидя плечом к плечу с Гарри, споря с Роном о правилах крокета, слушая умозаключения Гермионы о социальной иерархии гномов и наблюдая, как миссис Уизли с любовью смотрит на своих сорванцов, Арин почувствовала абсолютную, безоговорочную принадлежность.

В саду «Норы» воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь размеренным стрекотом сверчков и далёким, убаюкивающим уханьем совы. Воздух, ещё днём напоённый ароматом жареной курицы и тёплой травы, теперь стал прохладным и чистым, пахнущим ночной свежестью и влажной землёй.

Хаос дня отступил, уступив место мирному вечернему умиротворению. Из открытого окна кухни доносились приглушённые голоса миссис Уизли и Гермионы, мывших посуду. Где-то в доме гремел голос Перси, что-то доказывающего о правилах, и сонное ворчание Рона в ответ.

Арин сидела на верхней ступеньке старого, потрёпанного крыльца, прислонившись спиной к столбу. Она смотрела на проступающие одна за другой звёзды, чувствуя под собой ещё тёплое от солнца дерево. В руках она перебирала гладкий, отполированный рекой уральский камень - маленький кусочек дома, привезённый для уверенности.

Скрип ступеней заставил её обернуться. На крыльцо вышел Фред. Он был без своей яркой ухмылки, с задумчивым, почти серьёзным выражением лица. В руках он держал два стакана с чем-то тёмным, что пахло мятой и летними ягодами.

- Мама велела передать, - сказал он, протягивая один стакан ей. - Говорит, «от комаров». Хотя я подозреваю, там есть пара капель чего-то покрепче от дяди Билиуса.
Арин приняла стакан. Лёд приятно звенел о стекло.

- Спасибо. - Она сделала небольшой глоток. На вкус это был просто холодный ягодный морс, но с приятным, согревающим послевкусием.

Фред опустился рядом с ней на ступеньку. Они сидели молча несколько минут, слушая ночь и потягивая свои напитки.

- Странно, - наконец произнёс Фред, глядя куда-то в темноту сада, где угадывался силуэт Ford Anglia. - Вот оно, почти идеальное лето. Никакого Волан-де-Морта, никаких тайных комнат… а на душе всё равно как-то… тревожно.

Арин посмотрела на него. При свете звёзд его лицо казалось старше, не таким беззаботным, как днём.
- Предчувствие? - спросила она тихо.
- Скорее… понимание, - он повернулся к ней, и в его глазах было незнакомое ей выражение - смесь решимости и неуверенности. - В этом году мы начинаем усерднее учится,а потом и конец скоро. Уже совсем скоро Седьмой. После него… всё. - Он сделал глоток из своего стакана. - Школа кончится. Надо будет выбирать, что делать дальше. А я… - он неуверенно мотнул головой, - …я ничего не умею, кроме как шутить и взрывать.
- Это неправда, - мягко возразила Арин. - Ты умеешь создавать. Твои шутки - это же сложная магия, инженерия. Ты и Джордж… вы могли бы открыть свой бизнес. «Волшебные шутки Уизли».

Фред хмыкнул, но в его взгляде мелькнула искорка интереса.
- Магазин? С настоящей витриной и кассой? А не просто торговля из подвала? - Он помолчал, обдумывая. - Это звучит… безумно. И страшно. А если никто ничего не купит? Если нас засмеют?

- Тогда вы засмеёте их в ответ своими «Пирожками-попугаями», - парировала Арин. - Но они купят. Потому что это гениально. Потому что после всего этого, - она махнула рукой в сторону тёмного сада, подразумевая весь прошедший год со всеми его ужасами, - людям будет нужно то, что вы делаете. Смех. Радость. Нормальное, простое безумие.

Он смотрел на неё с уважением.
- А ты? - спросил он. - Что ты ждёшь от этого года? После всего, что было…
Арин вздохнула, перекатывая камень в ладони.

- Я жду… что будет трудно, - призналась она. - Слизеринцы не простят мне ни дружбы с Пэнси, ни того, что я «переметнулась». Нотт… я не знаю, что он затеет. Симус и другие будут смотреть на меня с подозрением. - Она замолчала, глядя на звёзды. - Но я не боюсь. Раньше я боялась. Боялась, что у меня нет места. Теперь я знаю, что оно есть. Здесь. - Она слегка толкнула его плечом. - И там, в Хогвартсе, с вами. С Гермионой, с Гарри… даже с Роном, хоть он и идиот.
Фред рассмеялся, и его смех прозвучал громко и чисто в ночной тишине.

- Он ещё тот идиот. - Он помолчал. - Значит, план такой: мы с Джорджем готовимся к мировой революции в мире розыгрышей. А ты… ты держишь оборону. Становишься нашей тайной гриффиндорской крепостью. С ледяным взглядом и уральским характером.

- Что-то вроде того, - улыбнулась Арин. - А если будет совсем тяжело, я всегда могу пригрозить, что позову на помощь свою бабушку.
- О, мы обязательно должны её пригласить на открытие магазина! - воскликнул Фред с новым энтузиазмом. - В качестве вышибалы!

Они снова замолчали, но теперь тишина между ними была другой - комфортной, наполненной пониманием и невысказанным обещанием поддержки.
- Будет жарко, - наконец сказал Фред, уже не с тревогой, а с предвкушением в голосе.
- Не сомневаюсь, - ответила Арин. - Но мы справимся. Потому что иначе нельзя.

Он поднял свой стакан.
- За следующий год? За самый безумный, самый опасный и самый лучший год в нашей жизни.
Арин чокнулась с ним своим стаканом. Лёд звенел, как маленький колокольчик, возвещающий о начале чего-то нового.

- За следующий год.

И в тишине летней ночи, под растущим ковром звёзд, это звучало не как тост, а как клятва. Клятва двух солдат, готовящихся к последней битве своего детства, зная, что за спиной у них есть друг у друга, а впереди - целая жизнь, полная не только опасностей, но и бесконечных возможностей. И они были готовы к обеим.