А где твои кудри?

Предложение Забини висело в воздухе, как неразорвавшаяся петарда. Арин не ответила согласием, но и не отвергла его. Она приняла решение наблюдать. Молчание было её ответом - и её защитой.
Однажды, спускаясь по лестнице в северном крыле, она заметила его. Ярко-зелёный галстук Слизерина, небрежно брошенный на третью ступеньку, как и обещал Забини. Сердце её ёкнуло, но лицо осталось невозмутимым. Она подняла его, сунула в карман и пошла на урок, насторожившись.
Предупреждение оказалось не напрасным. На уроке истории магии профессор Бинс монотонно бубнил о Гоблинских восстаниях, когда Малфой, сидевший через ряд, «случайно» столкнул её чернильницу. Чёрные чернила хлынули на её пергамент с почти готовым эссе. Но Арин была готова. Быстрым, отработанным движением она взмахнула палочкой и прошептала: «Тергео!» Чернила собрались в аккуратный шарик и упали на колени Малфою, оставив её работу чистой.
- Ой, неловко вышло, Малфой, - сухо заметила она, не глядя на него.
Драко скривился, вытирая испачканную мантию. Его маленькая пакость обернулась против него самого. Арин поймала взгляд Забини, сидевшего сзади. Он едва заметно кивнул. Это было началом.

Май принёс в Хогвартс предэкзаменационную лихорадку и ощутимое напряжение. Слухи о Возвращении Тёмного Лорда, которые раньше были уделом параноиков вроде Симуса, теперь шептались на всех углах. Взгляды между студентами разных факультетов стали колючими, настороженными.
Арин и Забини не обменивались ни словом. Их общение свелось к этим немым сигналам: зелёный галстук на ступеньках, мел на определённой парте, определённая книга, оставленная на видном месте в библиотеке. Каждый раз сигнал предупреждал о мелкой пакости Малфоя или Нотта.
Однажды сигнал был иным. Кусок зелёного пергамента был аккуратно подложен в её учебник по зельеварению. На нём было написано одно слово: «Паркинсон».
В тот же день после уроков Арин не пошла в библиотеку. Она нашла Пэнси в пустом классе астрономии. Та сидела у окна и смотрела на наливающиеся почки на деревьях.
- Уходи, Блек, - тихо сказала Пэнси, не оборачиваясь. - Со мной сейчас невыгодно дружить.
- Перестань нести чушь, - отрезала Арин, садясь рядом. - Малфой что-то затевает?
Пэнси горько усмехнулась.
- Он уже затеял. Распускает слухи, что я «предательница крови» и что мой отец вот-вот лишится места в Министерстве из-за связей с «не теми» людьми. Он… он написал отцу. Анонимно.
Арин сжала кулаки. Это была уже не школьная пакость. Это была настоящая угроза.
- Мы это остановим.
- Мы? - Пэнси наконец посмотрела на нее, и в её глазах была настоящая боль. - Арин, ты не понимаешь. Это не про нас. Это про них. Про семьи, про политику. Ты не можешь это остановить.

- Могу, - твёрдо сказала Арин. - Я не позволю им запугать тебя. Или меня.
В её голове уже складывался план. Грязный, рискованный, но план.
- Мой отец… он не идеален. Он заключал сделки с теми, с кем нужно было заключать сделки, чтобы выжить после войны. И теперь Малфой-старший, этот высокомерный ублюдок, решил, что мы стали ему неудобны. И его щенок делает грязную работу за него.
Она замолчала, и тишина повисла между ними, густая и горькая.
- Мы дадим ему отпор, - тихо, но чётко сказала Арин.
Пэнси фыркнула, не оборачиваясь.
- Ты и твои гриффиндорские идеалы? Милые взрывающиеся пирожные Уизли? Это не сработает.
- Взрывающиеся пирожные - это только начало, - в голосе Арин прозвучала стальная уверенность, от которой Пэнси наконец повернула к ней голову. - Малфой играет в грязные игры. Мы сыграем грязнее. Его отец получит анонимные письма. С компроматом. Таким, что Люциусу Малфою будет не до твоего отца. Он будет отбиваться от своих собчных дементоров.
Пэнси смотрела на неё с широко раскрытыми глазами. В них читалось недоверие, шок и… крошечная искра надежды.
- Ты… ты с ума сошла. Это же… это же опасно. Если узнают…
- Никто не узнает, - перебила её Арин. - я уже в деле. Ты стала мишенью из-за меня. Из-за моей наивности. Я это исправлю.

Она сделала шаг вперёд и протянула руку. Не для рукопожатия. А чтобы помочь Пэнси слезть с подоконника.
- Ты сказала, что у тебя есть только семья и статус. А теперь есть ещё и я. И Гермиона. И Джинни. И мы не позволим им тебя сломать.
Пэнси смотрела на протянутую руку, словно видела змею. В её глазах боролись годы воспитания, кричавшие «Гриффиндор! Грязь! Предательство!», и отчаянная, одинокая надежда.
- Зачем? - прошептала она. - Почему ты это делаешь?
- Потому что они не имеют права, - голос Арин дрогнул, выдавая спрятанную глубоко внутри боль. - Они не имеют права решать, с кем нам дружить, кого любить и кем быть. Ни Малфой, ни Нотт, ни… ни моё проклятое прошлое. Я устала отдавать им эту власть.
Пэнси медленно, почти нерешительно, вытянула свою руку и взяла руку Арин. Её пальцы были ледяными.
- Со мной дружить… это как обнимать дикобраза, - предупредила она, стараясь вернуть себе хоть крупицу привычного сарказма.
- Я уже привыкла к колючкам, - слабая улыбка тронула губы Арин. - Пойдём. Нам нужно обсудить детали. И сменить тебе мантию. Ты вся в пыли.

Она потянула Пэнси за собой из пыльной ниши, из темноты - навстречу последним лучам заходящего солнца, окрашивавшего каменные стены Хогвартса в тёплый, золотистый свет. Они шли рядом по пустынному коридору - дочь Сириуса Блека и наследница древнего рода Паркинсонов. Два изгоя, нашедшие друг в друге неожиданное убежище и силу, чтобы дать бой целому миру, который хотел их сломать.
Она нашла их в их убежище. Фред и Джордж возились с какой-то новой хлопушкой, которая при срабатывании должна была покрывать жертву радужной слизью.
- Блек, - Джордж удивлённо поднял бровь. - Заблудилась?
Фред не поднял головы, но его спина напряглась.
- Мне нужна ваша помощь, - сказала Арин без предисловий. - Не моя. Для Паркинсон.
Это заставило Фреда обернуться. Он смотрел на неё с немым вопросом.
- Малфой пытается уничтожить её отца через Министерство. Распускает грязные слухи. Нужно… перенаправить внимание. Создать скандал. Такой, чтобы все забыли про Паркинсонов.
Джордж свистнул.
- Скандал - это наша специализация. Но почему нам помогать какой-то слизеринке?
- Потому что она стала изгоем из-за того, что решила поговорить с гриффиндорцами, - холодно ответила Арин. - И потому что Малфой - общий враг. И потому что я прошу.
Фред молчал несколько секунд, изучая её лицо.
- Что именно нужно? - наконец спросил он. Его голос был лишён привычной насмешливости.
- Нужно, чтобы анонимные письма с компроматом пришли не только отцу Пэнси, но и отцу Малфоя. И чтобы компромат был… убедительным. И чтобы об этом узнали все.

На губах Джорджа расплылась медленная, хищная улыбка.
- О, мы можем сделать убедительно. У нас есть кое-какие… разработки на тему почерка и чернил.
- И чтобы это нельзя было отследить, - добавила Арин.
- Пожалуйста, - фыркнул Фред. - Мы не первокурсники.
Он посмотрел на Арин, и в его взгляде впервые за долгое время не было ни льда, ни отстранённости. Было уважение. И доля тревоги.
- Ты уверена, что хочешь с этим связываться? Это может быть опасно.
- Я уже связана, - просто сказала Арин. - Спасибо за помощь.
Она вышла, оставив близнецов разрабатывать операцию по спасению репутации Паркинсон. Война была объявлена. И Арин Блек больше не была одиноким солдатом. У неё была странная команда: две гриффиндорские головореза, слизеринский информатор и бывшая недруговая принцесса.
И это её вполне устраивало. Она наконец-то перестала обороняться и перешла в наступление.

Операция «Радужная слизь» прошла блестяще. Анонимные письма, мастерски подделанные близнецами, достигли цели. Люциус Малфой внезапно оказался в центре скандала, связанного с сомнительными сделками с артефактами, и ему стало не до мелких интриг против отца Пэнси. Напряжение вокруг Паркинсон пошло на убыль.
Арин нашла Блейза Забини в библиотеке, в отделе редких свитков. Он делал вид, что изучает древние руны.
- Передай Малфою, - тихо сказала Арин, проходя мимо его стола и якобы выбирая книгу с полки, - что его отец, должно быть, очень занят. У него теперь своя «радужная проблема».

Уголок губ Забини дрогнул в едва заметной улыбке.
- Он уже в курсе. И он не в восторге. Будь осторожна, Блек. Он теперь зол на всех подряд. И особенно на тех, кто дружит с… не с теми. - Его взгляд скользнул в сторону Пэнси, которая сидела вдалеке с Гермионой, что-то живо обсуждая над одним пергаментом. - Но работа была чистой. Мои поздравления.
- Это не моя работа, - отрезала Арин.
- Конечно, нет, - он кивнул с серьёзностью. - Это были привидения. Очень талантливые привидения. - Он замолчал на секунду. - Нотт ищет тебя. Он… не в себе. Кажется, твой холодный душ подействовал.
Арин фыркнула и ушла, не ответив. Но предупреждение она запомнила.
Он поджидал её у выхода из оранжереи после урока травологии. Выглядел он необычно взволнованным, его обычно безупречные волосы были слегка растрепаны.

- Арин, - он шагнул вперёд, преграждая путь. - Пожалуйста. Две минуты.
Она хотела пройти мимо, но что-то в его глазах - не расчёт, а искреннее отчаяние - заставило её остановиться. Она молча ждала, скрестив руки.
- Всё, что ты слышала… это была правда. Тогда. Для Малфоя, - он говорил быстро, сбивчиво, без привычной лёгкости. - Но это не вся правда. Да, сначала это была игра. Вызов. Ты была… интересной. Умной. Не такой, как все. Но потом…
Он замолчал, пытаясь поймать её взгляд.

- Потом это перестало быть игрой. Ты права. Я пытаюсь угодить отцу. Я должен это делать. Но когда я с тобой, я забываю, что должен кем-то быть. Я могу просто… быть. Говорить о книгах, о чём угодно. Ты заставляешь меня забыть обо всём этом - о фамилиях, о долге, о войне, которая уже идёт, хоть никто этого и не видит.
Арин смотрела на него, сохраняя ледяную маску, но внутри что-то ёкнуло. Он говорил то, что она сама когда-то чувствовала - возможность быть просто собой, без ярлыков.
- Ты мне нравишься, Арин, - он выдохнул, словно сбросив с себя тяжёлый груз. - По-настоящему. И я ненавижу себя за то, что испортил всё. За то, что ты теперь смотришь на меня так, как будто я просто грязь под твоими ногами.
Он умолк, и в тишине между ними повисло только пение птиц из оранжереи.
- Твои слова ничего не значат, Нотт, слащавая драма, серьезно?! Я такое по телеку видела. - наконец сказала она, и её голос был тихим, но твёрдым. - Ты сказал «извини», но завтра Малфой щёлкнет пальцами, и ты снова будешь делать то, что он скажет. Потому что ты боишься. И я не могу доверять тому, кто боится.
- Я боюсь потерять тебя! - вырвалось у него, и в его голосе впервые прозвучала настоящая страсть. - Да, я трус. Но я не лгу тебе сейчас. Дай мне шанс. Один шанс. Я не буду оправдываться. Я буду доказывать. Делами.
Арин смотрела на него. На этого умного, красивого, запутавшегося мальчика, который был заложником своего имени так же, как и она. Ненависть и разочарование медленно отступали, уступая место усталой печали и… осторожной надежде.
- Делами, - повторила она. - Никаких ледяных подарков. Никаких намёков. Только дела. И если я увижу хоть тень лжи…
- Ты вышвырнешь меня из своей жизни навсегда. Я знаю, - он кивнул, и в его глазах читалась решимость. - Я согласен.
Она медленно кивнула, поворачиваясь, чтобы уйти.
- Я буду наблюдать, Нотт. Только наблюдать.
- Это всё, о чём я прошу, - он сказал это ей вслед, и в его голосе снова появились нотки облегчения.
Она не обернулась. Но ледяная стена вокруг её сердца дала первую, почти невидимую трещину. Она снова пошла на риск. Но на этот раз - с открытыми глазами и без розовых очков. Но теперь встал вопрос важности вещей в ее жизни. Есть две, то есть, теперь уже три важных для нее момента. Учеба, Фред и Тео. Если учебу можно ставить сразу на первое место, то что делать с этим маленьким любовным сериалом? Ответа она не знала, с одной стороны был чертенок, который готов взровать мир ради одной твоей улыбки, а с другой курдяш с нестабильностью, но он чем-то сильно ее притягивал. Глупость. Это просто одна сплошная глупость. Ей, что делать больше нечего…о парнях думать. Боже..
Удар пришёл оттуда, откуда не ждали. Не нападение на Арин или Пэнси, не новая пакость Малфоя.
Жертвой стал самый светлый и ясный ум, который Арин знала.
До Гермионы жертвы были другими. Первокурсница-Когтевранка, чьё имя Арин с трудом вспоминала. Тот зануда Крибб с его фотоаппаратом. Девушка из Пуффендуя. Все - магглорождённые.
Арин знала об этом. Читала те самые зловещие надписи на стенах: «Наследник Слизерина откроет Таинственную Комнату». Она видела напряжение на лицах студентов-полукровок, слышала шёпоты. Но это было где-то там, на периферии её собственных проблем. Это была чужая война, чужая истерия. Она строила свои стены, чтобы защититься от своих демонов, а не от каких-то призрачных угроз из прошлого.
Удар был не просто болезненным. Он был… личным. Он перечеркнул все её мелкие обиды, все школьные интриги. Это было настоящее зло. Древнее, безмолвное, обращающее живых людей в холодный камень.
Когда она увидела Гермиону в больничном крыле - недвижимую, с застывшим ужасом в широко раскрытых глазах, с зеркальцем, зажатым в окаменевшей руке, - внутри Арин что-то переключилось. Холодная ярость, которую она копила месяцами, нашла наконец настоящую цель.
Магглорождённые? Наследник Слизерина? Внезапно это перестало быть абстракцией. Это стало войной. И Гермиона стала её первой по-настоящему близкой жертвой.
Однажды в библиотеке её уединение было нарушено. Гарри и Рон, оба бледные и с глазами, полными решимости, подошли к её столу, заваленному фолиантами о мифических тварях.
- Арин, - тихо начал Гарри, оглядываясь, не подслушивает ли кто. - Мы знаем, что ты что-то ищешь. Мы тоже. Нам нужна помощь.
Арин подняла на них взгляд. Она видела их отчаяние - то же самое, что грызло и её.
- какое-то чудище, - тихо сказала она, не видя смысла скрывать. - Я почти уверена. Взгляд убивает, но если увидеть его не прямо - через отражение, как Гермиона, - то жертва каменеет.
Рон ахнул, побледнев ещё больше.
- огромное чудовище! Как оно может ходить по замку, никем не замеченное?
- Трубы, - без промедления ответила Арин. - Система водопровода и канализации. Она старая, запутанная и проходит по всему замку. Змея может перемещаться по ним свободно.
Гарри схватился за голову.
- Трубы! Конечно! Я же слышал голос… он всегда доносился из стен!
Они уставились на неё с новым уважением, смешанным с ужасом. Их собственные догадки казались им детскими по сравнению с её холодным, логичным анализом.
- Но как его остановить? - спросил Рон.
- Нам нужно найти вход в Тайную Комнату, - его глаза горели. - мы… мы нашли кое-что. Дневник. Он принадлежал тому, кого подозревали в открытии Комнаты пятьдесят лет назад. Он… он показывает мне воспоминания.
Арин нахмурилась. Звучало зловеще и ненадёжно.
- Чьи воспоминания?
- Неважно, - быстро сказал Гарри, избегая её взгляда. - Но мы знаем, что тогда тоже была жертва. И её нашли в женском туалете на втором этаже. Мы думаем, вход там.
- Там вечно плачет та плакса, - мрачно добавил Рон. - Миртл.
В этот момент мадам Пинс начала гасить лампы, означая, что библиотека закрывается. Гарри нервно дёрнулся.
- Нам нужно идти, - прошептал он. - У нас… встреча.
- Какая ещё встреча? - насторожилась Арин.
Гарри и Рон переглянулись.
- Тот, кто может знать, кто открыл Комнату в прошлый раз. Мы подслушали разговор Хагрида и Министра магии.
Арин почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Они уже собирались уходить, их лица были полны того безрассудного мужества, которое рождается только от отчаяния.
- Подождите, - остановила их Арин. Она быстро порылась в сумке и достала маленький склянный шар, внутри которого мерцал зелёный огонёк. - Возьмите. Это один из моих… экспериментов. Если швырнуть его с силой, он ослепит всё живое в радиусе нескольких метров яркой вспышкой. Может, выиграете время, если что-то пойдёт не так.
Рон с благодарностью взял шар, смотря на него как на священный грааль.
- Спасибо, Арин. Ты… ты настоящий друг.
- Просто вернитесь живыми, - сухо сказала она, но в её глазах читалась тревога. - И если узнаете что-то важное… найдите способ сообщить.
Она смотрела, как они удаляются, два тёмных силуэта против закатного неба в окне библиотеки. Два дурака, готовые броситься в пасть к паукам, чтобы спасти школу. И впервые она почувствовала не презрение к их безрассудству, а гордость. Они были идиотами.

Она снова повернулась к книгам. Если с Гарри и Роном что-то случится, она была готова пойти в Запретный лес сама и вытащить их оттуда. Они общались совсем не часто, но когда это случалось их души будто бы соединялись в одну. Невероятное чувство. Они могли бы быть хорошими братьями и сестрой.
На следующий день. Слава Богу обошлось без жертв. Точнее сказать, без физических. Рон пострадал морально.

Подземный кабинет зельеварения после полуночи был иным местом. Днём он был наполнен запахом сушёных жабьих лапок, горькой полыни и кислотной пылью, которую поднимали метлы. Но вечером, когда гасились последние факелы в коридорах, здесь воцарялась иная, более глубокая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием углей в камине и мерным бульканьем котлов.
Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным парами корня мандрагоры, паров ртути и чего-то ещё, острого и металлического, что щекотало ноздри и оставляло горьковатый привкус на языке. Холодный, влажный камень стен отсыревал ещё больше, конденсируя на себе мельчайшие капли, которые иногда срывались вниз с тихим щелчком.
- Профессор, мне требуется доступ к лаборатории после уроков. Для исследовательского проекта.
Снейп, бледный и ещё более мрачный чем обычно из-за последних событий, медленно поднял на неё глаза.
- Мисс Блек, трагедия, произошедшая с мисс Грейнджер, не даёт вам лицензии на безрассудство.
- Это не безрассудство, - её голос был ровным, без просьбы в нём. Это было заявление. - Это необходимость. Я буду использовать свои материалы. Я буду следовать всем протоколам безопасности. Но я буду работать.
Он изучал её, и в его чёрных глазах мелькнуло что-то - не одобрение, но… признание.
- После шести. И если вы нанесёте ущерб хоть одной склянке, ваша карьера в зельеваровании закончится. Ясно?
- Абсолютно, профессор. – Снейп ушел.

Арин стояла у своего котла - не того большого, центрального, что использовался на уроках, а меньшего, старого, стоявшего в дальнем углу, который, казалось, впитал в себя все возможные запахи. Перед ней на столе, аккуратно разложенные по керамическим мисочкам, лежали ингредиенты. Это не были стандартные компоненты из кладовой Снейпа. Она добыла их сама - через братьев Уизли, через осторожные вопросы Хагриду, через собственные, рискованные вылазки в теплицы ночью.

Процесс требовал невероятной концентрации. Она не просто бросала ингредиенты в котёл. Она читала над ними шёпотом древние заклинания на древнерусском, вкладывая в каждое слово свою ярость, свою боль, свою отчаянную надежду. Её рука с перстнем двигалась плавно, выписывая в густеющем воздухе сложные символы, которые светились на мгновение и таяли, насыщая зелье магией.
Кабинет зельеварения погрузился в почти полную тьму. Лишь у старого котла в дальнем углу тускло мерцала единственная лампа, отбрасывая гигантские, пляшущие тени на стены, уставленные склянками с заспиртованными существами. Воздух был густым и едким, пахло пережжённым корнем мандрагоры, серой и чем-то горьким, электрическим - запахом отчаяния и упрямства.
Арин, с лицом, испачканным сажей и следами усталости под глазами, с силой толкла в ступке тёмные, смолистые зёрна. Её движения были резкими, почти яростными. Каждый удар пестиком был словно вызовом Василиску, Снейпу, всем, кто стоял между ней и спасением Гермионы.
Внезапно дверь скрипнула. Арин вздрогнула и резко обернулась, сжимая в руке пестик, как оружие.

В проёме стоял Фред Уизли.

Он был без мантии, в растянутом свитере, и его обычно беспечное лицо было серьёзным, даже напряжённым. Он окинул взглядом хаос на её столе - разбросанные книги, исписанные лихорадочными формулами пергаменты, странные ингредиенты.
- Забини сказал, что ты здесь варишь зелье для Грейнджер, - произнёс он без предисловий. Его голос, обычно такой громкий и насмешливый, в тишине кабинета прозвучал непривычно глухо.
Арин нахмурилась, её пальцы ещё крепче сжали пестик.
- Забини слишком много болтает. И что тебе нужно, Уизли? Пришёл посмеяться? Или сказать, что я зря трачу время?
- Нет, - он сделал шаг внутрь, позволив двери закрыться за его спиной. - Я пришёл сказать, что мне надоел этот дурацкий холод между нами.

Она фыркнула и повернулась спиной, снова уткнувшись в ступку.
- Никакого холода нет. Тебе показалось.
- Арин, - он назвал её по имени, и от этого она замерла. - Хватит. Я видел, как ты смотришь на меня. Вернее, как ты делаешь вид, что я - воздух. Это… это сводит с ума хуже любого нашего пирожного.
- Очень жаль, - её голос дрогнул, выдавая напряжение. - Но у меня нет времени на твои дурацкие игры, Фред. Речь идёт о жизни Гермионы. О её разуме, который заперт в этом… в этом камне!
Она резко повернулась к нему, и в её глазах, наконец, вспыхнул тот самый огонь, который она так старательно гасила все эти недели - боль, страх, ярость.
- Пока ты дулся, как ребёнок, из-за того, что я погуляла с кем-то, я пыталась понять, как спасти нашего друга! Так что, если тебе нечего предложить, кроме извинений, которые мне не нужны, - проваливай!

Фред не отступил. Вместо этого он подошёл ближе, к её столу, и посмотрел на её «лабораторию».
- Я не извиняюсь, - сказал он неожиданно. - Я был идиотом. Ревнивым, глупым идиотом. Я видел, как он смотрит на тебя, и мне захотелось что-нибудь взорвать. А вместо этого я просто… взорвал всё между нами. - Он провёл рукой по лицу. - Но я не для этого пришёл.
Он указал на её зелье.
- Джордж сказал, что ты гений. А Забини, что ты одержима. И я подумал… а где же во всём этом наша знаменитая пиротехника? - В его глазах мелькнула знакомая искорка. - Ты пытаешься ускорить рост мандрагоры, да? Добавить ей сил?
Арин, сбитая с толку его словами, молча кивнула.
- А что, если… - он наклонился и поднял с её стола пузырёк с угольно-чёрным порошком. - …добавить немного «Огненного порошка»? Не для взрыва, а для контролируемого теплового импульса. Чтобы имитировать энергию солнца. Ускорить метаболизм растения. Мы использовали этот принцип в «Самогреющих конфетах».
Арин уставилась на него, её гнев медленно уступал место изумлению.
- Ты… предлагаешь помочь? Серьёзно?
- Я предлагаю перестать быть идиотом, - поправил он её, и в его улыбке наконец появилось что-то настоящее, не прикрытое шутками. - И да. Я предлагаю помочь. Потому что Гермиона - наш друг. И потому что я скучаю по тому, как ты злишься на меня не из-за того, что я тебя игнорирую.

Он посмотрел на её зелье, потом на её измученное лицо.
- Так что? Гони меня вон или давай попробуем поджечь твоё зелье по-настоящему. Обещаю, не сильно.
Арин смотрела на него несколько долгих секунд. Все обиды, вся холодность - всё это вдруг показалось таким мелким и глупым перед лицом настоящей беды. Он был здесь. Он предлагал помощь. Ту помощь, которую никто другой не мог предложить.
Она медленно выдохнула и отодвинула ступку.
- Только чуть-чуть, - сказала она, и в её голосе впервые за вечер прозвучала не ярость, а усталая улыбка. - И если всё взорвётся, Снейп убьёт нас обоих.
- О, это сделает процесс только интереснее, - сказал Фред, уже доставая из кармана несколько странно выглядящих пакетиков. - Команда Уизли-Блек приступает к работе.

И в тот момент, в туманном, пропахшем химикатами кабинете, лёд окончательно растаял. Его сменило нечто новое - хрупкое, но прочное. Доверие. И понимание, что некоторые стены стоит разрушать, особенно если за них можно спрятаться вместе.
Фред аккуратно высыпал щепотку мерцающего чёрного порошка на ладонь, словно это была не взрывчатка, а драгоценная пыль.
- Вот видишь? «Огненный прах саламандры», дистиллированный через кристаллы вулканической лавы. Не для слабаков. - Он подмигнул. - Джордж как-то чихнул над партией, и у него брови отросли только через месяц.
Арин невольно фыркнула, представляя это.
- И это должно помочь? Не превратить моё зелье в тыквенный сок с шипучкой?
- Превратить? Дорогая моя, мы не варвары! - Фред приложил руку к сердцу с драматизмом. - Мы - художники! Мы лишь добавим ему… огонька. Буквально. - Он подошёл к котлу и заглянул внутрь, сморщив нос. - Так-так, что мы тут имеем? Основа - лунный конденсат, верно? Чувствуется лёгкий аромат тоски и бессонных ночей.
- Очень смешно, - проворчала Арин, но уголки её губ дрогнули. - Просто скажи, куда его сыпать.
- Ах, нет-нет-нет! - Фред отшатнулся, прикрывая порошок рукой. - Ты что, не читала «Каталитические свойства взрывчатых веществ в нетрадиционной алхимии»? Без должного заклинания-стабилизатора мы получим не зелье, а очень дорогой фейерверк. Снейп будет в ярости. И, что хуже, без бровей.
- А у тебя есть это заклинание? И откуда вообще ты все это знаешь? Не знала, что ты так часто ходишь на уроки - скептически спросила Арин, скрестив руки на груди.

- Есть ли у меня? - Фред возвёл глаза к потолку. - У меня есть шестнадцать вариантов, от «Искрящегося шипения» до «Поцелуя феникса». Но для твоего… мрачного эликсира… - Он потер подбородок, делая вид, что глубоко мыслит. - Думаю, подойдёт «Вспышка энтузиазма». Работает безотказно. Проверено на Роне, когда он впадал в уныние из-за домашних заданий. А про знания…когда хочешь развить то, что тебе дорого, будешь стремиться узнать об этом все.
- «Вспышка энтузиазма»? - Арин подняла бровь. - Это вообще настоящее заклинание?
- Абсолютно! - Фред вытащил свою палочку с театральным выражением.
- Придумал его сам. Патент ещё в процессе оформления. Готовься записывать - эффект кратковременный, но мощный.
Он принял торжественную позу, нацелив палочку на котёл.
- Смотри и учись, о великий алхимик. Сначала порошок - на счет три. Потом заклинание - сразу после контакта. И ни в коем случае не моргай, а то пропустишь самое интересное!
Арин, несмотря на всю серьёзность ситуации, не могла сдержать улыбку. Его энергия была заразительной.
- Ладно, ладно, ваше величество пиротехник. Давай уже, а то зелье остынет.
- Три… - Фред зажмурился, сосредоточившись.
- Два… - Он занёс руку с порошком.
- Полтора! - выпалил он и высыпал порошок.

Арин ахнула, но было поздно. Порошок коснулся поверхности зелья с тихим шипением. В тот же миг Фред взмахнул палочкой и выкрикнул: «Энтузиазмус Фламае!»
Зелье не взорвалось. Оно… вспыхнуло изнутри ярким, тёплым, солнечным светом. Чёрная масса стала прозрачно-золотой, и по всему кабинету разлился аромат, странным образом напоминающий свежеиспечённый хлеб с корицей и… жареный маршмеллоу.
- Вуаля! - провозгласил Фред, с удовлетворением глядя на котёл. - Идеальная температура для пробуждения жизненных соков. Добавлено немного… пикантности.
- Пахнет… как в кондитерской, - неуверенно сказала Арин, заглядывая в котёл. Но цвет и консистенция были идеальными. Лучше, чем у неё получалось до этого.
- Это побочный эффект, - признался Фред, убирая палочку. - Все мои заклинания так или иначе пахнут едой. Джордж говорит, что это потому, что я думаю желудком. - Он посмотрел на неё, и его ухмылка сменилась на более мягкое выражение. - Ну что? Я выкупил себе прощение? Или мне нужно ещё что-нибудь поджечь?
Арин покачала головой, но на её лице уже не было прежней суровости.
- Пока что ты не взорвал больничное крыло. Это уже достижение. Спасибо, Фред.
- Всегда пожалуйста, - он отдал ей шутливый салют. - Просто в следующий раз, когда решишь спасать мир в одиночку, дай знать. У нас с Джорджем куча всякого барахла, которое только и ждёт, чтобы его применили во благо. Ну, или во вред. Смотря как посмотреть.
Он повернулся к выходу, но на пороге остановился.
- И, Арин? - он обернулся. - Она очнётся. Потому что ты не сдаёшься. И потому что теперь за её спасение отвечает ещё и «Вспышка энтузиазма» от Уизли. Гарантия качества.
И с этими словами он скрылся за дверью, оставив её одну в очень тёплом и пахнущем сдобой кабинете. Арин снова взглянула на своё зелье. Оно тихо поблёскивало, обещая надежду. И впервые за долгое время эта надежда не казалась такой уж хрупкой.
Всё произошло стремительно. Однажды утром в Хогвартсе пронёсся слух: Гарри Поттер и Рон Уизли спустились в Тайную Комнату и победили чудовище! Наследником Слизерина оказался Том Реддл. Гарри, бледный, но с сияющими глазами, коротко рассказал Арин о битве с Василиском, о фениксе Фоуксе и о том, как меч Гриффиндора помог ему уничтожить и змея, и дневник.

А потом случилось чудо. В тот же день, во время праздничного пира в Большом зале по случаю спасения школы, дверь распахнулась. На пороге стояла Гермиона Грейнджер. Она выглядела немного растерянной и очень сонной, но была жива! Не каменная, а самая настоящая.
Арин, сидевшая с Джинни и Пэнси (что вызывало немало удивлённых взглядов), замерла на мгновение. А потом они с Джинни, не сговариваясь, сорвались с мест и побежали к ней. Они обняли её так крепко, что Гермиона взвизгнула от неожиданности, но потом рассмеялась - живым, звонким смехом, которого всем так не хватало.
- Ты вернулась, - прошептала Арин, и её голос, наконец, дрогнул от сдерживаемых неделями эмоций.
- Кажется, да, - улыбнулась Гермиона, оглядывая переполненный радостными криками зал. - Я что-то пропустила?
Ещё одним праздником стало возвращение Хагрида. Он ввалился в замок, громадный и сияющий, обнимая всех подряд и громко рыдая от счастья. Его имя было полностью очищено.
Год подошёл к концу. Наступил день отъезда. Платформа № 9 ¾ была заполнена шумом, смехом и свистками сов.

Арин стояла у вагона «Хогвартс-экспресса», прощаясь с друзьями. Гермиона, сияющая, уже вовсю строчила список книг на лето. Рон и Гарри что-то оживлённо обсуждали с Джорджем.
К ней подошёл Фред.
- Ну что, гений зельеварения, - он ухмыльнулся. - Готовишь на лето новые взрывоопасные рецепты?
- Только если пришлёте ингредиенты, - парировала Арин, но улыбка выдавала её.
- Договорились, - он подмигнул. Холод между ними растаял без следа, сменившись лёгким, веселым соревнованием.
- держи.. –она просунула ему сверток.
- понял. – Фред подмигнул ей, когда увидел, что там было.
Прогремел последний свисток. Арин зашла в вагон и помахала рукой своим странным, пёстрым друзьям - гриффиндорцам, слизеринке, великану. Хогвартс снова стал безопасным. Она спасла подругу. Обрела новых союзников. И, кажется, наконец-то перестала бояться собственного прошлого. Разместившись в комнатке, она обнаружила спящую Нокс.
- никогда за тебя не переживала. – Арин села к ней и начала гладить. Кошечка появлялась в самые трудные для нее моменты. Она успокаивала ее ночью, когда вспоминался дедушка, это происходило слишком часто. Потом она была рядом, когда Фред стал льдом для нее. И так много раз. 
Поезд тронулся. Арин устроилась у окна, глядя на уплывающие назад замковые башни. Она уезжала не просто на каникулы. Она уезжала домой. И впервые мысль об этом не вызывала у неё страха, а лишь тихую, спокойную уверенность. Она была Арин Блек. И она была готова к чему угодно.