Глава 17. «Старые шрамы. Часть 3».
Еще один месяц спустя. Сразу после того, как Тенарил рассказал Мардоносу о своих мыслях.
– Ты с ума сошел! – воскликнул Солнечное Сияние и, вскинув руки к верху, обошел друга со стороны.
– Серьезно? Вот, значит, как ты считаешь?
– Да! Именно так, иначе это не объяснить!
– А как, по-твоему, я должен реагировать?!
– Но подозревать её?! Это не нормально! Ты же не можешь просто взять и поверить картинкам в твоей голове!
– Откуда тебе знать? Ты знаешь, что произошло месяц назад. Хотя все члены Совета уверяли: «Мы держим ситуацию под контролем!». Чем в итоге это закончилось?!
– Это не повод! Вовсе не значит, что мы должны поступить именно так.
– По-твоему, я просто должен сидеть и ждать, когда это случится? Пустить все на волю случая?
– Нет! Полной! Уверенности! Что! Это! Вероятное! Будущее! – кричал Мардонос, но в меру, чтобы не привлечь внимание остальных. План Тенарила в его глазах выглядел абсурдом, даже безумием. Потому он не мог допустить, чтобы его друг наломал дров и угробил будущее своей семьи. Кидаться в омут эмоций с головой, не обдумав решение - не самый лучший вариант. Тем более, если это решение было принято на фоне мрачной грусти, коей был подвержен на данный момент следопыт. Хотя его можно было понять. Увиденное не предвещало чего-то позитивного и желание не допустить это било через край. Любой на его место действовал бы так.
– С чего ты взял?! Хочешь сказать, что не боишься своих видений? Что это когда-нибудь станет реальностью?! Вот скажи, что ТЫ видел?
– Я ВИДЕЛ СВОЕГО БРАТА!!!
Услышав это, Огненное Сердце замер и сделал два шага назад. Словно это имело некий отрезвляющий эффект. Последние секунды тот выглядел так, будто кто-то ударил его чем-то тяжелым, да и еще он виноват в этом оказался. Бегая глазами из угла в угол и не в состоянии молвить хотя бы слово, которое, по его мнению, казалось бы, верным в этот совсем не удачный момент, следопыт все-таки выронил:
– Но ведь... он...
– Мертв... я знаю. И это показывает, что нет абсолютно никакой вероятности осуществления моих кошмаров в реальной жизни. Как и твоих.
– Я... я не... – Тенарил затупился и все больше начал отступать, но его задержала на месте рука друга, что схватился за его плечо. Охотник поднял голову и виновато посмотрел в лицо товарища.
– Ты чувствуешь страх за её жизнь. Я тоже опасаюсь за своих детей. Но мы должны жить дальше. Но подставлять под удар себя и других близких тебе эльфов - не правильно. Обещай мне, что не наделаешь глупостей.
– Я... я обещаю. – Мардонос тепло улыбнулся и обнял друга детства.
– Это то, что я хотел услышать. Пойдем. Поможем нашим. – двое друзей отправились в сторону дома. – Да, и слушай. Не говори Бенонис, но можешь мне украдкой передать рецепт тех кексов с луноягодным джемом?
Ближе к вечеру, когда вся семья была уже дома, Дориам спокойно спал на правом боку у себя в кровати, выставив руку вперед, ладонью к верху, и изредка похрапывая. Неподалеку, Келестус спал у себя... в непонятной... позе: задница к верху, руки по швам, ноги прижаты к животу, одно ухо согнуто под неестественным углом и прижато к подушке головой. Сама подушка мокрая от слюней, что лились из полуоткрытого рта... в общем, обычная поза для сна младшего братика, чему тут удивляться. И как у него только спина не болит по утрам. А на самой «верхушке» устроился Мурчаль. По непонятным причинам, маленький мурлок предпочитал спать именно с Келестусом, нежели с Дориамом. Чей это питомец, в конце концов!?
В комнате царил полнейший беспорядок. Бенонис уже который раз просила прибраться, но все её слова воспринимались как просьба, нежели приказ. Хотя она готова была перейти уже к радикальным мерам.
Среди всего прочего можно было найти стол для письменности, который старший сын командира придвинул поближе к своей кровати. На нем были разбросаны листы пергамента с различными пометками и записями, под которыми лежал дневник Таллотиса корешком вверх и раскрытый где-то на середине. Ближе к углу лежал Камень Маны. Его горящая звезда, почему-то бледно и почти не заметно сверкала внутри. Словно она угасает, но каких-то упоминаний об этом в дневнике не имелось.
Секунду спустя, Дориам странно зашевелил пальцами руки, от чего Мана на столе засветилась ярче и закрутилась вокруг своей оси. Из закрытых глаз мальчика повеяло бледно-голубое влияние.
Через некоторое время Камень Маны, медленно вращаясь словно юла, заскользил по столу и покатился вниз, прямо в раскрытую руку мальчика. Начиная с центра, где потом лежал Камень Безграничной Энергии, появились магические светло-голубые линии, что дугообразно разошлись по пяти разным направлениям и образовали окружность вдоль границ ладони. Затем направились к каждому пальцу. Спустя секунды две, магические потоки, подкожно и в виде некого эфира, устремились вдоль всей руки. Увы, под одеждой не было видно куда именно направился этот поток. Быть может в сердце... или мозг, чтобы контролировать носителя. Сам же Дориам спал и, похоже, не чувствовал этого воздействия, но тот сон, что ему снился, не доставлял никакого удовольствия.
Он видел пред собой мертвую равнину, усеянную черепами и костями. Сама жизнь покинула это место и царила здесь лишь смерть. Некоторые кости лежали далеко от остальных. Должно быть кто-то пытался спастись, но, увы, безуспешно. На небе... точнее то, что было вместо него, царила вбирающая в себя неистовая воронка, поглощающая эфириальных созданий, появляющихся из-под земли. Это... души? Порой они останавливались на мгновение, будто рассматривали мальчика. Они его видят?
Стоял еле слышный гул, что, видимо, исходил от самой воронки. И... шепот. Множественный шепот со всех сторон. Подобно тем голосам в видениях. Казалось... это шептали души, и это единственное, что они могли делать. Повинуясь потокам и уносясь в даль, прямо в объятия этого круговорота, что поглощал их в несметных количествах. Да и что они могли сделать, чтобы воспротивиться? Для них уже было все потеряно, нет надежды на более лучшую участь. Но что лежало по ту сторону этого вихря? Свобода? Освобождение? Прощение грехов? Отмщение? Потусторонняя жизнь?.. оставалось лишь догадываться... и надеяться, что ничего ужасного. Гораздо хуже того, что было здесь. Может все и выглядело устрашающе, потому что это то, чего многие так боятся узреть? Когда приходит конец всему, конец жизни и существования.
Вокруг все было серым, темным. Черным с белым. Никаких цветов. И на фоне всего этого Дориам выглядел как-то не естественно. Словно не от мира сего. Будто не принадлежал этому месту... и так оно и было. Он являлся изгнанником, непонятно как появившемся здесь. И, уж тем более, живым! Выделяющимся, привлекающим внимание. И, похоже, чье-то привлек. Помимо тех душ, что останавливались на мгновение. Из пыльного столба, из стертых в порошок костей и праха, появилась темная фигура, что медленно начала подходить все ближе и ближе. Она выглядела устрашающе. Гораздо страшнее всего, что здесь было.
Это был мужской силуэт, приближающийся с каждым шагом. Когда же он подошел совсем близко, то раскрыл свои горящие мертво-голубым сиянием глаза и Дориам сразу догадался кто это мог быть. Уже ни с кем не спутать. Выйдя на свет, рыцарь появился во всей красе: кольчужный набор с кожаными подкладками; поверх него серебряные латные доспехи с черепами; в ножнах покорно лежал двуручный меч с выгравированными рунами, которые, как и глаза рыцаря, горели мертвым голубым огнем. Сам клинок испускал убийственный холод.
Наконец остановившись, Никсера обратился к прибывшему....
– Так, так, так. Смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Уже известный Дориам Солнечное Сияние. Кто бы мог подумать, что ты окажешься здесь.
– «Здесь» это где?
– В моем царстве. Только представь, достаточно лишь пару лет и я смогу превратить твой мир в нечто подобное.
– Только через мой труп.
– Уверяю тебя, это не станет такой уж невыполнимой задачей. Напротив, приоритетной целью. Ведь именно через тебя я смогу свершить задуманное. Точнее, через твое тело. Ты станешь судьбоносным деятелем этого мира!
– Это вряд ли. Ты уже проиграл. Я контролирую все.
– Неужели? – на лице рыцаря появилась улыбка. Упорство мальчика забавляло его. Словно игрушка, временно заинтересовавшая и которую тот сразу выбросит, стоит лишь надоесть. – Ты, и правда, настолько наивен? Ты в самом деле поверил, что победил? Одержал верх? Преодолел «самое страшное»? Поверь мне, все еще впереди.
– Это не важно. Я решаю, не ты! – Никсера пнул ногой в грудь Дориама. Рыцарь не воспринимал его всерьез и все больше насмехался над попытками переубедить в обратном.
– Повторяй себе это почаще, перед зеркалом. Быть может, начнешь верить.
– Какой бы сложной не была битва, я справлюсь. И не сдамся!
– Полон храбрости и надежды на спасение. Хорошо... и глупо. Как только ты увидишь все, это улетучится далеко. Ты будешь уверен, что всего этого никогда и не было. Наконец поймешь, что бороться с этим бесполезно, спасения нет. А твое желание спастись - лишь отчаянная игра ребенка, наивно полагающего, что способен справиться с неизбежным. – Никсера наклонился ниже, говоря своим искаженным голосом почти у самого уха мальчика, с каждой минутой отдаваясь назад, чтобы наслаждаться испуганным видом своей жертвы. По телу Дориама бегали мурашки. Толи от холода, толи от страха перед тем, кто стоит напротив. Может от того и другого сразу. Неужели он не может ничего сделать? Ему не победить? – Мнишь себя способным противостоять мне? Я покажу тебе, что бывает с теми, кто смеет мне перечить. Буду медленно уничтожать все, что тебе так дорого. Ты не сможешь верить своим глазам, друзьям, родным. Для них ты - обуза. Серьезная опасность, от которой нужно избавиться как можно скорее, немедля. В конце концов, ты останешься один, не способный ни на кого полагаться, никому доверять. Твоя «жизнь» превратится в мучение, причиняющее боль каждый день, от заката до рассвета. И когда сил на борьбу уже не останется, когда ты уже сдашься, вот тогда ты и поймешь, что эта твоя «битва» была проиграна еще в самом начале.
Дориам не ответил. Он лишь тяжело дышал, сидя на ледяной земле и костях. В горле встал ком, который душил и не давал ничего ответить. Мальчик задыхался. Никсера еще больше улыбнулся.
– Нечего сказать? Не утруждайся. Я бы не сказал, что меня интригует твое упорство. И не назвал бы испытанием то, как сломлю твою волю. Это будет быстро и просто. Даже слишком просто.
– Что же мешает тебе убить меня и занять мое место?
– Всему свое время. Это случится, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Мне нравится наслаждаться мучениями моей жертвы. Давать ей легкую надежду, что она может что-то изменить. Но каждый день ты все больше будешь становиться мной, этот процесс необратим. Какие бы ты фантазии себе не представлял, какие бы надежды не питал - это все тщетно. Убеждай себя в обратном. Это... как ты сам сказал, что ты обречен.
– Как бы то не было, я не сдамся. Я не дам тебе завладеть мной.
– Хех... слишком поздно. Я УЖЕ внутри тебя. Это лишь вопрос времени, когда ты станешь достаточно слаб, чтобы я сделал свои первые шаги...
Произнося эти слова, Никсера подошел совсем близко и вошел в тело Дориама. Последние его слова звучали эхом в подсознании мальчика, заставляя того содрогнуться от одной лишь только мысли, что это осуществимо. Что если он прав и сражаться бессмысленно? Он уже пытался бороться. Думал, что с этим покончено, что все позади. Или хотя бы отступило достаточно надолго, чтобы можно было забыть об этом, как о страшном сне... хотя бы на время. Но, похоже, спасения, и вправду, нет. И от этого не сбежать. Оно будет нагонять тебя, как мгла... как буря. И от нее не укрыться, не спрятаться с возможностью переждать. Она накроет тебя целиком и полностью, превратив в ужасное чудовище... но...
Если вспомнить слова Юнестры... Вопрос в том, что из этого получится... «Одно дело знать будущее, другое - попытаться извлечь из него урок, важную информацию, сделать вывод. Ты можешь превратиться в монстра, возможно ты не избежишь этого. Вопрос в другом, погрузишься ли ты окончательно в этого монстра... или станешь чем-то большим?» Что она имела в виду? Что из всего этого может выйти что-то хорошее? Да как из этого может выйти хорошее?!
Наверно то, что если бы Дориам в тот не посетил вещунью. То не узнал бы о своей печальной участи, Никсера бы одержал верх и это было бы чревато куда худшими последствиями. А так он знает, что грядет и может быть готов, когда это случится. Но меняя настоящее мы меняем будущее. Один даже малюсенький шажочек в сторону может серьезно повлиять на все, что происходит. Изменить судьбу в одно мгновение... вопрос в том, в хорошую или плохую.
Весьма странным было просто открыть глаза и проснуться, а не вскочить и закричать от кошмара, что пришлось только что увидеть. Сердце быстро билось в груди и ныло. Казалось, его сдавили невидимые и обжигающие тиски, что с каждым разом сжимались все сильнее и сильнее. Прорезая его насквозь. Камень Маны упал на пол, укатившись под кровать, а магические линии на руке исчезли, будто их там никогда и не было.
Остаток ночи Дориам пролежал с открытыми глазами, глядя в потолок. Рассуждая насчет увиденного и о том, стоит ли говорить об этом родным. Келестус может и примет эту новость. Отец... решит усилить тренировки и будет пристально следить за ним сутки напролет. А мама... она и так перепугалась до смерти от всего, а ставить её под удар новостями совсем не хочется. Но и держать в себе такое тоже не вариант.
Утро же выдалось весьма обычным, и старший сын командира старался не привлекать к себе особого внимания, даже своим видом не показывая то, что узнал. Нужно было время, чтобы хотя бы переварить это и разложить по полочкам. К ноющему сердцу присоединились вечно бурчащий желудок и болящая голова. Как же просто было раньше, когда не нужно было размышлять о чем-то подобном, когда жизнь была размерена. Может стоит остаться дома? Составить план действий и уже завтра выполнять все по пунктам? А вдруг не будет никакого завтра? И что теперь? Жить в страхе? Ведь именно этого он и хочет! Сражаться? Но что он может сделать? Именно поэтому Дориам и изучал дневник Таллотиса в поисках решения, хотя бы намека на то, что вообще можно сделать. Но, похоже, никто не попадал в нечто подобное... «Эй, привет, внутри меня сидит чудовище, готовящееся взять когда-нибудь под контроль и совершить конец света. Можешь помочь? Да-да, конечно, дай только запишу это. Вдруг с кем случится похожее, будем знать как действовать!»
Келестус же отправился за продуктами по поручению матери и, видимо, опять не мог найти орех. Сколько раз повторять: его не продают на Базаре, иди в Аллею. Но нет же! Мардонос также попросил купить луноягоды. Интересно, зачем это?
До начала дня, Дориам просидел наверху, наматывая круги по всей комнате и пытаясь составить хотя бы первый пункт в своем плане действий. Но это были лишь абсурдные варианты, совершенно не связанные и не имеющие смысла. Среди них было: попросить помощи у людей, обыскать дом Юнестры, сварить зелья или настои, зачаровать амулеты, стащить Камень Жизни... кстати, об этом. Последний вариант казался более реальным, по сравнению с предыдущими. Однако, здесь больше шла речь о комбинации с Камнем Света и магии духа, которую упоминал в своем описании Таллотис. Ведь это проблема не тела и жизненной энергии в нем, а скорее духовного плана. Загвоздка в том, что не было известно где на данный момент находится камень, а время, потраченное бы на его поиски, могло бы обернуться против всего. Все эти размышления прервал знакомый голос...
– Знаешь, кажется, кто-то обещал помогать мне в адаптации после похищения. – сын командира узнал кому он принадлежал. Спустя секунду подняв голову и резко обернувшись, мальчик ответил.
– Эонис? Я... думал, что тебе нужно время в кругу семьи и... ну...
– У тебя не было возможности. Я знаю, заходила проведать тебе раза три, но твоя мама говорила, что ты на тренировках. Я не обижаюсь. Все же ты кандидат на место отца. А он серьезно подходит к этому делу.
– Это не важно.
– Еще как важно, ведь...
– Нет. – Дориам подошел ближе и посмотрел в её глаза. – Я обещал помогать и с моей стороны было глупо пренебрегать этим. На самом деле... я хотел бы больше времени проводить с тобой.
– Со мной? – Эонис искренне улыбнулась и невзначай спрятала прядь волос за ушком. Солнечное Сияние кивнул и тоже улыбнулся, взявшись за руки эльфийки. – Мне это приятно, правда. Но не нужно делать это через силу.
– Я этого хочу. И... погоди, в смысле через силу?
– Просто мне кажется, что ты чем-то удручен. Словно погружен во что-то целиком и без остатка. Я не хочу тебя ограничивать в чем-то или принуждать. Что тебя так беспокоит? Переживаешь насчет тренировок и того, что ждет впереди?
– Да-аа. Ты права. И не только об этом. Просто сразу много всего навалилось, но я не хочу, чтобы это встало между нами. – девушка мило улыбнулась, затем подошла еще ближе, почти вплотную. Подняла голову и посмотрела в глаза Дориаму.
– Я тоже.
Ближе к вечеру, возвращаясь после очередного трудового дня, Мардонос взошел на порог своего дома и открыл дверь, что растяжно скрипнула. И второй раз, во время закрытия.
– Ммм! Пора бы тебя уже смазать.
Командир прошелся по коридору и направился к кухне. Он рассчитывал встретить свою жену за обычными делами: готовкой еды, уборкой, отчитыванием детей или просто отдыхом. Вместо этого, он нашел её стоящей у окна и глядящей куда-то вдаль. Бенонис обняла себя и тряслась, словно от холода. Похоже её что-то беспокоило...
– Милая, всё в порядке? – озадаченно обратился он к ней. Стоило эльфийке повернуться, как Солнечное Сияние понял, что случилось что-то серьезное: лицо было мокрое от слез, губы дрожали, нос красный, а глаза немного опухшие.
– Мардонос! – Бенонис бросилась к мужу. – Как хорошо, что ты вернулся! Нет, ничего не в порядке! Я уже не знаю, что делать! Что-то случилось, я уверена!
– Постой, постой. Успокойся. Что произошло?
– Это... это Келестус. Я отправила его за продуктами, но он до сих пор так и не вернулся. Это было уже несколько часов назад.
– Куда именно ты его отправила?
Спустя время, командир быстрым шагом направлялся в сторону Базара. Минуя Площадь Странников, он собирался уже было повернуть в Закоулок Душегубов и оттуда пройти к рынку, но встретил своего давнего друга-следопыта, который, похоже, возвращался из Дворца Ярости Солнца.
– Тенарил? Ты-то что тут делаешь?
– Здравствуй. По приказу Совета я веду отчетность. Как раз иду от них. Ты какой-то красный и задерганный.
– Мне нужна твоя помощь. – Мардонос только в этот момент осознал, что помощь старого товарища будет весьма кстати. Поглощенный мыслями о младшем сыне, командир совершенно выбил себя из колеи и порой не мог рассуждать здраво.
– Что-то случилось? На тебе лица нет.
– Я... я не знаю. Келестус пропал. Помоги найти его.
– Где вы в последний раз его видели?
– Бенонис отправила его за продуктами на Базар. Куда он дальше пошел - я не знаю.
Двое друзей миновали переулок и прошли на рыночную площадь. Пока они шли, в голову командира лезли самые темные мысли, которые он старался выкидывать как можно дальше. Обокрали, похитили, избили... или того хуже. Каким же низким нужно быть чтобы сделать что-то с ребенком. Да еще и здесь, в Луносвете! На виду у всех! Мотаясь из одной части Базара в другую, Мардонос всем сердцем надеялся, что с Келестусом все в порядке и тот не пострадал.
Большинство торговцев уже закрывали свои ларьки и собирали продукты. Некоторые из них узнали мальчика, о котором спрашивали эльфы, но почти все акцентировали внимание на том, что видели его лишь днем. Тенарил не мог никак найти даже единой зацепки, что могла бы привести к мальчику. Больше часа они потратили, чтобы проверить каждый угол этого рынка, но не смогли найти даже намека. Немного разделившись, следопыт решил проверить еще один возможный вариант. В то время как Солнечное Сияние отправился немного за пределы Базара, а точнее в его левую часть, на выход к восточной части города... но случилось то, чего он никак не ожидал...
Уже сделав несколько шагов вперед, Мардонос замер в оцепенении, услышав, что кто-то насвистывает знакомую мелодию. Он не слышал её несколько лет и почти даже забыл. Но вновь расслышать мотив давно забытой музыки возымел опьяняющий эффект. Эльфа словно пронзило копьем, но без боли и ощущений. Почти не дыша и словно зачарованный, он шел на свист, все ближе и ближе... пока среди домов не обнаружил фигуру в плаще и капюшоне, что стояла к нему спиной. Находясь в нескольких метрах от незнакомца, командир остановился.
– Кто ты и откуда ты знаешь эту мелодию?
– Я уверен больше имеет значение другое, а именно - почему ты здесь. – ответил он. По непонятной причине, его голос показался знакомым.
– Я задал тебе вопрос. – с упором на эти слова ответил Мардонос.
– По-прежнему слышишь лишь только звук собственного голоса. Чужое мнение и слова, видимо, для тебя так и не играют особой роли. Похоже ты никогда не научишься...
– Ты не знаешь меня.
– Так в этом уверен? По крайней мере я знаю, как с тобой говорить. Ты не внемлешь к словам, пока они не будут иметь для тебя аргумента. Или какой-нибудь веской причины заставить тебя слушать и вникать в то, что тебе говорят. Ты упорно будешь стоять на своем, не придавая значения многому что могло бы стоить твоего внимания. Как часто в твоей жизни возникала такая ситуация?
– Ты бредишь. Такого никогда...
– Еще как бывало. Даже сейчас, ты не воспринимаешь меня всерьез. Уверен этот случай один из многих. Увы, раз не получается достучаться до тебя первым способом, тогда второй станет для тебя куда более мнительным.
Незнакомец медленно повернулся, отчего сердце командира ушло в пятки. Стоящий напротив держал подле себя Келестуса и прижимал к его горлу заостренное лезвие меча.
– Теперь... уверен ты меня, наконец, выслушаешь.